вопросы,  другие
учились правильно ставить вопросы.
   - В общем, за несколько месяцев что-то изменилось.
   - Ваши слова глубоко меня трогают... Даже не знаю, что  и  сказать...
Мы не думали, что добавим вам работы...
   - Это сейчас у нас началась работа. В конце июня  нам  даже  пришлось
взять на работу новых людей. Ваш саботаж великолепно  удался.  Никто  не
может представить себе то  воздействие,  которое  оказывают  вымышленные
персонажи на сознание людей. Даже вы, у кого такое богатое  воображение,
не могли предположить, что зрители привяжутся к вашим героям. Эти  герои
стали членами их семей, верными друзьями, почти родственниками.  За  них
переживали,  радовались  и  горевали  вместе  с  ними,  оправдывали   их
поступки. Их ждали, на них надеялись. Вы нанесли жестокий удар  в  самое
уязвимое место именно в тот момент, когда завоевали абсолютное  доверие.
Вы отняли надежду, которую зародили  у  тех,  кто  больше  всего  в  ней
нуждался.
   - Вы преувеличиваете, мы не могли...
   - Мир, который вы показали, это джунгли,  где  все  рано  или  поздно
погибнут. Жизнь - это опасная  болезнь;  самое  большее,  на  что  можно
надеяться  -   не   слишком   сильно   страдать   в   ожидании   смерти.
Доказательства? Все мы -  жалкие  подмастерья,  ткущие  картину  мировой
скорби. Давайте, добрые люди, сами устройте  хаос,  этим  вы  сэкономите
массу времени. С отчаянием тоже невозможно бороться, оно неискоренимо, с
ним прямо рождаются.  И  если  вам  нужно  любой  ценой  разрешить  ваши
сомнения, то наиболее верным выходом будет  самоубийство.  Вы  меня  еще
слушаете?
   - Хуже всего то, что вы показали это настолько  талантливо,  что  вам
нельзя было не поверить.
   - А теперь я скажу, в чем именно вас обвиняют. И на этот раз буду  на
стороне обвинения. С тех пор как вы  сбежали,  все  снова  вернулось  на
круги  своя.  Вновь  набирает  силу   посредственность,   вновь   цинизм
превращается в шоу. Вы бросили нас одних с этим дерьмовым  телевидением.
Последняя  искра  разума   готова   погаснуть   под   льющейся   патокой
убаюкивающих картинок. Это была не слишком честная игра - заставить  нас
поверить "Саге".
   - Нам нужно заканчивать беседу, меня ждут и другие клиенты.

***

   Ворота в парк Тюильри открыты.
   Какой-то бегун останавливается у решетки,  чтобы  перевести  дыхание,
потом возобновляет свой бег трусцой к центральному фонтану.
   Готов поспорить, что человек, назначивший мне встречу, уже  пришел  и
сидит на той же скамейке, что и в прошлый раз. Точно, он здесь.  У  него
вид конспиратора и смешные повадки шпиона. Кто еще носит плащ  в  разгар
июля? Кто ведет себя так, словно сам ожидает пули в  лоб?  Разве  такого
типа можно не заметить?
   - Месье Сегюре, несмотря на все наши разногласия, позвольте  сказать,
что ваше  упорное  стремление  организовывать  встречи,  как  в  дешевом
детективе, кажется мне нелепым.  Вы  не  продумываете  мелкие  детали  и
поэтому никогда не станете сценаристом.
   - Говорите, не поворачиваясь ко мне.
   - Не будьте смешны. Мне тоже не хочется, чтобы нас видели вместе. Вам
не кажется, что вы немного перебарщиваете?
   - Я бы не перебарщивал, если бы речь не шла  о  деле  государственной
важности, а вы прекрасно знаете, что это ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ  ВАЖНОСТИ.
Вчера вопрос о  "Саге"  стоял  вторым  пунктом  в  повестке  дня  Совета
Министров.
   - Это вы сделали из "Саги" инструмент власти. Для нас это был обычный
телесериал. Истории, которые случаются с людьми. И все.
   - Из-за вас вся  моя  жизнь  теперь  тоже  сериал.  Каждая  серия  по
восемнадцать часов в день! И если я еще жив, то лишь потому, что получил
приказ исправить положение до окончания летних отпусков.
   - Вы мне уже говорили это на прошлой неделе, но я не представляю, как
можно заставить девятнадцать миллионов человек забыть то, что они видели
двадцать первого июня этого  года  с  двадцати  часов  сорока  минут  до
двадцати двух часов десяти минут.
   - Мы сидим на бомбе, Марко.
