ужно, Матильда, вы живете всего лишь в трехстах  метрах
отсюда, а меня никто не ждет.
   - Возьмите, к примеру, Жерома. Что его больше всего привлекает в идее
насилия?
   - Месть?
   - Вот именно. Он считает, что месть - обратная сторона насилия,  а  я
считаю, что измена - обратная сторона любви.
   - Вы  загнали  меня  в  тупик,  Матильда.  Наверное,  я  недостаточно
сентиментален или не слишком злопамятен, чтобы уловить вашу мысль.
   - В основе измены и мести лежит страсть. Пламя, в  котором  смешались
наши злые и добрые намерения. Гордость и желание  в  одном  костре.  Две
непреодолимые силы, толкающие нас в одну и ту  же  пропасть  -  любви  к
самому себе.
   Неужели я с самого начала ошибся в Матильде? Куколка,  которую  мы  с
Жеромом представляли мирно живущей в своем гнездышке,  не  имеет  ничего
общего с этой страстной натурой, у которой в сердце бушует огонь.
   Я спрашиваю ее, что такое боль. Боль, которая пожирает тебя  так  же,
как и желание.
   - ...Боль? Та, которую чувствуешь, кусая до крови руку и представляя,
как любимое существо трахается в новой позе с другим?
   - Да, именно такая боль.
   - Если ваша выходка заставляет кого-то страдать, это значит,  что  вы
недостойны жить.
   Словно разгневавшись, она ускоряет шаг, заходит  в  ворота,  набирает
код на замке, машет на прощание мне рукой и исчезает в подъезде.
   По дороге домой у меня появляется ощущение, что  я  открыл  для  себя
что-то новое.
   Медицинский университетский центр, Поль-Брусе,
   Вильжюиф, отделение "Нарциссы", 3 этаж
   Господа!
   Старики из соседнего  отделения  пробудили  в  нас  интерес  к  вашей
"Саге". Уже несколько серий подряд мы  отмечаем  некоторые  моменты,  на
которые, как нам кажется, должны срочно обратить ваше внимание.
   1. Милдред - фантазерка, что подтверждает все ее поведение. Она легко
манипулирует Брюно, который,  скажем,  выглядит  немного  дебильным.  На
первый взгляд, ее цели не совсем  ясны,  но,  если  разобраться,  вполне
очевидны. Как, по-вашему, почему она  во  что  бы  то  ни  стало  хотела
примерить  свадебное  платье  своей   покойной   (или   предположительно
покойной) матери? И почему в тот вечер,  когда  Мария  Френель  отдается
Вальтеру, она пытается узнать адрес Педро Менендеса?
   2. Вам не кажется странным, что неизвестный поклонник  Марии  Френель
всегда присылает ей букеты из девяти красных  роз  и  двух  белых  лилий
(серии четырнадцатая и двадцать девятая). Обратитесь к языку  цветов,  и
вы поймете, что в этом таится какая-то угроза.
   3. Как получилось, что "ящик с черным светом", о котором Фред говорит
в пятой серии, так больше и не появился?
   4. Серж, якобы скончавшийся муж Марии Френель,  на  самом  деле  жив.
Пока еще рано раскрывать истинные причины его исчезновения, но молено не
сомневаться, что он не умер.
   Просим вас учесть наши  замечания.  Всегда  к  вашим  услугам,  чтобы
обсудить их.
   Ваши бдительные поклонники
   - Ну что, разве параноики не более  тонко  воспринимают  действительн
ость?
   - Такое письмо ни в коем случае не должно попасть в  руки  Сегюре,  -
говорит Луи. - Он тут же помчится в Вильжюиф, чтобы  заключить  с  этими
типами контракт, и нам придется распрощаться с "Сагой".
   - Что меня смущает в случае с паранойей, - заявляет Же-ром, - так это
страх,  с  которым  к  ней  относятся.  Хотелось   бы   обратить   такую
подозрительность в шутку.
   Вообще-то, умственная деятельность сценариста мало чем отличается  от
умственной  деятельности  параноика.  Оба  -   специалисты   в   области
предположений, оба проводят время, прогнозируя события, воображая худшее
и видя жуткие  драмы  за  происшествиями,  кажущимися  безобидными  всем
остальным людям. Оба должны уметь отвечать на любые вопросы и предвидеть
реакцию собеседника, чтобы не  попасться  в  ловушку.  Если  мы  избежим
тюрьмы, то после "Саги" можем вполне оказаться в психушке.
