у
защита, чтобы оказать на нее давление.
   Это будет катастрофа, тут уж никаких сомнений.
   Марли слушала его с непроницаемым видом. Она не была  шокирована,  но
ее забавляло то, как пыхтит и отдувается Фитч.
   - Думаю, ее нужно устранить, - заключил он свою речь.
   - У вас есть копия "объективки" на Робилио? - спросила она совершенно
невозмутимо.
   Он достал из чемоданчика листок и вручил ей.
   - Ваша работа? - спросила она, прочитав.
   - Да. Это чистая фальшивка.
   Она сложила бумагу и положила ее под стул.
   - Чертовски хорошая работа, Фитч.
   - Да, все было замечательно, пока нас не поймали.
   - Вы делали нечто подобное и на предыдущих процессах?
   - Пытались.
   - Почему вы выбрали именно мистера Дапри?
   - Мы за ним внимательно наблюдали и решили, что  его  будет  нетрудно
обмануть. Риэлтер из маленького городка, исправно  оплачивает  все  свои
счета, а вокруг огромные суммы крутятся в казино  и  многие  его  друзья
делают большие деньги. Он попался сразу же.
   - Вас когда-нибудь раньше ловили?
   - Нам иногда приходилось отказываться от своих планов на полпути,  но
за руку нас ни разу не схватили.
   - До сегодняшнего дня.
   - Не совсем.  Хоппи  и  Милли  могут  лишь  подозревать,  что  кто-то
работает на табачную компанию, но кто  именно,  они  не  знают,  поэтому
известные сомнения все же остаются.
   - Какая разница?
   - Никакой.
   - Успокойтесь, Фитч.  Думаю,  муж  преувеличивает  плодотворность  ее
деятельности. Николас и Милли достаточно дружны, и  он  знает,  что  она
вовсе не стала горячей защитницей вашего клиента.
   - Нашего клиента.
   -  Правильно.  Нашего  клиента.  Николасу  она  вашу   фальшивку   не
показывала.
   - Думаете, Хоппи врет?
   - Вы станете его за это осуждать? Ведь ваши парни убедили его, что он
вот-вот окажется в тюрьме.
   Фитч вздохнул с некоторым облегчением и почти улыбнулся.
   - Необходимо, чтобы Николас  поговорил  с  Милли  сегодня  же.  Хоппи
придет к ней  через  пару  часов  и  все  ей  расскажет.  Может  Николас
связаться с ней немедленно?
   - Фитч, Милли проголосует так, как скажет Николас. Расслабьтесь.
   Фитч  расслабился.  Он  убрал  локти  со  стола  и  снова   попытался
улыбнуться.
   - Просто из любопытства: сколько у нас сейчас голосов?
   - Девять.
   - А кто остальные три?
   - Херман, Рикки и Лонни.
   - Николас не говорил еще Рикки о том, что нам известна ее тайна?
   - Еще нет.
   - Тогда можно считать, десять, - сказал Фитч. Глаза у него  забегали,
и он начал вдруг шарить пальцами по столу. - Значит, если мы кого-нибудь
изымем  и  поставим  на  его  место  Шайна  Ройса,  можно   получить   и
одиннадцать?
   - Послушайте, Фитч, не суетитесь. Вы заплатили свои деньги, вы наняли
лучших исполнителей, теперь расслабьтесь и ждите своего вердикта.  Он  в
надежных руках.
   - Единогласный? - ликующим голосом спросил Фитч.
   -  Николас  решительно  настроен  сделать  его  единогласным.   Фитч,
вприпрыжку проскакав по качающимся ступенькам  ветхого  здания,  молнией
метнулся через короткий переулок, выскочил на улицу  и  шесть  кварталов
прошел по ней, насвистывая и чуть ли не подпрыгивая на одной ножке. Хосе
встретил его без машины и попытался успокоить. Он никогда еще  не  видел
своего босса в таком приподнятом настроении.

