актически мгновенно.
   О том, чтобы предпринять экспедицию ночью,  и  думать  нечего.  Ночью
ничего не видно, и охрана храма могла бы ее  убить,  не  разглядев,  что
имеет дело с женщиной. Не говоря уже о том, что в темноте  ей  никак  не
найти эту полузаросшую тропку.
   Надо на нее выйти перед закатом, когда даже в  сумраке  джунглей  еще
неплохая видимость. Среди  бела  дня  тоже  не  годится,  так  как  днем
прислуга постоянно наблюдает за хозяйкой, а ординарец и вообще ходит  за
ней как приклеенный. Дальнюю прогулку скрыть не удалось бы, и кто-нибудь
уж точно увязался бы следом. Необходимо создать Подходящие условия...
   Арабелла  решила  устроить  роскошный  прием  на  свежем  воздухе   и
предложить гостям нечто вроде игры в прятки. Все охотно согласятся,  так
как в обществе всегда найдется несколько  парочек,  которые  с  радостью
воспользуются случаем хотя бы на пару минут  исчезнуть  из  поля  зрения
супругов,  к  вящему   неудовольствию   последних.   Однако   необходимо
предусмотреть препятствия, которые могут возникнуть у нее на пути.
   Полковник Блэкхилл вздохнул  с  облегчением,  убедившись,  что  новый
каприз его жены подпадает под общую норму.  Приемы  под  открытым  небом
входили  в  моду,  и  каждый   норовил   перещеголять   соседей   новыми
развлечениями. На всякий случаи он только расставил вдоль ограды  дюжину
солдат, приказав им не слишком попадаться на глаза гостям.
   Арабелла узнала о солдатах в последний момент, и то только  благодаря
ординарцу, так как  ее  муж  не  видел  нужды  информировать  супругу  о
предпринятых мерах безопасности.
   Одеваясь, она прямо-таки задыхалась от ненависти.  Господи,  как  она
ненавидела мужа! Полковник же только подкреплял это  чувство  на  каждом
шагу, даже не отдавая себе в этом отчета. А может,  и  отдавая,  но  это
мало его тревожило, так как жена была его  собственностью,  а  остальное
старого служаку не  волновало.  Такой  же  собственностью,  как  лошадь,
собака или кошка, а кого интересуют мысли и чувства лошади  или  собаки,
их дело - служить, и точка. И  она  обязана  была  служить,  и  ее,  как
собаку,  можно  было  отбросить  пинком,  если  попалась   на   пути   в
неподходящий  момент.  Никогда  полковник  даже  не  поговорил   с   ней
по-человечески, только отдавал приказы и устраивал скандалы за  малейшее
упущение, шлепая своей  обвислой  нижней  губой.  И  держал  ее  в  этой
проклятущей  Индии,  где  дикая  жара,  волосы  липнут  к  шее,  рубашки
приходится менять чуть  ли  не  каждые  полчаса,  полно  всякой  кусачей
пакости и то и дело разражаются разные эпидемии. Слава Богу, что  у  нее
хоть желудок крепкий, все переносит безболезненно.  А  теперь  еще,  как
нарочно, муж осложняет ее планы своими идиотскими солдатами!
   Но тут буйная ненависть отошла на второй план, так как Арабелла вдруг
сообразила,  что  она  видит  в  зеркале.  А  посмотреть  было  на  что:
наконец-то выдался случай надеть то самое зеленое сари,  о  котором  она
столько мечтала и оказалась абсолютно права -  струящийся  зеленый  шелк
был ей несомненно к лицу...
   Полковник,  увидевший  жену  во  всей  красе,  только  когда   начали
съезжаться первые гости, потерял дар речи. Однако взял себя  в  руки  и,
даже когда голос вернулся к нему, не сказал ей ни слова, решив  устроить
этой сумасшедшей нагоняй попозже. Он только скрипнул зубами, после чего,
к неописуемому  изумлению,  увидел  в  глазах  приглашенных  дам  вместо
ожидаемого порицания и возмущения явное восхищение и зависть. В  дамской
моде полковник был не силен, поэтому озадаченно покачал головой, подумал
и решил не протестовать.
   Тем временем задуманное Арабеллой мероприятие катилось своим  чередом
и, надо сказать,  превзошло  самые  смелые  ожидания.  Парк  полковника,
сильно разросшийся, был здорово похож на настоящие джунгли. Гости  то  и
дело исчезали с глаз, неожиданно находились, выслеживали и  пугали  друг
друга, прямо как разыгравшиеся дети. Арабелла без труда  ускользнула  от
своих поклонников и скрылась в чаще той самой отдаленной части сада.
