их  полно!  А  что
тогда такое - Россия?
   - Что же такое Россия - вряд ли я смогу вам объяснить. Думаю, что се-
годня этого не знает никто. Даже в самой России.
   - Нет! - воскликнула старуха. - В лице этого Кота мы  сталкиваемся  с
какой-то новой формацией Вида! Сплав Мужества и Интеллекта - это  ЧТО-ТО
ОСОБЕННОЕ! - вдруг воскликнула старуха, и я заподозрил,  что  ее  предки
были выходцами с юга России.
   С теми же хохмочками в Мюнхене разговаривали киевские и одесские  Ко-
ты-эмигранты.
   Мадам лихо оглядела меня от усов до хвоста, прямо скажем,  нескромным
взглядом и плотоядно ухмыльнулась:
   - Если бы мы встретились с тобой в моей молодости, мы смогли бы пере-
вернуть общепринятое представление  о  врожденном  антагонизме  Котов  и
Крыс. Тебе не кажется?
   - Я в этом просто уверен! - нагло соврал я для дела.
   А сам подумал: "Было у меня Кошек - немеряно, Собачка  была,  Лисица,
даже Крольчиха - тьфу, тошно вспоминать... Но - Крысу?.. Да  у  меня  на
нее ни в жисть не встанет! Даже на необитаемом острове..."
   - Нет, от него можно просто сдохнуть! - восхитилась Мадам, лишний раз
утвердив меня в своем подлинно историческом происхождении. - Выпьем?
   Два молодых Крыса тут же выкатили пузырек валерьянки.
   - Благодарю вас, Мадам. Я вообще-то не пью.
   Ну, неохота мне было возвращаться в комнату спящего ребенка с запахом
поддачи... Хотя, не скрою, после всего случившегося - треснул бы с  удо-
вольствием!
   - А я выпью. Раньше могла чистяру, а сейчас - возраст,  болячки  раз-
ные... Разбавляю.
   Ее шустрилы накапали в плошечку с водой немного  валерьянки.  Старуха
выпила, крякнула, вытерла передними лапками морду, усы и сказала мне:
   - Все знаю. И про Вагифа - чтоб ему было пусто на том  свете!  И  про
твою тронную речь... Особенно это - "Хватит крови!.." Кстати, рыбки  хо-
чешь?
   - С удовольствием.
   Шустрилы приволокли откуда-то кусок неизвестной свежайшей рыбы и  ос-
торожно, не приближаясь ко мне, положили ее неподалеку от Мадам. Я  про-
тянул лапу за рыбой и краем глаза увидел, как напряглась Охрана, как об-
нажились их резцы, как туго вытянулись хвосты.
   - Ешь! - приказала мне Мадам.
   Я аккуратненько подтянул рыбку к  себе  и  с  удовольствием  стал  ее
жрать. Охрана расслабилась, хвосты повисли, резцы исчезли.
   - У тебя есть имя? - спросила Мадам.
   - Даже два - Мартын и Кыся.
   - Ты знаешь, у нас в Америке не любят длинных имен. И для удобства мы
их сокращаем. Так делают и все прибывающие к  нам.  Например,  все  ваши
русские Гринштейны сразу же становятся - Гринами. Или -  Файнберг...  Он
немедленно превращается или в Фаина, или в Берга. Это - кто как хочет. А
один еврей из ваших - Иван Досадный стал теперь Ив Де Сад и  утверждает,
что он прямой потомок французского писателя маркиза Де Сада. Мне же нра-
вятся оба твои имени. Я буду называть тебя Маркыся. Идет?
   - Как скажете, Мадам.
   - Зови меня просто - Муся. Мое полное имя звучит по-латыни - Мус  Де-
цуманус. Но вот этот мудрый старик, - Мадам указала на  тихо  дремлющего
усталого седого Крыса, своего Главного Советника. - Когда-то, много вре-
мени тому назад, назвал меня Мусей. И, ты знаешь, мне это понравилось...
