этом.  -  Катя  вытащила  сигареты  из
сумочки.
   Паша подвинул пепельницу и щелкнул зажигалкой.
   - Ты мне не хочешь объяснять? Или себе самой?
   - Не хочу тебе объяснять. Тебе лично. - Катя почувствовала, что сейчас не
выдержит и расплачется.
   "А почему бы и нет? Как ни странно, Паша Дубровин - единственный человек,
при котором я могу спокойно поплакать, не стесняясь..." - подумала Катя.
   И  все-таки  не  заплакала,  сдержалась.  После  той  страшной  ночи  она
постоянно  была  на  пределе.  Стоит  немного  расслабиться,  и  растечешься
киселем.
   - Не хочешь - не надо, - пожал плечами Павел. - Мы сейчас допьем  кофе  и
поедем на рынок "Динамо". Ч„м торгует эта твоя шантажистка?
   - Обувью.
   - Ну вот. Мы будем спрашивать у  всех  торговцев  обувью,  знают  ли  они
Светлану Петрову. А потом ты вспомнишь, какие у  вас  были  общие  знакомые.
Возьмешь свою старую записную книжку и всех обзвонишь.
   - И от всех выслушаю сначала слова  искреннего  горячего  соболезнования,
потом  буду  отвечать  на  дурацкие  вопросы,  удовлетворять   их   здоровое
любопытство. Ведь каждому станет интересно, почему это вдруг Катя Орлова,  у
которой убили мужа, разыскивает Свету Петрову,  дочь  парикмахерши  Эллы  из
"Чародейки"? Молодой вдове больше делать  нечего?  И  кто-нибудь  непременно
расскажет об этом следователю Чернову или  майору  милиции  Кузьменко.  Ведь
будут допрашивать старых знакомых.
   - Почему ты так этого боишься?
   - Потому... Неужели ты не понимаешь? - Катя резко встала.  -  Как  только
они начнут копаться в личной жизни Глеба и моей,  они...  У  тебя  ведь  нет
алиби, - выпалила она, стараясь не глядеть на  него.  -  Несколько  десятков
человек видели, как за два часа до убийства вы с Глебом чуть не подрались.
   - Если они начнут меня подозревать, то независимо  от  того,  что  ты  им
скажешь или не скажешь. И не надо этого бояться.
   - Но у тебя нет алиби! - повторила она. - Ты что, будешь им рассказывать,
как бродил в ночь убийства по Патриаршим и дарил старушкам  цветы?  Хотя  бы
фамилию спросил у той старушки...
   - Ну я же не знал, что в это время в твоего мужа стреляли  из  кустов,  -
виновато улыбнулся Павел.
   - А откуда ты знаешь, что выстрелили из кустов? - вдруг прошептала  Катя.
- Как ты вообще узнал об убийстве? Я тебе ничего не говорила. А ты  позвонил
на следующий день и уже все знал.
   Павел вздохнул, вышел на кухню, вернулся  через  минуту,  держа  в  руках
номер "Московского комсомольца". Там, на последней странице, Катя  прочитала
крупное заглавие: "Кто убивает актерских детей?"
   "Нынешняя осень обещает быть урожайной на заказные убийства. Сезон открыл
выстрел в одну из  самых  знаменитых  голов  московского  игорного  бизнеса.
Глубокой  ночью  профессиональный  киллер  пальнул   из   кустов   в   Глеба
Калашникова..."
   Катя не стала читать дальше, отложила газету.
   - Ты можешь поехать со мной на этот дурацкий рынок? - спросила она  тихо.
- Я там никогда не была.
   - Я тоже. Поехали. Но только на моей машине. Тебе с твоим белым  "Фордом"
лучше там не маячить. На всякий случай.
   - Почему?
   - Человек, который ездит на "Форде", вряд  ли  покупает  себе  одежду  на
вещевом рынке. К тому же мы будем не покупать, а ходить по рядам и  задавать
вопросы.  Рынок  контролирует  мощная  мафия.  Наше  любопытство  может   их
заинтересовать. А тут еще "Форд".
