ловека разумного и  дикаря,  о  потерянном  рае,
разрушительном   действии   времени,   о    человеческой    природе    и
интеллектуальном сексе. Я отвечаю, что  не  стоит  копать  так  глубоко,
просто мне захотелось предложить современный вариант сказки о  Красавице
и Чудовище, только чтобы никто не понял, кто есть  кто.  Это  ее  ужасно
огорчает. Я попыталась объяснить ей, что всю жизнь рассказываю одну и ту
же историю о мужчине, который встречается с женщиной и  в  конце  концов
ложится с ней в постель, но вначале они причиняют друг другу страдания и
преодолевают множество  социальных  барьеров  и  табу.  Сочинив  историю
Милдред и Существа, я просто воспользовалась редкой возможностью послать
к черту всю психологию. Честно  говоря,  их  история  -  это  рассказ  о
лихорадочной, всепожирающей и неугасимой страсти. Когда  я  состарюсь  и
оглянусь на
   прожитые годы, то скажу: да,  всего  один-единственный  раз  за  свою
жизнь я описала стопроцентную чистую любовь.
   На  экране  снова  сменяются  кадры.  Камилла  выглядит   все   более
привлекательной.  Разумеется,  здесь  не  обошлось  без  Сегюре.  Теперь
актриса, играющая Камиллу, позирует в модных журналах и делится советами
по уходу  за  кожей.  Она  успокаивает  журналистов:  "Нет,  Камилла  не
покончит с  собой".  Сейчас  мы  видим  ее  на  экране  вместе  с  Педро
Менендесом "Белым", террористом-кафкианцем, в баре какого-то  роскошного
отеля. Воспользовавшись  моментом,  когда  Педро  отдает  приказания  по
телефону, она поправляет микрофон, который  Джонас  прикрепил  ей  между
грудей. Она якобы принимает Менендеса за крупного экспортера. Он считает
ее высокооплачиваемой девицей по вызову. Они беспечно болтают, потягивая
коктейль, когда Менендес неожиданно спрашивает, приходилось ли ей видеть
мертвецов.
   - Почему вы об этом спрашиваете?
   - Отвечайте.
   - Нет, никогда не видела.
   - Даже умершего дедушку, даже человека, погибшего в автокатастрофе?
   - Нет.
   - Жаль. Невозможно представить,  что  такое  внутреннее  спокойствие,
если никогда не держал в руках мертвеца. Тем не менее, как вы знаете,  я
противник идеи смерти.  Я  считаю,  что  люди  должны  просто  исчезать,
испаряться, растворяться в природе.
   - Пантеистское видение смерти?
   Она настолько непроизвольно перебивает Менендеса, что  тот  не  может
прийти в себя  от  изумления.  Камилла  не  знает,  как  исправить  свою
оплошность.
   - Я забыл, что во Франции даже шлюхи имеют  образование.  Он  бросает
быстрый взгляд на часы и говорит:
   - Выбирайте: или вы идете в бар и приносите мне  еще  стаканчик,  или
садитесь рядом, чтобы я мог ласкать вашу грудь.
   Взволнованная, Камилла прижимает руку к  груди,  где  у  нее  спрятан
микрофон, но затем все же придвигается к Педро. Тот сильно обнимает ее и
прижимает к спинке сиденья. Через секунду раздается оглушительный  взрыв
и несколько изувеченных тел ударной волной  относит  в  разные  стороны.
Камилла остается невредимой.
   - Для этого взрыва я потребовал три лишних трупа, - говорит Жером.
   - Тебе не на что жаловаться, еще месяц назад за такую сцену  с  твоей
зарплаты удержали бы стоимость эластичных бинтов.
   - Нам еще далеко до американских спецэффектов, но я должен  признать,
что взрыв выглядел впечатляюще. Они даже  устроили  трюк  с  каскадером,
когда Мордекай бросается с башни.
   - Мордекай? Разве мы не отправили его на тот свет в 30-й или  в  31-й
серии?
   - Он невероятно богат. С таким состоянием можно выпутаться  из  любой
ситуации,  даже  избежать  смерти.  Во  всяком  случае,  никто  еще   не
пожаловался, снова увидев его на экране.
   Иногда меня мучает именно эта проблема. Что будет дальше, если Сегюре
лишит нас такой безграничной свободы. Сколько  всего  произошло  с  того
легендарного дня, когда он бросил: "Делайте все, что угодно!". Сегодня я
сам пытаюсь найти границы дозволенного. Наверняка они существуют. Нельзя
же безнаказанно нарушать законы,  заражая  своим  безумием  девятнадцать
миллионов телезрителей и рассчитывая,  что  тебя  не  остановит  никакая
цензура. Я спросил об этом Старика. С грустью в голосе он ответил:
   - Боюсь, что единственная граница - это наше воображение.