   Старуха еще врезала валерьянки с водой и рассказала мне  массу  инте-
ресных вещей, о которых я даже не подозревал.
   Оказывается, большие серые  Крысы,  так  называемые  Пасюки  (омерзи-
тельное название, правда?..), известны Людям еще с тринадцатого века!  В
отличие от меня, старуха блестяще оперировала цифрами...  Уже  в  начале
пятнадцатого столетия епископ Аутинский отлучил Крыс от Церкви, на  что,
естественно, Крысы положили с прибором!.. И стали шататься за  Человеком
по всему свету.
   Корабли развезли Крыс по прибрежным странам, а уже оттуда Крысы своим
ходом чесали дальше - в глубь материка. Один ученый того  времени,  Пал-
лас, целую книгу написал про то,  как  осенью  тысяча  семьсот  двадцать
седьмого года, после землетрясения, Крысы жуткими массами  двинулись  из
прикаспийских стран в Европу. Фантастическими скопищами они  переплывали
Волгу у Астрахани...
   - Но это же и есть Россия!.. - тут же почему-то сказал я.
   Откуда мне это было известно, убей Бог, не помню!..
   - Да что ты?!.. -  удивилась  Мадам.  -  Я  и  понятия  не  имела.  А
дальше...
   А дальше Крысы поперли на Запад как сумасшедшие! Прошлепали на кораб-
лях из Ост-Индии в Англию, затем в Восточную Пруссию, потом в Париж пеш-
ком, а спустя пару лет приплыли в Америку.
   Об одной страничке своей родословной Мадам или не знала,  или  созна-
тельно умолчала. Ручаюсь, что во время Великого Исхода Крыс на Запад  ее
предки явно останавливались в Одессе. И кто-то там у них по женской  ли-
нии таки трахнулся с местным Одесским Крысом!.. А Пруссия, Париж, Амери-
ка были уже потом.
   Это я сужу по тому, КАК она это все рассказывала - в какой манере,  с
какими интонациями...
   Я, в свою очередь, чтобы не показаться полным дураком, поведал  Мадам
средневековую историю взлетов и падений Котов и Кошек, запросто  жонгли-
ровал эпохами и именами, - короче, пересказал ей все, что еще совсем не-
давно узнал от Мастера в открытом Атлантическом океане. Чем привел  ста-
руху в искреннее восхищение!..
   Охрана и прислужники тоже слушали меня развесив уши.  Но  восхищались
не всем, что нравилось их Мадам, а лишь периодами истории, когда Котов и
Кошек варили в кипящем масле, жарили на железных прутьях и сбрасывали  с
крепостных стен и башен.
   И это я просек во время переговоров о мире!.. Ну что  ж,  запомним  -
мало ли как еще жизнь повернется.
   После чего мы с Мадам обговорили ряд пунктов о ненападении и  взаимо-
выручке, наметили несколько совместных мероприятий  и  стали  прощаться,
очень довольные друг другом.
   - О'кей, Муся! - сказал я Мадам. - Как говорят в  Германии  -  "Абге-
махт"! В смысле - договорились!
   Глянул на недобрые рожи Охраны, на подозрительные рыла Прислужников и
прочих Холуев, посмотрел в мудрые, хитрющие глаза Мадам и снова, на вся-
кий случай, добавил:
   - Но если твои раздолбай только попробуют...
   - Все, все! - прервала она меня. - Как ты сказал? "Абгемахт"? Так вот
- абгемахт. Договорились. И кончай залупаться!

   Проснулся в двенадцать.
   То, что в двенадцать, - сомнений не было. День в окнах, а на  больших
Тимуровских часах с Дональд Даком на циферблате обе стрелки пиками стро-
го смотрят вверх. А это - двенадцать. Я знаю.
   Пить хочется, жрать хочется, гадить хочется - спасу нет!
   В доме никого. Рут на работе, Тимур в школе.
