ую сторону. К примеру, я написал:
   М и л д р е д (делает  жест,  словно  душит  кого-то).  Я  хотела  бы
положить его на ладонь, сюда, и сжать изо всех сил!
   Вместо этого получилось:
   М и л д р е д (игриво, приложив палец к губам). Я хотела бы  положить
его на ладонь, сюда... и сжать (вздох)... изо всех сил...
   Что касается остальных актеров, то про них  трудно  сказать,  хорошие
они или  плохие.  Их  игра  -  это  странная  смесь  профессионализма  и
дилетантства. Но в любом случае, они верят в то,  что  говорят,  как  мы
верили в то, что писали. И если им иногда не  удается  передать  скрытый
смысл диалога или драматичность ситуации, на них нельзя обижаться. Как и
мы, они - заложники "Саги". Как и мы, сегодня они бодрствуют  со  своими
семьями.
   Университетский медицинский центр, Кремлен-Бисетр Отделение гериатрии
   Господин или господа авторы!
   Простите за почерк старого  человека,  пишущего  дрожащей  рукой,  но
никто из нас не умеет пользоваться печатной  машинкой,  которую  старшая
сестра любезно предоставила в наше распоряжение. Я  пишу  вам  от  имени
небольшой группы  (сейчас  нас  восемь  человек),  образовавшейся  ровно
неделю назад. Поскольку мы спим ночью не  более  двух  часов  (проклятая
старость!), у нас появилась привычка  дожидаться  рассвета  не  в  своих
комнатах,  а  в  телевизионном  зале,  несмотря  на  протесты   дежурных
медсестер. Тринадцатого октября этого года мы случайно посмотрели первую
серию "Саги". С тех пор каждый день мы ожидаем продолжения и даже начали
вести  пропагандистскую  работу,  чем  пробудили   любопытство   еще   у
нескольких старых обитателей заведения. Теперь у нас появился  настоящий
клуб, где каждую ночь в четыре часа перед экраном телевизора  собираются
все ходячие пациенты. Можете положиться на нас: скоро мы обратим в  свою
веру все отделение гериатрии. Ваша "Сага"  гораздо  оригинальнее  всего,
что обычно показывают в это время (да и в самые смотрибельные  часы),  а
ведь мы весьма привередливые зрители.  Эти  новые  американские  сериалы
такие шумные, одна музыка режет слух, а интриги на  редкость  банальные.
Мы не имеем ничего против небольшой дозы насилия, но, черт возьми, пусть
оно  чему-то  служит!  Да,  конечно,  там  есть  мускулистые   парни   и
симпатичные девушки, на которых приятно посмотреть,  но  нам  достаточно
полюбоваться на них минут пять, чтобы потом весь день страдать от  звона
в ушах. Что касается  европейских  сериалов,  то  они,  на  наш  взгляд,
адресованы детям, нужно быть краппе  наивным  человеком,  чтобы  всерьез
интересоваться  этими  приторно  добродетельными  историями.   Насколько
отлична от них ваша "Сага"! В  ней  все  события  неожиданны,  ее  герои
симпатичны, хотя и обладают очень сложными характерами,  сюжетные  линии
завязываются и развязываются, но держат зрителя в  напряжении,  а  какое
необычное волнение охватывает пас при звуках музыки Баха!  Что  касается
лично меня, то мне нравится изобретатель, который не знает, что еще  ему
изобрести,  чтобы  спасти  человечество!  Меня  интересует  и  то,   что
происходит между Марией и Вальтером, надеюсь, что  в  конце  концов  они
объяснятся друг другу в любви (хотя я и опасаюсь тайного поклонника).  В
любом случае, мы верны и будем верны "Саге". Мы часто думаем о вас, ведь
вы - наши последние попутчики. А как тяжело пройти до  конца  оставшийся
жизненный путь, особенно трудно бывает ночами.
   Мы  обязательно  напишем  письмо  и  актерам  "Саги",  которые   тоже
заслуживают поощрения, но прежде всего нам хочется поблагодарить  именно
вас, ее авторов.
   Продолжайте. Хотя бы только для нас.
   Клуб восьми. Этаж В1
   "Отделение стариков"
   Это письмо мы получили сегодня утром, то есть через десять дней после
его  отправления.  Послание  провалялось  около  недели  в   ящике   для
корреспонденции Сегюре,  пока  какая-то  сострадательная  секретарша  не
переправила его нам. Матильда прочитала письмо вслух. Мы улыбнулись ради
приличия. На самом деле мы были слишком тронуты,  чтобы  рассказывать  о
том, что почувствовали. Пока это письмо -  единственный  отклик  на  наш
сериал. Двенадцать серий - и никакой реакции ни от  журналистов,  ни  от
руководства каналом, ни даже от нашего окружения. Такого мы не  ожидали.
