ам слишком  уж  разительно  отличались  от  безопасной  жизни  в
роскоши ее родителей.  Тут  главное  даже  не  роскошь,  Бог  с  ней,  а
безопасность! Ведь сколько раз думалось - она тоже могла находиться там,
где ничто не угрожает жизни человека. Лондон немцы тоже бомбили?  Ха-ха,
тоже мне опасность! Продовольственные  карточки?  Ха-ха,  еще  жалуются,
ведь это гарантия не помереть с голоду.  А  когда  такой  гарантии  нет?
Испытали бы на собственной шкуре, как  действительно  выглядят  война  и
оккупация! Остались бы сами в Польше...
   Итак, наступил переломный момент, и Людвика  перестала  грызть  себя,
принялась действовать.
   Такой уж у нее был характер. И когда вспыхнуло Варшавское  восстание,
она уже действовала, не боясь ничего. Пробиралась  на  Садыбу,  один  из
самых опасных районов Варшавы, в самое пекло, принося восставшим  еду  и
воду. Теперь уже не вспоминала о родных с их  спокойной  и  обеспеченной
жизнью, просто забыла о них. Плевать ей на далекие, богатые страны, тут,
в своей стране, она хочет пожить в чудесное мирное время, когда  уже  не
бомбят и не стреляют. Прожила самое тяжелое без  папочки  с  мамочкой  и
теперь хочет и дальше жить без них, по-своему!
   А с другой стороны,  в  дело  вмешалась  большая  любовь,  в  которой
Людвика никому бы не призналась ни за какие сокровища  мира.  Зародилась
любовь давно, а теперь вот расцвела, словно джунгли после дождя.
   А все потому, что Збышек, сын тех самых соседей Мартина, был  героем.
И уголь крал, и в конспирации участвовал, и к партизанам сбежал, и  даже
был ранен! А сразу же после освобождения спас  виллу  от  грабителей.  И
вообще. Это "вообще" заключало в себя  как  внешние,  так  и  внутренние
достоинства Збигнева. Каролина ничего особенного не заметила в  довольно
рослом, симпатичном, но жутко веснушчатом парне,  так  что  ни  о  какой
большой любви не догадывалась. Приняла к сведению  небывалый  патриотизм
дочери, с уважением отнеслась к ее воззрениям, оценила заботу  преданной
Андзи и уехала. Не могла надолго оставлять мужа одного.
   Граф де Нуармон нуждался в ее  опеке,  ибо  Сопротивление  не  прошло
бесследно, и одной рукой он почти не владел.
   Збышек вырос вместе с  Людвикой  и,  почитай,  всю  войну  считал  ее
маленькой девочкой, правда неглупой и расторопной, но ничего  особенного
собой не представлявшей. И только после длительного перерыва, вызванного
пребыванием в партизанском отряде, а потом залечивания  долго  гноящейся
раны на ноге, после возвращения всех  от  Флорека,  у  которого  провели
самые опасные последние дни оккупации, Збышек увидел такое чудо красоты,
что у него дыхание перехватило.
   От Арабеллы и Клементины все женщины рода Блэкхилл-Нуармон отличались
исключительной красотой, и не было причин, почему бы и Людвике не  стать
красавицей. А пламенная любовь к героическому юноше заставляла  сверкать
ее громадные глаза и вызывала румянец на нежных щечках,  что  делало  ее
совершенно неотразимой. Всю войну Людвику очень неплохо кормили, тут  уж
постарался Флорек, так что девица дистрофией не страдала.
   Ну и хватило одной секунды, чтобы Збышек сразу же потерял голову.
   Не до такой степени потерял, чтобы совсем уж  ничего  не  соображать,
хватило ума подумать об образовании.
   Экзамены на аттестат зрелости он сдал экстерном,  тут  добрым  словом
надо помянуть все ту же учительницу, педагога  по  призванию.  А  обретя
аттестат, парень поступил в политехнический.
   Потом  подождали,  пока  Людвике  исполнится  восемнадцать,  а  затем
умиленное семейство устроило им свадьбу. Молодые оказались в на редкость
замечательных условиях - им было где жить и на что жить. На виллу,  хотя
в ней и насчитывалось десять комнат, никого не подселили, ибо  прописаны
в ней были четыре отдельные семьи, а  папаше  молодого,  архитектору  по
образованию, полагалась  дополнительная  комната.  А  Каролина,  уезжая,
очень благоразумно оставила дочери тысячу долларов.
