лицом из другой компании и послана президенту той  компании,  в
которой вы работали, так?
   - Правильно.
   - Та компания была конкурентом "Пинекса"?
   - Совершенно верно.
   - Каким же образом докладная записка попала в "Пинекс" в 1973 году?
   - Этого я так и не узнал. Но в "Пинексе", разумеется, знали  об  этих
исследованиях. В сущности, к началу 70-х, если не раньше,  о  них  знали
все табакопроизводители.
   - Откуда вам это известно?
   - Не забывайте, что я работал в этой области тридцать лет, был  занят
непосредственно в производстве, встречался со множеством людей, особенно
с коллегами из других компаний. Нужно заметить, что табачные компании во
все времена держались вместе.
   - Вы когда-нибудь пытались раздобыть другую копию докладной записки у
вашего друга?
   - Пытался. Но не сумел. Я не хотел бы больше говорить об этом.

***

   Если не считать  пятнадцатиминутного  перерыва  на  кофе  в  половине
одиннадцатого, Криглер безостановочно давал  показания  в  течение  трех
часов. Это время пролетело, словно несколько минут, а то, что  рассказал
Криглер, самым радикальным образом изменило ход процесса. Драма  бывшего
служащего, проливающего свет на грязные секреты компании,  была  сыграна
идеально. Присяжные даже забыли о  своем  обеденном  перерыве.  Адвокаты
наблюдали  за  присяжными  внимательнее  обычного,  а   судья,   похоже,
записывал каждое слово свидетеля.
   Репортеры проявляли несвойственную им почтительность, консультанты  -
несвойственное им внимание. Наблюдатели  с  Уолл-стрит  считали  минуты,
когда они  смогут  рвануть  из  зала  суда  и,  задыхаясь,  позвонить  в
Нью-Йорк. Местные юристы, слоняющиеся вокруг  зала  заседаний,  получили
пищу для обсуждений на многие годы. Даже  Лу  Дэлл,  сидевшая  в  первом
ряду, отложила свое вязанье.
   Фитч наблюдал за всем из просмотрового зала рядом со своим кабинетом.
По расписанию  Криглер  должен  был  выступить  в  суде  лишь  в  начале
следующей недели, и тогда, вероятно, он вообще не смог бы там появиться.
Фитч  был  одним  из  немногих  оставшихся  в   живых   людей,   которые
действительно видели ту докладную записку, и вынужден был признать,  что
Криглер описал ее  весьма  точно.  Всем,  даже  Фитчу,  было  ясно,  что
свидетель говорит правду.
   Одним из первых заданий Фитча, которое он получил девять  лет  назад,
когда впервые был нанят Большой четверкой, состояло в том, чтобы выявить
все имевшиеся ее копии и уничтожить их. Он  все  еще  не  закончил  этой
работы.
   Ни Кейбл, ни какой бы то ни было другой нанятый им адвокат до сих пор
записки не видели.
   Вокруг признания ее существования в суде поднялась  небольшая  война.
По правилам подобные устные описания утраченных  документов  в  суде  не
допускаются. Лучшее свидетельство - это сам документ. Но, как  во  всем,
что касается законов, существуют исключения и исключения из  исключений,
и Pop со своей компанией мастерски убедил судью Харкина, чтобы  тот  дал
возможность присяжным выслушать из уст Криглера описание  того,  что,  в
сущности, являлось утраченным документом.
   Перекрестный допрос  Кейбла,  назначенный  на  вторую  половину  дня,
обещал быть жестким, но урон уже был нанесен Фитч  не  стал  обедать,  а
заперся в своем кабинете.
   Во время этого обеденного  перерыва  атмосфера  в  комнате  присяжных
заметно  отличалась  от  обычной.  Привычных  разговоров  о  футболе   и
кулинарных  рецептах  слышно  не  было,  стояла   полная   тишина.   Как
совещательный орган жюри после двух недель выслушивания занудных научных
выкладок  экспертов,  которым  заплатили  огромные  деньги,  чтобы   они
приехали в Билокси, пребывало почти в состоянии ступора. Теперь сенсация
Криглера,  вывалившего  напоказ  пласты  грязи  о  табачных   компаниях,
встряхнула их.
   Они меньше ели и больше вглядывались друг в друга. Большинству из них
хотелось уединиться в другой  комнате  со  своими  приятелями  и  заново
проиграть все, что  они  услышали.  Правильно  ли  они  поняли  то,  что
рассказал этот человек?  Значит,  те,  кто  делает  сигареты,  намеренно
поддерживают уровень никотина в них, чтобы люди привыкали к табаку?!