   -  Паша,  сейчас  половина  Москвы  ездит   на   иномарках   и   половина
отоваривается на вещевых рынках.
   - Это две разные половины. И вообще, я хочу сразу сказать тебе. Если мы и
правда надеемся найти твою шантажистку,  выяснить,  в  чем  дело,  нам  надо
продумывать каждую мелочь. Каждую.
   Глава 15
   Кроме пятидесяти долларов, нарядный  бомж  потребовал  пригласить  его  в
кабак. Он так и сказал:
   - Хочу  в  кабак.  Супчику  охота  пожрать,  шашлычку  хорошего,  чтоб  с
угольков, с дымком да с лучком. И этого, как его, мангуста.
   - Кого? - не понял Артем.
   - Он, наверное, имеет в виду лангуста, - мрачно заметил Игорь Корнеев.
   - Во, правильно! - обрадовался бомж. - Здоровая такая гадина, на креветку
похожа, только здоровая. В южных морях живет.
   - Так тебя ж в приличный кабак не пустят, - вздохнул Артем,  -  тебя  для
этого надо сначала вымыть, переодеть.
   - Не возражаю, - важно кивнул бомж, - мойте, переодевайте.
   - А где гарантия, что ты не врешь? - спросил Игорь.
   - Вот те крест! - Бомж размашисто перекрестился.
   - Это не гарантия.
   - Ну, тогда я пошел.
   - Иди, родной, - кивнул Игорь.
   Бомж не спеша поднял  с  земли  свой  драный  "Пентхауз",  отряхнул  его,
аккуратно сложил и стал запихивать в рюкзак.
   - Погоди, - Артем хотел взять его за рукав,  но  побрезговал,  -  погоди,
давай договоримся. Как тебя зовут?
   - Бориска. Как президента, - гордо сообщил бомж.
   - Ну вот, Бориска. Полсотни "зеленых" -  хорошие  деньги  за  информацию,
которую нельзя проверить. Ты же нам можешь что угодно наплести.
   - Не могу, - бомж энергично помотал головой, - я побожился.
   - Ну, это, конечно, серьезно меняет дело, - усмехнулся Игорь,  -  слушай,
как ты разглядел киллера, если было темно?
   - А у меня зрение хорошее. В темноте вижу, как кошка.
   - Ладно. Давай договоримся по-хорошему. Мы тебе к полтиннику добавим  еще
полтинник рублями, - предложил Артем.
   Послышался визг тормозов.  Во  двор  въехал  черный  чистенький  "Опель".
Из-под колес с отчаянным лаем выскочила маленькая бежевая дворняжка.  Машина
остановилась. Стройная невысокая девушка в узких джинсах и короткой замшевой
куртке хлопула дверцей, направилась к подъезду.
   - Слушай, по-моему, это Крестовская, - сказал Игорь.
   - Да нет, просто похожа, - отмахнулся Артем, - хотя...  Ну  конечно,  она
ведь жена Калашникова-старшего.
   - Я надеюсь, ты к ней приставать не собираешься?
   - Нет, это перебор, - засмеялся Артем, - я так в пугало для знаменитостей
превращусь, если никому проходу  давать  не  буду.  Меня  сейчас  интересует
Орлова.
   Игорь хотел сказать, что его коллега и так уже превратился в  пугало  для
знаменитостей. Но неохота  было  опять  затевать  перепалку,  тем  более  на
голодный желудок.
   Сиволап и Корнеев отвлеклись только на секунду, а когда огляделись, бомжа
Бориски рядом не было.
   - Ну вот, смылся, - Артем от досады больно  хлопнул  себя  по  коленке  и
поморщился, - твоя работа, ты сказал - иди, он и пошел.
   - Да хрен с ним! - пожал плечами Игорь. - Обычный жулик.
   - А если нет? Вот вечно ты лезешь, - набросился он на оператора, -  я  бы
поторговался с ним, вдруг он и правда видел?