***

   Я давно грозился сделать это. И вот  наконец  в  последнюю  серию  мы
ввели персонаж Бога. Настоящего Бога.
   Он  соответствует  облику,  который   приписывает   ему   большинство
верующих.
   - Луи, ты считаешь, этого достаточно для описания Бога?
   -  Покажи-ка...  Вернувшись  с  утренней  пробежки,  Брюно  встречает
величественного старца, облаченного в белое одеяние. Его прекрасное лицо
с  впалыми  щеками  вызывает  смесь  трепета   и   ликования...   Вполне
достаточно.
   Лине, "охотнице за актерами", придется потрудиться, чтобы найти типа,
взгляд которого вызывает смесь трепета и ликования.  Даже  когда  искали
актера на роль Существа, и ради этого ее агентов послали  в  Венгрию,  в
какую-то актерскую коммуну, сколько было шума.  В  конце  концов,  пусть
Лина выпутывается, а ее эмиссары оправдывают свою зарплату.
   - Кстати об актерах, - говорит Жером. - - Им нужно найти  девушку  на
роль Дюны.
   - Напомни, кто такая Дюна.
   - Крошка, удравшая из секты язычников. Ей лет двадцать пять-тридцать,
она довольно красива, вот и все.
   - Все? - спрашивает Матильда. - Двадцатипятилетняя  красотка,  и  это
все, что приходит вам в голову?
   - Женщины никогда не были его коньком, - ухмыляется  Тристан.  -  Под
его внешностью скрывается робкий тип. Подростком  он  пытался  завлекать
девушек  домой,  обещая  показать  им  "человека-кушетку".  Помнишь  ту,
рыженькую?
   - Мог бы и помолчать, - бурчит побагровевший Жером.
   - И догадайтесь, кто изображал "человека-кушетку"?
   - Когда я описываю красивого парня, - говорит Матильда, -  то  черпаю
вдохновение в своих воспоминаниях. Им может стать как сосед по площадке,
так и голливудская звезда.
   - Неужели нет ни одной актрисы, которая бы тебе  нравилась?  Говорят,
они готовы на все, лишь бы попасть в "Сагу".
   - Не уверен...
   - В таком случае ее нужно придумать, - предлагает Луи.  -  Опиши  нам
свой идеал женщины.
   Просто удовольствие наблюдать, как Жером теребит пальцами, вперившись
в свои кроссовки. И это он, кто издевается надо мной каждый  раз,  когда
какая-нибудь девица проходит по коридору. Он, для кого женщины -  услада
для воина, если только сами они не  Рэмбо  в  чулках  в  сеточку.  Через
несколько минут мы узнаем, что Жером на редкость сентиментален.
   - Перестаньте на меня пялиться. Я никогда не задумывался над этим.
   - Брюнетка или блондинка?
   - А может рыжая? - хохоча спрашивает Тристан.
   - Скорее, брюнетка. С длинными волосами, жесткими, как проволока.
   - А глаза?
   - ... У нее должны быть синие глаза и матовая кожа  с  легким  медным
оттенком, как у индианок, и потом...
   - Что потом?
   - ... Улыбка... неуловимая, как у  гейши.  Ноги  от  ушей,  небольшая
грудь. Тоже с медным оттенком.
   - А психологический портрет?
   - Очаровательная шалунья?
   - Роковая женщина?
   - Только не это. Каждый ее жест говорит об  искренности,  ее  лицо  -
открытая книга, а смех напоминает журчание ручейка.
   - У нее будут какие-нибудь пристрастия?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, не знаю... теннис, прыжки на батуте, чечетка...
   - Она должна говорить на разных языках. Мне нравятся женщины, которые
говорят на разных языках. По-французски говорит с небольшим акцентом.  В
определенных ситуациях, по неизвестной причине, переходит  на  японский.
Иногда  цитирует  Шекспира.  Кроме  того,  она  должна   уметь   бросать
бумеранг...
   Луи прерывает  наступившее  молчание,  вырывая  страничку  из  своего
блокнота.
   - Кажется, я ничего  не  забыл.  Посмотрим,  сколько  им  понадобится
времени, чтобы найти Дюну.
   - Такой девушки не существует! - орет Жером.
   - Лина разошлет своих агентов по всему свету, даст объявления на всех
пяти континентах, но найдет ее!