***

   По одну сторону стола заседаний сидели семь адвокатов, заплативших по
миллиону долларов за привилегию участвовать в  этом  событии.  Больше  в
комнате никого не было. Никого, кроме  Уэндела  Рора,  который  медленно
прохаживался вдоль  другого  края  стола  и  доброжелательно,  взвешивая
каждое слово,  обращался  к  жюри.  Модуляции  голоса  были  богатыми  и
выразительными, речь звучала сострадательно, когда он говорил об истице,
и становилась резкой, когда касалась  Большой  четверки.  Pop  то  метал
громы  и  молнии,  то  умолял,  то  шутил,  то  сердился.  Он  показывал
фотографии и писал цифры мелом на доске.
   Его выступление  заняло  пятьдесят  одну  минуту  -  это  была  самая
короткая попытка из нескольких, предпринятых  им  в  порядке  репетиции.
Заключительная речь должна длиться не более часа, так распорядился судья
Харкин.  Последовали   комментарии   коллег:   некоторые   хвалили,   но
большинство предлагали  разные  способы  усовершенствовать  речь.  Более
придирчивую аудиторию и придумать было трудно. Эта  семерка  так  и  сяк
примеряла сотни аргументов, которые могли бы прозвучать в заключительной
речи,  ведь  от  нее  будет   зависеть   вердикт,   стоимость   которого
приближается к полумиллиарду долларов.  Они-то  знали,  как  выудить  из
присяжных дорогостоящий вердикт.

***

   Кейбл подвергался в этот момент такой же экзекуции. У него  аудитория
была побольше - дюжина адвокатов, несколько  консультантов  по  вопросам
жюри  присяжных  и  множество  представителей  среднего  персонала.   Он
настроился  уложиться  в  полчаса.  Жюри  оценит  такую  краткость,  Pop
наверняка будет говорить дольше. Контраст окажется  в  пользу  Кейбла  -
сдержанный Кейбл, строго придерживающийся  фактов,  против  велеречивого
краснобая Рора, давящего на эмоции.
   Он произносил свою заключительную речь, потом просматривал запись  на
видеопленке, и так снова и  снова,  весь  воскресный  день  до  позднего
вечера.

***

   Ко времени прибытия в штаб на берегу  Фитч  опять  напустил  на  себя
осторожно-пессимистический  вид.  Четверо   исполнительных   директоров,
только что покончив с прекрасным обедом, поджидали его. Дженкл был  пьян
и сидел отдельно ото всех у камина. Фитч взял чашку  кофе  и  представил
отчет о  самых  последних  предпринятых  им  усилиях.  Разговор  тут  же
переключился на денежные переводы, которые  Фитч  потребовал  от  них  в
пятницу, - по два миллиона с каждого.
   До пятницы на балансе у Фонда было шесть с половиной миллионов, чего,
конечно,  более  чем  достаточно,   чтобы   завершить   процесс.   Зачем
понадобились дополнительные восемь миллионов? И сколько  у  Фонда  денег
теперь?
   Фитч пояснил,  что  внезапно  возникла  необходимость  непредвиденных
очень крупных трат.
   - Кончайте свои штучки, Фитч, - сказал Лютер Вандемиер из "Трелко". -
Вы что, сумели купить вердикт?
   Этим четверым Фитч старался не врать. В конце  концов  они  были  его
хозяевами. Всей правды он им тоже никогда не говорил, они  и  не  ждали.
Однако на прямой вопрос, тем более  столь  существенный,  он  постарался
ответить с максимально возможной честностью.
   - Похоже на то, - сказал он.
   -  Вы  распоряжаетесь  голосами?  -  спросил  другой   исполнительный
директор.
   Фитч выдержал паузу, посмотрел поочередно на всех директоров, включая
Дженкла, который вдруг стал необычно внимателен, и ответил:
   - Думаю, что да.
   Дженкл вскочил на ноги и, нетвердо ступая, вышел на середину комнаты.
   - Повторите, Фитч, - потребовал он.
   - Вы уже слышали, что я  сказал,  -  ответил  Фитч.  -  Этот  вердикт
куплен. - В его голосе невольно зазвучали нотки гордости.
   Остальные тоже встали, и все четверо  плотным  полукольцом  обступили
Фитча.
   - Как вам это удалось? - спросил один.
   - Этого я вам никогда не скажу, - холодно ответил Фитч. - Подробности
роли не играют.
   - А я требую, - заявил Дженкл.
   - И не думайте. Часть моей задачи состоит в том, чтобы ограждать  вас
и ваши компании от грязной работы. Если вы хотите расторгнуть договор со
мной, - пожалуйста. Но подробностей вы не узнаете.
   Они долго стояли, уставившись на него. Потом кружок начал сужаться, и
все вдруг разом подняли бокалы в честь своего героя. Восемь раз они были
на краю гибели, и восемь раз Рэнкин Фитч, проделав свои  грязные  трюки,
спасал их. Теперь он сделал это в девятый раз. Он непобедим.
   И никогда в предыдущих восьми случаях он не обещал  победы.  Как  раз
наоборот. Перед каждым вердиктом он мучился сам,  пророчил  поражение  и
получал удовольствие, мучая их. Нынешний случай совершенно нетипичен для
него.
   - За сколько? - спросил Дженкл.
   Этого Фитч скрыть не мог. По вполне понятным причинам четверка  имела
право знать, куда ушли деньги.  Схема  функционирования  Фонда  была  на
редкость проста:  каждая  компания  вносила  равные  суммы,  когда  Фитч
говорил,  что  они  необходимы,  и  каждому  исполнительному   директору
ежемесячно представлялся отчет о расходах.
   - За десять миллионов, - признался Фитч. Пьяный Дженкл не сдержался:
   -  Вы  заплатили  десять  миллионов  одному  присяжному?!   Остальные
директора тоже были шокированы.
   - Нет. Не одному присяжному. Скажем так: я купил  вердикт  за  десять
миллионов, это вас устраивает? И это все, что я  могу  вам  сказать.  На
балансе Фонда сейчас  четыре  с  половиной  миллиона.  Каким  образом  я
передал деньги, рассказывать тоже не собираюсь.
   Может, и можно было представить себе  мешок  с  деньгами,  переданный
кому-то под столом, если бы речь шла о пяти, пусть о десяти тысячах,  но
вообразить; что у кого-то из этих провинциалов хватит мозгов даже только
подумать о десяти миллионах, было невозможно. Наверняка деньги попали  в
руки не одного человека.
   Все четверо сгрудились вокруг Фитча, и у  всех  в  головах  вертелись
одни и те  же  мысли.  Разумеется,  Фитч  охмурил  десятерых  присяжных,
предложив каждому по миллиону. Это чертовски умно. Десять новоиспеченных
миллионеров на побережье залива. Но как им удастся скрыть наличие  таких
денег, а тем более пустить их в ход?
   Фитч улучил момент.
   - Разумеется, полной гарантии нет, -  сказал  он.  -  Никогда  ничего
нельзя сказать наверняка, пока жюри не огласит вердикта.
   Что ж, было бы гораздо лучше, черт возьми, если бы гарантии были,  за
десять-то миллионов! Но никто ничего не сказал  вслух.  Лютер  Вандемиер
отступил первым.  Он  налил  себе  бренди  покрепче  и  сел  на  пуф  от
кабинетного рояля. Ничего, ему-то Фитч все потом расскажет. Он  подождет
месяц-другой, вызовет Фитча по какому-нибудь делу в Нью-Йорк  и  вытянет
из него всю эту историю.
   Фитч сказал, что у него дела. Он хотел, чтобы все четверо  завтра  во
время дебатов сторон присутствовали в зале.
   - И не садитесь вместе, - предупредил он.

