о проверим, не придавим ли  каких  маленьких
перепуганных мышек...
   - Плевать мне на мышек! - проворчала Кристина, но все-таки убедилась,
что ни мышек и никаких других зверюшек в кушетке  не  завелось.  Обе  мы
любили животных. - Ну, выкладывай! - потребовала, усаживаясь, сестра.
   - Значит, того! - устраиваясь поудобнее, начала я, надеясь, что  хоть
что-нибудь придет в голову. - Значит,  мы  с  тобой  пошли  по  следу...
того...
   - По следу Антоси! - нетерпеливо подсказала Крыська.
   - По следу Антоси, это во-первых, а во-вторых, вообще  предков.  Ведь
если подумать, получается, все, о чем нам стало известно, мы  узнали  из
сохранившихся писем и прочих бумаг, оставленных предками, и у  нас  есть
основания полагать...
   - Говори только за себя! - перебила сестра.
   - Как хочешь. И у меня есть  основания  полагать,  вернее,  надеяться
найти еще письма. И в-третьих. Хьюстон тоже о чем-то знает и тоже  здесь
копается, наверняка не без причины. И не только письма. А вдруг где-то в
этом бардаке спрятан наш алмаз?
   - И какие же основания у тебя так думать?
   - Ну как  же!  Признайся,  ведь  подспудно  мы  надеемся,  что  алмаз
достался Антосе от бывшего жениха... Может,  привезла  его  сюда,  выйдя
замуж за Мартина  Кацперского.  Минутку,  кто  тогда...  А,  Клементина!
Предположим, она ее боялась. Сюда Антуанетта прибыла  уже  после  смерти
прабабки Клементины и алмаз передала прабабке Доминике. Судя  по  всему,
Доминика была особой добродушной и безалаберной. Возможно, собиралась...
   И  тут  вдруг  погас  свет.  Кацперские  предупредили  нас  -   порой
электростанция надолго отключает электроэнергию,  причем,  как  правило,
делает это, когда уже темно. Сейчас было за полночь,  теоретически  люди
должны спать, так что электростанция вроде бы поступила гуманно.
   Замолчав, посидели в темноте. Потом я услышала Крыськин голос:
   - Нет ли тут где свечей?
   Я пожала плечами, хотя в темноте этого не было  видно.  Даже  если  и
есть, где их искать?
   Опять посидели, помолчали. И опять первой заговорила сестра.
   - Я лично отсюда не сдвинусь! Даже если придется до самого утра спать
на мышках. Тут и при свете-то можно свободно ноги переломать.
   - Вообще-то у  нас  с  собой  зажигалки,  -  без  особой  уверенности
заметила я. - Так  что  до  двери  добраться  можно,  а  там  ощупью  по
лестнице... Зато уже ни о каких поисках не может быть и речи.
   - Думаю, о поисках вообще уже и говорить не стоит. И Хьюстон такой же
идиот, как и мы. Разве тут что найдешь? Так ты говоришь, Антося... А она
бывала в этом доме?
   - Сто раз! - уверенно заявила я. - Ну, может, и  не  сто,  но  часто.
Наши предки и предки Кацперских постоянно общались. Но лично мне Хьюстон
кажется перспективнее. Сама подумай. Он действительно может знать больше
нашего. Кто поручится, что после бегства он не  переписывался  с  бывшей
невестой? Не сам Хьюстон, конечно, его предок, помощник ювелира.  И  она
написала ему то, что для нас недоступно, а Хьюстон прочитал.
   - Чтоб тебе лопнуть! - от всего  сердца  пожелала  мне  сестричка.  -
Обязательно гадость скажешь. Я было уже придумала - надо искать там, где
эта Антося прожила жизнь, а ты опять меня сбила с панталыку...
   Я догадалась, что Кристина раздраженно стерла  пот  со  лба.  Я  сама
только что сделала  то  же  самое.  Легко  представить,  как  мы  сейчас
выглядим. Марта снабдила нас двумя рабочими  халатами,  одним  старым  и
одним новым. Через полчаса они уже не отличались друг от друга. А теперь
еще и морды в грязных подтеках...
   Опять помолчали, потом одновременно принялись хлопать по  карманам  в
поисках зажигалок.
   - Пошли, пожалуй! - раздраженно буркнула я. - Это затемнение может  и
до утра длиться. Ночь ведь, а инкубаторы и  доильные  аппараты  включают
только с рассветом. Поспать бы!
   Зажигалки  нашлись  одновременно,  и  одновременно  же  мы  встали  с
развалин кушетки. И в наступившей тишине,  когда  мы  ощупью  выискивали
место, куда бы шагнуть, вдруг услышали донесшийся снаружи какой-то звук.