   Сохранившиеся  от  бабушки  драгоценности,  еще  довольно  в  большом
количестве, Людвика припрятала на черный день, а сама поступила работать
переводчицей на Польское радио. Ах, какой у нее был французский прононс!
   С жилплощадью немного подпортил Флорек, вздумавший усыновить Ендруся.
Так ему казалось безопаснее... Андзя с радостью согласилась, предоставив
нужные бумаги, в том числе свидетельство смерти отца  Ендруся.  Пришлось
парню  выписаться  из  дома  Людвикн  и,  прописаться  в  доме  Флорекад
Пежанове. К счастью, именно в это время Людвика родила второго  ребенка,
так общее число; проживавших в вилле жильцов не уменьшилось.
   Флореково хозяйство было довольно необычным.
   На двадцати гектарах работали всего два  мужика  и  одна  баба.  Зато
механизировано было все,  что  только  можно  механизировать.  Возможно,
именно на Флорековы поля выехал первый в  стране  комбайн.  Коров  доило
электричество, хлев мыло тоже электричество -  сильной  струей  воды  от
собственной установки. Весьма эффективную помощь хозяйству оказывало  то
золото, приобрести которое заставил сыновей старый Кацперский.  Не  было
такого бюрократа, представителя местной  власти  или  вообще  партийного
бонзы, которого в нужный момент  не  соблазнил  бы  упоительный  звук  и
завлекательный блеск. Поистине, son et lumiere ...
   А вот на внешний вид дома Флорек денег не тратил. Правда, внутри  все
было как полагается, и даже две ванные комнаты  оборудовал,  зато  крышу
так починил, что заплаты уже издали бросались в глаза.
   И  облупленные  стены  оставил,  и  оторванные  наличники   не   стал
поправлять, ведь дом и без того отличался от остальных деревенских халуп
своим великопанским видом. Подозрительно... Пришлось Флореку представить
местным властям объяснительную, из которой следовало, что панский  облик
дома - одна видимость, мамаша, мол, убогая  крестьянка,  в  свое  время,
чтобы спасти семью от голодной смерти при капитализме, пыталась  сдавать
комнаты богатым дачникам. Естественно, объяснительная  была  подкреплена
звонким приложением...
   Пришло время,  и  Ендрусь  женился  на  своей  дальней  родственнице,
троюродной сестре, которую выискал где-то под  Жещовом.  Банды  вырезали
все семейство, уцелела одна лишь эта девушка и  не  ведала,  где  голову
преклонить. Троюродный братец был воспринят как дар небес, а уж  Эльжуня
не знала, как и отблагодарить небеса  за  этот  нежданный  дар.  Робкая,
спокойная и работящая  девушка,  на  два  года  моложе  Ендруся,  охотно
согласилась принести клятву, еще не очень понимая какую. Флорек  устроил
целое  представление,  от  которого  кровь  стыла  в  жилах.   Церемония
происходила при свечах, клялись  на  огромном  Евангелии.  Семь  свечей,
старинное Евангелие в  серебряном  окладе,  распятие  и  грозный  старец
произвели  должный  эффект.  Несчастная  Эльжуня  скорее  бы  в  колодец
прыгнула, чем нарушила клятву. А речь шла все  о  том  же  -  дети  пани
Людвики, а также ее внуки и правнуки имели право.., и так далее.
   А дети Людвики каждое лето проводили в Пежанове, завязывали поросятам
бантики на шеях и плавать учились в пруду, в котором некогда  тонула  их
прабабка...

***

   На похороны Флорека приехали обе:  семидесятичетырехлетняя  Юстина  и
пятидесятидвухлетняя Каролина. Наконец-то по внешнему виду Юстины  можно
было сказать, что она уже немолода, а Каролина  казалась  сестрой  своей
дочери Людвики. Ну, возможно, старшей.
   Обе довольно  равнодушно  восприняли  тот  факт,  что  в  их  родовом
поместье теперь размещались школа, больница и склады пуха  и  пера.  Все
было в запустении, особенно пух и  перо,  вроде  бы  предназначенное  на
экспорт.
   Джек Блэкхилл, муж Юстины, уже умер, лордом в настоящее время был  ее
внук, последний Джордж, причем скорее теоретически, поскольку теперь все
эти  аристократические  нюансы  уже  потеряли  прежнее   значение.   Муж
Каролины,  граф  Филипп,  был  жив  и   даже   довольно   бодр,   но   в
коммунистическую страну ехать опасался.