   Это письмо присоединится к другим - теперь уже почти вся стена похожа
на белую мозаику. Иногда я смотрю на эти письма, чтобы убедиться в  том,
что мы работаем не только для себя. Возможно, мне на  улице  встречаются
люди, мучающиеся вопросами: кто же  окажется  тайным  поклонником  Марии
Френель, примкнет ли Камилла к организации Педро Менендеса, чтобы  стать
террористкой. Еще немного, и я начну  завидовать  тому,  что  они  могут
спокойно ждать продолжения.

***

   Мы только что закончили 60-ю серию. Мне  удалось  протолкнуть  в  ней
историю о последней мании Фреда - помочь  самым  обездоленным.  Накормив
голодных, он решил обеспечить светом тех, у кого нет электричества.  Для
этого Фред придумал очень простую систему превращения мускульной энергии
в  электрическую.  Исходное  сырье?  Усилия  тысяч   любителей   спорта,
занимающихся в гимнастических залах и спортивных  клубах.  При  малейшем
движении на гимнастических снарядах, при  поднятии  тяжестей  выделяется
некоторое  количество  внутренней  энергии,  которая   преобразуется   в
электрическую и подается в дома  тех,  где  нет  света.  Боди-билдинг  и
аэробика переживают второе рождение.
   Уже полдень, и Жером предлагает нам спуститься в бистро и  съесть  по
порции телячьей головы под  соусом  грибиш  .
   - Мне нужно похудеть, -  говорит  Матильда.  -  Я  набрала  несколько
лишних килограммов липозы и поэтому остаюсь работать.
   - Работа над сценарием - единственная работа в  мире,  которую  можно
делать стоя, лежа, сидя перед экраном  телевизора  или  уплетая  телячью
голову под соусом грибиш.
   Спустя десять минут Жером больше не твердит  о  телячьей  голове  под
соусом грибиш, потому что уплетает эту самую голову под  соусом  грибиш.
Старик заказал дежурное блюдо, и я последовал его примеру.
   - Вы еще не думали об убийце? - спрашивает он.
   - О ком?
   - О таинственном убийце, который наводит ужас на остальных героев.  В
каждом сериале есть убийца. Все задаются вопросом, кто же он, и в  конце
концов начинают подозревать друг друга.
   Жером проглатывает кусок телятины и поднимает палец.
   - Убийцы - это по моей части. Если хотите, можно придумать убийцу, но
только совершенно необычного. Какого еще никто не видел.
   - ...Но о каком мечтает  каждая  женщина,  -  вставляет  Матильда.  -
Убийца, который мстит за все наши мелкие  ежедневные  унижения.  Убийца,
достойный того, чтобы стать выше  закона.  Современный  городской  Робин
Гуд.
   - Только не это!  Только  не  правдолюбец!  Мы  же  сказали:  убийца.
Настоящий убийца.
   - Тогда... Наемный убийца?
   - Нет. Наш убийца не будет убивать за деньги, он выше этого.
   - Психопат? Серийный убийца? Маньяк?
   - Почему маньяк? Почему бы, наоборот, не уравновешенный тип.
   - И кого же он будет убивать? - Почему обязательно "он"?
   - Ладно, пусть это будет барышня.
   - Почему женщина?
   - Если это не мужчина и не женщина, я умываю руки.
   - Мальчишка?
   - Ну нет...
   - Почему обязательно человек?
   - Собака?
   - Уже было.
   - Ласка, землеройка, страус... вам еще не осточертело?
   - Почему обязательно живое существо?
   - ...?
   - Привидение?
   - Бог?
   - Робот?
   - Вирус?
   - Инопланетянин?
   - Понятие.
   - Что?
   - Что ты понимаешь под понятием?
   - Идею, принцип, состояние духа, что угодно...
   - Ты знаешь много понятий, которые убивают?
   - Фанатизм, расизм, тоталитаризм...
   - Капитализм, прогресс...
   - И множество других.
   - Дайте мне неделю, - просит Жером.
   Большую  часть  обеденного   перерыва   я   разглядывал   официантку.
Сексуальное воздержание иногда вызывает ощущение легкого опьянения:  все
женщины кажутся желанными, а любые уголки - пригодными для секса.  Но  я
сразу же перестал  пялиться  на  официантку,  когда  заметил  через  два
столика от моего трех новых  посетительниц.  Три  подруги  по  работе  -
спешащие, болтающие, смеющиеся. Три обычные  женщины.  Впрочем,  похоже,
они давно забыли, что они женщины, хотя каждая из них заслуживает  того,
чтобы ей об этом напомнили.
   По дороге из кафе я разглядывал всех встречных женщин. И мне хотелось
крикнуть каждой из них: "Я здесь!"
