е держат. Положив картину,  Лада  села  на  пол,
борясь с дурнотой и головокружением.  Не  вышло  -  заставила  себя  встать,
доковылять  до  туалета,  склониться  над   почернелым   унитазом...   Вроде
полегчало. На обратном пути аккуратно прикрыла  нагло  распахнутую  дверь  в
спальню, отводя глаза.
     Навалилась безучастность. Одеревеневшими руками Лада размотала марлю и,
прислонив Мадонну к стене, вперила в нее взгляд. Ничего.  Не  обожгли  глаза
Богоматери, как тогда, со слайда. Отток адреналина? Или?..
     Не слишком ли просто все? И ключик лег прямо в руку,  и  сейф,  как  по
мановению волшебной палочки, отворился на простейшую комбинацию, на  которую
нормальные люди даже ячейку в вокзальной  камере  хранения  не  запирают.  И
сокровище оказалось именно там, где его в первую очередь  стали  бы  искать.
Как нарочно.
     - Подмененная ты? - Лада  вглядывалась  в  глаза  Мадонны,  ища  в  них
ответа.
     Глаза молчали - отстраненно, холодно, без осуждения и без  сострадания.
- Ну, не искусствовед я, понимаешь? И комиссию пригласить не могу...  Малыш,
ну хоть ты скажи...
     Божественный младенец  безмятежно  улыбался  чему-то  своему,  провидя,
должно быть, не только крестный путь свой, но и вящую посмертную славу.
     Газета с фотографией Хрущева. Пожелтевшая веревка, сохранившая  белизну
лишь в тех местах, где были узлы... А в соседней комнате  -  мертвый  кощей,
свободный, наконец, от каторги собственной одержимости.
     Может быть, начинал он, думая о надежном и выгодном вложении капиталов.
Но, сомнения нет, потом  собирательство  превратилось  в  манию,  в  жгучую,
мучительную страсть к крашеному холсту, в болезнь,  сходную  с  алкоголизмом
или наркоманией.
     Скупой рыцарь был счастлив лишь над разверстыми  сундуками  со  златом.
Так можно ли поверить, чтобы Мурин, больше пятнадцати лет назад упрятав  под
замок главное свое сокровище, с тех пор ни разу не созерцал его?
     - Не верю, - пробормотала Лада. - Каждый день небось  балдел,  упивался
обладанием, фетишист.
     Она поднялась с пола и пошла за ответом в спальню. Синий кощей скалился
в потолок, и вид у него был самодовольный и лукавый.
     - Ну, и куда спрятал? - спросила Лада, уперев руки в боки.
     Мурин не отвечал.
     - В молчанку поиграться решил? - суровым голосом  осведомилась  Лада  и
подошла поближе к кровати, точнее к тахте.
     Уж не внутри  ли,  под  матрасом  пружинным,  держит?  Поднимет  его  и
любуется.
     Придется переворачивать гада.
     Она  сделала  еще  шаг  к  кровати  и,  отвернувшись,  дотронулась   до
холодеющего плеча, надавила.
     - Пу-ук! - неожиданно сказал Мурин. Только не ртом.
     - Ах, вот ты как! Ну ладно же! - Лада вдруг  расхохоталась,  заливисто,
истерически. - Он еще и издевается.
     Она резко, сильно  тряхнула.  Мурин  перевернулся  и  с  глухим  стуком
повалился  на  пол,  увлекая  за  собой  одеяло  и  грязную  простыню.  Лада
ухватилась за край тахты, подняла рывком.
     Слой старых газет. Под газетами - сложенное вдвое шерстяное одеяло. Под
одеялом -  аккуратные  бумажные  сверточки.  Лада  взяла  один,  развернула.
Облигации на тысячу рублей  каждая.  Государственный  заем  СССР  1947  года
(восстановительный). Тьфу!
     Весь ящик был забит старыми  облигациями.  Что  ж,  их  хранят  многие,
особенно старики, веря ежегодным  заверениям,  что  погашение  начнется  как
только так сразу.
     Но что сказать про купюры, утратившие силу еще в начале шестидесятых? А
ведь их тут тоже немало... Впрочем, в коробочке  из-под  ботинок  "Скороход"
среди резаной  бумаги  нашлись  три  завернутых  в  пергамент  металлических
брусочка, каждый из которых, будучи развернут, рассыпался на десяток золотых
червонцев с рельефным профилем Николашки Последнего. Тридцать. Символическая
цифра, когда дело касается денег... И сразу расхотелось брать червонцы.
