с ее темпераментом и одного раза в  месяц
должно быть много.
   В переполненной электричке он  примостился  сзади  нее  так,  что  ее
волосы щекотали ему  нос.  Конечно,  она  читала.  Ее  толкали,  пихали,
задевали, сдавливали, а она читала, ничего не видя вокруг. Идиотка.
   Он переместился так, чтобы увидеть, что именно она  читает,  детектив
или дамский роман с эротическими сценами?
   Он поставил бы десять баксов, что дамский роман. И пускает  слюни  на
каждой странице, где описано, как именно герой хотел  и  любил  героиню.
Это как раз для  таких,  как  она,  написано,  недотраханных,  никчемных
старых дев.
   Конечно, она читала дамский роман. Герой как раз метался по комнате в
припадке страсти или чего-то там еще. Она так  увлеклась,  что  даже  не
замечала, как он сопит ей в ухо.
   Ему было смешно. Никогда в жизни он  не  работал  с  таким  полоумным
объектом. Ведь она ни за что его не узнает, если завтра столкнется с ним
нос к носу у своей аптеки или в подъезде.
   Надо будет написать в отчете, что по дороге  в  Отрадное  она  запоем
читала пошлый романчик. То-то заказчик порадуется.
   Освободилось место, и он плюхнулся в крохотное жаркое отверстие между
телами дачников, жаждущих подмосковной природы. Опоздавшие зароптали,  а
он проверил, что его подопечная продолжает жадно поглощать свое чтиво, и
сделал вид, что задремал.
   Ехать еще долго, жарко, а крыса никуда не денется.
 
*** 
 
   - Здравствуйте, Елена Васильна! - закричала Клавдия от калитки. - Это
я! Вы мне откроете?
   Как всегда, откуда-то выскочили собаки, которых всегда было  полно  в
этом доме, и маленькая женщина в нарядном сарафане поспешно  разогнулась
и шагнула с грядки, где она стояла, наклонившись над огурцами.
   Собаки - в этот раз их  было  всего  две,  но  огромные,  -  радостно
скакали у ворот, поднимая клубы пыли и взлаивая от избытка чувств.
   - Привет, ребята! - сказала им Клавдия, но войти не  решилась.  Елена
Васильевна торопливо приближалась, и подол ее сарафана  раздувался,  как
шлейф.
   Маленькая государыня маленького королевства.
   - Дима! - закричала она на ходу. - Иди скорей, Клаша приехала!  Нужно
собак забрать!
   Откуда-то сбоку, из гаража вынырнул  Дмитрий  Андреевич  в  шортах  и
рваной майке в масляных и керосиновых пятнах.
   - Так вот кто это пришел! - сказал он с  удовлетворением.  -  Нашлась
пропажа!
   Он оказался у калитки раньше жены и по очереди  схватил  за  ошейники
скакавших собак.
   - Сидеть! -  сказал  он  им  строго.  Собаки  посмотрели  на  него  с
умилением и завиляли  хвостами.  Та,  что  была  побольше  и  имела  вид
овчарки, сделала попытку его лизнуть,  но  ей  это  не  удалось.  Вторая
грозно залаяла на Клавдию, демонстрируя хозяину бдительность.
   - Сидеть! - повторил Дмитрий Андреевич. - Кому сказал?!
   Очевидно, собаки решили, что сказал он это все-таки не им, потому что
одна из них вдруг припала к земле,  намереваясь  поваляться  в  пыли,  а
вторая широко ухмыльнулась и залаяла еще громче.
   - Никакого сладу с ними нет! - сказала  Елена  Васильевна  и  открыла
калитку. - Проходи, Клаша! Дима, ты их держишь?
   - Держу, держу! Не бойся, Клаша!
   Клавдия нисколько не боялась, совершенно уверенная  в  их,  собачьем,
дружелюбии.
