а спросила Рикки после долгой паузы.
   - Я. Я начал курить в семнадцать лет  и  бросил  через  два  года,  -
сказал Николас, хотя это было ложью.
   - Кто-нибудь из присутствующих начал  курить  после  восемнадцати?  -
спросила Лорин.
   Все промолчали.

***

   Ничмен, одетый очень просто, встретился  с  Хоппи  в  кафе,  где  они
быстро перекусили. Хоппи страшно  нервничал,  он  не  хотел,  чтобы  его
увидели в обществе агента ФБР,  поэтому,  увидев  Ничмена  в  джинсах  и
клетчатой  рубашке,   почувствовал   облегчение.   Маловероятно,   чтобы
кто-нибудь из приятелей или знакомых Хоппи  опознал  в  его  собеседнике
местного агента ФБР, но все же он нервничал, хотя Ничмен и Нейпаер,  как
сказали Хоппи, представляли особый отдел в Атланте.
   Хоппи пересказал все, что слышал сегодня утром  в  суде,  подтвердил,
что безголосый Робилио произвел на всех весьма  сильное  впечатление  и,
похоже, жюри теперь у обвинения  в  кармане.  Ничмен,  уже  не  впервые,
обнаружил слабый интерес  к  тому,  что  происходило  в  суде,  и  снова
объяснил, что делает  лишь  то,  что  приказали  ему  его  вашингтонские
начальники. Он вручил Хоппи сложенный листок бумаги с мелкими цифрами  и
буквами, разбросанными в верхней и нижней его части, и сказал,  что  это
пришло от Кристано из министерства. Они хотели, чтобы Хоппи это увидел.
   Это было поистине  произведение  искусства,  созданное  специалистами
Фитча, двумя отставными сотрудниками ЦРУ, которые околачивались в округе
Колумбия в ожидании какой-нибудь интриги, - переданная  по  факсу  копия
зловещей справки о Лионе Робилио.  Ни  источника  информации,  ни  даты,
только четыре абзаца под угрожающим заголовком "Строго конфиденциально".
Хоппи, жуя чипсы, быстро прочел их. За  согласие  выступить  в  качестве
свидетеля Робилио получил полмиллиона долларов. Из Объединенного  совета
Робилио выгнали за растрату и едва  не  отдали  под  суд,  которого  ему
удалось   впоследствии    избежать.    Робилио    страдал    психическим
расстройством, две секретарши из Объединенного  совета  обвиняли  его  в
сексуальных домогательствах. Рак горла, вполне вероятно, был  следствием
алкоголизма, а не курения. Робилио был известным лжесвидетелем,  который
ненавидел совет и из мести вел против него крестовый поход.
   - Ничего себе! - воскликнул Хоппи с набитым картошкой ртом.
   - Мистер Кристано считает, что вам следует довести  это  до  сведения
вашей жены, - сказал Ничмен. - А она пусть  покажет  справку  лишь  тем,
кому она полностью доверяет.
   - Будьте  уверены,  -  поспешно  сказал  Хоппи,  складывая  листок  и
засовывая его в карман. Сидя в полной людей закусочной, он  озирался  по
сторонам с видом человека, явно в чем-то виноватого.