   Старик прав. Пока мы обладаем властью, надо ее использовать. Двадцать
первого июня нас вышвырнут за дверь, но до этого мы еще им себя покажем!
   - Мне сорок лет, - говорит Матильда,  -  то  есть,  мне  понадобилось
дожить до сорока лет, чтобы наконец найти человека, удовлетворяющего все
мои капризы. Его зовут Сегюре, и я использую его на всю катушку, как это
делают танцовщицы, доводящие до разорения своих любовников-банкиров.
   Я наливаю всем перцовки, и мы пьем за здоровье Дюны, с которой должны
вскоре познакомиться. Жером пожимает плечами, он думает, что Луи над ним
издевается. Матильда смотрит на часы  и  первой  уходит  домой.  Тристан
берет костыли и отправляется на вечернюю прогулку в монтажную.
   Луи говорит, что хотел бы составить ему компанию  и  посмотреть,  как
работает Вильям.
   - Отлично, вы поможете мне открывать  двери,  -  с  улыбкой  отвечает
Тристан.
   Они  уходят.  Я  ищу  куда-то  подевавшуюся  бутылку   водки,   Жером
споласкивает стаканы.  Внезапно  начинает  работать  факс,  но  в  такой
поздний час это не сулит ничего хорошего.
   - Если этот козел Сегюре снова  хочет  подкинуть  нам  работенку,  то
пусть катится ко всем чертям.
   Жером отрывает полоску бумаги  и  читает  текст.  Я  замираю,  ожидая
худшего.
   - В студии вечеринка.
   - Когда?
   - Сегодня вечером.
   - Как это любезно - предупреждать нас в последнюю минуту.
   - Они решили приурочить день рождения Джонаса к окончанию съемок 67-й
серии.
   - Тебе это интересно?
   - Мы же никого там не знаем. И как будем выглядеть?

***

   Глубоко задумавшись, мы молча сидели  в  такси,  которое  везло  меня
домой, а Жерома - в контору.
   Мы порядком накачались шампанским. Сегюре вихрем  пронесся  мимо,  не
заметив нас. Никто нас не узнал, никто не спросил, что мы тут делаем,  и
никто ни разу к нам не обратился.
   -  Девушка,  что  играет  Эвелин,  выглядит  симпатягой.   Стол   был
роскошным, шампанское отличным, а повара приготовили на  горячее  легкие
блюда.
   - Кто этот тип, который лишь сморщился, когда у него спросили, что он
думает о последней серии? - Тот, что похож на Вальтера?
   - Да-да.
   - Это и был Вальтер.
   Перед началом пиршества я поприсутствовал на окончании съемок. Я и не
подозревал, что увижу необычный балет, вальсирующие декорации и  десятки
кружащихся вокруг них типов. Потом забрел в настоящий музей современного
искусства, полный картин и скульптур. Недавно  мне  захотелось  устроить
встречу  Брюно  с  невестой  именно  в  таком  месте,  и  я  даже  начал
придумывать  ради  потехи   произведения.   Гиперреалистическая   фигура
обнаженной женщины у радиатора, композиция из тарелок и фотографий Дали,
пирамида из сломанных ксероксов, разорванный оранжевый лист. Я разошелся
вовсю на своем компьютере,  придумывая  новые  концепции  и  невероятные
сочетания  красок,  будучи  уверенным,  что  режиссер,  не  задумываясь,
отправит  все  эти  тщательные  описания  в  мусорную  корзину  и  купит
несколько бездарных репродукций на толкучке в  Сент-Уэн.  Так  вот!  Они
сделали все по моему описанию! Моя ню у радиатора -  настоящее  чудо!  А
моя пирамида из ксероксов достойна того, чтобы се  выставили  в  Бобуре!
Оказывается, я настоящий художник! Художник!
   - Ты слышал, какую они придумали игру?
   - Нет.
   - Они собираются пустить в продажу игру "гусек" с персонажами "Саги".
   - Шутишь.
   - Ничуть. Представь себе: вы продвигаетесь на три клетки,  и  Милдред
проверяет ваш умственный коэффициент. Если он ниже ста, вы отступаете на
пять клеток. Чтобы не стать жертвой покушения Педро Менендеса, вам  надо
перескочить сразу через четыре клетки. И так далее.
   - И ты думаешь, на этом можно заработать?
   - Кто знает.