Обе замерли, моментально погасив зажигалки.
   - Хьюстон! - шепнула мне в ухо Крыська.
   - Вот обрадуется! - хихикая, прошептала я ответ.
   Замерев, в полной темноте мы  принялись  ждать.  Интересно,  кого  же
увидим, знакомого или нет? Вот  в  щелях  двери  появился  слабый  свет.
Кто-поднимался по лестнице, наверное, со свечой. Вот дверь заскрипела  и
стала медленно открываться...
   Крыська жарко зашептала мне в ухо:
   - Нападение - лучшая защита. Зажигаем одновременно.  Раз,  два,  три,
ну!
   В распахнутой двери уже появилась  темная  фигура,  в  поднятой  руке
человек и в самом деле держал свечу. Одновременно  щелкнув  зажигалками,
мы разом шагнули вперед, предварительно найдя место, где поставить ноги.
Фигура в дверях вроде бы, ойкнув, замерла,  а  потом,  уронив  свечу,  с
грохотом ринулась вниз по лестнице.
   Не обращая внимания, на что наступаю, я бросилась к двери.
   - Еще дом сожжет, скотина!
   Крыська не отставала от меня, топоча следом.
   Чердак был битком набит легко воспламеняемыми материалами, но они  не
сразу загорелись, помешала уже упомянутая многовековая пыль. И нас  тоже
судьба хранила, я, например, отделалась единственной шишкой. Подбежав  к
двери, подняла с пола  горящую  свечу,  одновременно  затоптав  какое-то
занявшееся огнем тряпье. Рядом Кристина тушила тлевшие бумаги.  А  снизу
донесся грохот - таинственная фигура свалилась с последних ступенек.
   - Так ему и надо! - мстительно прокомментировала я.
   Кристина сделала попытку проявить справедливость:
   - Зато оставил нам свечу. Очень мило со стороны взломщика. Ты  смогла
его разглядеть? Хьюстон?
   - Кажется, нет. Вроде бы кто-то малость поплюгавее...
   - Пошли спасать бедолагу? Может, подыхает там, внизу?  Или  пусть  уж
подохнет?
   Прислушались. Снизу не доносилось ни звука.
   - Должно быть, не убился насмерть. Может, что и повредил, но  сбежал.
Нет, с меня на сегодня хватит. Я лично намерена вернуться к Кацперским и
хорошенько выспаться. А ты поступай как знаешь.

***

   На следующее утро, войдя в мою комнату, Кристина энергично заявила:
   - С меня  довольно  твоих  идиотских  выводов,  не  желаю  их  больше
слушать. И наша идиотская работа вот где у меня сидит. Так  это  был  не
Хьюстон?
   К счастью, я успела  уже  проснуться,  поэтому  смогла  вразумительно
ответить:
   - Не он. А что?
   - Как что? Если это не он собственной персоной, тогда кто же? Кому он
мог довериться до такой  степени,  чтобы  рассказать  об  алмазе,  самом
большом алмазе в мире, и позволил его поискать?! Сыну? Нет,  он  слишком
молод, взрослого сына у него быть не может. Какому-нибудь родственнику в
Польше? Какие у него могут быть в  Польше  родственники,  ведь  это  был
французский ювелир!
   Наверное, я все-таки еще не совсем проснулась, потому что пялилась на
сестру, не находя что ответить. Придумала наконец.
   - Он мог в Америке жениться на какой-нибудь эмигрантке из Польши, а у
той здесь родня...
   - Чушь! Такую тайну можно доверить лишь родному брату, а не  какой-то
родне. Нет уж, - уверена, об алмазе  он  своему  агенту  и  словечка  не
проронил. Тогда что же здесь искал его посланец?
   Правильный ответ пришел в голову в тот  же  момент,  как  Крыська  не
выдержала и выдала свое соображение:
   - Саквояжик он  искал,  идиотка!  Головой  ручаюсь!  Прадед  Хьюстону
рассказал о саквояжике, в Нуармонском замке тот  его  не  нашел,  вот  и
приехал искать сюда. Или прислал своего уполномоченного.  Надеется,  что
драгоценный камень по-прежнему в саквояже. Верил в чувства Антуанетты.
   - Такой дурак? - с сомнением произнесла я.
   - Дорогуша, мы обе знаем - глупость мужчин не  имеет  предела!  -  И,
подумав, честно призналась:
   - Впрочем, глупость женщин тоже.
   - Вот-вот! - подхватила я. - Сама только что  уверяла,  что  никакому
посланцу не доверит тайну алмаза, и тут же утверждаешь - послал  его  на
поиски саквояжика, в котором, надеется, завалялся алмаз. Где логика?
