родрома. Оттуда хорошо были видны наши самолеты.
   Прошло минут пятнадцать. С востока показалась первая  колонна  японских
бомбардировщиков в составе девяти самолетов.  Летели  они  довольно  плотным
строем, как на параде. Боевой порядок - клин звеньев.  Впереди,  с  боков  и
сзади шли истребители сопровождения.
   Я уже говорил, что японцы  не  особенно  утруждали  себя  разнообразием
тактических приемов.  Действовали  они,  как  правило,  по  шаблону.  Иногда
приходили двумя группами и наносили удар с двух направлений, преимущественно
со стороны солнца. Истребители сопровождения занимали  некоторое  превышение
над бомбардировщиками. Изредка на высоте тысяча метров над основной колонной
барражировала  резервная  группа  истребителей.  Вот  и  вся   "премудрость"
японских авиаторов.
   Наши летчики быстро разгадали эту  нехитрую  комбинацию  и  разработали
такие способы противодействия,  которые  сводили  на  нет  усилия  японского
командования.
   Так было и в этот раз.  Пропустив  колонну  вражеских  бомбардировщиков
несколько вперед, специально \35\ выделенные истребители зашли им в хвост со
стороны солнца и, используя преимущество в высоте, нанесли довольно ощутимый
удар. Два бомбовоза загорелись и, оставляя за собой смрадный  дым,  потянули
вниз. Упали они где-то за сопками.
   Вторая группа  наших  "ястребков"  с  двух  сторон  атаковала  японские
истребители. Правда, у противника было двойное численное  превосходство,  но
это не помешало нашим сразу же поджечь один  самурайский  самолет.  Парадный
строй распался, и в небе закружилась  такая  карусель,  что  разобрать,  где
свои, где чужие, стало невозможно.
   Нескольким вражеским самолетам удалось прорваться к аэродрому.  Но  там
стояли только два неисправных истребителя.
   У наших авиаторов было и еще одно преимущество. Они дрались  над  своей
территорией. Если самолет подобьют,  летчик  мог  выброситься  с  парашютом.
Кроме того, они меньше расходовали горючего. Японцы же должны были экономить
бензин на обратный путь.  Вот  почему  они,  покрутившись  в  воздухе  минут
пятнадцать, начали выходить из боя. Тут-то наши и  начали  их  бить.  Японцы
потеряли в этом бою шесть бомбардировщиков и три истребителя.  А  у  нас  не
вернулся с задания Коля Смирнов. Сергею Смирнову слегка поцарапало руку.
   Мы осмотрели боевые машины. Многие из них были просто  изрешечены.  Как
только они держались в воздухе!  Техники  немедленно  приступили  к  ремонту
самолетов.
   Этот вылет показал, что японцев можно бить меньшими силами. Да еще как!
Летчики убедились также в том,  что  наши  истребители  на  виражах  гораздо
маневреннее японских.
   В честь одержанной нами победы китайские руководители  решили  устроить
праздничный ужин. Из авиакомитета прибыл  генерал  Чжо.  Наш  повар  блеснул
своим кулинарным мастерством - испек аппетитные пышки.  На  столе  появились
закуски, фрукты, вино.
   Летчики, техники и механики чувствовали себя  именинниками.  Каждый  из
них потрудился на славу  и  мог  с  гордостью  сказать:  сегодня  и  я  внес
маленькую частицу в общую победу.
   На встрече делились воспоминаниями, пели песни. \36\
   Кто-то принес гармошку,  и  началась  такая  пляска,  что  пол  заходил
ходуном.
   Китайцы цокали языками и время от времени подбадривали плясунов:
   - Ка-ла-со! Ка-ла-со!
   Дружба с китайцами установилась крепкая. Мы были довольны друг  другом.
Только полковник Чжан в последнее время ходил печальным. Вести с фронтов шли
неутешительные, японцы продвигались в глубь страны.
   - Плохо дело, плохо дело, -  говорил  Чжан,  и  на  глаза  его  нередко
навертывались слезы. Мы утешали полковника  как  могли,  но  бесполезно.  Он
лучше нас знал истинное положение на фронтах.