   - Почему ты за все лето ни разу не приехала?  -  строгим  учительским
тоном спросила  Елена  Васильевна.  Наверное,  именно  таким  тоном  она
разговаривала когда-то с  учениками  в  своей  школе.  -  Смотри,  какая
бледная. Аж с зеленью.
   - Ничего и не с зеленью, - подал голос Дмитрий Андреевич,  подставляя
Клавдии щеку. - С синевой.
   Клавдия счастливо засмеялась.
   - Знакомьтесь, ребята, - обратилась Елена  Васильевна  к  собакам.  -
Клаша, дай им себя обнюхать, только не разрешай ставить лапы.
   Собаки дружелюбно обнюхали Клавдию, и таким образом ритуал знакомства
был завершен. Дмитрий Андреевич отпустил ошейники, и обе  собаки  первым
делом прыгнули на Клавдию. Клавдия зашаталась.
   - Назад! - грозно крикнул Дмитрий Андреевич. - Не сметь ставить лапы!
   Клавдия почесала за ухом того, кто был ближе и чья  оскаленная  пасть
ухмылялась дружелюбней. Потом спросила, как их зовут.
   - Тот, что как бы овчарка, - Мухтар. А тот,  что  как  бы  эрдель,  -
Линда, хотя он тоже мужик. Но переименовывать поздно, он уже  привык,  -
махнул рукой Дмитрий Андреевич. - Видишь, как давно ты у  нас  не  была!
Мухтара соседи выбросили, когда в прошлом году уезжали в Москву, а Линду
Елена на станции подобрала, еще  зимой.  Проходи  в  дом,  Клаша!  Скоро
обедать будем.
   - Ты не знаешь,  где  наши  дети?  -  спросила  Елена  Васильевна.  -
Татьяна, к примеру?
   - У нее беда, - сказала Клавдия и засмеялась. - Павлов проспал. Они с
минуты на минуту подъедут, я  думаю.  За  мной  заезжать  они  никак  не
успевали, а то бы мы точно к ночи приехали. А  об  Андрее  я  ничего  не
знаю.
   Она никогда про него ничего не знала. А спрашивать стеснялась.
   - Ты ужасно бледная, - заметила Елена Васильевна, подходя к  крыльцу.
- Купальник взяла?
   Клавдия кивнула.
   - Тогда иди переодевайся  и  полежи  до  обеда  в  гамаке,  позагорай
немножко, - распорядилась Елена Васильевна. - Обедать будем на  террасе.
На улице осы.
   - Я вам лучше помогу, - заскулила Клавдия. Лежать  в  гамаке  она  не
умела.
   - Мне нечего  помогать.  Стол  накрыт  давно.  Щи  томятся,  картошка
начищена, закуски в холодильнике. Только  детей  неизвестно  где  носит.
Слава богу, первый ребенок приехал. Так что - в гамак!
   - Может, прополоть чего? - тоскуя, спросила Клавдия.
   - Я уж без тебя как-нибудь прополю, - отрезала Елена Васильевна. - Ты
так редко у нас бываешь, девочка, что мне хочется, чтобы ты отдохнула.
   Они были удивительными, родители Тани и Андрея.
   Засыпая, тридцатилетняя Клавдия иногда мечтала,  чтобы  это  были  ее
родители. И  в  полусне  ей  мерещилось,  что  так  оно  и  есть.  Елена
Васильевна  -  ее  мама,  почему-то  потерявшаяся,  когда  Клавдия  была
маленькой, а Дмитрий Андреевич - папа, и она имеет полное  право  на  их
внимание, любовь и заботу. Она и приезжала-то к ним  так  редко  потому,
что до смерти  боялась,  то  они  увидят  ее  страстную  к  ним  любовь,
разглядят ее глупые фантазии, совершенно несвойственные взрослым  людям,
и перепугаются или, хуже того, сочтут себя обязанными ее опекать...
