енный, что достойно выпутался из сложного положения.
   На следующий день, когда Луи попросил меня перечитать одну сцену, мне
пришлось изменить мнение по этому вопросу.
   Сцена 23. Комната Камиллы. Павильон. День
   Джонас  с  разрешения  Камиллы  входит  в  комнату.  Она   налаживает
микрофон, который Джонас передал ей в шестнадцатой серии.
   Камилла. Пароль все прежний: "Сыграть на квит"?
   Джонас. Нет, вчера его изменили. Теперь это: "Все застопорилось".
   К а м и л л а. И вы меня не предупредили! Вам не кажется, что я  имею
право возмутиться?
   Д ж о н а с. Во сколько у вас встреча с Менендесом?
   К а м и л л а. В двадцать часов у него в отеле.
   Джонас. Как вы собираетесь одеться?
   Камилла. Это меня спрашивает полицейский или влюбленный?
   - Как думаешь, нормально?
   - Ты где-то витаешь, Марко...
   Я был неспособен сказать ему, что прочитал на самом деле:
   Сцена 23. Комната Камиллы. Павильон. День
   Джонас  с  разрешения  Камиллы  входит  в  комнату.  Она  поглаживает
микрофон, который Джонас передал ей в шестнадцатой серии.
   Камилла. Пароль все прежний: "Спать на квит"?
   Джонас. Нет, вчера его изменили. Теперь это: "Все застопорилось".
   К а м и л л а. И вы меня не предупредили! Вам не кажется, что я  имею
право возбудиться?
   Д ж о н а с. Во сколько у вас встреча с Менендесом?
   Камилла. В двадцать часов у него в отеле.
   Джонас. Как вы собираетесь раздеться?
   Камилла. Это меня спрашивает полицейский или влюбленный?
   Мне пора домой.  Перед  уходом  я,  как  обычно,  завершаю  работу  с
компьютером. На экране появляется надпись; "Добрый вечер, теперь питание
компьютера можно отдрочить".

***

   Я не очень хорошо помню, что каждый из нас делал в 31-й серии.  Никто
ее потом не перечитал, и текст пошел без исправлений - со  всеми  нашими
сомнениями и сумасбродством. Мы оставили всякую надежду  писать  связно,
перестали заботиться о правдоподобии ситуаций и творим черт  знает  что.
Единственным критерием отбора служит для нас раскатистый хохот  Старика.
Сегюре оставил нас в покое; он ничего не замечает  и  предоставляет  нам
полную свободу действий. Даже не желает знать, кто чем занимается в этой
чертовой "Саге", кто с  кем  спит,  кто  кого  собирается  прикончить  и
почему. Ему на все плевать, пока он может  снимать  в  кратчайшие  сроки
максимальное число эпизодов.
   Несмотря на усталость, нам теперь требуется чуть меньше четырех дней,
чтобы сделать серию в 52 минуты. Но это самые длинные дни в моей  жизни.
Вначале я довольно легко справлялся с сериалом, теперь же чувствую  себя
пехотинцем, который день  и  ночь  ползает  по  грязи  на  брюхе,  чтобы
получить очередную нашивку на погоны.  Вчера,  сочиняя  одну  деликатную
сцену, я перепутал Камиллу с Милдред - важнейший момент,  когда  Камилла
осознает, что предпочитает Вальтера Джонасу. Ее монолог в устах  Милдред
выглядит  как  речь  Эдипа,  которую  отныне  должны  взять  за  образец
психоаналитики. Я, конечно, мог привести все в порядок,  поменяв  имена,
но оставил  все  как  есть,  даже  не  предупредив  остальных.  И  я  не
единственный, кто допускает такие абсурдные проколы. В 29-й серии  Жером
воскресил Этьена, забавного типа, которого Луи уничтожил еще в  14-й.  В
последний  момент  они   попытались   сварганить   какую-то   совершенно
невероятную историю, смешав в одну кучу переселение  душ  и  психическое
заболевание. Не представляю, какой актер способен сыграть это; разве что
Лина откопает его в каком-нибудь индийском  монастыре,  который  слишком
долго соседствовал с атомной станцией.  Жером  выдал  нам  международную
интригу с убийцей, трестом и  взятием  заложника,  причем  все  действие
происходит в вестибюле. Ну а Матильда предложила покрыть дефицит бюджета
социального  страхования  введением  налога  на  любовь   (такая   сцена
действительно существует, я сам читал ее).
   Однако полиция пока еще нас не засекла.

***

   Алло?
   Я разбудила тебя, малыш?
   ... ?
   Вот видишь, все-таки разбудила.