   - Ага, конечно! Если тебе полтинник  некуда  деть,  лучше  мне  отдай,  -
проворчал Игорь. - Вон он, голубчик, выглядывает. Не волнуйся, без денег  он
теперь от нас не отлипнет.
   В двух шагах от качелей стоял  маленький  домик.  Такие  есть  во  многих
дворах. Их строят для  детских  игр,  но  дети  редко  залезают  внутрь.  Из
сказочных избушек воняет за версту. Там, как правило, справляют нужду  бомжи
и случайные вечерние прохожие, которым  приспичило,  а  нормального  сортира
поблизости нет.
   Взлохмаченная голова Бориски смешно выглядывала  из  низенького  дверного
проема.
   - Ну ты чего? - позвал его Артем. - Вылезай. Бомж, покряхтывая, вылез  из
избушки.
   - Слышь, мужики, а это чего за девка приехала на черной тачке? -  спросил
он таинственным шепотом.
   - Понравилась? - усмехнулся Сиволап.
   - Класс! - Бориска сладко зажмурился. - Прямо как с рекламы.
   - Это актриса Маргарита Крестовская, - снисходительно объяснил Игорь. - А
ты почему спрятался?
   - Да я это... - бомж смущенно потупился, - отлить  надо  было.  У  забора
неудобно, здесь народу много, женщины-дети.
   - Ты, Бориска, прямо интеллигент! - заметил Игорь.
   - Значит, Крестовская Маргарита, - задумчиво произнес  бомж.  -  Актриса,
говоришь? И чего, правда, что ли, в рекламе снимается?
   - Да я смотрю, ты от телевизора не отлипаешь! - похвалил бомжа  Артем.  -
Давай  договариваться  как  интеллигентные   люди.   Полтинник   "зелеными",
полтинник "деревянными".
   - Слышь, а она чего, Крестовская эта, живет здесь или. в гости приехала?
   - Не отвлекайся, - поморщился Артем, - выкладывай свою информацию. Игорь,
давай камеру.
   - Эй, подожди с камерой-то, в натуре! - Бомж испуганно закрылся  рукавом.
- Мы так не договаривались.
   - А как же ты думал? Без камеры и микрофона твои слова гроша ломаного  не
стоят.
   - Это значит, вы меня заснимете, а потом всей  стране  покажете?  Как  я,
дурак такой, говорю, что киллера видел? Не-е, мужики, не пойдет!
   - Никто тебя показывать не собирается, -  стал  объяснять  Артем,  -  тем
более всей стране. Мы вообще эту пленку спрячем. Пока киллера не поймают, ее
никто в эфир не пустит. Понял?
   - Понял, - кивнул бомж, - но сниматься все равно не буду. Хотите, чтоб  я
про киллера рассказал, - давайте бабки, расскажу. Но без камеры.
   - А между прочим, почему ты в милицию не пошел,  если  видел,  как  убили
человека? - встрял Игорь.
   - Ты чего, совсем, что ли, в натуре? - засмеялся бомж. - Я к  легавке  по
доброй воле на пушечный выстрел не подойду! Они ж меня затаскают, и что буду
иметь в итоге? Ведро дерьма и дырку от бублика вместо денег.
   - Логично, - кивнул Игорь.
   - Ладно, хватит резину тянуть. - Сиволап  потихоньку  терял  терпение,  к
тому же боялся из-за возни с этим Бориской пропустить Орлову.
   Из кожаного набрюшника он вытащил пятидесяти-долларовую купюру и  показал
упрямому бомжу. У того заблестели глаза, грязная дрожащая рука потянулась  к
деньгам.
   - Э, нет, дружок. Давай рассказывай. - Сиволап  помахал  купюрой  у  него
перед носом.
   - Ну вы это, в натуре, мужики, не снимайте меня, я вам так все  расскажу,
а, мужики, ну сукой буду, не вру, - заканючил Бориска.