Впрочем, это свидетельствует о том, что  все  идет  нормально  и  "Сага"
идеально выполняет свою роль  -  как  можно  незаметнее  выбрать  квоту.
Сегюре пока тоже молчит, ждет продолжения,  -  оставшихся  по  контракту
пятидесяти шести серий, - после чего  канал  снова  окажется  на  плаву.
Больше нам не на что надеяться.
   Все идет хорошо.
   Луи прикрепил письмо от старичков на стену, возле кофейного автомата.
***

   16-ю серию передавали сегодня ночью, но я забыл запрограммировать  на
запись свой видеомагнитофон. Весь день я  писал  два  последних  эпизода
28-й серии. К тому времени, как ее  покажут,  у  нас  будет  готово  три
четверти сериала. Главное - не терять темпа. Продолжать писать  то,  что
нам нравится, но как можно быстрее. Бесполезно пытаться понять,  сбилась
или нет "Сага" с курса. Похоже, что наш корабль  ведут  четыре  безумных
капитана, которые контролируют работу механизмов, когда  им  вздумается.
Боже, прости нас, мы не ведаем, что творим. Иногда мне кажется, что  это
автоматическое письмо, на манер Дали или Бунюэля;  мы  рассказываем  обо
всем, что приходит нам в голову, и оставляем то, что  отвергают  другие,
даже  не  пытаясь  объяснить  почему.   Подобно   детям,   которым   все
позволяется, мы развлекаемся, пренебрегая рамками приличия, и  никто  не
бьет нас за это  по  рукам.  Мы  создали  персонаж,  который  нас  очень
забавляет,  это  дальний  кузен  Каллахэнов,  приехавший   с   какого-то
тихоокеанского островка. Его зовут Мор-декай, он необыкновенно  богат  и
страшно взбалмошен. Его гигантское состояние служит то  добродетели,  то
пороку, и в этом нет никакой логики. Считая, что все  имеет  свою  цену,
Мордекай так же просто вырывает листки  из  чековой  книжки,  как  палач
отсекает головы. Поскольку деньги  и  безумие  не  существуют  друг  без
друга, Мордекай  то  свирепо  набрасывается  на  честного  человека,  то
вознаграждает мерзавца. Но может поступить и наоборот. Он дарит билет  в
Диснейленд  нищей  старухе,  заставляет  чиновников  устроить   выставку
неизвестного художника с площади  Тертр  в  Бобуре  , готов купить  за  миллион  долларов  фотографию  обнаженной
женщины-министра, от которой он без ума  (и  покупает  ее!).  Организует
роскошные приемы, чтобы унизить одновременно элиту и Красный Крест. Чего
больше в его поступках - цинизма или непосредственности? Все зависит,  с
какой стороны посмотреть. Пока ни Сегюре, ни цензоры не  делают  никаких
замечаний, и это начинает походить на провокацию. Мы  остаемся  творцами
и, наверное, единственными зрителями "Саги". Непозволительная роскошь.
   На протяжении всего дня  Матильда  курит  сигариллы,  что  делает  ее
похожей на Мату Хари. Каждый день она выглядит  по-другому,  а  о  сексе
говорит с той же легкостью,  с  какой  другие  говорят  об  информатике.
Матильда была бы идеальной женщиной, если бы не  увлекалась  скандальной
хроникой.  Ей  известно  все  о  развлечениях   звезд,   о   сексуальных
пристрастиях принцесс и застарелых болячках сильных  мира  сего.  Иногда
она вырезает из журналов иллюстрации и складывает их в  огромную  папку,
которую прячет в закрывающийся на ключ шкафчик. Когда ее спрашивают, чем
она занимается, она отвечает, что это ее тайный сад  и  что  мы  слишком
любопытны.  Нет  никаких  сомнений  -  Матильда   настоящая   сплетница,
сделавшая это увлечение своей профессией.
   Жером решил свои денежные проблемы и чувствует  себя  немного  лучше.