   К нам были прикомандированы два переводчика.  Один  из  них  -  молодой
парень - прекрасно говорил по-русски. Одет он был в командирский костюм,  но
без знаков различия. Другой - полный пожилой мужчина - ходил  в  гражданской
одежде. У него была елейная улыбка, вкрадчивый тихий голос. Прямого  взгляда
он обычно не выдерживал, отводил плутоватые глаза в сторону.  Зная,  что  он
работает в разведке, мы не говорили в его присутствии о служебных делах.
   Как-то нам с полковником Чжаном предстояло разработать боевую операцию,
согласовать время налета на японцев. Грузный переводчик все  время  крутился
около  нас,  жадно  прислушиваясь  к  каждому  слову.  Чтобы  избавиться  от
Назойливого соглядатая, Рычагов послал его  на  самолетную  стоянку  узнать,
прибыл ли бензин.
   Надо заметить, что китайцы тогда не имели никакого понятия о цистернах.
Своим горючим они не располагали, покупали его у  американцев  и  носили  на
коромыслах из Индокитая. Идет вереница людей -  глазом  не  окинешь.  Каждый
тащит по две посудины емкостью восемнадцать - двадцать  литров.  Сколько  же
требовалось таких канистр, чтобы вволю напоить наши прожорливые истребители!
Мы удивлялись выносливости простых тружеников, которые готовы  были  сделать
все, чтобы отстоять свое отечество от нашествия интервентов...
   Самолетная стоянка находилась далеко, и, пока тучный  переводчик  ходил
туда и обратно, мы успели решить все интересующие нас вопросы.
   Для  быстроты  обслуживания  самолетов  китайское   \37\   командование
выделило в помощь нашим авиаспециалистам по механику  и  технику  на  каждую
машину.  Они  ходили  в  коротких  брюках   и   тужурках   цвета   хаки.   У
начальствующего  состава  на  рукавах  были  пришиты  звезды  с  двенадцатью
расходящимися лучами. Начальники от рядовых отличались  и  головным  убором.
Они носили пробковый шлем, а не широкополую  шляпу,  сплетенную  из  рисовой
соломы или камыша.
   В   гоминдановской   армии   поддерживались   палочная   дисциплина   и
подобострастное чинопочитание. Подчиненные приветствовали своего  начальника
наклоном головы, а если чин был высоким, поклоном в пояс. На каждый взвод по
штату была положена палка, которой наказывали провинившихся.
   Однажды мы сами были свидетелями, как полковник Чжан  отхлестал  своего
авиамеханика по лицу за какую-то маленькую  провинность.  Механик  терпеливо
переносил удары, не смея ни на шаг стронуться с места. Нам, советским людям,
показалось это диким и бесчеловечным. Но, как говорят, в чужой монастырь  со
своим уставом не ходят.
   Китайцы очень впечатлительны и своих эмоций не скрывают. Помню,  как-то
Благовещенский спас в бою от  верной  гибели  китайского  летчика  Ло.  Тот,
растроганный, подошел к нему и, отвесив поклон, заплакал. Потом снял с пояса
пистолет и подал его своему спасителю.
   - Что ты, что ты?-замахал на него руками удивленный Благовещенский.
   Но китаец продолжал плакать и прикладывать к  сердцу  руки.  Оказалось,
что это обыкновенное проявление благодарности,  а  ничуть  не  слабоволие  и
малодушие. Слез в таких случаях не стесняются даже самые закаленные  в  боях
воины.
   Благовещенский в ответ крепко, по-братски обнял  китайского  летчика  и
отдал ему свой пистолет.
   До начала войны с японцами в Китае было около  трехсот  или  четырехсот
летчиков. Большинство - сыновья богатеев. От боевых действий они уклонялись.
Вместе с нами против японцев сражалось всего семь  китайских  летчиков.  Это
были храбрые бойцы, относившиеся к советским товарищам с большим уважением.
   Китайцы любознательные и упорные люди. Они \38\ тянулись к  технике  и,
если  по  указанию  наших   специалистов   им   удавалось   сделать   что-то
самостоятельно, радовались, как дети, и даже хлопали в ладоши.
   Особенно хотелось им овладеть русским языком. У каждого, кто работал  у
нас на аэродроме, были маленькие словарики военно-авиационных терминов.  Они
ходили и вслух твердили: фейцзи - самолет, фейцзичан  -  аэродром...  Прошло
совсем немного времени - и они уже могли объясняться с нами без переводчика.