   - Кончится это когда-нибудь или нет! - не выдержал Игорь. - Я жрать хочу,
у меня язва, живот уже болит, а мы здесь с тобой возимся  два  часа.  Будешь
рассказывать в камеру или нет? Не будешь  -  вали  отсюда!  Знаем  мы  таких
свидетелей! Вон, у ларька целое  стадо  таких  свидетелей.  За  десятку  что
хочешь наплетут! Тебе полсотни баксов предлагают, а ты выпендриваешься! Все,
катись, надоел!
   Артем для пущего эффекта опять показал Бориске купюру и тут же спрятал.
   - А-а, хрен с вами! - махнул рукой бомж. - Живы  будем  -  не  помрем,  а
помрем - не страшно! Включай свою камеру!
   * * *
   Маргоша нарезала крабовые палочки для салата и тихо насвистывала  мелодию
песенки из боевика "Верное сердце путаны".
   - Это Катя звонила? - спросила она, когда Жанночка вернулась из комнаты в
кухню.
   - Мне кажется, нам не хватит майонеза, - произнесла Жанночка в ответ.
   - Ну, выйдешь и купишь, - пожала плечами Маргоша, - ты странная  какая-то
сегодня. Ты можешь ответить по-человечески, кто звонил?
   - Нет. - Жанночка заглянула в кастрюлю, в которой варился рис. - Надо же,
как долго. А написано на упаковке - всего пять минут.
   - Что нет? Кто звонил-то?!
   - А... да, это Катя. - Открыв холодильник, Жанночка присела перед ним  на
корточки: - Слушай, может, еще добавить сливочного масла?
   - Добавь. Катя сказала, где она?
   - Нет. Я не спрашивала.
   - А когда вернется?
   - Не знаю. - Жанночка достала масленку  и  захлопнула  холодильник.  -  Я
думаю, в салат надо обязательно положить оливки.
   - Катерина на свидание к любовнику ушла, что ли? - усмехнулась Маргоша. -
Ну и молодец, правильно.
   Жанночка  густо  покраснела,  открыла  рот,  чтобы   выпалить   в   ответ
какую-нибудь резкость, но сдержалась.
   Маргоша стала опять насвистывать мелодию из боевика.
   - А как твои съемки? - спросила Жанночка, чтобы снять опасную тему.
   - Нормально, - буркнула Маргоша.
   - Слушай, а не противно играть  проститутку?  Ты  все-таки  вживаешься  в
роль, начинаешь думать и чувствовать, как она. Это ведь пакость какая!
   - Я не вживаюсь, - Маргоша быстрым движением  запихнула  в  рот  крабовую
палочку, - я играю, и только. Знаешь, как в  детстве  в  войнушку.  Пах-пах,
падай, дурак, ты убит!
   - Я в детстве только в куклы играла, -  вздохнула  Жанночка,  -  ну  и  в
классики, в резиночку. А в войну - никогда.
   - Ты, наверное, вообще была пай-девочка. И уроки  не  прогуливала,  и  по
крышам не лазила.
   - Да. И маме помогала, - Жанночка улыбнулась, -  я  такая  была  трусиха,
ужас. Я и сейчас трусиха. Мышей боюсь, грозы, плавать не умею.  А  эта  твоя
одноклассница, Оля, она тоже в войну играла?
   - Маргоша  положила  нож,  дожевала  крабовую  палочку  и  смерила  Жанну
насмешливым хитрым взглядом.
   - Интересно, кто тебе сказал, что Оля училась со мной в одном классе?
   - Ну, я не помню, кто конкретно сказал. Разве это так важно?
   Жанночка принялась колотить молотком по  куску  мяса,  распластанному  на
разделочной доске, с такой силой, что запрыгал стол.
   - Да, в общем, не  важно,  -  легко  согласилась  Маргоша.  -  Сплетников
хватает. А Оля... нет, по крышам она не  лазала  и  в  войнушку  не  играла.
Тихоня была, вроде тебя.
   - Она красивая? - быстро спросила Жанночка.
   - Очень.
   - Я тебя еще хотела спросить, ты извини, конечно, но это правда,  что  ты
их с Глебом познакомила?