   Крыська не удостоила меня ответом и покинула  мою  комнату  столь  же
стремительно, как ворвалась, оставив мне информацию к размышлению.
   Прошло не так уж много  времени,  и  жизнь  подтвердила  правильность
предположений моей сестры. Точнее, произошло  это  в  тот  же  день,  за
обедом.
   Все собрались за столом, и тут Кацперские сообщили  нам  сенсационную
новость. Сразу трое - Марта, Ендрусь и  Гена  -  услышали  эту  новость,
каждый сам по себе, и спешили поделиться с остальными. Так  вот,  Антось
Бартчак собственными глазами  видел  во  дворце  Пшилесских  привидение.
Собственными глазами! А самое главное - привидение  было  двойное.  Будь
оно нормальное, в одном лице, парень  мог  бы  принять  его  за  обычное
человеческое существо и  ничуть  бы  не  испугался,  но  ведь  оно  было
двойное, значит, привидение. А  в  дом  Антось  отправился  трезвым  как
стеклышко, так что не с пьяных глаз привиделось. И  шло  это  привидение
прямиком на него, Антося!
   Парень был так потрясен, что болтал о привидении  направо  и  налево.
Два часа болтал, потому как пребывал  в  стрессе.  Принял  пол-литра,  и
стресс как рукой сняло, но по Пежанову уже поползли слухи. Больше  всего
наслушался Гена  от  пациентов,  те  даже  о  болезнях  своих  позабыли,
наперебой выкладывали пану доктору сенсацию.  Марта  узнала  новость  от
мужа, которому в свою очередь в подробностях пересказал ее кореш Антося,
собственными ушами слышавший от потрясенного друга. Ендрусь же, которого
в  Пежанове  почитали  и  стар  и  млад,  не  поленился  отправиться   к
пострадавшему и лично прижать его к стене. И вот что выболтал прижатый.
   Оказывается, побывал здесь, в Пежанове, один тип.  Какой  американец,
наш, собака! И нанял  Антося  за  большие  денежки.  Обещал  еще  больше
заплатить, если найдет. Ясно что, найдет на чердаке старого дворца... да
нет, какое сокровище, барахло старое, сумку небольшую на манер саквояжа,
только на ремне. Старую, ясное дело. Когда-то она была  желтая,  теперь,
сказал, небось выцвела, но кожаная. Из настоящей кожи, тогда заменителей
не было! И запретил открывать. Нет, почему же,  очень  хорошо  объяснил,
почему  не  открывать.  В  сумке  должна  сохраниться  какая-то   жуткая
средневековая отрава. Такая, стерва, жуткая, что понюхаешь - и  с  копыт
долой. И даже нюхать особенно не надо, достаточно лишь сумку открыть,  и
считай - ты покойник. Если не на месте окочуришься, то уж через недельку
- железно. Так что, пожалуйста, кому жизнь не дорога, может открыть,  не
жалко, но заказчик сразу узнает, потому как исполнитель подохнет.  И  не
только не получит обещанного вознаграждения,  но  и  заказчик  от  сумки
откажется. Да потому, что если ее открыть, эта зараза средневековая  тут
же улетучится, такая там хитрая субстанция, а  заказчику  именно  она  и
нужна.
   Антосю было  плевать  на  все  яды,  в  том  числе  и  средневековые.
Соблазнился он хорошей оплатой  и  предполагаемыми  наградными.  И  хотя
открывать  сумку  не  собирался,  работать  на  всякий  случай  решил  в
перчатках, даже приобрел пару в местной аптеке. Несколько раз  шарил  на
чердаке, но искомого предмета не нашел  и  наверняка  больше  искать  не
станет. Парень он крепкий, чем  попало  его  не  проймешь,  но  двойного
привидения и  для  него  достаточно.  А  привидения  очень  даже  хорошо
сочетаются с ядами.
   - Вот, пожалуйста, саквояжик! - торжествовала Кристина.  -  А  что  я
говорила? Видишь, какая я умная? Тебе такое и в голову не приходило!
   - Неужели он  так  уверен,  что  сокровище  именно  в  саквояжике?  -
недоумевала я. - Полагаешь, у него есть основания так думать?
   - Не знаю. Может, просто надеется, что в саквояжик невеста сбежавшего
помощника ювелира могла сунуть записочку. Памятную. Ну,  знаешь,  всякие
там "три шага на север, вынуть седьмой кирпич в третьем снизу ряду"...