Ребята, конечно, старались, как могли, втолковывать  им  русскую  грамоту  и
были очень довольны, когда те после нескольких уроков называли тот или  иной
предмет на нашем языке.
   Среди  китайских   авиамехаников   был   один   паренек,   поразительно
напоминавший известного персонажа из кинофильма "Путевка в жизнь". Такое  же
широкое скуластое лицо, такой же приплющенный нос,  даже  похожий  платок  с
концами, завязанными под подбородком. У паренька, видимо, болели уши.
   - Вылитый Мустафа, - сказал один из наших мотористов.
   - Я - Му-ста-фа? - с улыбкой отозвался китаец,  ткнув  себя  пальцем  в
грудь.
   - Да, Мустафа.
   - О, ка-ла-со: Му-ста-фа!
   Звучание этого слова так понравилось ему, что  при  встречах  с  нашими
ребятами он, протягивая руку, с гордостью произносил:
   - Му-ста-фа.
   Наши техники учили китайцев заправлять самолет, объясняли правила ухода
за  ним,  устройство  различных  агрегатов.  Те  могли  часами   сидеть   не
шелохнувшись и внимательно слушать.
   Китайцы относились к нам по-братски. Они понимали, что наша помощь им -
бескорыстна. Когда кто-либо из советских летчиков погибал, они  не  находили
себе места, всячески старались выказать свою  глубокую  печаль  и  искреннее
соболезнование нам.
   Однажды китайские друзья  притащили  на  самолетную  стоянку  несколько
корзин румяных яблок. Они подходили к летчикам и механикам, брали их за руку
и просили: \39\
   - Кушай, кушай...
   Наши друзья щедро делились с нами всем, чем могли.
   Был жаркий воздушный бой. Григорий Пантелеймонович  Кравченко,  ставший
впоследствии дважды Героем Советского  Союза,  генерал-лейтенантом  авиации,
сбил три самолета. Он настолько увлекся преследованием  противника,  что  не
заметил, как оторвался от своей  группы.  На  него  напали  четыре  японских
истребителя и подожгли.
   Кравченко выбросился с парашютом,  но  его  отнесло  ветром  на  озеро.
Григорий  предусмотрительно  отстегнул  лямки  и  в  летном   обмундировании
плюхнулся в мутную воду. К нему подплыл на лодке китайский старик  рыбак  и,
приняв поначалу за японца, оттолкнул веслом. Но потом внимательно всмотрелся
в лицо и спросил:
   - Рус?
   - Русский, русский, - ответил Кравченко.
   Старик тотчас же подплыл к нему, помог взобраться в лодку  и  отвез  на
берег. Там рыбаки накормили Кравченко, а когда высохла одежда, посадили  его
в паланкин и понесли  в  свой  поселок.  Им  пришлось  идти  около  двадцати
километров.
   Я  разыскал  Григория  в  рыбацкой  хижине.  Он  сидел  на  циновке  и,
прихлебывая из маленького сосуда подогретую китайскую водку, что-то объяснял
жестами собравшимся вокруг людям. Крепкий, широкоплечий, с  могучей  шеей  и
шапкой каштановых кудрей, он выглядел богатырем среди китайцев. Хотя  ростом
был невелик.
   Когда  мы  собрались  уходить,  провожать  Григория  вышли  все  жители
поселка. Низко кланяясь, они наперебой жали ему руку, приговаривая:
   - Шанго, шибко шанго.
   Благосклонное отношение местного  населения  к  Григорию  Кравченко  во
многом объяснялось тем, что у  него  оказался  с  собой  документ.  Это  был
квадратный кусок шелковой материи, на котором синей краской  было  начертано
несколько иероглифов и стояла  большая  четырехугольная  красная  печать.  В
безымянном "паспорте" китайским  властям  и  всем  гражданам  предписывалось
оказывать предъявителю этого документа всяческое содействие. \40\
   Почти такой же случай вскоре произошел с Валентином Дадановым,  который
ночью выбросился с  парашютом  в  районе  Наньчана.  Жители  привели  его  в
деревню, накормили, напоили и помогли добраться к своим.
   Жилось китайцам во время войны очень  трудно.  Семьи  были  большие,  а
продовольствия не  хватало.  Многие  голодали.  Выйдешь,  бывало,  на  улицу
города, и тебя  сразу  же  окружит  толпа  голодных,  оборванных  ребятишек.