   Маргоша  не  спеша  ссыпала  нарезанные  крабовые   палочки   в   большую
хрустальную  салатницу,  сполоснула  руки,  тщательно  вытерла  их  бумажным
полотенцем, отошла к окошку, закурила и, не  сводя  с  Жанночки  насмешливых
зеленых глаз, медленно произнесла:
   - Я что, похожа на сводницу?
   - Честно говоря, я не видела ни одной сводницы, - призналась Жанночка,  -
не с кем сравнивать.
   Маргоша повернулась к окну, дернула рычаг, что-бы открыть форточку, и  на
секунду застыла, глядя во двор.
   - А  зачем  там,  интересно,  телевизионщики  крутятся?  -  спросила  она
задумчиво.
   В глубине двора, у песочницы, огородное пугало в ядовито-лиловом  пиджаке
размахивало руками перед камерой. Корреспондент держал микрофон у его рта.
   - Как? Они еще здесь?! -  Жанночка  подскочила  к  окну.  -  Катю  ловят,
сволочи! Они ведь прямо в квартиру заявились час назад,  я  выгнала  в  шею,
даже милицией пригрозила. Нет, стоят, ждут. Чего ждут, спрашивается? Катя  с
ними разговаривать не станет, пошлет подальше.
   - Это, кажется, Сиволап. Он вчера утром Константина  Ивановича  поймал  у
гаража,  чуть  до  инфаркта  не  довел.  Ты  позвони  Кате,  предупреди,   -
посоветовала Маргоша, - а то накинутся, как коршуны, она растеряется.
   - Я не знаю, где она,  -  быстро  сказала  Жанночка,  отошла  от  окна  и
принялась с новой силой отбивать мясо.
   - А сотовый на что? - пожала плечами Маргоша, не  отрываясь  от  окна.  -
Давай я позвоню.
   - Она свой сотовый дома оставила. - Жанночка вздохнула. -  Ни  стыда,  ни
совести у этого Сиволапа. Только  вот  зачем  ему  Бориска  понадобился,  не
понятно.
   - Бориска? Ты знаешь, как зовут этого бомжа? - удивилась Маргоша. - Очень
забавный тип. Они, наверное, со скуки развлекаются. А ты что, лично  знакома
с этим чучелом?
   - Его здесь  все  знают.  Бориска,  помоечник.  Видела  в  глубине  двора
двухэтажную развалюху? Этот дом давно собираются сносить, а пока  там  живет
кто хочет. Вот Бориска и поселился года три  назад.  Он  приставучий,  когда
трезвый, - ужас. А выпьет - песни орет ночами.
   Маргоша еще несколько минут молча смотрела в окно,  сигарета  сгорела  до
фильтра, она тут же закурила следующую и повернулась к Жанночке.
   - Эй, кулинарка, у тебя сейчас получится фарш. Кончай стучать. Интересно,
куда все-таки Катя упорхнула? Завтра  похороны,  столько  дел...  Кстати,  о
птичках. Вот скажи мне,  неужели  Катю  и  правда  не  волновало,  что  Глеб
постоянно ей изменял?
   Кусок  говядины  на  разделочной  доске  стал   совсем   плоским,   почти
прозрачным. Жанночка машинально шарахнула молотком в последний раз и  попала
себе по пальцу. Она побледнела, сморщилась и тоненько, жалобно застонала.
   - Давай под холодную воду, быстро! - скомандовала Маргоша.
   Но Жанночка застыла как вкопанная. Из глаз брызнули слезы.
   - Ну, растяпа, - покачала головой  Маргоша,  загасила  сигарету,  подвела
Жанночку к раковине, подставила ее палец под струю ледяной воды.
   -  Сейчас  станет  легче.  Это  только  в  первый  момент  дико   больно.
Расслабься, что ты трясешься? Совсем не можешь боль терпеть?
   - Совсем не могу, - прошептала Жанночка,  -  с  детства.  Смотри,  ноготь
посинел. Теперь долго не пройдет.
   - До свадьбы заживет. - Маргоша выключила воду. - Слушай, ты не ответила,
Кате правда было плевать? Или она тоже потихоньку утешалась на стороне?