   Таня привела ее к себе домой сразу после той картошки, на которой они
познакомились, и  Елена  Васильевна  с  чисто  учительским  пристрастием
моментально выведала у Клавдии все про детдом,  общежитие  и  вселенское
одиночество. Она  никогда  не  сокрушалась  и  не  смотрела  на  Клавдию
"жалостливо", но она очень быстро сумела сделать так, что Клавдия  стала
чувствовать себя в этой семье как дома.
   Ее приглашали на все домашние праздники.  В  честь  дня  ее  рождения
всегда пекли "большие пироги", как это называлось в  доме  Ларионовых  и
означало, что готовится не  изысканный  тортик  по  рецепту  из  журнала
"Бурда", а с вечера заводится тесто  в  огромной  белоснежной  кастрюле,
выбирается и обсуждается начинка - сладкая и мясная. А потом целый  день
в доме пахнет пирогами, и все томятся, ожидая, когда их подадут на стол,
целую гору.
   Елена Васильевна  и  Дмитрий  Андреевич  всегда  были  в  курсе  всех
Клавдиных институтских дел и даже приходили к ней  на  выпускной  вечер,
оба нарядные, красивые и очень похожие на настоящих  родителей,  которые
собрались в тот вечер в актовом зале. От счастья у  Клавдии  захватывало
дух и щеки горели непривычным ярким румянцем. И платье они сшили  вдвоем
с Еленой Васильевной из  куска  необыкновенно  красивой  ткани,  которую
Дмитрий Андреевич привез из Китая.
   Они никогда не жили легко, и Клавдия это знала.
   Елена Васильевна  до  срока  вышла  на  пенсию,  чтобы  ухаживать  за
бабушкой, которая и пятнадцать лет назад была совсем старенькой, Дмитрий
Андреевич работал иногда даже слишком много. Большую  семью  нужно  было
содержать...  Дети  учились,  бабушка  старела,  и  московскую  квартиру
пришлось оставить, потому что бабушке в  ней  было  невмоготу,  особенно
летом. Елена Васильевна жила как бы на два дома, мотаясь между Москвой и
Отрадным, ухаживая за всеми и успевая везде.
   Пироги пеклись, обед являлся на  стол  вовремя,  сад  сиял  навстречу
ухоженной, ровно подстриженной травой, в которой с  ранней  весны  и  до
поздней осени цвели умопомрачительной красоты цветы, и ревнивые  соседки
недоумевали,  как  в  средней  полосе  можно  вырастить  такие  розы   и
гладиолусы. Огурцы приходилось солить  в  бочках,  так  много  их  было,
тяжелая малина висела на ветках так соблазнительно-свежо, что при  одном
взгляде на нее у Клавдии капали слюни, клубники можно было есть  сколько
угодно.
   И никогда она ни на что не  жаловалась,  эта  маленькая  императрица,
бывшая одновременно и поварихой, и уборщицей, и прачкой, и садовником...
   Она ни в чем не перечила своим внезапно выросшим детям и не  пыталась
изменить или устроить их жизнь по-своему.
   "У меня потрясающие старики.  Необыкновенные",  -  говорила  Таня,  и
Клавдия ей поддакивала, хотя никогда не  могла  понять,  зачем  называть
таких молодых и сильных людей стариками.
   Они не возражали,  когда  Андрей,  с  блеском  закончив  университет,
вместо аспирантуры пошел почему-то в Школу милиции.  Они  не  возражали,
когда  Таня  вдруг  решила  бросить  свою  инженерную  специальность   и
заделалась секретаршей в никому не известный крохотный банк. Они  готовы
были искренне любить невестку и зятя и очень горевали, когда  в  прошлом
году Андрей развелся с женой. Но горевали молча, вдвоем, никогда и ни  в
чем не упрекая и не поучая ни сына, ни дочь.
   - Это не в  традициях  семьи,  Андрюша,  -  только  и  сказала  Елена
Васильевна, когда Андрей сообщил ей о разводе, и у нее стало напряженное
и усталое лицо.
   Все у них было естественно и просто. И очень по-человечески.
   - Клаша, ты где? - закричала из глубины дома Елена Васильевна. - Кофе
будешь пить?