Протягивают грязные ручонки  и  просят  есть.  Любопытная  деталь:  шоколад,
которого у нас было много, детям почему-то не нравился.
   Особенно  много  возился  с  детишками  Благовещенский.  Затащит  их  в
столовую, накормит, потом каждому даст по мандарину. И  они  ходили  за  ним
толпами.
   Большинство малышей бегало  в  распашонках.  Китайские  женщины,  вечно
занятые работой, не имели времени. ухаживать за ними.
   Видели мы, как живут люди на плотах  и  в  джонках.  Печальное  зрелище
представляют эти поселения бедняков. Из-под рваных навесов  струится  легкий
дымок. Женщины что-то варят. Мужчины ловят рыбу или занимаются  каким-нибудь
ремеслом. На каждой джонке, на каждом плоту куча ребятишек. Маленьких, чтобы
они не упали в воду, привязывают за ногу веревками,  а  тем,  что  побольше,
прикрепляют за спину толстую сухую палку - своеобразный спасательный пояс.
   Нищета  населения  -  наследие  колониализма.  Американцы   и   японцы,
англичане и французы грабили Китай, не заботясь о  развитии  его  хозяйства.
Гонимые голодом люди готовы были взяться за любую  работу.  Так  сложился  в
больших городах, особенно  портовых,  многочисленный  и  обездоленный  класс
люмпен-пролетариев.
   Сказывались  тут,  конечно,  и  внутренние  неурядицы.   Гоминдановское
правительство мало что  делало  для  укрепления  национальной  независимости
страны, повышения благосостояния народа. Все свои усилия  оно  сосредоточило
на борьбе с чихуа, то есть "красной опасностью", и меньше  всего  думало  об
угрозе  государству  со  стороны   Японии.   По   существу,   гоминдан   вел
капитулянтскую политику, надеялся с помощью  интервентов  \41\  покончить  с
коммунистами. В правящих кругах и в армии процветало лихоимство, предавалось
и продавалось все, что можно было предать и продать.
   Вспомним, как развивалась японо-китайская война после захвата  японцами
Маньчжурии. На севере Китая японские войска проводили маневры.  Один  солдат
загулял и остался на ночь в каком-то притоне. Японцы подняли тревогу: пропал
солдат. Наверняка его  захватили  китайцы.  И  вот  китайскому  пограничному
командованию предъявляется ультиматум: или добровольно отдайте солдата,  или
откройте ворота города и мы найдем его сами. В истории это не первый случай,
когда большие войны начинались с пустякового предлога.
   Наглое  требование   японского   командования   китайцы   удовлетворить
отказались. Тогда 7 июля 1937 года японский отряд  устраивает  нападение  на
пограничный мост Лугоуцзяо - старинное  мраморное  сооружение,  описанное  в
свое время знаменитым путешественником Марко  Поло.  Китайские  пограничники
оказали сопротивление.
   Японцы, подбросив свежие подкрепления,  начали  обстреливать  китайскую
территорию из орудий.  Так  началась  война  японских  империалистов  против
китайского народа.
   К нападению на  Китай  Япония  начала  готовиться  давно.  Вначале  она
оккупировала Маньчжурию, часть Внутренней Монголии, укрепилась  в  некоторых
районах Северного Китая. Таким образом был создан трамплин, оттолкнувшись от
которого хищник бросился на свою жертву.
   В гоминдановском правительстве наступило  смятение.  Никаких  приказов,
никаких директив. Китайские солдаты и младшие офицеры на свой страх  и  риск
вступили в борьбу с интервентами. Но  многие  гоминдановские  начальники,  в
особенности  высший  командный  состав   армии,   пошли   на   акт   прямого
предательства. Они без боя сдавались японцам, открыв тем самым ворота внутрь
страны. Измена сыграла свою роковую роль. Значительная часть Северного Китая
в первые же дни  войны  оказалась  в  руках  Японии.  Лишенные  руководства,
деморализованные китайские войска в панике отступали на юг. \42\
   28 июля японцы заняли Пекин, 30 июля - Тяньцзинь. Пали Калган и  другие
города.
   8 июля Коммунистическая партия  Китая  перед  лицом  грозной  опасности
иностранного порабощения обратилась к народу с манифестом. В нем  содержался
страстный призыв к самоотверженной борьбе против чужеземных захватчиков.  10
июля это  обращение  было  повторено.  Компартия  требовала  создать  единый
национальный фронт для отпора империалистической Японии.