Интересно, как бы он стал  себя  вести,  если  бы  у  него  было  четыре
миллиона долларов? Он даже  хотел  избавить  нас  от  Тристана,  но  Луи
выступил категорически против: не может быть и речи,  чтобы  лишить  нас
"его  поразительно  живой  памяти",  этот  парень  -   настоящая   "база
ситуативных  данных",  "кладезь  характерных  персонажей",  "королевская
сокровищница перипетий". Пусть это и высокопарно, но заслуженно. Тристан
уже не раз находил для нас запасные варианты, а иногда мы сразу  идем  к
нему,  чтобы  проконсультироваться  по  поводу  конкретного   персонажа.
Достаточно дать ему несколько деталей, чтобы включить его способности  к
синтезу. Речь не  идет  ни  о  воображении,  ни  о  каком-то  творческом
процессе.   Скорее,   Тристан   обладает   даром   сопоставления    плюс
энциклопедическими знаниями. Короче, мы оставили его  с  нами  и  отныне
считаем членом команды.
   Наша семья недавно увеличилась на два человека. Это  Лина  -  хозяйка
"Примы", и Вильям - монтажер. Лина - "охотница за актерами". Она изучает
персонажей,  придумывает,  как  они  должны  выглядеть,  и  гоняется  за
незнакомыми лицами, которых так жаждут  режиссеры.  Поскольку  репертуар
все время обновляется, на "Сагу" у нее уходит не более  десяти  минут  в
неделю. Если она и взялась за эту работу, то  не  из-за  жалких  грошей,
которые предложил ей Сегюре, а из-за симпатии  к  братьям  Дюрьецам.  Мы
заходим к ней, когда в сериале появляется новое действующее  лицо:  я  -
чтобы поздравить с удачным выбором, Луи -  чтобы  сказать,  что  она  не
слишком перетрудилась.
   Этажом выше находится удивительная лаборатория Вильяма. Он занимается
монтажом и прочего рода трюками, необходимыми  для  работы  канала.  Как
одержимый, возится со своим  сверхсовременным  оборудованием,  и  другие
техники считают его настоящим Гудини видеомонтажа. Как говорит  он  сам,
для него монтаж "Саги" - это отдых.
   Все бы шло замечательно,  не  становись  Сегюре  с  каждым  днем  все
назойливее.  По  каким-то  неясным  причинам,  связанным  с   ценами   и
планированием, он заставляет нас  постоянно  переделывать  целые  сцены,
чаще всего в последний момент перед съемкой. Этот человек работает не  с
переключателем каналов, а с калькулятором.  Мы  не  в  состоянии  понять
объективные мотивы его требований. Правда, иногда они не зависят от  его
желания, как было, к примеру, вчера, когда один актер без предупреждения
бросил "Сагу", чтобы сниматься в рекламе, где  ему  обещали  платить  за
один день работы  в  двадцать  раз  больше.  Из  дирекции  пришел  факс:
"Займите десять минут. Это нужно к завтрашнему утру".
   - Десять минут...
   - Но уже девять вечера!
   - Я уже собирался уходить.
   - Как мне это надоело...
   - Жером, может, ты возьмешься?
   Раздраженный, Жером клянется, что придумает для Сегюре десятиминутный
сюжет самый дешевый в мире. И мы, как трусы, оставляем его одного.
   Сегодня утром я первым прихожу на работу. Мне любопытно  узнать,  как
Жером выпутался из ситуации. Братья Дюрьецы еще спят. Возле факса  лежат
две странички.
   Сцена 27. Окно. Павильон. Ночь
   Мария и Вальтер стоят у открытого окна. На протяжении всей  сцены  их
будут показывать крупным планом  со  спины.  Не  различимы  ни  интерьер
комнаты, ни то, что они видят в темноте за окном.
   Мария. Как вы любезны, что пригласили меня посетить Нью-Йорк.
   Вальтер. Какая мелочь.
   Мария (на мгновение оборачивается и бросает взгляд в комноту).  Разве
я могла представить, что  когда-нибудь  проведу  ночь  в  лучшем  номере
"Уолдорф Астории".
   Вальтер. Этот отель не  стоит  вас,  Мария.  (Показывает  пальцем  на
небо.) Посмотрите, как это  похоже  на  северное  сияние!  Вот  зрелище,
достойное вас.
   Мария.  Какое  великолепие,  какие   фантастические   краски!   Можно
подумать, что Бог решил  показать  нам  свои  гениальные  художественные
способности (опускает голову на плечо Вальтера).
   Вальтер. Вот именно. Словно сам Де Коонинг  нарисовал  этот  небесный
свод... До чего же прекрасны эти разводы вокруг Большой Медведицы...
   Мария (в замешательстве). Но... Что это...  там,  смотрите!  Падающая
звезда?
   Вальтер. Это метеорит, который  упадет  прямо  перед  нами!  В  самом
центре Нью-Йорка!