   - Который час?
   - Начало девятого.
   - Это ты, мама?
   - А кто это может быть еще?
   - Никто. Только мать способна звонить в такое время. Ты на работе?
   - Вот именно, что нет. Ты очень нужен  своей  маме,  надеюсь,  ты  не
оставишь ее в трудный момент.  Я  сейчас  у  входа  в  экспресс-метро  и
опаздываю на работу. Со мной такое уже случилось на  прошлой  неделе,  а
Комбескотту это не нравится.
   - И что я, по-твоему, должен сделать?
   - Мне нужно заморочить ему голову.
   - Как?
   - Послушай, мама, я знаю, что  мать  и  сын  понимают  друг  друга  с
полуслова, с полувзгляда, но если честно, то совершенно не  представляю,
чем в данном случае могу тебе помочь.
   - Придумай мне оправдание.
   - Что-о?
   - Придумай, что сказать Комбескотту. Я уже потчевала его историями  о
сломанном будильнике, о самоубийце, бросившемся под поезд.
   - ...?
   - Это же твоя профессия, не так ли?
   - Врать?
   - Нет, придумывать истории. Ну  давай  же,  придумай  мне  историю  и
побыстрее.
   - ... ?
   - Ты хочешь, чтобы меня заменили какой-нибудь юной  девицей,  которая
носит мини-юбку, говорит  по-английски  и  первой  является  на  работу,
пробежав с утра кросс?
   - Послушай, мама, ты уже двадцать лет торчишь в этой конторе, с тобой
не поступят так жестоко.
   - Да неужели? Полгода назад меня едва не сократили. Они  не  брезгуют
никакими средствами. Не вредничай, стать безработной в пятьдесят  четыре
года  -  ты  знаешь,  что  это  такое?  Придумай  быстренько  что-нибудь
правдоподобное.
   - Невозможно. И речи быть не может. Три опоздания подряд - Комбескотт
решит, что ты считаешь его идиотом.
   - Конечно, если я расскажу  что-нибудь  банальное.  Ты  же  прекрасно
знаешь, что у меня нет воображения. Нужно придумать что-то  такое,  чему
он не сможет не поверить.
   - Ты соображаешь, чего от меня требуешь?
   - Ну да!
   -  Послушай,  есть  два  способа  навешать  человеку  лапшу  на  уши:
реалистичные детали и нагромождение.
   - ... ?
   - Например, если ты просто скажешь, что обедала с  Жаном  Габеном,  я
тебе не поверю. Но если ты расскажешь,  что  обедала  с  Жаном  Габеном,
который заказал форель с миндалем и отодвинул все орешки в  сторону,  на
край тарелки, потому что терпеть их не может, а  ты  незаметно  один  за
другим стала отправлять их в рот, то это уже будет похоже на правду. Вот
это  и  называется  реалистичной  деталью.  Но  поскольку  ты   спешишь,
предпочтительнее использовать второй прием.
   - Объясни.
   - Лучший  способ  придать  достоверность  какому-нибудь  невероятному
событию - увязать его с другим, еще более невероятным. Если  ты  придешь
на работу и скажешь, что твой экспресс сошел с рельсов и  все  пассажиры
едва не погибли, то нет никакой гарантии, что тебе поверят. Но  если  ты
расскажешь, что твой поезд сошел с  рельсов  и  вы  чудом  уцелели,  что
движение оказалось прерванным и тебе пришлось ловить  такси,  но  в  тот
момент, когда ты уже считала, что все позади, такси врезалось  в  машину
какого-то идиота, который  прямо  посреди  улицы  стал  избивать  твоего
шофера, пока не подоспел полицейский, то в этом случае  все  решат,  что
тебе еще здорово повезло. Уловила принцип?
   - ... Думаю, да. Во всяком случае, у меня появились кое-какие  мысли.
Единственное, чего я боюсь - что мне не хватит актерского таланта.
   - Вот уж насчет этого я не беспокоюсь.
   - Целую тебя, дорогой.
   - Мама...
   - Да?
   - Врать - некрасиво.
   - Это я тебя этому научила?
   Она вешает трубку. Моя рука ищет волосы Шарлотты, но натыкается  лишь
на подушку.
   Если бы она хотя бы сохранила ее запах...
   В моей жизни запахи всегда играли важную роль.
   Но сейчас пахнет только чистым бельем и одиночеством. В  полумраке  я
выдвигаю ящик комода, в котором Шарлотта хранит свое белье. Мне  хочется
уткнуться в него лицом, но ящик пуст.
   Может, она спит здесь, когда меня нет?