     - Что ж ты? - упрекнула практичная Лада.  -  Твои,  честно  заработала.
Каждая монетка не меньше трех сотен тянет. "Волгу" новую  через  благодетеля
прикупишь.
     Плохо ли?
     - Не возьму, - прошептала Таня.
     - Ну и дура!
     - Сама дура! - огрызнулась Таня. - Кто ты такая, вообще?  Тебя  сегодня
уже не будет.
     - А тебя?..
     -  Заткнись  и  складывай  монеты  обратно!  -   оборвала   Таня   этот
шизофренический диалог.
     Лада со вздохом завернула десятирублевки и уложила их в коробку.
     Больше ничего интересного в тахте не нашлось.  Пришлось  ее  закрыть  и
водрузить обратно неожиданно потяжелевшего Мурина.
     Потом  началось  занятие  одновременно  лихорадочное  и  занудное,  как
известно всякому искателю  искомого.  Распахивались  стеллажи,  перебирались
папки с офортами и графикой,  книги  -  а  вдруг  оно  там,  за  аккуратными
пыльными рядочками.
     Переворачивались картины - а вдруг на изнанке. Простукивались в поисках
пустот массивные рамы, стенки мебели, паркет. От здравого смысла и следа  не
осталось, обследовались уже места, заведомо невозможные  -  сортир,  ванная.
Принялась даже откручивать ножки от табуреток в расчете на тайник...
     - Идиотка! - в сердцах сказала себе самой,  вспомнив,  что  в  прихожей
есть антресоли. - Ежу понятно, что там.
     За створками повеяло многолетней  пылью,  горьковатой  сухой  гнильцой.
Лада потянула на себя картонный короб, но тот лопнул в ее руках, и по  груди
больно застучали  увесистые  тома.  Один  поймала.  Максим  Горький,  полное
собрание сочинений. Не успела даже выругаться -  пронзительно  и  непривычно
долгими гудками зазвонил телефон. Вздрогнула, выронила книгу,  спрыгнула  со
стремянки.
     - Алло! - хрипло и раздраженно сказала она в трубку.
     - Простите, - отозвался удивленный, вежливый и чем-то знакомый голос. -
Я, наверное, не туда попал. Мне Родиона Кирилловича.
     - Кого?
     - Родиона Кирилловича Мурина.
     - Он... - Опомнись! - Нет тут таких.
     Она бросила трубку. Вот  такие  дела.  Еще  чуть-чуть,  и  брякнула  бы
сгоряча, что преставился Родион Кириллович. Грибочков покушал и преставился.
Бывает...
     Телефон вновь начал надрываться, но Лада трубку не брала.
     - Только без паники. Быстро навести марафет и линять отсюда.  И  "маму"
не забыть, пусть и не та она. Пусть сами потом разбираются, не мое это дело,
а свое я сделала...
     Лада разогнулась, утерла пот со лба. Вроде все. Квартирка приобрела тот
вид, который имела до ее прихода. Приблизительно  тот  -  кое-что,  конечно,
изменилось. Теперь собрать  вещички,  привести  себя  в  порядок...  Кстати,
зеркало очень не помешало бы, но, сколько помнится, нет в этой  квартире  ни
одного зеркала, даже в ванной. Может быть,  в  спальне  у  Мурина,  там  еще
гардероб стоит, такой трехстворчатый?
     Вошла, не глядя на кровать, отворила шкаф. С  дверной  изнанки  на  нее
глянуло бледное лицо в крупной испарине, глаза, горящие нездоровым  блеском.
Так не пойдет. Ну-ка, собраться!
     Сбивая с себя наваждение, стукнула кулаком по тяжелой дверце -  и  едва
успела отскочить: край зеркала прыгнул на нее, целя в лицо. Зеркало показало
черный тыл, застыло перпендикулярно дверце.  Из-за  него  брызнул  опаляющий
взгляд знакомых асимметричных глаз.  И  не  было  в  этом  взгляде  никакого
безразличия...
     Таня не спешила - наполнила  ванну,  добавив  в  нее  ароматной  пенки,
плескалась часа полтора  и  на  телефонные  звонки  не  отвечала.  А  звонки
начались, как только она плюхнулась в ванну, и повторялись минут через пять.