   - Подавись ты этими кирпичами... Ладно, относительно Антоси  ты  меня
убедила. Здесь следует искать, ведь здесь Антося прожила всю  жизнь.  Но
сдается, на чердаке Пшилесских мы ничего не найдем, он так выглядит, что
отпала всякая охота там копаться. Думаю,  самое  нужное  Флорек  в  свое
время перенес к себе в дом. А в этом  доме  Антося  жила,  здесь  она  и
умерла. Вот интересно, знает ли об этом Хьюстон?
   Подумав, Кристина пришла к выводу:
   - Хьюстон, скорее всего, не имеет ни малейшего понятия о  Кацперских.
До Пшилесских как-то добрался, но дальше не продвинулся. Из чего следует
заключить, что жених с Антосей не переписывался, а о саквояжике  Хьюстон
наслушался непосредственно от дедули.  И  черт  с  ним,  пусть  хоть  до
посинения слушал, это нам ничем не грозит. Эх, напрасно  мы  с  тобой  в
привидения пошли. Так что давай-ка  опять  примемся  за  чердак,  только
другой.
   Наше  решение  не  только  встретило  понимание  у  Кацперских,   они
прямо-таки в восторг пришли. Расчувствовались даже. Пожалуйста,  ройтесь
на чердаке сколько  заблагорассудится,  они  просто  счастливы,  что  мы
задержимся у них в гостях, лишь бы согласились регулярно  питаться.  Для
Эльжуни нет большего наслаждения, как кого-нибудь кормить.

***

   Пежановский чердак состоял из двух частей, большой  и  поменьше.  Нас
интересовала большая. Она оказалась запертой. Ендрусь  отыскал  ключ  от
дверцы и торжественно распахнул ее настежь. Марта из любопытства пошла с
нами. Заглянув в  дверь  и  увидев  завалы  старья,  сплошь  Эвересты  и
Монбланы, она была потрясена.
   - Как вы со всем этим справитесь? А пылищи-то, пылищи...  Когда  сюда
заходили последний раз? А дом, интересно, когда строили? Лет сто  назад?
Не помните?
   Я могла удовлетворить ее любопытство:
   - В одна тысяча девятьсот восьмом году! В ноябре вбили колышки,  а  к
Новому году получили из  Франции  в  подарок  три  экземпляра  роскошных
старинных часов и трюмо.
   - А ты откуда знаешь?
   - Попались прабабкины счета. Если уж она что  записывала,  то  делала
это обстоятельно. А запись такая: "Часы, три штуки.  Одни  напольные,  в
резном футляре из темного дерева. Вторые декоративные, каминные,  работы
Булле, инкрустированные перламутром. Третьи настенные, изготовленные  по
новейшей моде. Отправлены в Пежанов в качестве новогоднего  подарка  для
нового дома Кацперских". И трюмо тоже описано во  всех  подробностях.  А
вдобавок к этим подаркам на обмывание нового дома послан еще  и  бочонок
устриц. Что с ними делали Кацперские - неизвестно, может,  и  съели.  Во
всяком случае, не осталось никаких записей в анналах  насчет  того,  что
кто-то из Кацперских расхворался после обмывания нового дома.
   Кристина была потрясена.
   - Фантастика! Знаешь, я понемногу  начинаю  проникаться  уважением  к
истории.
   Марту тоже впечатлило историческое документальное свидетельство.
   - Надо же! Выходит, я почти угадала, пыль и в самом  деле  столетняя.
Почти столетняя. Как вы тут с нею управитесь? Я бы помогла, да  надо  на
работу. Раз Пшилесье вам не  понадобится,  поскорее  перенесу  книги  из
библиотеки и отдам ключи от дома.

***

   Мы с Кристиной остались на чердаке одни.
   - С чего начнем? - спросила Крыська, с отвращением обозревая покрытые
толстым слоем пыли нагромождения  старого  хлама.  Пока  это  напоминало
неровную груду развалин, аккуратно прикрытую толстым  мягким  покрывалом
серого цвета. Даже не угадаешь, что  под  ним  кроется,  что  стоит  или
валяется. Хотя вот это вроде бы некогда было кроватью. Посмотрим в  свое
время.
   И все же чердак дома Кацперских уже с первого  взгляда  отличался  от
чердака помещичьего дома в Пшилесье. Это не  была  беспорядочная  свалка
ненужного барахла, тут скапливались вещи, которые  просто  устарели,  но
еще могли послужить. Почти все предметы меблировки стояли на собственных
ножках, на всех четырех, у многих сохранились  в  целости  даже  дверцы.
Решительно пежановский чердак сулил большие надежды.
   - Надо было с самого начала прийти сюда, - печально констатировала я.
- А  так  мы  с  тобой  попусту  растранжирили  часть  пятницы  и  почти
пол-субботы...