   Кое-кому это  удалось.  Курильщики,  которых  после  отставки  Стеллы
осталось трое, если не считать Истера, покуривавшего лишь  затем,  чтобы
проводить время в курилке с Джерри, Пуделихой и Энджел  Уиз,  быстренько
поели и удалились. В курилке они уселись на складные стулья и, попыхивая
сигаретами,  уставились  в  открытое  окно.  Зная  теперь,  что  уровень
никотина в сигаретах выше, они  словно  бы  ощущали  эту  дополнительную
тяжесть. Но когда Николас произнес это вслух, никто не засмеялся.
   Миссис Глэдис Кард и Милли Дапри в то же самое  время  отправились  в
туалет. Там они долго делали свои дела, потом минут пятнадцать мыли руки
и разговаривали, глядя друг на друга в зеркало. В разгар разговора к ним
присоединилась Лорин Дьюк. Опершись о сушилку,  она  тут  же  поделилась
своим удивлением и возмущением по поводу деятельности табачных компаний.
   Когда убрали со стола, Лонни Шейвер,  сидевший  через  два  стула  от
Хермана,  открыл  свой  лэптоп.  Херман  тоже  работал  на   брайлевском
компьютере. Обращаясь к нему, полковник сказал:
   - Вам не нужен переводчик для того, чтобы  поточнее  вникнуть  в  эти
свидетельские показания?
   Херман широко улыбнулся и ответил:
   - Я бы сказал, что они весьма интересны. - Это  было  самое  большее,
что Херман Граймз мог позволить себе в смысле обсуждения хода процесса.
   На Лонни Шейвера ничто  не  произвело  впечатления  и  ничто  его  не
удивило.
   Филип  Сейвелл  почтительно  попросил  и  получил  от  судьи  Харкина
разрешение часть обеденного перерыва  потратить  на  занятия  йогой  под
раскидистым дубом позади здания суда. Охранник проводил его к дубу.  Там
Сейвелл снял рубашку, туфли и носки, сел на  мягкую  траву  и  скрутился
крендельком. Когда он начал подвывать, охранник ретировался на  стоявшую
неподалеку бетонную скамью и опустил голову, чтобы его никто не узнал.
   Кейбл приветствовал Криглера так, словно они были  старыми  друзьями.
Криглер улыбнулся и, отвергая всякую конфиденциальность, ответил:
   - Добрый день, мистер Кейбл.
   За семь месяцев до того Кейбл с помощниками провели три дня  в  офисе
Рора, делая видеозаписи Криглера. Видеофильм просмотрело  и  изучило  не
менее двух дюжин юристов, множество  экспертов  и  даже  два  психиатра.
Криглер говорил правду, но настал момент смазать ее и  запятнать.  Кейбл
приступал к решающему перекрестному допросу,  поэтому  к  черту  правду!
Нужно дискредитировать свидетеля!
   В результате многочасовых совещаний была выработана стратегия.  Кейбл
начал с вопроса, был ли тот сердит на своего бывшего нанимателя.
   - Да, - ответил тот.
   - Вы ненавидели компанию, в которой служили?
   - Компания - это некий  совокупный  организм.  Как  можно  ненавидеть
вещь?
   - А войну вы ненавидите?
   - Никогда не участвовал.
   - Ненавидите ли вы растление малолетних?
   - Уверен, что это отвратительно, но, к счастью,  никогда  не  имел  к
этому никакого отношения.
   - Ненавидите ли вы насилие?
   - Считаю, что это ужасно, но, опять же к счастью, Бог миловал.
   - Стало быть, нет вещи, которую вы ненавидите.
   - Брокколи.
   Сдержанный смех донесся из разных концов зала,  и  Кейбл  понял,  что
получил козырь.
   - А "Пинекс" вы ненавидите?
   - Нет.
   - Ненавидите ли вы кого-нибудь, кто там работает?
   - Нет. Кое-кто мне не нравится.
   - А ненавидели ли  вы  кого-нибудь,  кто  работал  там  тогда,  когда
работали в компании и вы?
   - Нет. У меня было несколько врагов, но не  помню,  чтобы  я  кого-то
ненавидел.
   - А как насчет людей, которым вы учинили судебный иск?
   - Нет. Опять же это были мои враги, но они лишь делали свое дело.
   - Значит, вы любите своих врагов?