   Задержавшись на залитом солнцем крылечке, где  стояли  вынесенные  из
комнат цветы в горшках и жмурился  флегматичный  огромный  кот,  Клавдия
протопала в дом, радуясь отсутствию перемен.
   - Я спрашиваю,  кофе  будешь  пить?  -  повторила  Елена  Васильевна,
появляясь на пороге. Вид у нее был озабоченный. - Кто  их  знает,  когда
они приедут, эти шалопаи.
   - Буду, - решилась Клавдия. Кофе ей очень хотелось, и нервничала  она
ужасно. Нельзя, чтобы Елена Васильевна это заметила. Если заметит, мигом
все выведает. Врать Клавдия совсем не умела.
   - Сейчас сварю, - сказала Елена  Васильевна  с  удовлетворением.  Она
была  такая  же  страстная  кофейница,  как  и  Клавдия.  -  Бутербродик
сделать?
   Клавдия знала,  что  и  без  всяких  вопросов  к  кофе  будут  поданы
необыкновенно вкусные маленькие бутерброды, и поздняя малина, и сливки в
муравленом горшочке с серебряной паутиной выступившей влаги...
   - Давайте я сварю, Елена Васильевна! Уж кофе-то можно мне доверить!
   - Вари, - подумав, разрешила хозяйка. - А я сделаю бутерброды.
   Кофе был почти готов, когда неожиданно выяснилось, что нет хлеба.
   - Дима! - закричала императрица,  призывая  императора.  -  Сходи  за
хлебом, пожалуйста! Я совсем про него забыла.
   Император покладисто переодел майку, взял пакет,  дернул  Клавдию  за
нос и ушел за калитку.
   - Подожди, я  сейчас  молоко  достану,  -  сказала  Елена  Васильевна
озабоченно, открывая подпол. Она знала,  что  Клавдия  больше  всего  на
свете любила с кофе  концентрированное  прибалтийское  молоко  и  всегда
держала у себя баночку на случай ее приезда. У ворот засигналила машина.
   - Это Андрей! - крикнула из подпола Елена Васильевна. - Клаша, впусти
его. Ключ с правой стороны на заборе, ты найдешь!
   У Клавдии взмокли ладони, а спине стало холодно.
   Приехал Андрей.
   Ведь она знала, что он вот-вот приедет, и даже прислушивалась к  шуму
машин за забором, и даже поглядывала на московскую дорогу, которая сразу
за домом взбиралась на мостик и была  хорошо  видна  с  участка.  Но  он
посигналил,  и  ноги  приросли  к  полу,  и  в   голове   стало   как-то
неопределенно - ни связных мыслей, ни умных фраз...
   - Клаша, ты что? - спросила Елена Васильевна. С металлической  банкой
в руке она стояла на шаткой лесенке, собираясь вылезать  из  подпола,  и
вид у нее был встревоженный.  -  Пойди  и  открой  ворота!  Ты  что,  не
слышишь?!
   Медленно,  оттягивая  неизбежный  момент  встречи,  она  поплелась  с
крыльца, стараясь не смотреть за калитку, где он уже  стоял,  свесив  на
эту сторону забора огромные ручищи с надувшимися синими венами.  Клавдии
казалось, что ни у кого на свете нет  больше  таких  красивых,  сильных,
мужских рук.
   Собаки, дружелюбно виляя хвостами, толкались около  забора,  оттесняя
друг друга.
   - Привет! - поздоровался он негромко. - Я и не знал,  что  ты  здесь.
Танька мне не сказала. Если бы знал, с утра бы приехал.
   Всегда он разговаривал с ней так, что она не знала, смеяться  ей  или
плакать. Он никогда ее не замечал.
   - Привет, - сказала она, не глядя на него и делая вид,  что  увлечена
поисками ключа от ворот. - Я сама только что приехала.
   - Ты не это ищешь?  -  спросил  он,  разжимая  здоровенную  ладонь  с
желтыми островками мозолей. На ладони лежал длинный старинный ключ.