   Мария. Он несется на этот небоскреб!
   Вальтер. Сейчас он врежется в Эмпайр Стейт...
   М а р и я (в ужасе). Не-е-е-ет!
   Слышен грохот.  Ослепленные  чудовищной  вспышкой,  Мария  и  Вальтер
отшатываются, прикрывая руками глаза. Потом снова смотрят в окно.
   Вальтер. Огненный шар еще летает над Манхэттеном.
   Мария. Уолл-стрит в огне и крови...
   Вальтер.  Смотрите!  Метеорит  изменил  траекторию  "Боинга",  и  тот
пикирует прямо на статую Свободы!
   Мария. О-о-о! Он снес с нее голову! Какой кошмар!
   Вальтер. Самолет рухнул на город и, падая, сровнял с землей несколько
небоскребов. Ужас!
   М а р и я. А вдали все еще видны огни  великолепного  фейерверка  над
Кони Айлендом!
   Вальтер. Добро пожаловать в Нью-Йорк, Мария! (Целует ее.)

***

   Сегюре разрешил нам менять декорации, даже если  "декорации"  слишком
громко сказано. Теперь мы имеем право на дополнительную комнату, которую
можем  обставлять  по  собственному  желанию.  Иногда  это  холл   отеля
(довольно жалкий), иногда кабинет психиатра, школьный  класс,  окошко  в
банке, зал ожидания на вокзале, туалет в кинотеатре, задняя комната кафе
и так далее. Сегюре заявил, что это "окно в  мир"  увеличит  возможности
нашей "художественной  виртуальности".  Спасибо,  патрон.  Но  пока  нам
по-прежнему запрещены любые натурные съемки.
   Несмотря на заметный прогресс нашей  "художественной  виртуальности",
первые две недели декабря выдались очень сложными. За короткий срок  наш
энтузиазм несколько поиссяк,  и  мы  перестали  заботиться  о  качестве.
Похоже,  что  при  пробуждении  мы  теряем  чувство  юмора,  а  на   его
возвращение нам требуется несколько часов. Что может  быть  хуже  этого?
Матильда объясняет наше состояние общей усталостью, неизбежной  при  том
режиме работы, которого мы придерживаемся вот уже два месяца.  Последние
дни Жером работает в замедленном темпе  и  острит  все  реже.  Его  брат
сохраняет обычную невозмутимость, но в отличие от нас, он не  испытывает
таких нагрузок. Я не  перестаю  ворчать  на  наступившую  зиму,  которая
каждый год вызывает у меня желание застрелиться. Старик пытается обрести
"второе дыхание марафонца". Он  достаточно  снисходительно  относится  к
нашим слабостям и служит единственным  связующим  звеном  между  нами  и
Сегюре.  Мы  стараемся   сдерживать   проявления   плохого   настроения,
последствия которого могут оказаться  для  нас  губительными.  Чтобы  не
драматизировать ситуацию и продержаться, пока  не  закончится  временный
кризис, мы не упускаем ни одной возможности подшутить друг  над  другом,
используя последние запасы юмора. Впрочем,  все  знают,  в  чем  кроется
истинная причина: нетрудно представить себе отчаяние булочника,  который
каждое утро печет хлеб, который никто не покупает. Эта чертова "Сага" не
заслуживает того, чтобы ради нее надрываться как каторжным.
   Сегюре требует, чтобы Мария чаще  звонила  в  службу  психологической
помощи, а Камилла чаще посещала  психоаналитика.  Действительно,  трудно
придумать что-нибудь  более  дешевое.  Но  когда  мы  с  Луи  вкладываем
максимум энергии в наши диалоги, то нередко полностью выдыхаемся к концу
серии.  Вчера  нам  удалось  уладить  часть  проблемы:  после  монолога,
потрясающего глубиной трагизма, Камилла встает с дивана,  пожимает  руку
психоаналитику и уходит. Когда она  спускается  по  лестнице,  раздается
выстрел. Психоаналитик, не выдержав такого проявления отчаяния, вышел из
игры.
   Жером  занят  разборками  Джонаса  с  террористом  Педро   Менендесом
"Белым". Никто не знает, почему тот устраивает взрывы. Здания, в которые
он подкладывает бомбы, самые  неожиданные:  музей  Гревэн,  Министерство
обороны, Триумфальная арка, ярмарка в Троне, Серебряная башня,  почтовое
отделение Лувра и так далее. Все это насилие -  чистая  абстракция,  так
как  по  требованию  Сегюре  мы  вынуждены  ограничиваться   экстренными
сообщениями о взрывах по радио, чем безумно разочарован Жером. Поэтому с
каждой серией Менендес становится все более  агрессивным.  О  нем  самом
почти ничего не известно, если не считать того, что он все время  читает
Кафку.