   - Не то чтобы люблю. Знаю, что человек должен стремиться к этому,  но
это трудно. Не припоминаю, чтобы я утверждал, что люблю их.
   Кейбл пытался нащупать хоть малейшую зацепку, которая даст  основания
утверждать, что  Криглер  действовал  из  мстительных  побуждений.  Если
упоминать слово "ненависть" как можно чаще, быть может,  оно  западет  в
голову кому-то из присяжных?
   - Что побудило вас выступить здесь в качестве свидетеля?
   - Это сложный вопрос.
   - Деньги?
   - Нет.
   - Может быть, мистер Pop  или  кто-нибудь  другой,  кто  работает  на
истицу, заплатили вам, чтобы вы сюда пришли?
   - Нет. Они согласились возместить мне дорожные расходы, но это все.
   Менее  всего  Кейбл  хотел  бы,  чтобы  Криглер  открыто  обнародовал
причины, по которым он  согласился  выступать  свидетелем.  Он  косвенно
коснулся их, отвечая на вопросы Милтона, а на  видеопленке  он  подробно
объяснял их в течение пяти часов. Было совершенно необходимо переключить
его на другую тему.
   - Вы когда-нибудь курили сигареты, мистер Криглер?
   - Да. К несчастью, я курил двадцать лет.
   - То есть вы хотели бы, чтобы этого не было?
   - Конечно.
   - Когда вы начали курить?
   - Когда поступил на  работу  в  компанию,  в  1952  году.  Они  тогда
поощряли своих сотрудников к курению. И сейчас тоже.
   - Вы верите, что за эти двадцать лет причинили вред своему здоровью?
   - Несомненно. Я счастлив, что не умер, как мистер Вуд.
   - Когда вы бросили?
   - В 1973-м, после того как узнал правду о никотине.
   - Считаете ли вы, что нынешнее  состояние  вашего  здоровья  каким-то
образом страдает из-за того, что вы курили двадцать лет?
   - Конечно.
   - Считаете ли вы, что компания несет какую-то ответственность за ваше
решение начать курить?
   - Да. Как я уже сказал, курение там  поощрялось.  Мы  могли  покупать
сигареты по половинной цене в ведомственном  магазине.  Каждое  собрание
начиналось с того, что по кругу пускалась пачка сигарет. Это было  неким
непременным ритуалом.
   - Ваши кабинеты проветривались?
   - Нет.
   - Насколько задымлены были помещения?
   - Очень сильно. Прямо над вашей головой всегда  висело  синее  облако
дыма.
   - Значит, вы  обвиняете  сегодня  компанию  в  том,  что  здоровы  не
настолько, насколько, вы считаете, могли бы быть?
   - Компания имеет к  этому  немалое  отношение.  К  счастью,  я  сумел
избавиться от пагубной привычки. Но это было нелегко.
   - И за это вы затаили неприязнь к компании?
   - Ну, скажем, я жалею, что по окончании колледжа попал именно в  эту,
а не в какую-нибудь другую индустрию.
   - Индустрию? Вы имеете зуб на целую индустрию?
   - Я не являюсь поклонником табачной индустрии.
   - И поэтому вы здесь?
   - Нет.
   Кейбл полистал свои записи и быстро сменил направление.
   - Далее. У вас была сестра, мистер Криглер, не так ли?
   - Была.
   - Что с ней случилось?
   - Она умерла в 1970 году.
   - От чего она умерла?
   - От рака легких. Она курила по две пачки в день около двадцати  трех
лет. Курение убило ее, мистер Кейбл, если вы это хотите знать.
   -  Вы  были  близки  с  сестрой?  -  спросил  Кейбл   с   достаточным
состраданием, чтобы смягчить жестокую необходимость вынести трагедию  на
всеобщее обозрение.
   -  Мы  были  очень  близки.  Она  была  моей   единственной   кровной
родственницей. - Вы тяжело перенесли ее кончину?
   - Да. Она была необычной личностью, мне до сих пор не хватает ее.
   - Мне очень неприятно вытаскивать это на свет, мистер Криглер, но это
относится к делу.
   - Ваше сочувствие тронуло меня до  глубины  души,  мистер  Кейбл,  но
ничего относящегося к делу в этом нет.
   - Что она думала о вашем курении?
   - Оно ей не нравилось. Умирая, она умоляла меня  бросить  курить.  Вы
это хотели услышать, мистер Кейбл?
   - Только если это правда.
   - О, это правда, мистер Кейбл. За день до ее кончины  я  пообещал  ей
бросить курить. И бросил, хотя на это мне понадобилось три долгих  года.