   Стена, окружавшая имение,  была  здесь  полуразрушена,  и  ни  одного
солдата на посту, а если бы и стоял, видел бы шага на два, не больше.
   Перелезть через стену Арабелле ничего не стоило, ведь и двух  лет  не
прошло с тех пор, когда она лазила по деревьям и вылезала через окно  из
своей  спальни  в  деревенском  доме  родителей.  А  сари  для  подобных
упражнений оказалось куда удобнее кринолина.
   Арабелла с трудом отыскала старую заросшую тропу. Не знай  она  о  ее
существовании от ординарца, вообще ни за что бы  не  обнаружила.  Густая
чащоба огромных листьев, цветов и  лиан  маскировала  начало  тропы  так
успешно, что никому и в голову не могло прийти здесь искать.  Тем  более
что  запущенная  роща  не  обещала   никаких   удовольствий.   Очередные
тропические заросли - только и всего. Об охоте нечего  было  и  мечтать:
дикие звери к жилью не приближались,  а  обезьян  везде  полно.  Правда,
могла попасться змея.
   От волнения Арабелла даже не чувствовала страха. Так  окончательно  и
не решив, показываться ей храмовой страже или нет,  она  пробиралась  по
тропинке. Будь у  нее  уверенность,  что  в  наказание  мужа  убьют,  не
колеблясь ни минуты самым наглым образом проникла  бы  в  святилище.  Но
ординарец что-то там болтал о благодарности. Вместо того чтобы  убивать,
могут просто донести об оскорблении святыни и потребовать наказать жену,
что  полковник  и  не  замедлит  сделать.  К  черту,  только  сама  себе
навредит...
   Следует с прискорбием заметить, что леди Драммонд оказалась права:  у
ее третьей дочери и  впрямь  был  очень  дурной  характер.  Смириться  с
судьбой, подчиниться запретам, покорно переносить наказания - все это не
для нее. Запирать Арабеллу  в  комнате  имело  смысл  только  начиная  с
третьего этажа, так как со  второго  она  выбралась  бы  через  окно,  в
придачу склонив на  свою  сторону  стражников,  ибо  женщиной  она  была
очаровательной и перед ее красотой и обаянием не  мог  устоять  ни  один
мужчина. При этом она легко впадала в ярость, что  только  придавало  ей
сил и отваги, а  кроме  того,  была  умна  и  изобретательна.  Полковник
Блэкхилл случайно наткнулся  на  единственный  способ  наказывать  жену,
действительно весьма для нее чувствительный. Она терпеть не могла вечной
критики, придирок и осуждения,  постоянных,  на  первый  взгляд  мелких,
препятствий и ограничений, сковывавших ее свободолюбивую натуру.  Захоти
она поездить верхом - не оказалось бы лошадей. Могла бы поехать на слоне
- слона бы тоже не нашлось.
   Здесь, в гнусной Индии, ей трудно было бы  противостоять,  во  всяком
случав, борьба стоила бы  слишком  дорого.  Арабелла  знала  себя  очень
хорошо, как мало какая женщина в ее возрасте и в ее время, и не намерена
была нарываться на подобные осложнения и неприятности.
   Уже через несколько  ярдов  тропинка  стала  заметнее  и  удобнее,  и
Арабелла, все еще не приняв  окончательного  решения,  шла  осторожно  и
почти бесшумно.
   Пятью минутами позже она остановилась в изумлении - как это близко! В
зелени просматривались  очертания  строения,  полускрытого  разросшимися
деревьями и кустами. Подождав немного, женщина подошла ближе. Под ногами
почувствовала  каменные  плиты,  потрескавшиеся  и  вспученные   корнями
деревьев. Каменная дорожка указывала направление.
   Ступая медленно, шаг за шагом, она раздвинула ветви и заметила  вход.
Нет, это вряд ли был главный вход, так как каменные плиты огибали храм и
вели куда-то за здание, под  стеной  же  с  ее  стороны  плит  не  было.
Арабелла стояла на задах храма, а то, что она приняла поначалу за  вход,
оказалось просто трещиной в древней стене.
   Она обошла здание, по-прежнему  тихо  И  осторожно,  и  действительно
увидела портал. Снова остановилась, и  очень  вовремя:  из  храма  вдруг
вышел какой-то человек. Жрец. На фоне зелени в  своем  зеленом  сари,  в
сумерках  Арабелла  была  совершенно  неразличима.  Она  стояла,  затаив
дыхание, пока жрец не вернулся, неся что-то в руках, и не вошел  внутрь,
так и не заметив неподвижной женской фигуры.