***

   Изучение выпускных школьных альбомов, а  также  немногих  документов,
полученных от архивариуса, позволило узнать, что Джефф Керр был зачислен
на первый курс юридического факультета осенью 1989 года. Его неулыбчивая
физиономия  красовалась  и  на  фотографии  студентов   второго   курса,
сделанной в 1991 году, но Дальше след его терялся. Диплома юриста он  не
получил.
   На втором курсе Джефф играл в  регби  за  факультетскую  команду.  На
снимке он держался за руки с двумя приятелями - Майклом Дейлом  и  Томом
Рэтифом.  Они  оба  окончили  университет,  и  Дейл  работал  теперь   в
юридической конторе в Де-Мойне. Рэтиф был компаньоном юридической  фирмы
в Вичите. По обоим адресам послали детективов.
   Данте прибыл в Лоренс, где его отвезли на юридический факультет и  он
имел возможность убедиться по студенческим курсовым альбомам, что Керр -
это Николас Истер. Он целый час рассматривал снимки студентов  1985-1991
годов и не обнаружил на них девушки, напоминающей ту,  которая  называла
себя Марли. Здесь вышел  промах.  Правда,  некоторые  студенты  избегали
сниматься, альбомы не давали полной картины. Присутствовали  в  основном
лишь серьезные молодые люди. Данте потратил время почти впустую.
   В понедельник к вечеру сыщик по фамилии Смол нашел Тома Рэтифа, тот в
поте лица трудился в своем крохотном кабинете без окон, расположенном  в
офисе крупной фирмы "Уайз и Уоткинс" в центре Вичиты.  Они  договорились
встретиться через час в баре.
   Переговорив с Фитчем, Смол получил всю информацию, во всяком  случае,
всю,  которую  Фитч  счел  возможным  ему  сообщить.  Смол  был   бывшим
полицейским и имел двух бывших жен. Его должность называлась: специалист
по безопасности, в Лоренсе это означало, что он делал все - от наружного
наблюдения до полиграфической экспертизы. Особой сообразительностью Смол
не отличался, и Фитч это сразу же понял.
   Рэтиф пришел позже назначенного срока, и они заказали напитки.  Смол,
как мог, блефовал и старался выглядеть хорошо осведомленным.  Рэтиф  был
очень осторожен. Поначалу он рассказал совсем  немного,  как  и  следует
человеку, которого незнакомец вдруг спрашивает о старом приятеле.
   - Я не видел его уже четыре года.
   - А разговаривали?
   - Нет. Ни слова. Он ушел с факультета после второго курса.
   - Вы с ним были близкими друзьями?
   - На первом курсе мы приятельствовали,  но  закадычными  друзьями  не
были. Потом он отошел от нас. У него неприятности?
   - Вовсе нет.
   - Может быть, вы скажете мне, почему  вы  им  интересуетесь?  Смол  в
общих чертах изложил то, что велел ему говорить Фитч и что было недалеко
от истины. Джеффа Керра рассматривают  как  кандидата  в  присяжные  для
крупного процесса, и одна из сторон наняла его, Смола, чтобы разузнать о
нем все, что возможно.
   - Что за процесс? - спросил Рэтиф.
   - Я не  могу  этого  сказать.  Но  уверяю  вас,  в  этом  нет  ничего
незаконного. Вы юрист, вам это прекрасно известно.
   Да, ему это  было  известно.  Большую  часть  своей  профессиональной
карьеры Рэтиф ишачил на партнера и успел возненавидеть все, что  связано
с отбором присяжных.
   - Как я могу это проверить? - спросил он, как положено адвокату.
   -  У  меня  нет  полномочий  разглашать  подробности,   связанные   с
процессом. Давайте поступим так. Если я спрошу что-то, что покажется вам
опасным для Керра, вы просто не отвечайте. Справедливо?
   - Попробуем, но если что-то меня насторожит, я просто уйду.
   - Согласен. Почему он бросил учебу?
   Рэтиф сделал глоток пива и попытался вспомнить.
   - Он был хорошим студентом, блестящим. Но после первого  курса  вдруг
возненавидел будущую профессию. В то  лето  он  подрабатывал  в  большой
юридической фирме в Канзас-Сити, и это ему страшно не понравилось.  Плюс
ко всему он влюбился.
   Фитч позарез хотел узнать, была ли замешана девушка.
   - И кто была эта женщина? - спросил Смол.
   - Клер.
   - А фамилия? Новый глоток пива.
   - Я сейчас не припомню.
   - Вы ее знали?
   - Мне известно лишь, что она работала в баре в центре  Лоренса,  куда
любили ходить студенты-юристы. Думаю, там они с Джеффом и встретились.
   - Вы могли бы ее описать?
   - Зачем? Я думал, вас интересует Джефф.
   - Меня просили узнать, как выглядела подружка, которая была у него  в
студенческие годы. Вот все, что я знаю. - Смол пожал плечами,  мол,  ему
это все равно.
   Некоторое время они изучали друг друга. Какого черта, думал Рэтиф. Он
никогда больше не увидит этих людей. Джефф и Клер были для  него  теперь
лишь отдаленным воспоминанием.
   - Среднего роста, около пяти футов  шести  дюймов.  Стройная.  Темные
волосы, карие глаза, симпатичная девушка, все при ней.
   - Она была студенткой?
   - Не уверен. Может быть, раньше. Вероятно, к  тому  времени  она  уже
окончила университет.
   - Канзасский?
   - Не знаю.
   - Как назывался тот бар?
   - "Маллиган", в центре города.
   Смол хорошо знал это заведение. Он сам порой  туда  захаживал,  чтобы
развеять печаль и полюбоваться на студенток.
   - В этом "Маллигане" я нередко закладывал за воротник, - сказал он.
   - Да. Я иногда тоже скучаю по тем временам,  -  с  тоской  подтвердил
Рэтиф.
   - А что он делал после того, как бросил учебу?
   - Точно не знаю. Они с Клер вроде бы уехали из города,  но  я  больше
ничего о них не слышал.
   Смол поблагодарил и испросил разрешения позвонить ему на работу, если
возникнут дополнительные вопросы. Рэтиф ответил, что он ужасно занят  на
службе, но попытаться можно.
   У босса Смола в Лоренсе  был  друг,  который  хорошо  знал  человека,
пятнадцать лет владевшего "Маллиганом". Преимущество маленького городка.
Списки служащих здесь не держались в тайне, особенно  хозяином,  который
официально сообщал менее чем о половине своей наличной выручки. Ее звали
Клер Климент.