Должно быть, соглядатаи уже сообщили Шерову о ее благополучном  прибытии,  и
он ждал отчета о командировке. Ну и пусть. Надо полагать, он уже дал отмашку
Архимеду, и тот в компании Захаржевской-Кварт если еще не летит в Москву, то
уже загружается на ближайший рейс. А остальное подождет... Она намыла голову
красящим шампунем, чтобы вернуть волосам былую рыжесть, теперь надо дать  им
просохнуть, чтобы краска легла естественно. Стрижка,  конечно,  коротенькая,
высохнет быстро...
     Вытерлась, заварила кофейку, закурила сигарету и только  потом  набрала
номер.
     Трубку сняли мгновенно.
     - Здравствуй, Шеров. Это ты мне звонил?
     - Я. Ну как?
     - Нормально.
     - Гостья у тебя?
     - Да.
     - К восемнадцати ноль-ноль жду обеих у себя на даче.
     Он повесил трубку.
     Что ж, до  шести  времени  предостаточно.  Таня  позвонила  в  "Прагу",
заказала столик на одного  к  половине  второго.  Кстати,  не  на  метро  же
тащиться в  оба  конца,  надо  бы  в  гараж  заскочить,  за  верной  вороной
"шестерочкой". (Заслуженная желтая "тройка" давно уже была реализована дядей
Кокой по доверенности. По какому-то номенклатурному списку Таня без  проблем
получила нового железного коня. Денег, вырученных  за  прежнего,  хватило  с
лихвой, даже осталось немножко.) На выезде у ворот встретил Карлыч, бригадир
новенького гаражного кооператива - должно быть, дежурный настучал о прибытии
важного клиента, - улыбнулся искательно,  шлагбаум  поднял.  Разве  что  под
козырек не взял.
     - С приездом, Татьяна Всеволодовна!  Отдохнули  хорошо?  -  почтительно
осведомился он.
     - Спасибо, неплохо.
     - Пальчики-то не стучат больше?
     - Да и не стучали вроде, -  озадаченно  отозвалась  Таня.  Не  водились
прежде за Карлычем такие ляпсусы. По части автомобильных неполадок память  у
него феноменальная - по должности положена, чтобы, значит, и клиенту оказать
уважение, и от мастеров, которых  мгновенно  присоветует  на  любой  случай,
соответствующие комиссионные получить. - Напутал что-то, Карлыч.
     Морщинистое лицо бригадира изобразило обиду.
     - Да как же, как же  так,  Татьяна  Всеволодовна?  -  дрожащим  голосом
спросил он. - Сами ж с раннего утречка умельца вашего присылали,  ну  этого,
Ларика. Битый час провозился, в ремонтный бокс на яму ставил...
     - Я присылала?
     - Ну да, он так сказал. Что вы, стало быть, позвонили ему и  просили  к
вечерку отрегулировать.
     - Запамятовала, должно быть, - помолчав, проговорила  Таня.  -  Вообще,
последнее время память что-то совсем  никуда.  На  дачу  вот  собралась,  да
совсем забыла, что сама подругу в гости на  сегодня  позвала.  Спасибо,  что
напомнил, а то так бы и уехала.
     Таня развернулась и откатила машину обратно к гаражу.
     Ларик. Тот самый шофер  при  постпредстве,  который  прикомандирован  к
Шерову.
     Мрачный  бритый  гигант.  Да,  несколько  раз  помогал  по  ее  просьбе
разобраться со всякими мелочами, резину новую сюда привозил, ставил.  Но  по
собственной инициативе за  два  года  знакомства  и  парой  фраз  с  ней  не
перекинулся, а тут вдруг такие  знаки  внимания.  Странно  это,  а  учитывая
момент... Стоп, а ведь это ж он Серегу привел! Дядя он ему, или что-то вроде
того. На яму, значит, ставил?
     - Лишний предмет на  днище  сыскался  быстро  -  плоская  металлическая
коробочка, закрепленная на мощных магнитах прямо под водительским  сиденьем.