   - Ладно, давай теперь не станем терять времени.
   Одетые в рабочие халаты Марты и обутые в какие-то старые башмаки,  мы
начали с рекогносцировки. Прошлись по чердаку, хотя это оказалось  очень
непросто.
   - Знаешь, мне уже  фамильный  алмаз  боком  выходит!  -  пожаловалась
Кристина. - Наработались из-за него как лошади, а теперь вот  еще  здесь
предстоит копаться. Лучше бы уж с самого  начала  наняться  на  алмазные
прииски. Ты отдаешь себе отчет, сколько придется здесь вкалывать, да еще
в таких антисанитарных условиях?
   - Очень даже отдаю. И все равно считаю - лучше здесь ишачить,  чем  в
алмазных копях. Ведь там еще пришлось бы красть алмаз, да и сомнительно,
что попался бы тот самый.
   - А тут не сомневаешься?
   - Сомневаюсь, конечно. Зато никаких сомнений в том, что, если вот так
будем одними разговорами заниматься, ничего не попадется. Это уж  точно.
Ну, берись за щетку. Да ты что! Осторожно надо,  иначе  задохнемся,  ишь
пылищу подняла.
   Вскоре выяснилось, что орудий труда нам явно не хватает.  Через  пять
минут выяснилось. Начать следовало  с  радикальной  очистки  чердака  от
пыли. Пылесос тут бы не помог.  Выбрасывать  ошметья  пыли  в  чердачное
окошко было неудобно и непроизводительно.  Пригодились  бы  какое-нибудь
ведро,  мешок  или,  еще  лучше,  большое   полотнище.   Рекогносцировка
показала, что толстый мягкий слой пыли лежал  по  всему  чердаку  ровно,
нигде не нарушен. Так что и в самом деле на  чердак  никто  в  последние
десятилетия  не  заглядывал,  никто  здесь  не  наводил  чистоту,  никто
ненужных бебехов не подбрасывал. Просто удивительно,  как  такой  чердак
мог оказаться в доме Кацперских,  в  котором  царила  просто  стерильная
чистота.
   Через час к нам поднялся Ендрусь и, осматриваясь  сквозь  тучи  пыли,
дал пояснения:
   - Никто никогда сюда не приходил. Даже дети  не  играли  на  чердаке,
хотя очень им хотелось. И я вам  скажу,  почему.  Умирая,  дядя  Флориан
собрал всю родню и уже  заплетающимся  языком,  но  в  великом  волнении
заявил нам: этот чердак не наш, этот чердак  господ  Пшилесских  и  даже
Нуармонов, может, пани Каролина приедет, может, пани Людвика, и  все  на
чердаке пусть лежит в неприкосновенности,  ждет  их.  Хорошо  помню  его
слова. Еще прибавил: "На всякий  случай".  Мы  не  очень-то  поняли,  но
услышали, что он, дядя Флорек, в сорок шестом снес  на  чердак  какие-то
вещи  господ  Пшилесских,  чтобы  с  ними  ничего  при   коммунизме   не
приключилось. Пусть все лежит здесь в целости и сохранности, вот детям и
не разрешалось играть на чердаке, еще, не приведи господь, чего поломают
или разобьют, и что потом господам скажем? Заставил нас поклясться,  что
сделаем, как он завещает.  Мы,  ясное  дело,  поклялись,  что  его  волю
исполним, и так оно и было.
   -  А  в  той  части  чердака  что?  -  поинтересовались  мы,  радуясь
передышке.
   - Там помещение поменьше, и туда тоже стоит вам заглянуть. Той частью
чердака мы пользовались, Эльжбета там зимой белье  сушит,  так  что  там
почище. А как вы сказали,  что  на  чердаке  могут  быть  и  наши  вещи,
Кацперских то есть, то для вас это тоже свой интерес имеет, раз наши, то
и ваши. А у дяди Мартина детей не было...
   Помолчав и оглядевшись, Ендрусь добавил уже другим, деловым тоном:
   - Придется вам помочь. Принесу сейчас побольше бумажных мешков, у нас
этого добра навалом, а  вы  их  не  сносите  вниз,  только  на  лестницу
вытащите, а уж мы с Юреком потом сами выбросим.
   Мы с  благодарностью  восприняли  совет  Ендруся.  Даже  одного  часа
каторжного труда хватило, чтобы понять, насколько нужна  помощь.  Вскоре
стали заметны результаты наших трудов. Вот  в  одном  углу  обозначились
очертания двух плетеных дорожных сундучков,  облезлого  кресла,  старого
комодика  и  еще  чего-то,  напоминавшего  дере