   Стоящая  же  у  власти  партия  гоминдан  во   главе   с   Чан   Кай-ши
бездействовала, ничего не предпринимала, чтобы поднять  народ  на  борьбу  с
врагом. Только под давлением  широких  народных  масс  правительство  начало
кое-что делать для обороны. Одним из первых таких шагов  явилось  заключение
21 августа 1937 года с Советским Союзом договора о ненападении.
   Договор послужил для Китая огромной поддержкой. СССР  был  единственным
государством, которое в труднейший для Китая час протянуло ему руку  помощи.
Он послал туда летчиков-добровольцев,  которые  в  составе  китайской  армии
самоотверженно сражались с японскими  захватчиками,  защищая  его  города  и
военные объекты от воздушных налетов.
   Немало наших  летчиков  сложили  голову  на  китайской  земле.  Отдавая
должное их героизму, китайский народ соорудил им памятник в городе Ханькоу.
   Советский Союз оказал Китаю большую финансовую помощь. В 1938 году  ему
был предоставлен заем в сумме сто миллионов долларов на покупку  вооружения,
а в 1939 году было выделено еще сто пятьдесят  миллионов  рублей.  Тогда  же
СССР заключил с Китаем торговое соглашение.
   Ни одно из  правительств  империалистических  государств  не  оказывало
Китаю  помощи.  Только  Советский  Союз  помог  ему   военной   авиацией   и
материальными ресурсами.
   Соединенные Штаты  Америки  продавали  Японии  оружие,  нефть,  хлопок,
цветные металлы и другие необходимые для  войны  материалы,  а  Китай  такой
помощи лишили. Аналогичную политику проводили  Англия  и  другие  буржуазные
государства. Лишь Советский Союз сделал тогда все  возможное,  чтобы  помочь
китайскому народу в его справедливой борьбе. \43\
   Компартия  Китая,  выражавшая  подлинные  национальные  интересы  своей
страны, выступила единственно реальной силой в организации отпора врагу.  22
сентября 1937 года она обнародовала декларацию, в  которой  говорилось,  что
коммунисты сделают все для  изгнания  японских  захватчиков.  С  этой  целью
компартия прекращала борьбу  против  гоминдановской  власти.  Красная  армия
переименовывалась   в   Национально-революционную.    Революционная    база,
расположенная на стыке провинций Шэньси - Ганьсу - Нинся, реорганизовывалась
и получала наименование Особого пограничного района.
   В Декларации компартия заявила, что в условиях, когда создается  единый
антияпонский фронт, она отказывается  от  конфискации  помещичьих  земель  и
переходит к политике снижения арендной платы и ссудного процента. Коммунисты
сознательно шли на такие уступки, чтобы не дать развиться гражданской  войне
в деревне. Надо было сосредоточить усилия китайского  народа  против  общего
врага - империалистической Японии.
   В такой обстановке Чан Кай-ши, чтобы спасти себя и  свое  правительство
от полного банкротства, заявил 24 сентября,  что  он  обещает  установить  в
стране демократические порядки, созовет Национальное собрание, освободит  из
тюрем коммунистов и других  борцов  против  японского  империализма,  примет
необходимые меры для отпора агрессору.
   В то время китайская компартия имела сравнительно небольшие вооруженные
силы. Они в основном  были  сосредоточены  в  8-й  национально-революционной
армии, которая сразу же включилась в борьбу с агрессорами. В конце  сентября
под стенами старинной крепости Пинь-синьгуань  произошло  крупное  сражение.
Части 8-й армии наголову разгромили  японскую  дивизию,  которой  командовал
генерал Итагаки. (Позже генерал Итагаки был в Японии военным  министром.  На
токийском судебном процессе 1945  года  он  предстал  как  один  из  главных
военных преступников.)
   Следующей крупной победой 8-й армии было сражение с японцами в  октябре
1937 года под Синькоу.
   В начале войны в Китае сложились,  по  существу,  два  фронта.  Один  -
по-настоящему боевой, выносивший на себе основную тяжесть борьбы с японскими
захватчиками,   -   фронт   8-й    армии,    а    позже    и    новой    4-й
национально-революционной \44\ армии. Другой фронт -  гоминдановский,  фронт
пассивный, капитулянтский. Зде