   Я вернулся в контору, рассчитывая, что  окажусь  в  безопасности,  но
именно там меня ожидала угроза.
   Откуда в нашем коридоре такая лавина блондинок?
   Я услышал зов джунглей и увидел тысячи гордых красавиц, сжигающих все
на своем пути, двигающихся  как  пантеры,  давно  забывшие  вкус  крови.
Нимфы, озаряющие все вокруг своей красотой и выставившие напоказ, словно
боевые медали, свои груди. Было поздно хвататься за  оружие,  оставалось
лишь спрятаться и следить за ними издали.
   - А, это идет набор актрис для  "Тривиального",  -  объяснил  Старик,
усаживаясь перед монитором.
   - Но ведь такие женщины не встречаются  в  обычной  жизни,  -  сказал
Жером.
   - Никогда не понимала, как такие девицы могут нравиться  мужчинам,  -
бросила Матильда. - А что вы скажете, Марко?

***

   Мы еще пили по первой чашке кофе, когда раздалось жужжание  факса.  В
такое раннее время это мог быть только Сегюре.
   "Как вам должно быть известно, вчера  утром  передавали  45-ю  серию.
Если хоть кто-нибудь из вас смотрел  ее,  он  может  засвидетельствовать
перед тремя остальными, что пресловутая сцена "объяснения "между  Марией
и Вальтером была снята точно так, как написана,  со  всеми  эротическими
подробностями. Мне хотелось  бы,  чтобы  вы  поняли,  как  дорого  могут
обойтись всем нам подобные сочинения, даже если этим  утром  у  нас  был
самый высокий рейтинг. Чтобы оправдать ожидания зрителей (от  которых  с
каждым днем приходит все больше и больше писем),  я  в  настоящее  время
работаю над перечнем замечаний, чтобы определить точное место "Саги"  и,
соответственно,  рамки,  за  которые  нельзя  выходить.  Сколько  раз  я
настаивал, чтобы мы наконец раскрыли, кто такой  таинственный  поклонник
Марии? После сцены с засорившейся раковиной (!!!)  это  стало  первейшей
необходимостью. Я ожидаю соответствующий эпизод в ближайшие дни. К  тому
лее я больше не могу идти на уступки, касающиеся отдельных сцен, которые
не одобряются некоторыми руководителями канала. Я  имею  в  виду  прежде
всего странный эпизод в той же 45-й серии, когда Камилла рассказывает  о
своем мистическом кризе (???). Подобное "отклонение  сюжета"  совершенно
не соответствует общему тону сериала и особенно характеру Камиллы.  Буду
честен до конца и скажу, что нахожу текст довольно  слабым  и  несколько
вычурный. Вы приучили нас к лучшему.
   Пользуясь случаем, сообщаю,  что  мы  начинаем  повторную  трансляцию
сериала   в   ближайший   понедельник   в    12    часов    30    минут.
Цвадцатишестимипутпый формат  кажется  нам  наиболее  удобным  для  сети
вещания.
   Не забывайте, что главное - сохранить дух команды".
   Торжественным жестом Старик отправляет послание в корзину для мусора.
   - Сегюре явно не понял, что такое искренние фразы.  Если  бы  у  него
хватило мужества рискнуть на Четверть Часа Искренности, он  бы  обошелся
двумя строчками: "Сага" движется по накатанным рельсам,  поэтому  ничего
нe меняйте. Если удастся, сделайте хуже. Я уже ничего не понимаю".
   Как он осмелился написать: "Сколько раз я настаивал, чтобы МЫ наконец
раскрыли, кто такой таинственный поклонник Марии"?
   Разрываясь между нами и публикой, Сегюре скоро свернет себе шею, и  я
первый стану тому свидетелем. Кстати, "мистический криз", о  котором  он
упоминает, ни о чем мне не говорит. Старик сдержанно ухмыляется.
   - Сцена с пастырем? Я думал, что, как и вы, никто не обратит  на  нее
внимания.
   Мы перемещаемся к  дивану,  на  котором  Тристан  мирно  досматривает
утренние сны. Жером  берет  верхнюю  кассету  из  стопки.  Он  ежедневно
добросовестно  записывает  каждую  серию  "Саги".  Старик  останавливает
кассету в нужном месте.
   - Я напомню вам,  что  случилось  с  Камиллой,  иначе  вы  ничего  не
поймете. Бедная девочка не может найти смысла ни в  своей  жизни,  ни  в
своей смерти. Она решает поговорить об этом с первым встречным пастырем.
   - Почему с пастырем?
   - А почему не с ним?
   - Но ведь эта девчонка НЕ ВЕРИТ в Бога.