   Со скуки Арабелла кое-что узнала об Индии и ее  обычаях.  Ясно  было,
что жрец тут обитает не один, их, несомненно,  несколько,  живут  где-то
внутри здания, принимают приношения верующих и молятся.  А  также  несут
охрану. Не допускают непосвященных в святилище божества, которое  обычно
находится в самом дальнем  помещении  храма,  тщательно  оберегаемом  от
проникновения посторонних.
   Именно туда она и должна ворваться, нахально и демонстративно,  чтобы
навлечь гнев служителей на мужа. Вряд  ли  это  удастся,  ее  перехватят
раньше. И никакой мести жрецов не будет, да и не за что им будет мстить,
ведь ей даже не дадут  приблизиться  к  святилищу,  а  значит,  никакого
осквернения не произойдет. Надо все это сделать как-то по-другому...
   И тут Арабелла вспомнила о трещине на задах  здания,  ведь  святилище
должно находиться как раз где-то там...
   Храм действительно был очень старым и малоухоженным. А джунгли, пусть
и в виде небольшой рощи, делали  свое  дело.  Корни  и  стволы  деревьев
раздвинули каменную кладку,  расширив  тем  самым  трещину  в  стене,  в
которую человек мог протиснуться без особого труда. С бешено колотящимся
сердцем, полная любопытства, возбужденная чуть не до потери сознания и в
то же время полная решимости, Арабелла пролезла в  трещину  и  оказалась
как раз там, где нужно.
   Глаза быстро  привыкли  к  темноте,  несколько  скрадываемой  горящим
факелом. В его  слабом  свете  поблескивали  различные  предметы,  среди
которых выделялись три точки: два глаза  Шивы  и  что-то  ниже,  на  его
животе.
   Это и был алмаз. Прославленный Великий Алмаз, самый большой  в  мире!
Огромный, прямо-таки не правдоподобных размеров, как бы  двойной  -  два
яйца, сплавленных друг с другом. Он испускал собственный свет.  Арабелла
почувствовала,  как  у   нее   горят   щеки,   прежние   страхи   отошли
далеко-далеко.
   Она жадно протянула руку к камню.
   Алмаз не удавалось ни вырвать, ни выковырять,  ногти  мало  помогали,
необходим был нож, долото или что-то подобное.  Арабелла  взяла  себя  в
руки, хотя глаза у нее светились похлеще, чем  у  бога  Шивы,  и  решила
немедленно  сюда  вернуться,  никому  не   показываться,   наоборот,   в
глубочайшей тайне выкрасть алмаз и тем самым на веки  вечные  уничтожить
честное имя мужа, этого подлого  тирана.  Только  надо  прихватить  нож,
ножницы, да что угодно. Главное - быстро, пока совсем не стемнело...
   Она побежала назад по уже знакомой тропинке, перелезла  через  ограду
и, оказавшись в своем парке, услышала голоса гостей, о которых  насмерть
забыла. Через три минуты Арабелла  остановилась,  чтобы  перевести  дух.
Разговаривали  несколько  человек,  разыскавших  друг  друга  по  всяким
закуткам и теперь беседовавших  о  ней.  Выясняли,  кто  видел  хозяйку,
исчезнувшую уже с полчаса назад. Куда, интересно, она могла спрятаться и
в чьем обществе?
   Кого еще не хватает?
   Арабелле  сейчас  меньше  всего  были   нужны   осложнения.   Решение
напрашивалось само собой: она высунулась из кустов и громко рассмеялась.
   - Я здесь все это время стою, а вы  меня  и  не  видите,  -  радостно
заявила она. - Пойду распоряжусь о  прохладительном,  а  вы  ступайте  в
беседку.
   Признайтесь, мой выход был самым эффектным.
   Хозяйка побежала к дому, а смущенная компания  принялась  лихорадочно
вспоминать, не высказывал ли кто каких-либо обидных подозрений.
   Празднество набирало обороты.  Слуги  разносили  напитки  и  зажигали
светильники, а хозяйка имела полное право быть занятой, и  никто  ее  не
искал;
   Полковник  чувствовал  себя  вполне  удовлетворенным:  жена,  как   и
подобает, следит за ходом приема и не откалывает своих обычных штучек.