***

   Фитч, получив эту информацию, радостно потер свои короткие  руки.  Он
обожал погоню. Теперь Марли  была  Клер,  женщиной  с  прошлым,  которая
приложила немало усилий, чтобы скрыть его.
   - Узнай врага своего, - громко произнес Фитч, обращаясь к  стенам.  -
Первая заповедь военной науки.

ГЛАВА 24

   В понедельник после обеда в атаку вступила артиллерия цифр. "Обстрел"
вел экономист, перед которым поставили задачу взглянуть на жизнь Джекоба
Вуда под финансовым углом зрения и сделать краткий обзор ее в долларовом
выражении.
   Звали экономиста доктор  Арт  Кэллисон,  он  был  отставным  учителем
никому не известной частной школы в Орегоне. Подсчеты,  с  которыми  ему
предстояло ознакомить суд, оказались несложны, да  и  выступать  в  суде
доктору Кэллисону явно уже приходилось. Он знал,  как  держаться  и  как
сделать цифры доходчивыми. Аккуратным почерком он выписал  их  мелом  на
доске.
   Накануне кончины, последовавшей в возрасте  пятидесяти  одного  года,
Джекоб Вуд получал 40 000 долларов в год плюс  отчисления  в  пенсионный
фонд, которые делал его наниматель, плюс прочие  льготы.  Допустим,  что
Джекоб Вуд дожил бы до шестидесяти пяти лет, тогда  можно  считать,  что
сумма его потерь составляет 720 000 долларов. Согласно закону, эту цифру
можно умножить на коэффициент инфляции - получается 1 180 000. Но  закон
также обязывает вывести эквивалент этой суммы  на  текущий  момент,  что
несколько замутняло картину. Кэллисон быстро  прочел  присяжным  краткую
лекцию о нынешнем состоянии финансов в стране. Сумма составила бы 1  180
000 долларов, если бы выплачивалась в течение более чем пятнадцати  лет,
но в интересах истицы он должен  определить  эквивалент  этой  суммы  на
сегодняшний день, для чего вынужден уменьшить  ее.  В  результате  учета
всех обстоятельств и коэффициентов она составит 835 000 долларов.
   Кэллисон обратил внимание жюри на то, что  эта  цифра  выражает  лишь
потерю в зарплате. Он экономист, его не учили в экономических категориях
описывать такие неэкономические ценности, как  человеческая  жизнь.  Его
профессия не имеет отношения к  боли  и  страданиям,  выпавшим  на  долю
мистера Вуда, к утрате, понесенной его семьей.
   Здесь впервые в ходе процесса  в  дело  вступил  молодой  адвокат  из
команды защиты Феликс Мейсон. Он был компаньоном Кейбла, специалистом по
экономическому  прогнозированию.  К  сожалению,  выход  его  был  крайне
непродолжительным. Он начал с вопроса, как часто в течение  года  мистер
Кэллисон выступает в судах в качестве свидетеля.
   -  Это  единственное,  чем  я  занимаюсь  после  ухода  на  пенсию  с
преподавательской работы, - ответил Кэллисон. Этот вопрос  ему  задавали
на всех процессах.
   - Вам платят за свидетельские показания? - спросил Мейсон. Вопрос был
столь же банален, сколь и ответ.
   - Да. Мне заплатили за участие в этом процессе, так же как и вам.
   - Сколько?
   - Пять тысяч  долларов  за  консультацию  и  выступление  в  качестве
свидетеля. - Никто из  юристов  не  сомневался,  что  Кэллисон  -  самый
низкооплачиваемый участник процесса.
   Мейсону было не совсем ясно, как тот исчислял уровень инфляции, минут
тридцать  они   совершали   экскурс   в   историю   повышения   цен   на
потребительские товары. Если Мейсон и добился  своего,  никто  этого  не
заметил  -  победа  была  ничтожна.   Он   хотел   заставить   Кэллисона
согласиться, что более реально  исчислять  сумму  потерь,  связанных  со
смертью Джекоба Вуда, шестьюстами восемьюдесятью тысячами долларов.
   Это, в сущности, не имело значения. Pop и его  тщательно  подобранная
команда согласились  бы  на  любую  сумму,  потому  что  она  была  лишь
отправной  точкой.  К  ней  он  собирался  добавить  стоимость  боли   и