ГЛАВА 37

   У присяжных было такое чувство, что ночь с воскресенья на понедельник
может   оказаться   последней   ночью   их    вынужденного    заточения.
Перешептываясь, они высказывали предположение, что если получат  дело  в
понедельник днем, то к вечеру смогут  вынести  вердикт  и  разойтись  по
домам. Открыто это не обсуждалось, потому что такие разговоры  неизбежно
повлекли бы за собой обсуждение самого вердикта, а этого  бы  Херман  не
потерпел.
   Однако настроение было приподнятым, и многие потихоньку паковали вещи
и прибирались в комнатах. Они намеревались после всего лишь  забежать  в
"Сиесту", молниеносно схватить уже уложенные  вещи,  зубные  щетки  и  -
поминай как звали.
   "Личные визиты" в воскресный вечер для  многих  оказались  перебором.
Особенно для супружеских  пар.  Три  семейных  вечера  подряд  в  тесной
комнатушке для большинства женатых людей  -  испытание.  Даже  неженатым
требовался перерыв. Подруга Сейвелла не пришла.  Деррик  сказал  Энджел,
что приедет попозже, у него важное дело. У Лорин приятеля  не  было,  но
дочери-подростки  за  эти  выходные  ей  тоже  поднадоели.  У  Джерри  с
Пуделихой случилась первая небольшая размолвка.
   В воскресенье вечером в мотеле царила тишина - ни футбола под пиво  в
"бальной зале", ни шахматных турниров. Марли и Николас ели пиццу  в  его
комнате. Они проверяли списки намеченных дел и уточняли последние детали
завершающего этапа  своего  плана.  Оба  нервничали,  были  напряжены  и
поэтому  лишь  немного  посмеялись,  когда  Марли  пересказала  Николасу
печальную историю Фитча про то, что произошло в офисе у Хоппи.
   Марли ушла в девять. На машине, взятой напрокат, она  отправилась  на
арендованную квартиру и упаковала последние вещи.
   Николас пересек коридор и зашел в комнату, где Милли и  Хоппи  сидели
рядом, как парочка молодоженов. Они не знали, как его благодарить.  Ведь
он разоблачил этот ужасный обман и освободил их.  Страшно  подумать,  на
что способны  эти  табакопроизводители,  чтобы  завладеть  голосом  даже
одного-единственного присяжного.
   Милли выразила сомнение: стоит ли ей оставаться членом  жюри?  Они  с
Хоппи много говорили об этом, и она боится, что после всего случившегося
не сможет  быть  достаточно  объективной  и  справедливой.  Николас  это
предвидел, но считал, что Милли ему нужна.
   Существовало  и  еще  одно  важное  обстоятельство.  Если  бы   Милли
рассказала судье Харкину о том, какую западню подстроили  ее  мужу,  тот
бы,  вполне  вероятно,  объявил  суд  несостоявшимся.  И  это  стало  бы
трагедией, так как означало бы, что через год или два то же  самое  дело
будет слушать уже другое жюри.  Каждая  из  сторон  должна  будет  снова
истратить состояние, чтобы повторить все то, чем она занимается сейчас.
   - Мы должны это сделать, Милли. Нам выпал жребий решить это  дело,  и
на нас лежит ответственность за то, чтобы вердикт был вынесен. Следующее
жюри будет не умнее нашего.
   - Согласен, -  сказал  Хоппи.  -  Суд  завтра  заканчивается.  Стыдно
срывать его на этом последнем этапе.
   И тогда, закусив  губу,  Милли  приняла  новое  решение,  осуществить
которое ей поможет ее друг Николас.