   Жанночка  шмыгнула  носом  и  стала  вытирать  руки,  осторожно  промокая
ушибленный палец.
   - Маргоша, ты от лука сильно плачешь?  -  спросила  она  после  паузы.  -
Можешь нарезать? А то я рыдаю, как крокодил.
   - Хорошо, - вздохнула  Маргоша,  -  лук  я  порежу.  Надо  нож  постоянно
смачивать холодной водой. Тогда глаза не щиплет.
   - Я знаю. Мне не помогает.
   - Ты прости, что я пристаю  к  тебе  с  ненужными  вопросами.  -  Маргоша
виновато улыбнулась. - Это не мое дело, был у Кати кто-то или нет. Не хочешь
- не говори. Но я не представляю, как  можно  восемь  лет  жить  с  таким...
Ладно, не буду при тебе  материться,  ты  у  нас  барышня  нежная,  мата  не
выносишь. Ну, в общем, ты меня поняла. Он, между нами,  девочками,  Катиного
мизинца не стоил. Я права?
   - Права, - еле слышно ответила Жанночка.
   - Ну вот. Я бы на ее месте либо развелась, либо пустилась во все  тяжкие.
Ведь у Кати есть постоянный поклонник, можно сказать, верный паж. Неужели ни
разу не снизошла? Хотя бы из принципа, чтобы не чувствовать себя идиоткой?
   - Маргоша, как ты думаешь, буженину сейчас нарезать или завтра?
   - Завтра. А то заветрится. - Маргоша взглянула на Жанночку и  весело,  от
души, рассмеялась.
   - Ты чего? - растерялась Жанночка.
   - Ты зря в детстве не играла в  войну,  из  тебя  получился  бы  классный
партизан. А как поживает ваша телефонная стерва? Или это тоже теперь военная
тайна?
   - Нет, - мрачно ответила Жанночка, - это не тайна. Она больше не звонит.
   - Совсем исчезла? Жанночка молча кивнула.
   - Надо было на магнитофон записать хоть один  звонок.  Если  бы  какая-то
гадина портила мне нервы, я бы обязательно записала, не поленилась.  Всякому
пофигизму есть предел. Нельзя позволять, чтобы тебя размазывали  по  стенке.
Нельзя.
   - Катю никто по стенке не размазывал! - не выдержала Жанночка. -  И  если
хочешь знать, один звонок она записала! Эта гадина еще  и  шантажировать  ее
стала после всего.
   - Как шантажировать? Чем?!
   - Ой, - Жанночка испуганно прижала ладонь к губам.  -  Она  ведь  просила
никому не говорить...
   - А следователю?
   - Вообще - никому.
   - Она совсем свихнулась? Скажи  мне,  что  она  задумала?  Ты  понимаешь,
насколько это может быть опасно? - Маргоша схватила  Жанночку  за  плечи.  -
Расследуется убийство ее мужа, а она скрывает, что ей угрожали по  телефону,
что ее шантажируют. Где она сейчас? Почему ее так долго нет?
   - Я не знаю... Она... - Жанночка не выдержала и. заплакала. -  Мне  очень
страшно. А вдруг этот убийца стрелял в Катю? Если с ней  что-то  случится...
она мне как сестра... Маргоша, что делать? Она не  разрешает  никому  ничего
говорить. Даже следователю. У нее бзик какой-то, не хочет, чтобы лезли в  ее
личную жизнь.
   - Так, во-первых, успокойся, - строго сказала Маргоша, - сядь и  расскажи
все по порядку.
   Жанночка шмыгнула носом,  послушно  уселась  на  табуретку,  сложив  руки
аккуратно на коленках, как примерная девочка, и рассказала Маргоше все,  что
знала. Только про Пашу Дубровина ни словом не обмолвилась.
   - Значит, шантажистка не явилась и Катя отправилась ее искать?  Она  что,
догадалась, кто ей звонил? По голосу узнала?
   - Я не поняла. Она только сказала: никому ни слова. Я обещала.
   - А кассета где?
   - Не знаю. Ты