   Неужели нельзя было подождать несколько месяцев? Я вернулся бы к ней,
чтобы больше не расставаться никогда.
   У меня нет ни малейшего представления,  где  сейчас  Шарлотта,  и  ее
отсутствие странным образом похоже на вызов. Правда, я пока не  знаю,  в
чем его суть. И не могу рассчитывать на ее родственников,  чтобы  что-то
узнать о ней. Ее подружка Жюльетта говорила со  мной  по  телефону  так,
словно только что с луны свалилась.  Отец  Шарлотты  отреагировал  и  то
лучше, "поздравив сам себя с этим разрывом". Слово "разрыв" резануло мне
слух. Разрыв... Если бы она бросила меня, как все  -  с  криком,  наспех
собрав чемоданы...
   Шарлотта ничего не делает, как все.
   В отличие от моей дорогой мамочки, я прихожу  в  контору  задолго  до
начала работы. Хождения взад-вперед по коридору  клиентов  "Примы"  меня
давно не беспокоят, однако  сегодня  я  не  на  шутку  удивился,  увидев
Филиппа Нуаре, ожидающего в приемной. Еще три Нуаре идут  мне  навстречу
по коридору, а пять или шесть выходят из кабинета Лины. Несколько  Нуаре
спускаются по лестнице, а один даже выскакивает с извинениями  из  нашей
комнаты. В этом нашествии Нуаре есть что-то подозрительное. Лина на ходу
объясняет, что ей нужно нанять десять  двойников  актера  для  какого-то
трюка, который не продлится и двадцати секунд в его следующем фильме.
   Матильда уже на месте и встречает меня с чашкой чая. Она  хорошеет  с
каждым днем. Стоит ей отвернуться, как мой взгляд упорно останавливается
на ее ногах. С величественным видом входит Старик.
   - Кто-нибудь смотрел сегодня ночью очередную  серию?  Нет?  Так  вот,
дети мои, вы пропустили великий момент. Разговор между Джонасом и Брюно.
Можно   подумать,   что   мы    вернулись    к    прекрасным    временам
экспериментального кино. Во всем этом не было ни малейшего смысла, и все
же... все же что-то происходило.
   - Сцена, где Джонас склоняет парня совершить сумасбродный поступок?
   - Редкая удача! Их сняли снизу, когда они стояли лицом к лицу.  Видно
только, как у них в руках неизвестно откуда появляются разные  предметы.
Сюрреалисты пришли бы в восторг.
   В оригинале эта сцена получилась довольно рискованной. Брюно  отмочил
очередную глупость, и Джонас поймал его в комнате. Парень чувствует, что
ему не избежать нравоучений и угрозы, что в  случае,  если  он  еще  раз
совершит что-то  подобное,  его  ждет  страшное  наказание.  Но  вопреки
ожиданиям,  Джонас  берет  его  за  руку  и  объясняет,  что   совершить
сумасбродный поступок - это не то же самое, что угнать машину или избить
злейшего  врага,  а  нечто  совсем  иное.  И  не   обязательно   ошибка.
Сумасбродный поступок означает стремление к свободе,  вот  и  все.  Этот
поступок  не  продиктован  никакими  законами,  никакими   требованиями,
никакими условиями.
   Это, к примеру, выбросить в окно скрипку,  нарушив  вечернюю  тишину.
Распевать перед зеркалом на каком-нибудь тарабарском языке.  Флегматично
бить бокалы на высоких ножках,  куря  огромную  сигару.  Носить  нелепую
шляпу и делать вид, что на голове у тебя ничего нет.
   Короче говоря, считаться чокнутым в глазах окружающих и  получать  от
этого удовольствие. Похоронить целесообразность, хороший вкус,  принятые
нормы.  Любой  человек  на  этой  земле  мечтает  совершить   что-нибудь
абсурдное, не поддающееся никакой логике.  Нужно  только  выяснить,  что
кому нравится. Вот, что терзает в глубине души Джонаса.
   - А сцену со сливочным маслом они выбросили? - спрашивает Матильда.
   - Да нет, сняли! Буквально! В руках  у  Джонаса  появляется  довольно
приличный кусок масла. Он давит его пальцами,  улыбаясь  как  блаженный,
потом почти целую минуту разминает. Это выглядит безумно  сладострастно.
Парнишка в ужасе.
   Джонас предлагает ему проделать то же самое,  но  Брюно  не  может  и
никогда не сможет пересилить себя. Безумие и абсурд для  него  -  высшие
табу, и он никогда не осмелится их нарушить. Только у  взрослых  хватает
на это мужества. Показав Брюно его уязвимость, Джонас оставляет парнишку
наедине с его юношескими проблемами.