   Матильда занята прежде всего Милдред и Существом.  Стоит  этим  двоим
оказаться вместе, как все становится возможным. Наверное, Матильда хочет
продемонстрировать весь спектр духовных и физических  связей,  возможных
между  мужчиной  и  женщиной.  Я  никогда  не  встречал   ничего   более
откровенного! Сегюре этого не замечает. Он даже не может  понять,  когда
Вальтер трезв, а когда пьян, если того не  показывают  валяющимся  среди
пустых бутылок. Поскольку мы не придумали Существу ни торчащего  хвоста,
ни свисающего языка, он не видит ничего плохого  в  том,  чтобы  молодые
люди развлекались в запертой комнате. Не представляю, что было бы,  если
бы он только понял, до какой степени неприличия мы доходим!  Откровенные
жаркие  сцены   иногда   достигаются   сочетанием   некоторых   слов   с
определенными жестами. По сравнению  с  ними,  настоящая  порнография  в
передачах конкурирующего канала выглядит как лекции по биологии.
   Одному Богу известно, как мне хочется, чтобы в этот момент кто-нибудь
пробудил мою чувственность...
   Особенно с той поры, как я неожиданно  ощутил  внутри  себя  странный
жар. Не в сердце, не в голове, а где-то между пупком и низом живота.
   Искра, грозящая перерасти в пылающий костер.
   Мне трудно признать, что это состояние вызвано отчуждением, возникшим
между мной и Шарлоттой. В те редкие дни, когда мы случайно  встречаемся,
я чувствую, как ей хочется развязать со мной войну нервов, в  результате
которой один из  нас  будет  повержен.  Дней  десять  назад  я  нечаянно
прикоснулся к ней и она дернулась  так,  словно  обожгла  локоть  о  мое
плечо. Движение оказалось настолько резким, настолько инстинктивным, что
я за какую-то долю секунды понял больше, чем за  все  прошедшие  недели.
Отныне и речи нет о  том,  чтобы  ласкать  ее  или  наблюдать,  как  она
принимает ванну.
   Во время этого периода физической глухоты я также заметил, что ночные
передачи "Саги" оказывают  на  меня  странное  воздействие.  В  одну  из
бессонных ночей я открылся Жерому.
   - Ты ничего не чувствуешь, когда  наши  героини  отдаются  во  власть
переживаний, которые мы придумываем?
   - Если бы здесь играла Грета Гарбо или Фэй Данавэй, то,  может  быть,
не знаю, но я уверен, что ни мадам  Пластырь,  ни  эта  шлюха,  играющая
Камиллу, не заставят меня лезть на стенку.
   - А их интимная жизнь?
   - ...?
   - Возьми, к примеру, ту сцену, когда  у  Камиллы  едет  крыша  и  она
пытается соблазнить Вальтера. Помнишь, что она говорит, оказавшись с ним
наедине?
   - Не очень.
   - Она дает ему понять, что сбрила себе волосы на лобке специально для
него и перечитала де Сада, чтобы подготовиться к  их  свиданию.  Она  не
высказывает этого прямо, но смысл получается именно таким.
   - Ну и что?
   - Когда я смотрел эту сцену и видел, как  девица,  играющая  Камиллу,
выпячивает грудь перед битником-дегенератом, когда я слушал, как красиво
она разглагольствует о сексе, то  спрашивал  себя,  имеем  ли  мы  право
использовать ее для возбуждения наших фантазий и играть с либидо  других
людей, даже если это вымышленные персонажи.
   Он посмотрел на меня с такой же подозрительностью, как дикарь смотрит
на высаживающегося на берег миссионера.
   - Кажется, ты уже давненько не мял  простыни  в  постели  с  девицей,
приятель.
   - ...?
   Чтобы скрыть смущение, я сделал вид, что озабочен вовсе  не  этим.  И
принялся разглагольствовать в стиле Гитри, - раздражающая  напыщенность,
ошеломляющие парадоксы, - чтобы доказать: нельзя все на свете  объяснять
бессознательным сексуальным влечением, что бы там ни говорил Фрейд. Люди
не делятся на половых гигантов и евнухов. Миф  о  человеке,  управляемом
своими железами, это вымысел  ханжей  и  так  далее.  Я  вернулся  домой
увер