   - Вот именно.
   Появляется изображение.  Камилла  сидит  в  правом  углу,  пастырь  -
напротив нее,  возле  старой  каменной  стены.  Актеру,  который  играет
пастыря, лет  пятьдесят,  он  кажется  необычайно  серьезным  и  внушает
доверие.
   - Вы давно думаете о самоубийстве?
   - Не знаю... Да... давно...
   - Вы были у врача? У вас все в порядке со здоровьем? - Да.
   Зловещее молчание. Пастырь подносит скрещенные руки к лицу, но не для
того, чтобы помолиться, а чтобы собраться с духом и заговорить.
   - Четыре года назад умерла моя жена. Я очень любил ее. Мне  казалось,
что лсизнь моя кончена. Смерть меня не пугала. Ничто не удерживало  меня
в этом мире. И все же я лсил. Не ради себя, а ради людей. В молодости  у
меня были большие мечты и амбиции. Я ничего  не  знал  о  зле.  Когда  я
принял сан, то был наивным как ребенок. Потом все  пошло  очень  быстро.
Шла война в Испании, и меня назначили в Лисабоне капелланом  на  военный
корабль. Я перестал  что-либо  видеть.  Что-либо  понимать.  Отказывался
воспринимать действительность. Мой  Бог  и  я  жили  в  замкнутом  мире.
Видите, как пастырь я ничего не стою.
   Мы  с  Жеромом  ограничиваемся  взглядами.  Старик   слушает   как-то
отстраненно, словно знает диалог наизусть. Удастся ли  ему  когда-нибудь
избавиться от тоски по своей жене?
   - ... Я глупо верил в  какого-то  доброго  Бога.  Бога-отца,  который
любит всех пас и,  прежде  всего,  меня.  Вы  понимаете,  как  я  ужасно
ошибался? Я был таким эгоистом, таким трусом... Я  просто  не  мог  быть
хорошим пастырем. Вы можете  представить  мои  молитвы  и  моего  такого
удобного и отзывчивого Бога ? Когда же я  рассказывал  Ему  о  том,  что
творится вокруг, он становился отвратительным. Богом-пауком,  чудовищем.
Поэтому я ограждал Его от прихожан. Держал  подальше  от  жизни.  Только
жена могла видеть моего Бога...
   Кадр не меняется. Тип выдает свой монолог, оставаясь в том же плане.
   - Она поддерживала меня, вселяла уверенность, заполняла пустоту...
   Молчание.
   Неожиданно Камилла, смущенная, встает.
   - Мне нужно идти.
   - Нет! Я должен объяснить вам, почему так много говорю о себе! Должен
объяснить, какой я жалкий тип! Нищий духом!
   - Я ухожу, иначе моя семья начнет беспокоиться.
   - Еще минутку!
   Лицо Камиллы крупным планом. Она в  нерешительности,  не  знает,  что
делать: уйти или остаться. Она не может остаться, но и  не  в  состоянии
уйти.
   - Мы должны поговорить спокойно. Я выражаюсь  недостаточно  ясно.  Но
все происходит в моей голове. Далее если  Бога  не  существует,  это  не
имеет значения. Потому что у жизни есть смысл. А смерть - это всего лишь
отделение души от тела. Жестокость людей, их одиночество,  их  страхи  -
все  это  объяснимо!  Очевидно!  В  страдании  нет  смысла!  Творца   не
существует! Спасителя нет! Нет идеи, ничего нет!
   Молчание.
   Лицо  Камиллы  становится  таким  же  серьезным,  как   и   лицо   ее
собеседника. Словно он подтвердил все, о чем  она  думала  и  сама.  Она
уходит. Камера крупным планом показывает лицо оставшегося в  одиночестве
пастыря.
   - Господи... Почему Ты покинул меня?
   Следующий эпизод переносит нас в гостиную Френелей,  где  Брюно  мило
болтает  с  Милдред,  обгладывая  куриную  ножку.  Старик  останавливает
кассету
   - Неплохо, - говорит Жером, как и я, сбитый с толку. - Это совершенно
не то, что мне нравится, однако довольно мило.
   - Похоже на Хичкока,  -  добавляю  я.  -  Есть  драматизм,  тревожное
ожидание. Невольно задаешься вопросом: сможет ли пастырь за  три  минуты
доказать, что  Бог  существует.  И  вдруг  поворот  на  сто  восемьдесят
градусов - сам пастырь предстает в образе бунтаря.
   - Я понимаю неудовольствие Сегюрс, - вступает в разговор Матильда,  -
но какого дьявола он считает, что текст...