   Ноги мягкие, подламываются, хвост волочится по полу, самого качает  -
еще поспать, что ли?.. Так ведь недолго во сне и описаться! Этого еще не
хватало. Не Котенок все-таки...
   Тащусь в кухню. С диким трудом вспрыгиваю на подоконник, оттуда жутко
неловко и некрасиво перепрыгиваю на дерево, плюхаюсь на ветку, как мешок
с говном (в любом смысле этого слова), спускаюсь на  землю  и  лезу  под
старый автомобиль.
   Сижу, пытаюсь делать свои дела...
   Заглядывает какой-то пожилой Кот.
   - Хай! - говорит. - Я, извиняюсь, вчера так и не понял...
   - Иди отсюда, дубина стоеросовая, - говорю. - Не видишь, я занят!
   Ушел, слава Богу, кретин несчастный. Выбрал время...
   Ох, батюшки... Что же я вчера такого сожрал,  отчего  меня  так  кре-
пит?!.. Жидкости, жидкости нужно больше употреблять  -  супчики  разные,
сливочки жирненькие, сметаночку... Тогда и запоров не будет. И двигаться
нужно больше - прыгать, бегать, трахаться!  Чтобы  организм  работал  на
полную! И спать ложиться вовремя, а не под утро.
   Вот отыщу Шурика Плоткина, обустроимся мы в Нью-Йорке, и начну я вес-
ти новый, здоровый образ жизни...
   Фффу-у!.. Слава те Господи! Сработало.
   Понимаю - натурализм, то, се, пятое, десятое... Но ведь - Жизнь. Куда
от нее денешься?
   Минут десять, наверное, зарывал. Вылез из-под автомобиля -  этот  Кот
опять ко мне:
   - У меня всего один вопросик...
   - Вот вечером его и задашь, - говорю. - Сейчас мне некогда.
   На дерево, с дерева на подоконник, а уже оттуда в кухню.
   И сразу вижу: низенькая подставочка, на ней - две  белые  мисочки.  В
одной - какая-то замечательная жратва неведомая, во второй - нескисающее
молоко. Вот как они его делают? И в Германии, и в Америке.
   А вокруг все пахнет Тимуром и Рут... Какая женщина! И пацан, конечно,
классный.
   Я давай скорей умываться, приводить себя в порядок. Тут я ни времени,
ни сил не жалею. Это у меня в крови.
   А жрать хочу, как говорил Шура, будто семеро волков!
   Это еще хорошо, что старый Крыс вывел меня ночью во  двор  совершенно
другим, коротким ходом, а то я бы еще позже домой вернулся.
   И тут же вспомнил картинку маслом! Идем мы со стариком Крысом по это-
му новому широкому проходу: впереди Охрана, сзади Охрана - все, как  по-
ложено, а навстречу нам движется какой-то  Крысиный  цирк:  две  рабочие
Крысы (у них там иерархия - строжайшая!), пятясь задом, волокут за хвост
третью Крысу. Та лежит на спине и всеми четырьмя лапами плотно прижимает
к животу большое куриное яйцо! А за ними, точно так же, движется еще од-
на тройка Крыс - две волокут за хвост третью  с  яйцом...  А  за  второй
тройкой - третья...
   - Е-мое и сбоку бантик! - говорю. - Это что же такое?!..
   - Это обычная, нормальная транспортировка сырых яиц для Мадам и наше-
го Детско-Крысятного сада. Очень, очень древний способ! Мадам  говорила,
что он даже описан в "Жизни животных" у Брэма. А мы как раз сейчас осво-
или новый продуктивный склад ресторана "Регистан", а там этих яиц -  ви-
димо-невидимо! - объяснил мне старый Крыс.
   Короче, пожрал я, снова умылся, почистил лапы между когтями  и  пошел
осматривать квартиру. Я ведь нигде, кроме кухни-столовой и комнаты Тиму-
ра, и не был.