   А Людвика уже имела возможность съездить во  Францию  по  приглашению
матери. Уехать насовсем по-прежнему  не  хотела,  срослась  с  Польше  и
приняла ее  новый  государственный  строй,  искренне  полагая,  что  его
недостатки - результат искривлений основной линии, ошибки, которые будут
устранены.  Каролина  из  себя  выходила,  видя,  как   коммунистическая
пропаганда задурила голову дочери.
   Утешало ее лишь то, что внуки в равной степени владели тремя языками,
за этим Людвика особо следила. Поэтому на очередные  каникулы  отправила
дочь и сына во Францию и  Англию,  чем,  собственно,  и  закончились  их
заграничные вояжи.
   Денег тоже значительно  поубавилось.  Впрочем,  ни  молодому  Джорджу
Блэкхиллу в Англии, ни Каролине в Нуармоне  не  грозила  нищета,  но  от
прежнего богатства остались одни воспоминания. Только и хватало  на  то,
чтобы с трудом держаться на прежнем уровне. Лорд  Джордж  даже  вынужден
был пойти служить по банковской части,  что,  кстати,  выходило  у  него
весьма  неплохо,  а  Каролина  основной  доход  получала  с  нуармонских
виноградников и парижской недвижимости. Впрочем, на то, чтобы пригласить
к себе дочь с внуками, денег вполне хватало.
   Через три года Юстина умерла.  Каролина  поехала  на  похороны  и  по
дороге мрачно размышляла о проклятии, тяготевшем над их родом.
   Нет, она не совсем забросила библиотеку, но сделала очень  мало.  Все
время отнимал муж. К  парализованной  руке  прибавилось  теперь  сильное
нервное расстройство, тоже последствие участия в Сопротивлении. В  одной
из боевых операций Филиппу не  удалось  спасти  друга.  Пытался,  отсюда
травма руки, но не смог, потому что и тогда уже ни на  что  не  годился,
таким и жить на свете не  следует.  Каролина  много  лет  боролась,  как
могла, с этой депрессией, так что их жизнь легкой не назовешь.
   В библиотеке же работала по мере сил и в зависимости  от  актуального
состояния здоровья мужа.
   Ей удалось немного продвинуться  от  того  угла,  что  разгребали  ее
бабки, но тут она наткнулась на записи, которые надолго  застопорили  ее
работу. Записи были на отдельных листках бумаги, вложенных  в  книги,  в
маленькой тетрадочке, а также просто на страницах книг. Все их следовало
аккуратно переписать в тетрадь, и Каролина  занималась  этим  битых  два
года. Рецепты были просто потрясающие, Каролина даже подумывала над тем,
чтобы передать их какому-нибудь врачу-специалисту. И тут как раз  умерла
Юстина. Значит, опять приходится откладывать работу.
   Потом мысли Каролины оставили нуармонскую библиотеку и  обратились  к
ожидающим ее грустным обязанностям  в  Англии.  И  хлопотам  в  связи  с
оформлением наследства. Видимо, она унаследует большую  часть  состояния
матери, какая-то часть достанется племяннику, вопрос, кто оплатит  налог
на наследство, придется кое-какое время провести в Англии, пока  все  не
закончится...
   Каролина давно уже перестала искать саквояжик.
   Мартин и его  жена  оставили  в  Нуармоне  кое-какие  ненужные  вещи,
Каролина их осмотрела и велела вынести на чердак. Среди  них  саквояжика
не оказалось.  В  свое  время  Каролина  собиралась  заняться  ремонтом,
привести в порядок хотя бы часть замковых помещений, ибо из-за  скупости
свекрови все рушилось,  но  теперь  средств  не  хватало,  да  и  сил  с
возрастом поубавилось, муж же помощи оказать не мог. Напротив, сам в ней
нуждался. Не мог осознать и того, в сколь печальном финансовом положении
они оказались.
   В замке давно не хватало прислуги, средства не позволяли нанимать  ее
в достаточном количестве,  Каролине  самой  приходилось  много  работать
физически и заниматься сразу  всем:  домом,  хозяйством  и  мужем.  Сама
удивлялась,  как  у  нее  еще  хватало  сил  хоть   изредка   заниматься
библиотекой. Потому, наверное, что знала - если как следует  покопаться,
можно  найти  нечто  такое,  что  значительно   повысит   благосостояние
семейства. Да вот копаться и вообще поднимать тяжеленные книги с  каждым
годом становилось труднее. Энергичная от природы Каролина  не  желала  с
этим смириться, хотела выполнить волю прабабки  и  втайне  надеялась  на
помощь дочери.