Таня провела по плоскости пальцем, подумала, но отдирать не  решилась.  Мало
ли что? Здесь нужна опытная рука. Опытная. Архимед?  Но  его  сейчас  нет  в
городе, кроме того, кто может поручиться, что он здесь  не  замешан.  Скорее
всего, конечно, не замешан - слишком уж дешево, малограмотно  была  отыграна
подставка,  явная  семейная  самодеятельность  дяди  с  племянничком.  Узнал
Серега, на какое дело его подписывают, с дядей поделился, тот и научил,  как
присвоить дорогой трофей. Или сообща решили, теперь уж неважно. Должно быть,
договорились об условном сигнале при благополучном исходе, а  не  дождавшись
такого сигнала, почувствовал Ларик, что керосином запахло, и решил на всякий
случай подстраховаться. А может, не взорвалась граната, и  уцелевший  Серега
сообщил, что ничего у них  не  вышло,  не  купилась  прапорщик  Лада  на  их
фармазон. Как бы то ни было, рассуждал Ларик, наверное, так: раз  сорвалось,
значит, Таня в курсе  и  все  теперь  Шерову  расскажет.  Стало  быть,  надо
свидания их не допустить. Когда и как конкретно  она  вернется,  он,  как  и
Серега, не знал,  но  рассчитал,  что  по  возвращении  всяко  воспользуется
автомобилем. На худой конец, можно будет попросту кнопочку  не  нажимать,  а
при случае, до Таниной "шестерки" добравшись, мину снять, будто  и  не  было
никакой мины.
     Таня приложила ухо  к  гладкому  металлу,  такому  блестящему  на  фоне
заляпанного грязью днища. Вроде  не  тикает.  Может,  и  не  мина  вовсе,  а
что-нибудь совсем безобидное? Ага, и Ларик, добрая душа, сделал подарок и из
скромности не  пожелал  афишировать...  Очень  правдоподобно!  Жучок-маячок,
чтобы лучше знать о ее передвижениях и, возможно,  разговорах,  которые  она
ведет в машине? А почему тогда не в салоне? Ключи-то у него есть.  Нет,  как
ни крути, а вариант остается  один  -  устранить  ее  вознамерился  Лариоша.
Кстати, точно ли сам при нял решение?
     Не с подачи ли Шерова? Мотив? Мавр сделал свое дело...
     Здравствуй, паранойя! Верить, конечно, нельзя никому, но и у  недоверия
есть свои границы, а то и рехнуться недолго.
     Таня погасила фонарь, вылезла из ямы, откатила машину  в  личный  бокс,
сняла  спецовку  и,  наскоро  ополоснув   руки   и   лицо,   направилась   с
телефону-автомату. Есть один человек,  который  определенно  разбирается  во
всей этой террористической пиротехнике и столь же определенно  не  откажется
ей помочь.
     Фахри мгновенно втек в ситуацию и был на месте, как обещал, через сорок
минут. Машину, со всей навороченной механикой, он знал, как облупленную.  Не
раз в Совке, пользуясь возможностями, которые  предоставляет  загранпаспорт,
он подрабатывал, перегоняя из Европы иномарки. Для ооповца  и  аспиранта  по
бумагам это был приличный заработок, но прибегал он к этому в крайности, как
поняла Таня, дабы лишний раз не светиться.
     Работал он споро и молча, дав указание Тане стоять на стреме.  Наконец,
потный и раскрасневшийся, вышел к ней, вытирая лицо и руки носовым платком.
     Кинул ей: "Можешь уходить",  и  шмыгнул  сам  вон,  быстро  нырнув  под
заграждением, скрылся из виду.

        "V"

     - Перебор у тебя  получился,  явный  перебор,  -  задумчиво  проговорил
Шеров.
     - У нас, - тихо поправила Таня.
     - Только не надо мериться ответственностью, ладно? На обоих с  избытком
хватит. Дело ведь не в том, кто что сотворил,  а  в  том,  кто  какие  следы
оставил.
     Взорванная машина на Московском шоссе, два трупа...
     - Жуть! - Таня поежилась. - Кто ж знал,  что  Серега  имел  привычку  с
собой боеприпасы возить?
     - Ты так ставишь вопрос? - Взгляд Шерова был колюч.  -  Что  ж,  версия
имеет право на существование. Однако в сочетании с трупом на Моховой...
     - Но этот-то не криминальный! Помер дедок от обширного инфаркта.
     - Да, но какое совпадение! Умирает известный  коллекционер,  в  тот  же
день погибает единственная  наследница,  за  день  до  этого  зверски  избит
Секретаренко - доверенное лицо коллекционера, бесследно исчезает некая Лада,
вхожая в его дом и, между прочим, введенная туда покойной Муриной. От верных
людей доподлинно известно, что сильно разыскивают эту Ладу...
     - Пусть разыскивают. Я-то здесь при чем? Я в Одессе отдыхала.