   - "Мы сидим на бомбе,  Марко".  Никогда  не  слышал  более  бездарной
реплики. Вы совершенно не умеете писать. Вас что, ничему  не  научили  в
Национальной школе администрации? Это  же  надо:  "Мы  сидим  на  бомбе,
Марко".
   - И тем не менее, это правда.
   - Лично я считаю, что бомба уже взорвалась. Ни семьи, ни  работы,  ни
будущего - ничего. И я даже не могу пожаловаться в "SOS-Дружбу".
   - Что вы думаете о вчерашней серии?
   - Вы говорите об этом вздоре, написанном вашей  командой  поденщиков?
Если  вы  надеялись  с  помощью  них  исправить  положение,  то  глубоко
ошиблись. Это все равно что попросить Маргерит Дюрас написать  очередную
серию "Робокопа". Не думаете же вы,  что  это  смехотворное  продолжение
заставит людей забыть последнюю серию?
   - Публика и премьер-министр отреагировали ужасно.
   - Ваша ошибка, Сегюре, в том, что вы  никак  не  можете  понять,  что
премьер-министр тоже зритель. Ему тоже в детстве рассказывали сказки.  И
он тоже, когда был подростком, водил свою девушку в кино. И сейчас  тоже
придумывает сказки своим  внукам.  И  ему  тоже  нужна  ежедневная  доза
сказок. Возможно, что вокруг сериала идет какая-то грязная  политическая
игра, но представить, чтобы премьер-министр  чувствовал  себя  таким  же
обманутым, как безработный из Рубе, домохозяйка из Вара и ...?
   - И рыбак из Кемпера.
   - Вот-вот. Вечно я о нем забываю.
   - И что же не так в этой серии?
   - Даже если бы случилось такое несчастье и я оказался на вашем месте,
все было бы так же плохо.
   - Скажите, прошу вас!
   -  Да  ВСЕ  не  так!  Ваши  сценаристы  наводнили   текст   штампами,
чувствуется, что они корпели как каторжные, пытаясь угнаться за нами.  А
диалоги? Хотите узнать мое мнение о диалогах? Думаю, что их написали вы!
   - Мы надеялись, что выпустив 81-ю серию, прольем бальзам на  рану,  а
оказалось, что сыпанули соль.
   - А я что говорил...
   - Нужно сделать достойное продолжение "Саги".
   - "Сага" была продуктом сложнейшей алхимии между Матильдой,  Жеромом,
Луи и мной. Вы можете нанять всех сценаристов мира, намного  талантливее
нас, возможно, они и выдадут вам шедевр, но никогда не напишут "Сагу".
   - Мне нужна ваша помощь.
   - Вы шутите?
   - Мы оба переживаем ад. Вам так же необходимо это продолжение, как  и
мне.
   - Слишком поздно.
   -  Если  вы  не  хотите  сделать  этого  ради  себя,  сделайте   ради
девятнадцати миллионов зрителей. Ради  страны,  ради  моих  детей,  ради
премьер-министра, ради фан-клубов, ради  торговцев  ванилью,  ради  кого
угодно. В конце концов, ради "Саги".
   - Никогда.

***

   Он довольно долго тащился за мной,  и,  только  вскочив  в  метро  на
станции Пале-Руайяль, я наконец от него оторвался. Я остался в Париже не
из-за "Саги", не из-за боязни ссылки, а ради того, чтобы найти  женщину,
которую люблю больше жизни. Я  наконец-то  понял,  насколько  виноват  в
случившемся. Зачем при каждом удобном случае нужно было говорить о  том,
какая интересная жизнь начинается у меня, как только я  ухожу  из  дома?
Зачем нужно было рассказывать ей о Камилле, Марии  или  о  Милдред  так,
словно я Пигмалион, хвастающийся своей Галатеей? Как мог я  не  замечать
ее присутствия, когда она была  рядом,  на  расстоянии  вытянутой  руки,
готовая поддержать меня в трудную минуту? Достаточно было лишь намекнуть
ей об  этом.  В  фильмах  плохие  парни,  сбежавшие  из  тюрьмы,  обычно
попадаются потому, что прежде, чем покинуть родные края, в последний раз
отправляются к своим любимым. Мне же этот прием раньше  казался  слишком
простым и неправдоподобным. Сегодня  я  должен  извиниться  перед  всеми
романтиками-бунтарями. Я не уеду из Парижа, пока  не  буду  уверен,  что
Шарлотта меня больше не любит.
   - Что вы хотите от меня?  В  прошлый  раз  я  уже  все  вам  сказала.