   Мне понравилась речь одного из  владельцев  канала.  Он  сказал,  что
"Сага" - это большая семья, и стал одного за другим благодарить всех  ее
членов. Список был длинный, начиная с актеров  главных  ролей  и  кончая
самыми  мелкими  техническими  работниками,  включая,  естественно,  все
руководство канала. Отдельно был  упомянут  и  наш  общий  отец  -  Ален
Сегюре. И лишь ни один сценарист не  был  назван.  Он  пожелал  Джона-су
счастливого дня рождения  и  начал  раздавать  подарки.  Это  был  самый
большой сюрприз: коробка с четырьмя кассетами, на которых собраны первые
двенадцать серий "Саги". Гром аплодисментов. Мне  удалось  стащить  одну
коробку, а вот Жеро-му не повезло.
   - До завтра, парень.
   Когда я нырнул  в  постель,  у  меня  все  еще  шумело  в  голове  от
шампанского, и я заговорил с Шарлоттой, словно она была рядом.
   - Знаешь, сегодня я ввел в сценарий Бога.
   - Я так и знал, что ты это скажешь, но представь себе, что  я  больше
не знаю, то ли это Бог, о котором все говорят, то ли я сам Его создал.'
   - Да, завтра он поговорит  с  Брюно.  Может,  Бог  произносит  только
искренние фразы.
   - Возможно, но только  не  сразу.  Сначала  мне  нужно  устроить  ему
встречу с беднягой пастырем, который сомневается в его существовании.  А
что нового у тебя на работе?

***

   Сегодня, еще до десяти часов  утра,  Вальтер  попал  в  автомобильную
катастрофу.  Жером  подошел  к  делу  исключительно   серьезно:   машина
врезалась в телефонную будку, три раза перевернулась в воздухе и рухнула
в бассейн. Луи полагает, что Сегюре еще может согласиться на падение, но
только не на  гибель  Вальтера.  Отъезд  Марии  и  так  переполнил  чашу
терпения. Но Жером уперся как бык. Он готов вступить в схватку с  Сегюре
и всей шайкой распорядителей, если не удовлетворят его требования.
   - Вальтер будет лежать в коме по меньшей мере  две  серии,  до  моего
нового распоряжения. Видел бы ты вчера его рожу! С каким высокомерием  в
окружении почитателей он рассуждал о сценарии.
   - Видите ли, ему не понравилась сцена,  где  он  на  коленях  умоляет
призрак Лоли не преследовать его, - вставляю я.
   - Зато теперь пусть заткнется! С  сегодняшнего  дня  будет  лежать  в
больнице, подключенный к  аппарату  искусственного  питания,  который  в
любой момент можно отключить, если не принять все меры предосторожности.
Пусть кто-нибудь объяснит этому козлу, что его ждет.
   Это сказал Господин Мститель. А  Луи,  старая  каналья,  добавляет  с
ехидной ухмылкой:
   - Зрители  будут  в  восторге.  Представляете,  таинственный  призрак
бродит по больнице с ножницами в руке.
   Когда мы собираемся вчетвером,  то  шумим  намного  больше,  чем  все
болельщики на стадионе Парк-де-Прэнс. Это здорово, дух команды!
   В конце дня мы позволяем себе совершенно расслабиться. С тех пор  как
мы пишем по шесть дней  одну  серию  в  девяносто  минут,  то  все  чаще
устраиваем себе перерывы, чтобы побездельничать и посмеяться. И, конечно
же, не упускаем возможности подышать свежим воздухом в небольшом  сквере
в конце авеню.
   Солнце светит в окно.
   - "Сага" умрет естественной смертью с наступлением  лета,  -  говорит
Луи, - но это не  повод,  чтобы  следовать  за  ней  в  могилу.  Что  вы
собираетесь делать дальше?
   Он застал нас врасплох,  словно  до  этого  никто  и  не  думал,  что
когда-нибудь нам придется расстаться. Но неожиданно ответы сыплются один
за другим, будущее каждого из нас  обрисовывается  несколькими  словами.
Какой-то   американский    телеканал    предложил    Жерому    должность
"консультанта", чтобы сохранить дух французского сериала, когда начнутся
съемки "Саги". Как они угадали, что из нас четверых только Жером  мечтал
о работе в Америке?
   Если бы он захотел, то мог бы отправиться туда  уже  сегодня,  но  он
предпочитает дождаться двадцать первого июня вместе с нами. Затем,  если
все пойдет по плану,  Жером  все  лето  проведет  на  какой-то  вилле  в
Санта-Монике, где к нему будут приезжать местные  Сегюре  для  уточнения
концепции Четверти  Часа  Искренности  (которую  он  уже  называет  High
Quality Frankness).