Видите ли, у меня выработалась привычка, мистер  Кейбл,  как  и  у  моей
сестры, потому что компания, производящая  сигареты,  компания,  которая
убила ее и могла бы убить меня, намеренно поддерживала  высокий  уровень
никотина в сигаретах.
   - Итак...
   -  Не  перебивайте  меня,  мистер  Кейбл.  Никотин  сам  по  себе  не
канцерогенен,  вы  это  знаете,  просто  это  яд,  яд,  к  которому   вы
привыкаете, и поэтому наступает день, когда канцерогены  одолевают  вас.
Вот почему сигареты в сущности опасны.
   Кейбл наблюдал за ним с полным спокойствием.
   - Вы закончили?
   - Я готов выслушать следующий вопрос. Но не перебивайте меня снова.
   - Разумеется, примите мои извинения. Итак, когда вы впервые пришли  к
заключению, что сигареты по сути своей опасны?
   - Точно сказать не могу. Да ведь это, знаете ли, дело  известное.  Ни
тогда, ни сейчас не  нужно  было  быть  гением,  чтобы  это  понять.  Но
окончательно я прозрел, вероятно, в начале семидесятых, после  того  как
закончил свое исследование, после того как умерла моя сестра и незадолго
до того, как я увидел позорную докладную.
   - В 1973-м?
   - Что-то около того.
   - Когда вы оставили службу в "Пинексе"?
   - В 1982-м.
   - Значит, вы продолжали работать  на  компанию,  которая  производила
продукт, который вы считали опасным для здоровья?
   - Да.
   - Какое жалованье вы получали в 1982 году?
   - Девяносто тысяч долларов в год.
   Кейбл сделал паузу, прошел к своему столу, где ему вручили  еще  одну
стопку юридических документов, которые  он  принялся  читать,  покусывая
дужку очков, затем повернулся к свидетельской стойке и спросил Криглера,
почему  он  возбудил  дело  против  компании  в   1982   году.   Криглер
забеспокоился  и  вопросительно  посмотрел  на  Рора  и  Милтона.  Кейбл
подробнейшим образом разбирался  в  деталях  событий,  приведших  к  той
тяжбе, безнадежно усложненной, основанной  на  личных  причинах,  допрос
свидетеля  стал  буксовать  и  едва  ли  не   остановился   вовсе.   Pop
протестовал, Милтон протестовал, а Кейбл делал вид, что никак  не  может
понять, почему, собственно,  они  так  протестуют.  Адвокаты  собирались
перед судейским столом, спорили, апеллируя к судье Харкину, а Криглер за
свидетельской стойкой выглядел все более усталым и измотанным.
   Кейбл упорно настаивал на  вопросах,  касающихся  службы  Криглера  в
"Пинексе" в течение последних десяти лет, и недвусмысленно намекнул, что
есть свидетели, которые могут опровергнуть его показания.
   Хитрость почти удалась.  Не  в  состоянии  поколебать  разрушительное
впечатление от показаний Криглера, защита  решила  напустить  тумана  на
жюри. Если свидетель непоколебим, следует сразить его  малозначительными
подробностями.
   Однако  Николас  объяснил  присяжным  смысл  этой  уловки,   напомнив
коллегам во время полдника о том, что он окончил два курса  юридического
колледжа и кое-что в этом смыслит. Невзирая на  возражения  Хермана,  он
ясно выразил свое возмущение тем, что Кейбл поливает грязью свидетеля  и
смущает присяжных.
   - Он считает нас дураками, - горько заметил Николас.

ГЛАВА 17

   Панические телефонные сообщения  из  Билокси  спровоцировали  падение
акций "Пинекса"  до  семидесяти  пяти  с  половиной  пунктов  к  моменту
закрытия биржи в четверг, падение стоимости крупных  пакетов  на  четыре
пункта тоже объяснялось драматическими событиями, происходившими в  суде
Билокси. Во время прежних процессов выступавшие  в  качестве  свидетелей
бывшие служащие табачных компаний говорили о пестицидах и  инсектицидах,
которыми  обрабатываются  поля,  а  эксперты  связывали  действие   этих
химикатов  с  раковыми  заболеваниями.  Это   не   производило   особого
впечатления на присяжных. На одном из процессов бывший служащий  обвинил
своего прежнего нанимателя в том, что тот обрабатывал младших подростков
с помощью рекламы, изображавшей тощих, обаятельных идиотов с прекрасными
зубами, наслаждавшихся всеми видами курения. Тот же наниматель соблазнял
старших подростков-мальчишек, распространяя рекламу, на которой ковбои и
владельцы шикарных автомобилей  олицетворяли  собой  жизненный  успех  с
неизменной сигаретой в зубах.