   Однако Людвике на волю прапрабабушки было наплевать, торчала  себе  в
Польше и в ус не дула.

***

   Наследство,  оставленное  матерью,  оказалось   значительным,   налог
оплатил племянник, и, возвратившись во  Францию,  немного  разбогатевшая
Каролина смогла сделать в замке частичный ремонт.
   Вот тогда-то и отыскался саквояжик,  на  котором  она  уже  поставила
крест. Когда из помещений, занимаемых в свое время Мартином и его женой,
выносили мебель, нечаянно уронили любимую кушетку Антуанетты. Ударившись
об пол,  она  сломалась.  и  при  этом  вскрылся  тайник  под  матрасом.
Собственно, это было место, куда в свое время прятали на  день  постель.
Каролина и предположить не могла наличие такого ящика в салонной мебели.
А вот же был, от удара раскрылся, и из него вывалился саквояжик.
   Желтым он уже давно не  был,  от  времени  почернел  и  съежился,  но
несомненно  оказался  тем  самым,  усиленно  разыскиваемым,  саквояжиком
помощника ювелира.
   У Каролины бешено билось сердце, когда, схватив находку и скрывшись с
ней в уединенной комнате, она заглянула внутрь. Предпочла это сделать на
всякий случай без свидетелей.
   Первоначальное содержимое  саквояжика  осталось  прежним,  Антуанетта
только выбросила высохший шоколадный батончик и неизвестно зачем вложила
небольшой узелок с обрезками материи, оставшимися от  какого-то  изделия
ручной работы. В узелке были обрезки красного бархата, несколько ракушек
с дырочками, ошметки  чего-то,  напоминавшего  мягкую  губку,  и  горсть
конского волоса.
   Ничего не понимая, рассматривала Каролина эти странные предметы.  Она
испытала глубокое разочарование, ибо в глубине  души  теплилась  надежда
обнаружить алмаз. Потом с тяжелым вздохом сложила все предметы обратно в
саквояж. Собственно, могла бы его выбросить. Подумав, однако,  оставила.
Места в замке хватит, пусть хранится как семейная реликвия...

***

   А потом случились ужасные события,  ну  словно  и  впрямь  свершилось
проклятие прабабки. Сначала умер граф Филипп. Титул  графа  де  Нуармона
унаследовал его прямой потомок по мужской линии, внук.  Войцех  Гурский,
сын Людвики, рожденный и выросший в коммунистической стране. Разумеется,
родители Войтуся не  мечтали  о  графском  титуле  для  сына,  Каролина,
обиженная  на  дочь,   тоже   не   собиралась   заниматься   оформлением
соответствующих бумаг. Безгранично усталая, растерявшая  былую  энергию,
она все-таки собралась  с  силами  и  продолжила  покорение  библиотеки.
Однако принялась за нее с большой неохотой, а несчастье  только  того  и
ждало. Каролина вскарабкалась на стремянку и слетела  с  нее  с  большой
охапкой книжек.
   Повреждение позвоночника не  привело  к  полному  параличу,  Каролина
только  лишилась  ног.  Теперь  она  не  могла  ходить.  Нетрудно   было
приобрести инвалидную коляску, а вставать и пересаживаться с  кровати  в
коляску и обратно, пользоваться ванной без посторонней помощи - это  она
могла делать.
   Однако ни о каком физическом труде уже и речи быть не могло.
   На свадьбу внучки Каролина поехать не смогла, да и не  очень  хотела,
обиженная на дочь за то, что та  даже  на  похороны  отца  не  приехала.
Оправдывалась тем, что ей  не  успели  вовремя  оформить  загранпаспорт,
какие глупости! И как она вообще может жить  и  растить  детей  в  такой
ужасной стране?!
   А потом Людвика не смогла приехать к  больной  матери,  когда  с  той
случилась беда. Как раз в это. время погибла в автомобильной  катастрофе
ее дочь, внучка Каролины. Ехала вместе с мужем, и оба  погибли,  оставив
сиротками двух малолетних дочек, близняшек.
   Письма от Людвики перестали приходить.  Каролина  тоже  замкнулась  в
своем горе, позабыв о том, что у нее есть еще внук.