   Большая квартира. Больше нашей ленинградской раза в три. В  Нью-Йорке
вообще - все очень большое. По объему. Уж на что в  нашей  квартире  пи-
терской, в кухне, на восьми с половиной метрах, человек по десять  соби-
ралось, а на этой, американской,  можно  было  принять  всех  пассажиров
трамвайного вагона в часы пик! А про холодильник я уже говорил...
   Комната Рут тоже была большая - с огромной кроватью,  больше,  чем  у
Фридриха фон Тифенбаха. Наверное, после Фреда осталась. Шкафы по стенам,
фигурки всякие смешные, фотографии на тумбочках и  туалетном  столике  -
здоровый простоватый парень с симпатичной физиономией в полицейской фор-
ме - скорее всего, Фред Истлейк. И без формы, в одних трусах. На  пляже,
а вокруг пальмы. И с Рут... И свадебное фото: Рут в белом платье, а Фред
в сером фраке. И цветы, цветы, цветы... И  похороны  Фреда.  Тоже  очень
много цветов. Рут в черном, с черной шляпки на лицо свисает такая черная
сеточка. Я в каком-то кино такую видел...
   А вот Рут в полицейской форме с Тимуром у типичной полицейской  маши-
ны. Такие машины обычно по телику показывают. Они приезжают с воем и ми-
галками к концу фильма, когда уже обычно все сделано и закончено.
   Из комнаты Рут есть выход прямо в ванную. Очень удобно. И там же  все
остальное...
   Гостиная просто необъятная! Как вся наша квартира на Гражданке. Была,
была... Сам понимаю, а все никак не могу свыкнуться с мыслью, что  всего
лишь "была", а теперь - нету...
   Хотя, помню, кто бы ни приходил, все говорили: "Какая у вас с  Марты-
ном миленькая квартирка! Только зачем так много книжек? Они же пыль  со-
бирают..." Но это в основном говорили или Шурины поблядушки, или  Шурины
"друзья детства".
   Вот кого я не переваривал, это Шуриных друзей детства!!!
   Им всем почему-то казалось, что они имеют на Шуру больше  права,  чем
остальные. И все время им хотелось вспоминать "правду" об их  совместном
детстве. Но не про себя, а про Шуру. А все вокруг,  кто  познакомился  с
Шурой позже, должны знать, что если для  вас  Шура  -  известный,  скан-
дальный журналист и какой-то там "правозащитник" (что это такое - по сей
день понять не могу!..), то для друга детства он всего лишь "Шурка Плот-
кин". И кто, как не друг детства, скажет правду в глаза?!..
   И говорили. Пили Шурину водку, жрали иногда мой хек и говорили: "Нет,
Шурик, а ты помнишь, как тебя из пионеров исключали?.." Или: "Ой, ну, не
могу! Счас обхохочетесь!.. Шурка в  четвертом  классе  написал  любовные
стихи одной дурочке - Нинке Кошич, а учительница  русского  МарьБанна  -
помнишь, Шурка? - эту записочку перехватила и давай вслух  всему  классу
разбирать Шуркины грамматические ошибки в этих стихах!.. Мы все - в  по-
кат со смеху, а Шурка наш стоит, слезки катятся, красный весь, аж  мали-
новый!.."
   Помню, я тут не выдержал, прошмыгнул под стол, отыскал вонючие,  пот-
ные лапы Шуриного школьного друга и обосрал! А когда он дернулся и  заб-
лажил, я его за ногу так рванул клыками, что этот мудак у нас больше ни-
когда не появлялся. Шура мне за это потом целую банку оливок купил.  Ис-
панских.
   Гостиная у Рут и Тимура Истлейк была просто прекрасная! Очень  краси-
вая. Мебель стильная. Белая, кожаная. Телек огромаднейший. И книжек - до
чертовой матери. Вот ведь что замечательно!
   У Тимура оказался свой собственный душ и туалет. Я приглядел, как там
спускается вода. Мало ли что? Забудут приоткрыть мне окно в  кухне,  или
еще что-нибудь...