   Матильда пока выбирает между двумя проектами, один из них  -  сериал,
показ которого планируется на будущее лето. История о любви и  сексе  на
примере трех поколений, всего восемь серий. Обычно, когда летний  сериал
умеет успех, он регулярно потом повторяется,  что  гарантирует  Матильде
стабильный заработок. Кроме того, ей предлагают  написать  книгу  по  ее
сценарию, то есть, вернуться к роману. Когда же я спрашиваю ее о  втором
проекте, она сразу же, словно улитка, прячется в раковину, отвечая,  что
речь идет о се тайном саде, и больше она об этом пока ничего не скажет.
   Я  же  рассказываю  о  режиссере,  предложившим  мне  поработать  над
сценарием его будущего фильма.  Мне  очень  понравилась  его  предыдущая
работа,  "Игорный  дом",  да  и  перспектива  писать  для  кино   ужасно
соблазнительна. На этот путь меня подталкивает и Старик.
   - Кино - это уже другое  занятие.  Самое  прекрасное  из  всех.  Кино
врезается в нашу память, а телевидение  позволяет  на  минуту  забыться.
Нельзя работать в кинематографе, не будучи убежденным, что делаешь самый
прекрасный фильм в мире. У этого занятия есть название - любовь.
   Солнце светит в окно.
   - А ты, Луи? Что будешь делать после "Саги"?
   С необычайной гордостью во взгляде он сообщает,  что  возвращается  в
Италию.
   - Я нужен Маэстро, а я никогда не мог ему отказать.

***

   Восемь часов вечера. Каждый четверг  в  это  время  я  ищу,  куда  бы
податься, все равно  куда,  лишь  бы  забыть,  что  сейчас  девятнадцать
миллионов людей уставились в одну и  ту  же  точку.  Оставаться  дома  -
невыносимо, телефон звонит беспрерывно,  как  только  появляются  первые
титры. И его нельзя отключить - может позвонить Шарлотта.  На  работе  -
еще хуже, братья весь  вечер  торчат  у  Вильяма  и  возвращаются  очень
поздно. Сегодня вечером я согласился поужинать у друзей, с  которыми  не
общался несколько месяцев. Надеюсь, семейная  атмосфера  подействует  на
меня благотворно, за мной начнут ухаживать, угощать спагетти и подливать
в бокал красного вина, как это частенько бывало раньше. Может, от них  я
узнаю что-нибудь о Шарлотте. Но они меня  ни  о  чем  не  расспрашивают.
Впервые я чувствую себя холостяком. - Немного пунша на аперитив,  Марко?
Чарли и Жюльетта заботятся обо мне, словно о вернувшемся из армии  сыне.
Я с удовольствием болтаю о погоде, цвете занавесок и о приятном  аромате
кэрри, доносящемся  из  кухни.  Беатрис  и  Огюст  приходят  с  бутылкой
шампанского. Пылкие  объятия.  Я  очень  давно  не  видел  Беатрис.  Она
рассказывает,  что  теперь  работает  в   магазине   пластинок.   Оггост
по-прежнему возит какого-то министра.  Все  говорят  о  работе,  о  чьей
угодно работе, только не о моей, и у меня появляется ощущение, что после
нескольких месяцев ссылки я вернулся к нормальной жизни. Чарли  жалуется
на перегруженность классов в своем лицее, Жюльетта - на то,  что  совсем
выбилась из сил, поскольку в их магазине проходит распродажа одежды. Как
я их всех обожаю! Мне интересно все, о чем они рассказывают:  о  решении
ректора лицея, противовзломных системах в больших магазинах, цене  новой
модели "сафрана" -  все  кажется  мне  занимательным.  Я  слушаю,  задаю
вопросы, иногда выражаю сочувствие. Я -  весь  внимание.  Вот  настоящие
люди,  живущие  настоящей  жизнью,  и  мне  плевать,  однообразна   она,
правдоподобна или реалистична. Общаясь с  ними,  я  тоже  чувствую  себя
нормальным, расслабляюсь, подливаю себе пунша, который слегка ударяет  в
голову, и начинаю  вспоминать  кое-какие  истории  из  нашего  прошлого,
словно Шарлотта сидит вместе с нами. Жюльетта,  нагнувшись,  протягивает
мне чашечку из акажу, и я не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд на
ее декольте. Она всегда волновала меня. И мне казалось, что  она  готова
ответить взаимностью. Я вспоминаю Филиппа, дружка Джонаса, который...
   - Марко!
   ... А если  Камилла  влюбится  в  Менсндсса?  Тогда  не  нужно  будет
устраивать встречу с Филиппом, тем более, что Джонас скрывает кое-что от
ФБР по его поводу.
   - Эй, М