   - Как ты его достал? -  искренне  поразилась  Клавдия  и  первый  раз
посмотрела ему в лицо. И больше уже не могла отвести взгляд.
   Он засмеялся.
   - Я вырос в этом доме, - сказал он. - Я могу достать все, что  угодно
откуда угодно. Эх ты, девчонка!..
   Она взяла у него с ладони ключ. Жесткая, как наждак,  кожа  царапнула
ей пальцы.
   Господи, зачем она приехала?! Ведь знала, что он тоже  собирается  на
дачу, и теперь она полгода будет мусолить  подробности  этой  встречи  и
вспоминать, как он сидел, стоял, молчал, ел...
   - Где все? - спросил он, пока она возилась с замком.
   - У Таньки Павлов проспал,  -  объяснила  Клавдия,  не  отрываясь  от
замка. - Они сейчас приедут. Дмитрий Андреич за хлебом ушел  пять  минут
назад. А мама в подполе.
   - Все как всегда, - сказал он, усаживаясь в машину. - Придержи собак,
чтобы не выскочили.
   Клавдия послушно схватила собак за ошейники, чем страшно их  удивила,
и ухоженная чистенькая машина точненько  въехала  в  узкое  пространство
между гаражом и старой липой.
   - Выпускай! - велел Андрей, выкарабкиваясь  из  машины.  -  Ворота  я
закрою.
   Больше говорить было не о чем, и Клавдии следовало сразу  же  уйти  в
дом, под крыло Елены Васильевны, и заняться там чем-нибудь  полезным,  и
не попадаться ему на глаза до самого вечера.
   Но она продолжала стоять.
   Он запер ворота и вернул на место ключ.
   - Как дела? - спросил он Клавдию с равнодушным дружелюбием.
   - Нормально, - сказала она. - А у тебя?
   - У меня лучше всех. - Он неожиданно улыбнулся. - Что-то ты  бледная.
Работаешь много?
   Ей стало жарко.
   - Как обычно, - сказала она и сцепила за спиной руки.
   - Приезжала бы почаще, - посоветовал он  все  так  же  равнодушно.  -
Родители тебя любят, и мы с Танькой тоже...
   - Спасибо, - сказала Клавдия, поворачиваясь, чтобы идти к дому.
   - Замуж не вышла? - спросил он сзади, и ей послышалась в  его  голосе
насмешка.
   Это ее задело.
   За десять лет она ни разу не дала ему повод догадываться о  том,  как
сильно она влюблена в него. Ни разу она не сделала  ничего  такого,  что
заставило бы его хотя бы вспомнить на пять минут о ее существовании.
   И все-таки он не должен был задавать вопросы, от которых  ей  хочется
реветь и топать ногами.
   - Не вышла, - ответила она с удивившей его злобой  в  голосе.  -  Все
тебя дожидаюсь!
   Ему и в голову не приходило, что его  вопрос  может  задеть  ее.  Эх,
никак он не приспособится к жизни в социуме!
   - Меня?! - переспросил он, понимая, что нужно как-то  ее  отвлечь.  -
Так это просто шикарно, Клава. Я как раз в  данный  момент  временно  не
женат.
   - Ты дурак какой-то, Андрей! - выпалила она  и  стремительно  ушла  в
дом.
   Он посмотрел ей вслед.
   Что-то она сегодня не в настроении. Лучше к ней не приставать,  а  то
укусит.
   Краем глаза он  увидел  в  окошке  мать,  которая  смотрела  на  него
внимательно и без улыбки.
   - Мамуль, привет! - крикнул он, внезапно осознав, как  он  соскучился
по этому дому и по родителям.  Словно  сделав  над  собой  усилие,  мать
улыбнулась в ответ, и он пошел в дом.
   От его шагов цветы на крыльце зашатались, а в старом бабушкином шкафу
жалобно зазвенела посуда.