страданий, утраты радостей жизни,  дружбы,  а  также  некоторые  частные
расходы типа расходов на лечение и похороны Джекоба  Вуда.  А  потом  он
намеревался "добраться и до золотишка"  -  показать  присяжным,  сколько
денег у "Пинекса", и предложить  компании  раскошелиться  на  возмещение
морального ущерба.
   Приблизительно через час  Pop  торжественно  объявил,  что  обвинение
вызывает своего последнего свидетеля, миссис Селесту Вуд.
   Присяжных  не  предупредили,  что  выступление  свидетелей  обвинения
подходит к концу. Это была  нечаянная  радость.  Густая  послеполуденная
атмосфера  словно  вдруг  прояснилась.  Некоторые  присяжные  не  смогли
сдержать  улыбок.  Другие  просто  перестали  хмуриться.  В  ложу   жюри
возвращалась жизнь, оцепенение прошло.
   Нынешний вечер будет для них седьмым вечером, проведенным в изоляции.
Согласно теории Николаса, на выступление свидетелей  защиты  понадобится
не более трех дней. Прикинув, они решили,  что  к  концу  недели  смогут
вернуться по домам!
   За три недели, проведенные в зале суда в  плотном  кольце  адвокатов,
Селеста Вуд даже шепотом не произнесла ни слова. Она  продемонстрировала
удивительную способность не обращать никакого внимания ни на юристов, ни
на присяжных. Уставившись вперед,  она  смотрела  только  на  очередного
свидетеля. В суде она появлялась исключительно  в  платьях  черного  или
серого цвета, всегда в черных чулках и черных туфлях.
   В первую же неделю Джефф окрестил ее Вдовой Вуд.
   Ей было пятьдесят пять, столько же, сколько было бы и ее  мужу,  если
бы не рак легких. Очень худая, тщедушная, с  седыми  волосами.  Работала
Селеста в  районной  библиотеке  и  воспитывала  троих  детей.  Семейные
фотографии пустили по ложе присяжных.
   Миссис Вуд представила свои письменные показания еще год  назад,  для
выступления в суде ее  натаскивали  профессионалы,  нанятые  Рором.  Она
вполне контролировала себя - нервничала, но не суетилась, и  была  полна
решимости не сорваться. В конце концов, прошло уже  четыре  года  с  тех
пор, как скончался ее муж.
   Они с Рором без сучка и задоринки исполнили свои роли в  соответствии
с заранее разработанным сценарием. Селеста рассказала о  своей  жизни  с
Джекобом, о том, как счастливы они были, о  первых  годах  их  брака,  о
детях, затем внуках, о том, как они мечтали, что будут делать после  его
выхода на пенсию. Конечно, на их жизненном пути встречались и ухабы,  но
ничего серьезного не было, пока Джекоб не заболел. Он так хотел  бросить
курить, столько раз пытался, но, увы, безуспешно. Избавиться от пагубной
привычки он так и не смог.
   Без особых усилий Селесте удавалось вызывать  сочувствие.  У  нее  ни
разу не сорвался голос. Pop  благоразумно  решил,  что  фальшивые  слезы
могут произвести на присяжных  неблагоприятное  впечатление.  Во  всяком
случае, глаза у Селесты не были на мокром месте.
   Затем Кейблу предложили приступить к перекрестному допросу. О чем  он
мог ее спросить? Со смиренным и сочувственным видом он встал и сказал:
   - Ваша честь, у нас нет вопросов к свидетельнице.
   У Фитча была куча вопросов к свидетельнице, но открыто  задать  их  в
суде он не имел возможности. Выдержав приличествующий вдове срок,  более
года после  похорон  мужа,  Селеста  начала  встречаться  с  разведенным
мужчиной, который был на семь  лет  моложе  ее.  Согласно  заслуживающим
доверия источникам, они собирались устроить скромную свадьбу сразу же по
завершении процесса. Фитч знал, что Pop лично запретил ей выходить замуж
до этого срока.
   В суде присяжным об этом, разумеется, не сказали, но  Фитч  собирался
подбросить им эту информацию окольным путем.
   - Обвинение закончило вызов свидетелей, - объявил Pop, усадив Селесту
за стол.