   Очевидно одно: отныне режиссер "Саги" является  членом  нашей  банды.
Как и нас, Сегюре вытащил его неизвестно откуда.  Этот  парень  передает
наши мысли с поразительной точностью и обеспечивает прямую  связь  между
нами и горсточкой зрителей. Луи не желает знакомиться с ним, раз тот сам
до сих пор этого не сделал. Возможно, он боится, что при встрече  что-то
разрушится.
   Старик прикрепил над кофейным автоматом два новых письма. Одно из них
пришло от явно свихнувшегося члена какого-то ночного клуба,  чей  почерк
мы с трудом разобрали. А что говорить о стиле!
   Привет авантюристам супермыльной оперы!
   Еще недавно мы с моим корешем Риццо (САМИМ Риццо!) не возвращались  с
тусовки, не приняв по  рюмашке  "Эрла  Грея"  у  Мирей  в  восемь  утра.
Завязано! Мы вынуждены закругляться  ровно  в  четыре  часа  ради  наших
пятидесяти двух минут полного кайфа, я говорю о "Саге", этом серфинге  в
сумеречной зоне при бортовой качке всех  нейронов.  Между  нами,  парни,
если вы что-то глотаете, чтобы писать такое,  немедленно  сообщите,  что
именно. Насколько я помню весь дурман,  прокрученный  по  телеку,  такой
штуки еще не было. Один наш приятель, владелец "Тюбы  "  (ночной  кабак,
где для вас, стоит вам только моргнуть, будет  зарезервировано  почетное
место), установил у себя видик, чтобы служить  ночную  мессу  вместе  со
всеми, кто перешел на пашу сторону. Наша секта увеличивается от  ночи  к
ночи. Не дрейфите.
   Люк и Риццо.
   PS. Хотелось бы увидеть Милдред голую - только ради шрамов.
   На следующий день мы получили другое письмо.
   Мадам и месье сценаристы "Саги"!
   Хочу написать вам несколько строчек, чтобы рассказать следующее:  мне
сорок один год, и я провожу все ночи в доме возле Каркассона, где прошло
мое детство и где сейчас умирает моя мать - ей осталось жить  не  больше
двух недель. Моя сестра ухаживает за ней днем, а я сменяю ее ночью. Мама
любит, когда я сижу с пей рядом. Когда ей удается задремать, я  тихонько
включаю телевизор, чтобы посмотреть "Сагу". Не знаю, как и  сказать,  но
это единственный час за целые сутки, когда  я  могу  немного  отвлечься,
передохнуть, остаться наедине с собой. Иногда я  даже  негромко  смеюсь.
Когда серия заканчивается, я  чувствую  себя  успокоившейся,  как  будто
смогла со стороны посмотреть па тот фарс, который мы  переживаем  каждый
день.
   Спасибо.
   Не знаю, что и думать. Но читать такое приятно. Просто приятно.
   Переполнившись гордостью, мы набросились на 46-ю серию. В  конце  дня
зашел Сегюре. Он сам принес наши чеки и  забрал  тексты  двух  последних
серий. Мне не в чем упрекнуть этого человека, мужественно несущего  свой
крест. Он считает, что авторы - это его раны, актеры -  тоже  его  раны,
про рекламодателей лучше не упоминать, а что  касается  публики,  то  та
организовала против него заговор, чтобы не дать ему развернуться.
   У Сегюре начинает расти животик, с чем он, видимо, борется,  так  как
никогда не расстается с бутылкой минеральной воды. Нам здорово  повезло,
что он потрясающе необразован. Это гарантия того, что  мы  действительно
можем протащить на экран все, что угодно, и  он  ничего  не  заподозрит.
Сегодня вечером Сегюре попросил меня объяснить ему смысл реплики Джонаса
по поводу украденной у Френелей картины,  которую  им  подарил  Мордекай
("Если это подлинный Брак, то он рано или поздно  появится  на  рынке").
Моя лекция о кубизме оказалась бесполезной. Он  заявил  с  самоуверенным
видом:
   - Несомненно, воры - это чокнутые и очень часто становятся  убийцами,
но они не будут терять время, чтобы шарить по полкам.
   Да благослови Господь этого человека, который продаст  отца  и  мать,
лишь бы удержать зрителя на своем канале.
   Перед уходом я снял с вешалки пальто Матильды, чтобы помочь ей надеть
его. Удивленная такой любезностью, она  поблагодарила  меня  улыбкой.  Я
едва успел незаметно вдохнуть  аромат  женщины  и,  задерживая  дыхание,
вышел на улицу.