   Арабелла же вовсю использовала полученное  время.  Тяжело  дыша,  она
снова преодолевала ограду. Солнце уже касалось горизонта, через четверть
часа станет совсем темно. Ей надо успеть  до  заката,  иначе  не  найдет
тропинку. Сумрак под деревьями сгустился, но к тропинке она вышла точно.
   Теперь Арабелла  запаслась  не  только  ножом  и  топориком,  который
случайно попался ей под руку, но и тем, что должно было заменить  алмаз.
Несмотря на спешку и жуткие нервы, она и об этом успела  подумать,  хотя
скорее сказался инстинкт, чем разум.
   Алмаз  сиял  в  брюхе  божества  так,  что  не  заметить  его  просто
невозможно. У жрецов глаза были на месте, и отсутствие сияния обнаружили
бы сразу.
   Значит, чем-то его следовало заменить...
   Среди прочих свадебных подарков  Арабелла  получила  шар  из  литого,
стекла. В то время это была чрезвычайно  дорогая  новинка,  ведь  внутри
шара виднелся зимний пейзаж, запорошенный снегом и мерцающий серебряными
искрами. "Чтобы ты не забыла в той жаркой стране, как выглядит настоящая
зима." - сказала ей старшая  сестра,  вручая  подарок.  Шар  продержался
почти год, после чего разбился. Самый большой осколок - с горсткой снега
внутри - Арабелле было жаль выбросить, и он так и валялся  на  туалетном
столике среди бижутерии, а сейчас мог пригодиться.  Достаточно  воткнуть
его на место алмаза, приклеить как-нибудь..
   Что и говорить, задатки у Арабеллы были  исключительные,  и,  уродись
она в семье попроще, быть бы  ей  воровкой  и  куртизанкой.  Благородное
воспитание , несколько притормозило развитие ее талантов.
   Ничего более липкого, чем мужнина помада для усов,  ей  в  голову  не
пришло.  Полминуты  оказалось   достаточно,   чтобы   вооружиться   всем
необходимым.
   Алмаз вовсе не так крепко держался в статуе, как она опасалась, и его
удалось выколупать кончиком ножа. Теперь он лежал на ладони Арабеллы, но
времени на  восторги  не  было.  Намазав  помадой  осколок  стекла,  она
ввинтила его в освободившееся углубление.  Снежные  искорки  заиграли  в
свете догоравшего факела.
   Она не успела даже обернуться. По каменному полу зашаркали ноги, и  у
Арабеллы сердце ушло в пятки. Трещина в стене  была  слишком  далеко,  -
счет же шел на секунды. Будучи уверена, что  находится  в  обители  бога
Шивы, где помещается и статуя его жены Кали, Арабелла действовала  почти
не задумываясь. Лишь бы успеть принять нужную позу...
   Правда, у  Кали  -  четыре  руки,  но  времени  на  выращивание  двух
недостающих все равно не оставалось...
   Заспанный жрец, видимо только что безжалостно разбуженный, зевая безо
всякого почтения к божеству, вошел в помещение с  факелом  в  руках.  Он
вынул  прежний,  догоревший,  вставил  на  его  место  новый  и   вышел,
практически не глядя до сторонам.
   Арабелле  потребовалось  ровно   четыре   секунды,   чтобы   покинуть
святилище.
   Жрец в соседнем помещении вдруг резко остановился. Что-то мелькнуло в
его затуманенной сном голове. Показалось,  что  в  так  хорошо  знакомой
комнате  кое-что  изменилось,  что-то  с   богиней!..   Кали   ожила   и
пошевелилась? Он довольно долго не двигался, стараясь сообразить,  затем
развернулся и вновь вошел в святилище.  На  этот  раз  жрец  внимательно
осмотрелся.
   Все выглядело так, как и положено.  Сияли  драгоценности,  украшавшие
божества. Великий  Алмаз  мерцал  в  полумраке,  ничего  не  изменилось.
Показалось спросонья...

***

   Арабелла хорошенько разглядела свою добычу только на другой день  при
солнечном свете, когда осталась одна. Зрелище впечатляло.
   Полковник Блэкхилл вовсе не преувеличивал.
   Алмаз  был  громадным,  действительно   казался   как   бы   двойным,
действительно походил на два  яйца,  соединенных  между  собой,  как  бы
сплавленных друг с другом. В самом центре, в  месте  соединения,  имелся
небольшой  изъян,  вроде  трещины,  в  остальном   алмаз   был   чистоты
необыкновенной. Невзирая на бушевавшие эмоции, Арабелла  весьма  разумно
решила, что надо его распилить на два  идеально  одинаковых  камня,  все
равно оба будут невиданной величины. Может, когда-нибудь и  удастся  это
сделать, если кража не обнаружится или как-нибудь иначе все уладится.