Шарлотта работала три недели в какой-то фирме  в  районе  Дефанс,  потом
уехала на два месяца в командировку в провинцию, и больше  я  ничего  не
знаю.
   Меня мало волнует, если меня принимают за  кретина,  но  сейчас  речь
идет о том, чтобы найти женщину, которой мне недостает  больше  всего  в
мире.  Вот,  значит,  какая  она,  эта   легендарная   "руководительница
проекта". Во время  разговора  по  телефону  она  показалась  мне  более
несговорчивой, но когда я предстал перед ней воочию, в мятом костюме,  с
посиневшей небритой рожей, ее ирония  несколько  поуменьшилась.  В  этой
приемной царит строгая  официальная  атмосфера,  еще  немного,  и  я  бы
почувствовал себя незваным  гостем,  если  бы  не  стойкое  любопытство,
которое проявляют ко мне теперь все люди. Секретарша буквально впилась в
меня взглядом, и я даже на мгновение подумал, что нравлюсь ей, но тут же
уловил в ее глазах подозрительный блеск, говорящий "Это on,  это  он"  и
создающий у меня впечатление, что речь идет  о  ком-то  другом.  Коллеги
Шарлотты столпились наверху, на площадке из стекла и металла.
   - Вы не могли бы дать адрес того  предприятия,  где  сейчас  работает
Шарлотта?
   - Шарлотта независима в своих действиях и  может  без  предупреждения
уехать в любой момент.
   И это она говорит мне, дура!
   - Если вы покажете мне ее кабинет, я, может быть,  что-нибудь  найду.
Например, номер телефона.
   - Кто вы такой, чтобы требовать такое?
   Эта женщина меня раздражает. Раздражает, раздражает!
   - Мадам, я должен предостеречь вас. Не исключено, что Шарлотты нет  в
живых. Или она в опасности, брошена в сырой подвал. Она надеется, что ее
коллеги забьют тревогу, но ее начальнице, оказывается, на все наплевать.
Если найдут ее труп, начнется следствие и вас  тоже  будут  допрашивать;
вам нелегко будет объяснить свое бездействие. Вы  можете  заработать  от
двух до четырех лет. Сидя в тюрьме Флёри-Мерожи, вы сможете  видеться  с
детьми только раз в неделю. А вам известно, что теперь  в  комнатах  для
свиданий нет решеток? Общаясь через стеклянную перегородку, вы  даже  не
сможете обнять своих детей. А ваш муж? Думаете, он будет вас дожидаться?
Сначала он  станет  топить  свое  горе  в  бутылке,  затем  страдать  от
одиночества - это так понятно. А представьте себе бесконечно  меняющихся
нянь у вас дома и своих таких добреньких подруг, которые бросятся ему на
помощь. Как трогательно - одинокий мужчина с двумя малолетними детьми...
   - Я знаю, что у вас за профессия, но мне некогда  слушать  ваш  бред.
Если Шарлотта даст знать о себе, я передам ей, что вы заходили. А теперь
прошу вас покинуть помещение и больше здесь не появляться.
   Мне кажется, что Шарлотта где-то рядом, притаилась вон за той дверью,
красная от смущения. Я не хочу уходить и хватаю начальницу за  руку,  не
сильно, естественно, но она сразу кричит секретарше:
   - Мирей, вызовите службу безопасности!
   - Это гораздо серьезнее, чем вы думаете. Позвольте  мне  зайти  в  ее
кабинет, прошу вас.
   - Отпустите меня!
   Одна из девиц вскрикивает. Два типа в синих костюмах  заламывают  мне
руки и волокут к дверям. Я пытаюсь отбиться,  но  громилы  только  этого
ждут. Видимо, они умирают со скуки в этих современных зданиях.

***

   Жюльетта дома одна. Чарли с детьми пробудет у родителей  до  середины
августа, а она поедет к ним через неделю. Она предлагает мне  пообедать,
но я отказываюсь и продолжаю стоять в прихожей.
   - Ты же ее близкая подруга, а подругам рассказывают все.
   - Ошибаешься, Марко. В последнее время, когда вы еще были вместе, она
уже ничего не рассказывала. Я даже не знаю, почему она тебя бросила.
   - Бросила?
   - Как давно вы виделись в последний раз?
   - Больше шести месяцев назад.
   - Вот видишь.
   - Скажи мне, где она.
   - Если бы я знала, то сказала бы, не могу видеть, как люди  страдают,
особенно такие парни,  как  ты.  Кстати,  твой  дурацкий  сериал  только
испортил ваши отношения.
   - Почему дурацкий?
   - Неужели ты ничего не понимаешь, Марко? Вначале все мы, твои друзья,
гордились тем, что...