***

   С тех пор как Шарлотта исчезла, мне больше не  нужно  отключаться  от
работы и думать о чем-то другом. После двадцати двух  часов  я  ненавижу
думать, да и что нового я могу  придумать?  Каждый  вечер  погружаюсь  в
очень горячую  ванну  и  поливаю  голову  холодной  водой.  Просматриваю
комиксы с Микки Маусом, перелистываю огромный фотоальбом, разыгрываю  из
себя  холостяка.  И  не  решаюсь  позвонить  старой  знакомой,   которой
захочется узнать, чем я занимаюсь. Но все бесполезно. Я не  в  состоянии
отключить в своем мозгу  механизм,  разрабатывающий  сюжеты.  Я  сколько
угодно могу держать голову под струей холодной воды, но мне все равно не
удается не думать о Марии, Вальтере и прочих героях  "Саги".  Стоит  мне
глянуть на первые картинки с Микки Маусом, как я уже знаю продолжение  и
сам начинаю придумывать истории, недостойные этого  всемирно  известного
мышонка.
   В толстом фотоальбоме я то и дело натыкаюсь на групповые портреты. На
них люди, которых судьба  уже  давно  развела,  и  я  придумываю  тысячи
обстоятельств, чтобы  соединить  их.  Я  могу  даже  сочинить  биографию
каждого сфотографированного. Жизнь одинокого человека  -  это  небольшой
приключенческий фильм с самыми неожиданными поворотами сюжета. Перед тем
как позвонить старой знакомой, я проговариваю вслух  наш  диалог,  то  и
дело меняя прилагательные, чтобы придать ему более искреннее звучание.
   Придя в отчаяние, выхожу  из  дому,  и  ноги  сами  приводят  меня  к
небольшому зданию на обычной улице самого пустынного округа Парижа.  Как
это ни парадоксально, но только здесь я могу думать о чем-то другом.  По
пути покупаю бутылку перцовки, чтобы доставить удовольствие Жерому.
   Мы делаем несколько глотков красной жгучей жидкости.  Лежа  на  своем
"плоту", Тристан смотрит документальный фильм о  ловле  крупной  рыбы  и
мысленно плывет по воле волн в неведомые моря.
   Смотрю на погруженный в темноту  город.  Притихшие  улицы.  Откуда-то
издалека  доносится  негромкая   музыка.   Чтобы   лучше   слышать   ее,
облокачиваюсь о подоконник.
   Лес антенн и печных труб, тысячи крыш, залитых лунным светом,  дворцы
и хижины, стоящие рядом.
   И повсюду они, мои зрители,  спрятавшиеся  за  стенами,  лежащие  под
одеялами. Может быть,  те,  кто  уснул,  и  имеют  право  на  покой.  Но
остальные - тоже герои сериала, который идет каждую ночь с  незапамятных
времен.
   Тайные любовники будут играть сбежавших из тюрьмы гангстеров.  Гуляки
отправятся в крестовый поход за последним  стаканчиком.  Дежурные  врачи
проникнут в семейные тайны. Заблудившиеся будут  искать  друг  друга,  а
избранные - возможность заблудиться.
   Ночь выдаст  обычную  порцию  загадочных  преступлений  и  хитроумных
интриг. Актеры не будут  бесталанны,  они  сумеют  солгать  и  разыграть
комедию. Они до конца выдержат свои роли, а наиболее талантливые  сорвут
аплодисменты удивительными монологами.  Не  может  быть  и  речи,  чтобы
пропустить очередную серию, жизнь царства тьмы - бесконечный сериал.
   А если когда-нибудь у них  иссякнет  воображение,  чтобы  придумывать
новые приключения, им достаточно будет взглянуть  в  сторону  телека.  И
здесь мы им пригодимся.
   Я вижу, как вдали,  в  окне  на  последнем  этаже  высотного  здания,
вспыхивает свет в комнате прислуги.
   Три часа пятьдесят пять минут.
   Время "Саги".
   - А знаешь, Марко, я как-то  подумал,  что  наша  работа  по  степени
важности идет сразу после работы земледельцев.
   - Почему?
   - В чем нуждается человечество после жратвы? Чтобы  ему  рассказывали
истории.
   - Ты ставишь нас даже выше портных и агентов брачных контор?
   - Конечно.
   Тристан резко снимает с головы наушники.  Услышав  звуковую  заставку
канала, мы приподнимаем головы. Фуга Баха зовет нас к экрану.
   Добро пожаловать, все желающие!
   - Кто-нибудь из вас смотрел "Сагу" сегодня ночью?
   Луи задает этот вопрос почти кажд