 
*** 
 
   Таня с  Павловым  оставались  ночевать,  а  Клавдия  в  девятом  часу
засобиралась домой.
   - Ты что,  с  ума  сошла?  -  спросила  Елена  Васильевна.  -  Только
приехала, и обратно! Переживешь  денек  без  своей  Москвы  ненаглядной.
Останешься, и дело с концом.
   - Правда, Клавка, - протрубила из гамака Таня,  -  что  за  глупости?
Завтра вместе поедем. Мы тебя довезем до самого  дома.  Куда  ты  сейчас
попрешься на ночь глядя?
   - Знаю я вас, - сказала Клавдия весело. Про себя она  твердо  решила,
что ни за что не останется. - Павлов опять проспит до вечера,  и  вы  на
работу в понедельник поедете, а я куда денусь?
   - С нами поедешь, - из кустов подал голос Павлов. Он ел малину, и вид
у него был счастливый.  -  Какая  тебе  разница,  в  воскресенье  или  в
понедельник?
   Ей-то как раз была разница. Павлову не было никакой.
   Теща с тестем его  уважали,  Танька  была  при  нем,  что  еще  нужно
усталому мужику в выходные?
   - Сейчас еще раз самовар поставим, - пообещал  Дмитрий  Андреевич.  -
Елен, пироги остались?
   - Полно, - ответила Елена Васильевна, - и до  мороженого  мы  еще  не
дошли. А завтра шашлык будет, Клаша. Ты же его любишь!
   Клавдия обожала шашлык, и поесть его ей выпадало только раз в году на
даче у Ларионовых, но даже такой аргумент, как шашлык, не мог убедить ее
остаться.
   - У меня завтра дежурство в аптеке, - неловко соврала она. Интересно,
они догадались, что это вранье, или нет? - Спасибо. Я так  люблю  к  вам
приезжать!..
   - Так чего ж не приезжаешь? -  спросил  Дмитрий  Андреевич.  Сидя  на
корточках, он изо всех сил дул куда-то под самовар. Из самовара  во  все
стороны летели зола и искры. Подошел Андрей, присел рядом  и  тоже  стал
дуть.
   - Прекратите, - попросила Елена Васильевна, отмахиваясь от летевшей в
разные стороны золы. - Наш самовар нежный, он этого не вынесет.
   - Вынесет, - уверенно сказал Андрей.  Из  самовара  внезапно  повалил
дым, словно он  решил,  что  дешевле  будет  снова  разгореться.  Андрей
покидал в него шишек и сказал, отряхивая руки:
   - Я тебя довезу, Клава. Мне тоже завтра на работу.
   Клавдия уставилась на него в смятении. Еще не хватало провести с  ним
два часа в машине. Да она с ума сойдет, и ее придется везти не домой,  а
прямо в Кащенко!
   - Спасибо, - поблагодарила она Андрея под пристальным взглядом  Елены
Васильевны. - Тебе, наверное, это неудобно... А мне еще в магазин  зайти
нужно...
   - Как хочешь, - сказала императрица, - а одну я тебя  не  отпущу.  На
дворе не июнь, темнеет рано. Так что или оставайся, или езжай с Андреем.
   - В магазин я тебя тоже завезу, - пообещал Андрей, залезая к  Павлову
в малинник. - У меня в холодильнике можно в хоккей играть - просторно  и
холодно.
   Возражать было нечего, и Клавдия  дала  себе  слово,  что  немедленно
заснет мертвым сном, как только они выедут с участка. А проснется уже  в
Москве.
   - Сейчас чайку еще попьем и поедем, - сказал Андрей из  малинника.  -
Мам, ты что-то там говорила про пироги...
   Они уехали через час, наевшись так, что трудно было дышать.
   - Я тебе в пакет сунула остатки пирогов, - напоследок  шепнула  Елена
Васильевна Клавдии. - Смотри не забудь, положи их на ночь в холодильник.
А утром перед работой разогреешь...
   - Спасибо, - пробормотала Клавдия, чувствуя себя худшей из