   Адвокаты  противоборствующих  сторон  смерили  друг  друга  сердитыми
взглядами и, сгрудившись возле своих  столов,  озабоченно  стали  что-то
шепотом обсуждать.
   Судья Харкин некоторое время изучал бумаги у  себя  на  столе,  потом
перевел взгляд на усталых присяжных.
   - Дамы и господа, у меня  есть  хорошая  новость  и  плохая.  Хорошая
очевидна   -   обвинение   закончило   представление   свидетелей,    и,
следовательно, мы прошли больше половины  пути.  Предполагается,  что  у
защиты свидетелей будет меньше, чем у обвинения. Плохая состоит  в  том,
что, согласно судебной процедуре,  участники  процесса  должны  на  этом
этапе  обсудить  целый  ряд  вопросов,  не  предполагающих   присутствия
присяжных. Мы собираемся посвятить этому завтрашний день,  скорее  всего
весь. Мне очень жаль, но выбора у нас нет.
   Николас поднял руку. Несколько секунд Харкин смотрел на  него,  потом
спросил:
   - Да, мистер Истер?
   - Вы хотите сказать, что завтра мы весь день должны  будем  просидеть
взаперти в мотеле?
   - Боюсь, что да.
   - Я не понимаю - почему?
   Адвокаты, прервав свои совещания, уставились  на  Николаса.  Это  был
редкий случай, чтобы присяжный вот так открыто говорил в зале суда.
   - Потому что  у  нас  есть  целый  ряд  дел,  которые,  повторяю,  не
предполагают присутствия присяжных.
   - О, это мне понятно. Но почему мы должны сидеть, как пришпиленные?
   - А чем бы вы хотели заняться?
   - У меня масса предложений на этот счет.  Мы  могли  бы,  к  примеру,
зафрахтовать морской катер и  покататься  по  заливу,  порыбачить,  если
будет охота.
   - Я не могу, мистер Истер, просить налогоплательщиков штата  оплатить
подобное удовольствие.
   - Я думал, что мы и есть налогоплательщики.
   - Я вынужден ответить - нет, простите.
   - Оставим в покое налогоплательщиков. Уверен, что все эти адвокаты не
откажутся пустить шапку  по  кругу.  Послушайте,  попросите,  чтобы  они
скинулись на тысячу долларов.  Мы  могли  бы  снять  большой  корабль  и
прекрасно провести время.
   Хотя и Кейбл, и Pop отреагировали мгновенно,  Pop  успел  вскочить  и
заговорить первым:
   - Мы будем счастливы внести свою долю, Ваша честь.
   - Замечательная идея, господин  судья,  -  быстро  и  громко  добавил
Кейбл.
   Харкин поднял руки, требуя внимания.
   - Подождите, - сказал он. Потирая  виски,  судья  рылся  в  памяти  в
поисках прецедента. Разумеется, он ничего  там  не  нашел.  Впрочем,  не
вспомнил он  и  такого  закона  или  инструкции,  которые  запрещали  бы
подобную акцию. Никакого противоречия.
   Лорин Дьюк тронула Николаса за плечо и что-то прошептала ему на ухо.
   - Ну что ж, до сих пор мы ни с чем подобным не сталкивались.  Похоже,
этот случай подпадает под категорию, допускающую решение  на  усмотрение
суда. Мистер Pop?
   - Не вижу ничего предосудительного. Ваша честь. Каждая сторона платит
половину. Никаких проблем.
   - Мистер Кейбл?
   - Я не знаю постановления или процедурного правила, которое запрещало
бы подобную акцию, и согласен с мистером  Рором.  Если  стороны  поровну
разделят бремя затрат, что в том дурного?
   Николас снова поднял руку:
   - Простите меня,  Ваша  честь.  Мне  сообщили,  что  часть  присяжных
предпочитает походить по магазинам в  Новом  Орлеане,  чем  кататься  на
пароходе по заливу. Pop опять успел первым:
   - Мы будем рады, Ваша честь, совместно оплатить им автобус и обед.
   - Равно как и тем, кто отправится на морскую  прогулку,  -  подхватил
Кейбл. - И ужин тоже.
   Глория Лейн прошла по ложе присяжных  с  блокнотом.  Николас,  Джерри
Фернандес, Лонни Шейвер, Рикки Коулмен, Энджел Уиз и  полковник  Феррера
записались на пароход. Остальные предпочли Французский квартал.

***

   Включая видеозапись показаний  Джекоба  Вуда,  обвинение  представило