***

   Возможно, Каролина даже отреклась бы от всех родичей, если  бы  вдруг
не стало происходить что-то странное.
   Началось с того, что к ней приехал парижский  нотариус  и  сообщил  -
некто желает  приобрести  Нуармон.  Замок  со  всем  содержимым,  а  вот
виноградники его не интересуют.
   - Предлагает хорошую цену...
   - Со всем содержимым? Значит, и со мной? - саркастически переспросила
Каролина. - Интересно, в какой же роли я останусь? В качестве  музейного
экспоната? Или мне предлагается выметаться и поселиться на винограднике?
   Нотариус осторожно возразил:
   - Вы, уважаемая графиня, располагаете квартирой в Париже. Оно было бы
даже удобнее для вас, врачи под боком...
   - Врачи мне без надобности, все равно не помогут.  Здесь  же,  видите
ли, уважаемый, свежий воздух.
   А я очень люблю свежий воздух.
   Разговор происходил на террасе, откуда Каролина могла  по  желанию  в
любую минуту съехать в сад.
   Она  легко   управлялась   с   коляской,   снабженной   электрическим
моторчиком.
   Сбитый с толку нотариус тем не менее пытался выискать  дополнительные
аргументы.
   - Но ведь  содержание  этой  престарелой  громадины  обходится  очень
дорого! А если потом  и  решитесь  продать  замок,  такой  пены  уже  не
предложат.
   Мой совет - не стоит пренебрегать подвернувшейся оказией.
   - А что за кретин собирается приобрести эти развалины?
   - Американец, ясное дело У американцев есть  деньги,  и  они  обожают
старину.
   - Нет, не продам. Пока мне еще денег на жизнь хватает.
   - Разумеется, я в курсе, уважаемая графиня.
   Просто такой выгодной сделки больше может и не подвернуться.
   - Нет! - отрезала Каролина. - Не продам, и все!
   И не морочьте мне больше голову.
   Нотариусу больше ничего не оставалось делать, как только откланяться.
Вскоре опять приехал,  ибо  настырный  покупатель  поднял  цену.  Однако
упрямая графиня вообще отказалась его принять, так и уехал ни с чем.
   Покупатель, похоже;, отступился.
   А потом в замок проникли воры. Правда, ничего не украли,  потому  что
их спугнули. В замке еще оставалось трое старых  верных  слуг:  кухарка,
горничная и лакей. Они прослужили в замке всю жизнь и сохранили верность
старой графине. В саду работал садовник, из деревни к Каролине дважды  в
день приходила медсестра. Собаки садовника учуяли посторонних и  подняли
лай. Проснулась кухарка, разбудила лакея, тот схватил старинное ружье  и
поспешил проверить, в чем дело. Ну и двое подозрительных типов  сбежали.
Рылись в комнатах первого этажа, выше подняться не успели.
   Каролина решила установить аварийную сигнализацию, ведь в замке  было
что красть. По стенам  развешаны  старинные  картины  и  оружие,  буфеты
ломились от старинного фамильного серебра, старинный фарфор стал  просто
антикварным. А вдобавок ко всему имелись и драгоценности, так  что  воры
знали,  где  можно   поживиться.   Каролине   не   улыбалось   оказаться
ограбленной, вот она прибегла к самому простому и надежному средству.
   Взломщики оставили замок в покое. Зато вдруг появилось много желающих
устроиться  на  работу  в  замок.  Учитывая  повсеместную  трудность   с
уборщицами и прислугой, это казалось по меньшей  мере  странным  и  даже
подозрительным. То вдруг появилась какая-то девица, иностранка, горевшая
желанием поступить в уборщицы, то  какой-то  парень,  тоже  не  француз,
настойчиво просил принять его на любую работу, то уже немолодой  мужчина
жаждал наняться в ночные сторожа. Нельзя сказать, что они пришли прямо с
улицы,  тогда  с  ними  и  говорить  бы  не  стали,  нет,  у  них   были
рекомендации, но очень уж несолидные, когда  по  цепочке  одни  знакомые
соглашались порекомендовать человека, им неизвестного,  но  об  этом,  в
свою очередь, просили их знакомые.  Нет,  совсем  не  напрасно  к  этому
набегу на замок Каролина отнеслась  с  подозрением.  Не  сразу,  правда.
Девушку иностранку  даже  зачислила  в  штат  уборщицей,  но  тут  лакей
застукал ее, когда рылась в вещах в прежнем каби