***

   Клив встретился с Дерриком в спортивном  баре  казино  "Самородок"  в
воскресенье вечером.  Заказав  по  кувшину  пива,  они  молча  наблюдали
футбольный матч по телевизору. Деррик дулся,  желая  продемонстрировать,
что его не проведешь, он прекрасно понимает, что его пытаются  "кинуть",
- оттого так и сердит. Пятнадцать тысяч долларов наличными  в  небольшом
коричневом пакете Клив, положив  на  стол,  пододвинул  Деррику.  Деррик
пакет взял и сунул в карман, не поблагодарив и вообще  не  произнеся  ни
слова. Согласно последней  договоренности,  остальные  десять  тысяч  он
получит по вынесении вердикта, разумеется, если  Энджел  проголосует  за
обвинительный приговор.
   - Ну и что вы теперь не уходите? - поинтересовался Деррик почти сразу
же, как только деньги нашли пристанище у него на груди.
   - Отличная идея, - ответил Клив. - А вы поезжайте-ка к своей подружке
и осторожненько все ей объясните.
   - Она сделает то, что я скажу.
   Клив подхватил свой пивной кувшин с длинным горлышком и удалился.
   Деррик допил пиво и поплелся в мужской  туалет.  Там,  запершись,  он
пересчитал деньги  -  сто  пятнадцать  новеньких,  хрустящих,  аккуратно
упакованных  стодолларовых  бумажек.  Он  сложил  их  все  вместе  и   с
удивлением отметил, что пачка получилась не толще дюйма. Разделив ее  на
четыре части, он рассовал туго  свернутые  купюры  по  четырем  карманам
джинсов.
   В казино царило  оживление.  Игроком  Деррика  сделал  старший  брат,
который служил в армии. И теперь его, словно магнитом, тянуло к  игорным
столам. Однако в конце концов он  решил  все  же  побороть  искушение  и
отправиться к Энджел. Только на секунду задержался в небольшом  баре  на
балконе над рулеткой, чтобы выпить еще кружку пива. Внизу, под  ним,  за
считанные минуты выигрывались и  проигрывались  целые  состояния.  Чтобы
выиграть деньги, нужны деньги. Это был его счастливый шанс.
   Протянув тысячу долларов, он с удовольствием отметил, что его приняли
за солидного игрока. Казначей с уважением посмотрел на новенькие  купюры
и улыбнулся Деррику.
   Откуда ни возьмись появилась блондинка-официантка, и  Деррик  заказал
еще пива.
   Играл он по-крупному, рискованнее, чем любой белый  за  этим  столом.
Первую партию фишек он проиграл  за  пятнадцать  минут  и  не  колеблясь
разменял еще тысячу долларов.
   Вскоре была проиграна и она.  Потом  кости  легли  счастливо,  и  он,
выиграв за пять минут восемнадцать тысяч, купил еще фишек. Ему подносили
пиво кружку за кружкой. Блондинка  начала  флиртовать  с  ним.  Казначей
поинтересовался,  не  желает  ли  он  стать  обладателем  золотой  фишки
"Самородка".
   Деррик потерял счет деньгам. Он доставал их из всех четырех карманов,
без конца покупал новые фишки, время от времени  совал  какие-то  деньги
обратно. Спустя час он лишился шести тысяч и  отчаянно  хотел  выйти  из
игры, но тут ему улыбнулась удача. Кости легли так же счастливо,  как  в
первый раз. Он решил снова сделать крупную ставку - если удача ему опять
улыбнется, он вернет свои деньги. Еще стакан пива, потом он переключился
на виски.
   Проиграв снова, Деррик оторвался от игорного  стола  и  отправился  в
мужской туалет. Запершись в  той  же  кабинке,  собрал  деньги  из  всех
карманов и подсчитал - оставалось  всего  семь  тысяч.  Деррик  чуть  не
заплакал, но исполнился  решимости  отыграться.  Он  вернется  в  зал  и
попытает счастья за другим столом, изменив тактику  -  теперь  он  будет
делать ставки поменьше, и если, упаси Бог,  снова  проиграет  и  у  него
останемся всего пять тысяч, он все бросит и убежит. Последние пять тысяч
потерять никак нельзя.
   Проходя мимо рулетки,  вокруг  которой  почти  не  было  игроков,  он
наудачу поставил пятьсот долларов на красное. Крупье раскрутил  рулетку,
шарик упал на красное,  Деррик  выиграл  пятьсот  долларов.  Он  оставил
ставку и выигрыш на красном и снова выиграл. Не  задумываясь,  он  опять
оставил все фишки - на две тысячи - на красном и выиграл  в  третий  раз
подряд. Менее чем за  пять  минут  ему  привалило  четыре  тысячи.  Взяв
тайм-аут, он посидел немного в спортбаре, потягивая пиво и  наблюдая  за
боксерским поединком, транслировавшимся  по  телевизору.  От  стола,  за
которым играли в кости, доносились дикие крики, и, прислушавшись к  ним,
Деррик велел себе остановиться. Имея почти одиннадцать тысяч в  кармане,
он считал, что ему повезло.
   Время, когда можно  было  навестить  Энджел,  уже  истекло,  но  ведь
Деррику во что бы то ни стало нужно было повидаться с  ней.  Он  нарочно
выбрал путь через зал игровых автоматов,  чтобы  держаться  подальше  от
столов, где играли в кости, и шел как можно быстрее,  надеясь  добраться
до выхода раньше, чем передумает и снова бросится в игру очертя  голову.
Это ему удалось.
   Отъехав, как ему показалось, от казино всего несколько сот метров, он
увидел позади какие-то голубые  огни:  его  догонял,  сигналя  мигалкой,
полицейский автомобиль из Билокси. Мятной жвачки у Деррика  с  собой  не
оказалось. Он остановился, вышел из машины и стал ждать копа. Тот  сразу
учуял запах алкоголя.
   - Выпивали? - спросил он.
   - Да что вы, всего пару кружек пива в казино.
   Коп проверил зрачки  Деррика,  ослепив  его  фонариком,  затем  велел
пройти по прямой и, закрыв глаза, дотронуться пальцем до  кончика  носа.
Деррик совершенно очевидно был пьян На него надели наручники и повезли в
участок. Там он согласился пройти тест на алкоголь, который  показал  18
процентов.
   Ему задали массу вопросов о деньгах, найденных в его карманах. Однако
объяснения Деррика показались полицейским правдоподобными - он  играл  в
казино, и ему повезло. Хоть Деррик нигде и не работал, он жил  вместе  с
братом и  ничего  противозаконного  за  ним  не  числилось.  Надзиратель
пересчитал всю его наличность, занес сумму в протокол и вместе с другими
вещами Деррика запер деньги в сейф.
   Деррик сидел на верхней полке  нар  в  камере  для  пьяниц.  На  полу
стонали еще два любителя выпить. Телефон здесь бесполезен,  ведь  отсюда
все равно не поговоришь с Энджел открыто. Пьяных водителей обычно держат
в камере пять часов. Но ведь ему во что бы то ни стало надо  встретиться
с Энджел до того, как она отправится в суд.
   Звонок разбудил Свенсона в полчетвертого утра. Голос на другом  конце
провода был хриплый, невнятный и  пьяный,  но,  несомненно,  принадлежал
Беверли Монк.
   - Добро пожаловать в Большое Яблоко, - громко сказала она  и  безумно
захохотала.
   - Где вы? - строго спросил Свенсон. - Я привез деньги.
   - Попозже, - п