   - О, только не ты. Я и так выжат как лимон.
   - Ты хотел, чтобы тебя любили? Хотел, чтобы Шарлотта любила  типа,  у
которого в голове неизвестно что? Хотел, чтобы она согласилась  с  таким
видением мира?
   - Но это же вымысел! Просто вымысел! Жизнь совсем не такая, люди  так
не живут, в реальной жизни ты не встретишь таких типов, как в "Саге",  и
мне осточертело без конца повторять эти прописные  истины!  Осточертело!
Боже, на кого я только похож, объясняясь с тобой в прихожей!
   Наступает молчание, но не холодное, скорее, выжидательное, когда  еще
не все сказано.
   - Можно переночевать у тебя? - ...?
   - Чарли ничего не узнает. Неожиданно она от души смеется.
   - Я, конечно, не буду выставлять тебя за дверь, но,  на  мой  взгляд,
эта идея не слишком удачная.
   Она права. Я обнимаю ее и целую в обе щеки.
   Я снова на улице - зверь, преследуемый охотниками, брошенный  один  в
мире, где люди путают реальную жизнь  с  той,  что  видят  в  кино.  Еще
немного, и я сяду за стол, чтобы переписать сценарий этого мира.
   Сцена 1. Мир. Натурные съемки. День
   Голубое небо, зеленая трава, море. Земля населена животными и людьми.
Все занимаются любовью, но люди иногда часа два в день метают  бумеранг.
Из-за споров по  поводу  какого-то  стихотворения  Рембо  одна  половина
человечества объявила второй войну. После  долгого  сражения,  во  время
которого  использовалось  самое  новейшее   оружие   (сонеты,   катрены,
малайские  четверостишия,  оды  и  александрийские  стихи),   победители
получили право присутствовать на спектаклях, поставленных побежденными.
   Конец. Мне нужно пройти все испытания, чтобы отыскать свою любимую, и
даже встретиться с теми, кого я до сих пор  избегал:  ее  родителями.  С
людьми, которые всегда задавались вопросом, что их дочь  нашла  в  типе,
зарабатывающем  себе  на  жизнь   сочинением   диалогов   для   японских
мультфильмов. Если они откажутся говорить, я отправлюсь в  паломничество
по всем местам, где любила бывать Шарлотта, пойду наугад и  буду  искать
ее до тех пор, пока не найду и не поставлю перед выбором: или она вместе
со мной покинет эту безумную страну, или мы окончательно распрощаемся. В
любом случае мне нужно уехать на  год-другой,  пока  все  не  забудут  о
"Саге". Я должен начать новую жизнь  сценариста  в  каком-нибудь  другом
месте. Это вполне возможно.
   - Я не хотел бы беспокоить вас, но вы - единственный человек, который
знает, где сейчас Шарлотта. Мне очень нужно повидать ее.
   - Марко?
   - Да.
   - Вы правы, нам нужно поговорить. Во сколько вы будете у нас?
   - К обеду.
   - Ждем вас.
   Порция твердости, доля сухости,  капелька  ледяного  молчания...  Нет
сомнения, это ее мать. Каким образом девушка, как  Шарлотта,  умудрилась
появиться на свет от таких родителей - вот одна из тайн  мироздания,  не
перестающая меня мучить. Я беру такси, чтобы приехать как можно раньше и
как можно  раньше  откланяться.  Они  тоже  ждут  эту  встречу,  заранее
предвкушая, как будут осыпать  меня  градом  оскорблений  и  забрасывать
плохими новостями. Отец Шарлотты открывает мне дверь с улыбкой,  которая
мне ни о чем не говорит.
   - Вы быстро добрались. Входите, дружище Марко, аперитив уже готов.
   Я ожидал хорошую порцию розог, а вместо  этого  оказался  в  объятиях
мадам. Она заливается соловьем о том, как рада  меня  видеть,  перемежая
банальные фразы с восторженными восклицаниями и неожиданными  поцелуями.
Я в полном нокауте, хотя и стою  на  ногах.  Она  усаживает  меня  перед
множеством тарелочек с закусками, а хозяин, не спрашивая,  наливает  мне
полную рюмку виски. Я пока ничего не сказал - пусть вначале выложат все,
что у них на уме. Впрочем, они сами не дают мне вставить  ни  слова.  Их
радушие - продуманная стратегия, и я должен быть готов к обороне. Может,
они  начитались  английских  детективов,  где  гостей  вначале   осыпают
любезностями, а потом приканчивают и закапывают  в  саду.  Может,  смысл
этого маскарада еще более трагичен: им  жаль,  что  у  нас  с  Шарлоттой
ничего не получилось, так как теперь она встретила типа еще хуже меня.