   Мысль о чести мужа, которую так хотелось запятнать, выглядела теперь,
когда у нее было эдакое чудо, гораздо  менее  привлекательной.  В  конце
концов, спешить некуда,  пока  не  насладится  алмазом.  А  уж  спрятать
сокровище она сумеет...

***

   Арабелла провела в Индии десять лет, которые никак не  отразились  на
ее здоровье. Наверняка не выдержала бы так долго и  пришлось  выдумывать
какую-нибудь  болезнь,  чтобы   вернуться   в   Англию,   если   бы   не
Джордж-младший.
   Уже через два года ему удалось поселиться неподалеку  от  дядюшки,  и
Арабелла могла видеться с любимым как минимум раз в  неделю.  Вот  тогда
она от всей души позавидовала беднякам, у которых не было слуг.
   Трудно решиться проявить свое чувство, когда за тобой следит  столько
глаз. Никто не желал хозяйке зла, наоборот, по  большей  части  ее  даже
любили и уважали, так как от  нечего  делать  она  проявляла  интерес  к
аборигенам. Раздавала  женщинам  еду  и  одежду,  снабжала  лекарствами,
пыталась даже учить детей, что ей не слишком-то удавалось, но все  равно
было принято с пониманием. Проявляла щедрость, транжиря мужнины  деньги.
И в то же время соблюдала некую дистанцию, чем была  обязана  не  своему
такту и уму, а брезгливости и резкой смене  настроений.  Арабелле  вдруг
надоедала  благотворительность,  становилось  скучно,  и  она   покидала
местных жителей, но делала это благодаря хорошему воспитанию  и  обаянию
изящно и необидно. Обычно же пребывала в хорошем настроении  духа,  была
веселой и доброжелательной, горничных не тиранила,  ни  разу  никого  не
ударила, даже  помогла  одной  служанке  выйти  за  любимого  парня.  Ей
нравилось выступать в роли доброй феи, а помощь состояла, собственно,  в
приданом, которое она дала девушке. Для жены полковника это была мелочь,
а для местной девушки - целое  состояние.  Учитывая  все  вышесказанное,
Арабелла  могла  рассчитывать  чуть  ли  не  на  обожание  прислуги,   а
пристальное внимание к хозяйке являлось всего лишь  следствием  обычного
любопытства. Но жуткий страх слуг перед  полковником  представлял  собой
серьезную опасность. Ее могли выдать просто из страха, поэтому  Арабелла
предпочитала  не  рисковать.  А  кроме  того,  детство,  проведенное   в
свободном общении с разными слоями деревенского  общества,  научило  ее,
что у прислуги есть глаза, уши и языки, и всем  этим  она  пользуется  с
превеликой охотой и удовольствием.
   Здесь, в Индии, Арабелла постоянно чувствовала на себе чужие  взгляды
и знала, чем это чревато.
   Джордж-младший  изворачивался  как  мог,  но  тем  не  менее  минуты,
проведенные наедине без опасений и настороженности,  были  редкостью.  А
все же они случались, и ради них Арабелла провела здесь эти десять лет.
   Идея скомпрометировать мужа кражей алмаза скончалась в  конце  концов
собственной смертью.
   Добычу Арабелла не показала никому, зато сильно к ней  привязалась  и
решила оставить у себя.  Ведь  было  очень  даже  возможно,  что  они  с
Джорджем долго  не  выдержат  и  решатся  бежать,  поселятся  вместе  на
Континенте, где-нибудь в Европе, или даже отправятся в Америку, а  тогда
продажа алмаза очень облегчит им дело.  Денег  хватит  до  конца  жизни.
Арабелла отлично помнила, что  выйти  за  полковника  ее  заставили  под
угрозой нищеты.
   Честно говоря, если бы зависело только от нее, Арабелла пошла  бы  на
все: на открытый роман с племянником мужа и явный скандал,  на  бегство,
на любое безумство, но  чувство  чести  не  позволяло  ее  возлюбленному
компрометировать  ни  свою  даму,  ни  себя,  ни  дядю.  Таким  образом,
приходилось сдерживать и всячески скрывать эту страстную любовь.
   Ясное дело, ни об алмазе, ни о туманных планах любимой Джордж-младший
не имел ни малейшего понятия. Помня о бедности, что так  покалечила  его
жизнь, он ско