   Но тогда присяжные не признали справедливости  обвинения.  Однако  ни
один из прежних служащих никогда еще не наносил  такого  сокрушительного
удара, как Лоренс Криглер.  Постыдную  докладную  от  1930  года  видело
множество людей,  но  суду  она  никогда  предъявлена  не  была.  Версия
Криглера была настолько достоверна для присяжных, насколько мог  мечтать
любой адвокат обвинения. Тот факт, что судья  Харкин  позволил  Криглеру
описать докладную присяжным, будет горячо  оспариваться,  независимо  от
того, кто выиграет процесс.
   Криглера быстренько вывезли из  города  в  сопровождении  сотрудников
безопасности Рора, и через час после окончания допроса он  уже  летел  в
частном самолете обратно во Флориду. Уйдя из "Пинекса", он несколько раз
испытывал искушение связаться с адвокатами обвинения, ведущими  процессы
против табачных компаний, но ни разу не решился.
   "Пинекс" заплатил ему триста тысяч долларов, только чтобы  избавиться
от него. Компания настаивала, чтобы он подписал обязательство никогда не
свидетельствовать на процессах, подобных процессу Вуда, но он отказался.
А отказавшись, стал меченой фигурой.
   Они, кто бы они ни были,  пообещали  убить  его.  Угрозы  повторялись
нечасто и в самые неожиданные моменты. Обычно по  телефону.  Криглер  не
привык  прятаться.  Он  написал  книгу,   которая   должна   была   быть
опубликована в случае его безвременной  кончины.  Рукопись  хранилась  у
адвоката в Мельбурн-Бич. Именно этот адвокат и  устроил  ему  встречу  с
Рором. Он же начал переговоры с ФБР  на  тот  случай,  если  с  мистером
Криглером что-нибудь случится.

***

   Муж Милли Дапри, Хоппи, владел борющимся за выживание  агентством  по
торговле недвижимостью в Билокси.
   Учреждение было довольно тихое - дел вело не  много  и  оглушительных
побед за собой не числило,  но  своим  малым  бизнесом  Хоппи  занимался
прилежно.  На  одной  стене  в  передней  комнате   его   офиса   висели
пришпиленные к пробковой  доске  картинки  "предложений"  -  в  основном
маленькие кирпичные домики с аккуратными лужайками и несколько захудалых
двухквартирных строений.
   Игорная  лихорадка   привлекла   на   побережье   множество   крупных
покупателей недвижимости, которые не боялись занимать баснословные суммы
денег и вести дела с размахом. Но  Хоппи  и  его  скромные  служащие  не
играли в рискованные игры и еще  больше  ограничили  себя  рамками  того
рынка, который был им хорошо известен,  -  милые  маленькие  домики  для
молодоженов,  безнадежные  договоры  об   аренде   для   отчаявшихся   и
"мотивированные продажи"  для  тех,  кто  не  мог  получить  банковского
кредита.
   Однако Хоппи кое-как оплачивал свои счета и обеспечивал семью -  жену
Милли и пятерых детей, трое из которых учились в двухгодичных  колледжах
с укороченной программой, а двое - заканчивали школу. В данный момент он
держал полдюжины помощников, работавших часть дня на условиях  почасовой
оплаты, - большей частью упавших духом  неудачников,  которые  разделяли
его ненависть к долгам и начальству. Хоппи обожал безик и проводил  часы
в задней комнате за картами, в то время как вокруг  него  вырастали  все
новые и  новые  агентства.  Риэлтеры,  независимо  от  наличия  таланта,
мечтают о великих победах. Хоппи и его пестрая  команда  были  не  прочь
вздремнуть после обеда и за картами поговорить о крупных сделках.
   В четверг, незадолго до шести, когда партия в безик подходила к концу
и сотрудники готовились к окончанию еще одного неплодотворного  рабочего
дня, хорошо одетый молодой бизнесмен с  глянцевым  черным  атташе-кейсом
вошел в офис и спросил мистера Дапри. Хоппи был  в  задней  комнате,  он
складывал бумаги, торопясь домой, поскольку Милли  оставалась  вместе  с
жюри присяжных запертой в каком-то мотеле. Молодой человек представился,
протянув Хоппи визитку, на кот