   - "Слабый и немного вычурный"? - ухмыляется Старик. - Когда- я думаю,
что это диалог между Гуннаром Бьёрнстран-дом и  Максом  фон  Сюдовым  из
''Причастия" Ингмара Бергмана... Надо же, "слабый и вычурный"!
   - Только не говори, что списал диалог!
   - Списал. Не мог отказать себе в маленьком удовольствии.
   - Вы не видели этот фильм? Пожалуй, он самый странный из всех, что  я
знаю. Мы прокручивали его с Маэстро по нескольку раз  подряд,  когда  во
время  работы  нас  тоже  охватывали  сомнения.  Вы  только  представьте
подобное саморазоблачение: пастырь, один в церкви, пытается отречься  от
своей веры. Вроде бы, ничего существенного, но  в  действительности  это
то, что я называю сценарной необходимостью. В фильме  расстроенный  Макс
фон Сюдов приходит к Бьёрнстранду. И знаете зачем? Он  прочитал  статью,
где говорится, что китайцы приобрели Бомбу. А это народ, которому нечего
терять.
   - И что потом?
   - После беседы с пастырем Макс фон Сюдов идет на берег реки и пускает
себе пулю в лоб.
   - Это можно понять.
   - Ингрид Тулин безумно влюблена в пастыря, но он презирает ее, потому
что у нее на руках экзема. Когда она молится,  он  с  трудом  сдерживает
позывы к рвоте.
   - И чем все кончается?
   - Он служит мессу в пустой церкви. Молчание.
   Недоуменное молчание.
   - Что на тебя нашло, Луи?
   - Вам не кажется заманчивым запустить Бергмана в восемь утра  тысячам
еще не совсем проснувшихся зрителей. Разве у них  нет  права  посмотреть
Бергмана? Обычно такие фильмы крутят после полуночи,  когда  большинство
людей спит сном праведника.
   - Больше всего тебе показалось заманчивым поиздеваться над  Сегюре  и
руководителями канала.
   Вместо ответа Луи кривится, как старая провинившаяся обезьяна.
   - А если кто-нибудь заметит это? Какой-нибудь чокнутый киноман?
   - Он воспримет это как дань уважения Бергману.  В  конце  концов,  во
всем виноват Сегюре и его шефы. Не нужно было позволять нам делать  все,
что угодно.
   Впервые у меня появляется странное ощущение, что я занимаюсь  опасной
профессией. Похожей на терроризм. Действительно, чем  мы  отличаемся  от
типов, считающих себя вправе швырять бомбы в невинных людей?

***

   Вчера я поймал себя на том, что думаю о ней в прошедшем времени.
   Я сказал себе: "Шарлотта терпеть не могла драмы..."
   Действительно, она ненавидела драмы. Обычно девушки считают, что  нет
ничего надежнее ссоры, чтобы убедиться в том, что тебя любят.  Шарлотта,
наоборот, переставала уважать человека, если он в ее присутствии повышал
голос. Я никогда не видел ее  плачущей.  Даже  в  тот  день,  когда  она
почистила два килограмма лука, чтобы приготовить  провансальскую  пиццу.
Уверен, ее просто не научили  плакать,  когда  она  была  маленькой.  Не
представляю,  где  она  сейчас  находится.  Может,  мы  расстались   уже
навсегда? Или она иногда  смотрит  "Сагу",  чтобы  иметь  хоть  какие-то
новости обо мне?

***

   С тех  пор  как  утром  стали  повторно  показывать  "Сагу",  в  моей
бесцветной  жизни   многое   изменилось.   Словно   телевидение   решило
продемонстрировать мне свое могущество. Мама часто звонит мне с  работы,
и я слышу, как коллеги засыпают ее вопросами, на которые я  не  способен
ответить: "Прикончит ли Брюно Существо, чтобы вновь завладеть Милдред?",
"Что было в завещании Сержа Френеля и почему он исчез?",  "Куда  следует
обратиться, чтобы сдать липозу  для  оказания  помощи  странам  третьего
мира?"
   Нам  пришлось  поменять  бистро,  хозяин  которого  знал,  что  мы  -
сценаристы  "Саги",  и  поэтому  обед  обычно   заканчивался   настоящим
допросом. Мои соседи по площадке - парочка моего  возраста  -  постоянно
бросают в мой почтовый ящик записки. "Это гениально - "язык влюбленных",
мы решили  перейти  па  него!  В  то  жe  время  мы  не  в  восторге  от
иллюзиониста, его намерения слишком очевидны, что порочит его как  мага!
Целуем".
   Словно случайно, люди, которых я давно не видал, стали  напоминать  о
себе