   Шурик один раз уехал в Москву и забыл  оставить  ключи  соседям.  Они
обычно во время его командировок кормили меня и на пустырь выпускали.  А
в этот раз - привет! Я взаперти, у соседей ключей нет, квартира наша  на
восьмом этаже, зима, окна заклеены - что делать? Пришлось ходить в убор-
ную на горшок и спускать за собой воду. Но там от бачка шел такой рычаг,
и на нем нужно было повиснуть, чтобы смыть горшок. А здесь просто  такая
большая кнопка.
   Попробовал, нажал лапой - все работает, вода бежит. "Нам  не  страшен
серый волк..." - пел в таких случаях Шура.
   У Тимура в комнате книжек тоже было до хрена. Только не в  таком  по-
рядке, как у Рут. Надо будет сказать ему...
   А еще у него был компьютер, которого я сначала не заметил. Всякие ра-
дио, магнитофоны, кассеты разные. И очень много старых игрушек,  которые
ему уже не по возрасту. И фотография - Рут и Тимур стоят  в  обнимку  со
здоровым Котом Томом из мультяшного сериала "Том и Джерри", а  вокруг  -
дети, дети, дети и какая-то совершенно сказочная обстановка! И ни  одной
фотографии из России. Будто России и не было в его жизни...
   Есть в квартире и еще одна небольшая комната, рядом с комнатой  Тиму-
ра. Так называемая "гостевая". Там обычно раньше останавливались родите-
ли Рут, когда прилетали на недельку к дочери и зятю.  Об  этом  мне  еще
вчера ночью Рут сама рассказала.
   Сейчас эта комната закрыта на ключ. Рут собрала там все  вещи  Фреда,
оставшиеся после его смерти, а часть разных симпатичных мелочей, принад-
лежавших Фреду, Рут раздарила на память о нем его близким друзьям.
   Я подошел к этой запертой двери и принюхался. Не было  никаких  запа-
хов. Я не поверил своему носу и улегся у самой нижней щели. Из-под двери
не пахло ничем, словно с уходом из Жизни Фред Истлейк унес даже все свои
запахи. Странно...
   Но в общем квартира мне очень понравилась!
   Большая, удобная, уютная и, что всегда для меня очень важно,  -  чис-
тая. Без вылизанности, без назойливого педантизма, без показухи - просто
очень аккуратная, прибранная квартира. Это как раз то, за что  я  всегда
боролся с Шурой Плоткиным!
   Нет, нет, лично Шура был на самой что ни есть высоте  -  поразительно
чистоплотен. Но его тошнило от необходимости класть вещи на  место;  ему
было проще купить новые чашки, чем вымыть старые. Даже при редком  нали-
чии у нас денег Шура забывал оплатить телефон и квартиру, а потом  бегал
со взмыленной задницей по всяким чиновникам... Сдать белье в стирку было
для него равносильно подвигу. Забрать белье  из  прачечной  -  покорение
Космоса. Он утверждал, что все это ограничивает его Свободу, а этого  он
вынести не в силах!
   А "священный" бардак на его письменном столе, к которому  даже  я  не
имел право притрагиваться?!.. До сих пор у  меня  в  ушах  его  крики  -
сплошные матюги - при поисках какой-нибудь фантастически важной бумажки,
которую он сознательно спрятал куда-то, в святой  уверенности,  что  ЭТО
место он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Сколько раз  я  был  вынужден
помогать ему находить эти бумаги!..
   Господи Боже мой, где ты, Шурик?..
   И словно отвечая мне на мой вопрос, в башке у меня вдруг что-то щелк-
нуло - будто включилось... Появился неясный шум в ушах, раздались стран-
ные писки, трески, шорохи, и мне неожиданно показалось,  что  я  услышал
слабенький-слабенький голос Шуры:
   - Мартышечка, родной мой... Я слышу тебя... Слышу!..