   - Мой милый  Марко,  вы  уже  в  возрасте,  когда  принимают  мужские
решения. Когда вы собираетесь попросить руки моей дочери?
   - Простите?..
   - Я готов выслушать вашу просьбу.
   Кто-то звонит  в  дверь.  Удар  гонга,  спасающий  меня  в  последнее
мгновение от второго нокаута. Попросить руки? Я не ослышался? В  комнату
входит невысокий толстяк и присоединяется к нашему странному аперитиву.
   - Этьен, вот наш  будущий  зять.  Марко,  позвольте  представить  вам
одного из наших лучших друзей. Этьен.
   - Я настоящий фанатик "Саги", - говорит он, - и мне  часто  удавалось
предугадывать события. К примеру, о взрыве  праздничного  торта  на  дне
рождения главного кассира Французского банка я еще за две  серии  сказал
своей жене.
   Женитьба...  Шарлотта  говорила  родителям  о  женитьбе?  Я  не  могу
поверить в это. Снова звонят в дверь.
   - О, это, наверное, она, - говорит мать.
   - Кто? - я вскакиваю со стула.
   - Моя жена, - отвечает Этьен.
   Мне представляют Симону, которая тут  же  подтверждает,  что  ее  муж
действительно предугадал происшествие  с  праздничным  тортом.  О  каком
торте они говорят? Все четверо болтают между собой, оставив меня наедине
с моим виски. Другое объяснение: они  готовят  мне  сюрприз,  устроенный
самой Шарлоттой. Сейчас она появится и сообщит, что карантин снят  и  мы
женимся! Снова звонят! Это она!
   - Марко, позвольте представить вам мою сестру и ее  мужа,  -  говорит
мать. - Они живут в двух шагах от нас  и  давно  мечтали  встретиться  с
вами, особенно с тех пор, как все только о вас и говорят.
   Сестра моей будущей тещи живет в том  же  квартале,  что  и  актриса,
играющая Эвелин (которая, несмотря  на  известность,  остается  "простой
улыбчивой  девушкой").  Муж  сестры  счастлив,  что  их  дружная   семья
"пополнится  писателем".  Потом  появляется  чета  Бержеронов,   то   ли
родственников, то ли соседей. Я отвечаю на вопросы, хотя не  понимаю,  о
чем меня спрашивают, путаю взрыв праздничного торта во Французском банке
со взрывом, устроенным Эвелиной, но это  никого  не  шокирует.  В  самый
разгар этого  шумного  обеда  мне  наконец  удается  спросить  у  матери
Шарлотты.
   - Это ваша дочь сказала вам о замужестве?
   - Шарлотта? О нет, от нее такого не дождешься. Но вы, человек, твердо
стоящий на земле, разве не считаете нужным узаконить ваши отношения?
   - Для этого необходимо поговорить с ней, а я даже не знаю, где она.
   У матери вырывается  мягкий  смешок,  и  она  протягивает  тарелку  с
арахисом мадам Бержерон.
   - Вы должны сказать мне, где ваша дочь!
   - Понятия не имею! Я уже месяца три не видела ее.
   Она занимается десятью вещами одновременно: обращается сразу ко  всем
гостям и между делом предлагает мне произнести тост.
   - Вы хотите сказать, что она не дает о себе знать уже три месяца?
   - Муж говорил с ней по телефону  на  прошлой  неделе.  Но  вы  же  ее
знаете! Еще ребенком она была абсолютно непредсказуема!
   Моя будущая теща устремляется в кухню, откуда возвращается с подносом
горячего печенья. Я лавирую между гостями, хватаю отца и грубо  прерываю
его беседу с родственниками.
   - Как она поживает? Что она вам сказала? У нее проблемы?  Откуда  она
звонила? Да отвечайте же, черт возьми!
   Немного удивленный, он продолжает жевать фисташки, роясь в памяти.
   - Вроде бы, у  нее  все  в  порядке.  Мне  кажется,  она  звонила  из
провинции. Или из-за границы. С такой работой, как  у  нее,  никогда  не
знаешь, где она окажется завтра. Но мы привыкли. Скажите, Марко, а когда
возобновится "Сага"?
   Я чувствую себя невидимым, бестелесным и выбираюсь из этой  суетливой
компании как привидение, с которого сорвали саван. Мне придется сидеть в
засаде до следующего звонка их дорогой малышки. У меня  больше  нет  сил
выносить это общество, и я оказываюсь на улице,  без  малейшей  зацепки.