   - Шури-и-икИ! - заверещал я по-Щелдрейсовски. - Где ты? Я тут  с  ума
схожу!.. Где ты, Шурик?!.. Только скажи - где... Я сейчас  приеду!..  То
есть приду... Прибегу!!! Где ты, Шура?!!
   - Не знаю... - прошелестел Шура. - Прости меня...
   Но тут у меня в мозгу вдруг раздался невероятный грохот, и слабый да-
лекий голос Шуры потонул в железном лязге и скрежете. Звук был такой же,
как на автобане под Мюнхеном, когда мы с Водилой таранили своим огромным
грузовиком "Вольво" микроавтобусик "Тойота",  за  рулем  которого  сидел
симпатичнейший паренек,  очень  похожий  на  отличника  старшеклассника,
Алик. Один из самых страшных наемных убийц в Европе. Исполнитель  "зака-
зов" экстра-класса!
   Секунду мне казалось, что от невероятного  удара  металл  разрывается
прямо у меня над головой, внутри ее, а потом все вдруг стихло,  и  через
мертвую паузу я понял, что это всего лишь негромкий скрежет ключа,  отк-
рывающего входную дверь квартиры...
   А может, я уже действительно того?..
   Еще Шура говорил: "Талант - это аномалия, Мартын. То есть явление не-
нормальное. А ты поразительно талантливый Кот! И я, кажется, тоже... Го-
ворят - талантливый. Так что, если нам с тобой не повезет, - у нас  пря-
мая дорога на "Пряжку"..."
   Это у нас в Питере такая больница для чокнутых придурков.
   Дверь отворилась, и в квартиру пулей влетела Рут. Она бросила сумку в
кресло, стоявшее в прихожей у зеркала, и, не снимая  куртки,  заметалась
по всей квартире, приговаривая:
   - Салют, компаньерос! Мар-ТЫН, привет... Отоспался? Я  на  секунду...
За наплечной кобурой, черт бы ее побрал!
   Она ринулась в спальню, перерыла шкафы, рванулась к  комоду  и  стала
вытаскивать все ящики...
   - Ну вот, куда, куда я ее засунула?!.. У нас через час в тире учебные
инспекционные стрельбы, а я... Дура старая! "Пушка" на работе, в  сейфе,
а кобуру я куда-то засунула еще до Нового года... А приказ строжайший  -
на стрельбах оружие должно доставаться из  наплечной  кабуры!  Черти  бы
подрали этот Голливуд!.. Может быть, кому-то и нужны всякие эти ковбойс-
кие штучки, но мне-то  с  моими  бухарскими  евреями  зачем  это?!..  О,
дьявол!.. Опаздываю!.. Куда, куда я ее запихала?!..
   - Погоди, Рут. Не мечись, - сказал я. - Чем может пахнуть эта штука?
   - Потрясающий вопрос!.. Правда, а чем может пахнуть кобура для писто-
лета?!..
   - Пистолетом? - неуверенно переспросил я.
   - Нет, фиалками! - саркастически бросила Рут,  продолжая  раскидывать
вещи из ящиков.
   Но я не обратил внимания на ее нервное остроумие. Я сказал:
   - Если штука, которую ты ищешь, пахнет оружием, то иди за мной. Я по-
кажу тебе, где она лежит!
   Я потрюхал в прихожую, где стояли два низких обувных шкафчика: один -
для обуви Рут, второй - для обувки Тимура.
   - По-моему, эта штука здесь, - зевнул я и  уселся  напротив  Тимурова
шкафчика.
   Рут потянула на себя переднюю стенку шкафчика. Стенка  откинулась,  и
между старыми,  стоптанными  кроссовками  Тимура  и  его  же  роликовыми
коньками на пластмассовых жестких ботинках валялась эта самая кобура  со
всеми своими наплечными ремнями.
   - КЫ-ся! Гений!.. Эйнштейн!!! Карл Маркс, Эркюль Пуаро, Эдгар Гувер и
президент Кулидж - все они, вместе взятые, - дерьмо по сравнению  с