     - Под Одессой... Но если кто вздумает  поглубже  копнуть,  треснет  эта
легенда по всем швам. Я, видишь ли, остерегаюсь выказывать особый интерес  и
не знаю, что конкретно им известно. Хватились ли нашей Мадонны - слава Богу,
сделка уже состоялась, - вышли ли на ту хатку, в которой ты жила,  сняли  ли
отпечатки в квартире Мурина? А если сняли, да и установили их идентичность с
твоими?
     - Мои-то у них откуда? - спросила Таня, уже зная ответ.
     - От верблюда. Про юношеские свои похождения с Генералом забыла?
     - Что ж ты в свое время не озаботился, чтобы их не стало? Я  ведь  тебе
нужна была чистенькая.
     - Из дела их изъяли, я проследил. Но в  картотеку  могли  попасть,  кто
знает?
     - А ты не знаешь? - Таня в упор посмотрела на Шерова.
     Он отвел взгляд. Таня усмехнулась, стараясь не выдать внутренней дрожи.
     - Сработала я чисто, и  ты  это  знаешь.  Ладу  не  найдут  никогда,  и
пальчиков моих ни в какой картотеке нет. Скажи уж прямо - бздишь?
     Шеров отвернулся, метнул в речку плоский голыш. Тот пару  раз  отскочил
от поверхности и ушел в воду.
     - Неуютно, - сказал он, глядя на круги, оставленные камнем. - Ты, Таня,
становишься в моем хозяйстве ценностью, увы, отрицательной. Держать тебя при
себе становится  опасно.  Перспективного  исполнителя  лишился,  теперь  вот
шофера.
     Кто следующий?
     - Надо понимать, ты на меня не только Серегу, но и Ларика  вешаешь?  Я,
что ли, виновата, что они оба, как сговорившись, сами себя грохнули?
     - Один гранату себе в салон положил, а второй прилепил  к  собственному
днищу мину и  нажал  кнопочку?  Удивительные  способы  самоубийства,  ты  не
находишь?
     Таня пожала плечами.
     - Есть многое на  свете,  друг  Горацио...  Что  ж,  считай,  что  наше
собеседование  завершилось  при  полном  взаимопонимании.  Объяснять   тебе,
пожалуй, ничего не буду - прозвучит как попытка оправдаться. Только не в чем
мне оправдываться, так было надо. Хочешь - верь, хочешь - не верь.  Впрочем,
ты уже и так все решил.
     - Решил... Решение далось мне нелегко. Но  оставить  все,  как  есть  -
слишком большой риск.
     - Понимаю и принимаю. Только уж выполни  напоследок  три  мои  просьбы,
как-никак я тебе верой-правдой служила.
     - Говори.
     - Поклянись, что мужа моего, Павла, отпустишь с миром,  когда  он  тебе
уже не нужен будет.
     - Да отпущу, конечно. Он и не поймет, что к чему.
     - Но ты поклянись!
     - Ну, клянусь, - усмехнувшись, сказал  Шеров.  -  Чтоб  мне  с  балкона
упасть.
     - Квартиру мою и долю, что от  картины  мне  причитается,  Аде  отдашь.
Скажешь, пусть сохранит дочке моей на совершеннолетие, только  чтобы  та  не
знала, что это ей от матери родной наследство...
     - Та-ак... - с неподдельным удивлением протянул Шеров.  -  Вообще-то  у
меня несколько другие виды имелись, но если желаешь... Третья просьба?
     - Третья? Позволь мне сегодня напиться до бесчувствия.
     - Это еще зачем? - озабоченно спросил Шеров.
     - Чтобы не почувствовала. Я же не враг тебе...
     - Погоди, погоди, чтобы чего не почувствовала?
     - Ну, как твои орлы меня резать будут. Или душить. Там я уже погостила,
и ничего плохого в том не нашла. Но боли не хочу,  мук  не  хочу,  "обширный
инфаркт" не устраивает...
     Шеров обалдело посмотрел на нее и расхохотался.
     - Сидела, значит,  тут  на  солнышке  и  на  заклание  готовилась?  Ну,
Таня-Танюша, глупышка ты моя!
     Он подвинулся к ней, обнял за плечи. Она не шелохнулась.
     - Второй раз меня в злодеи записываешь, - продолжал  Шеров.  -  Смотри,
обижусь.
     - А ты у нас агнец невинный! - Таня  всхлипнула  и,  уронив  голову  на
грудь Шерову, разрыдалась.
     - Ну-ну... - Он провел ладонью по  рыжим  кудрям.  -  Все  хорошо,  все
хорошо будет.
     - Но я... Как же я теперь? Ты же решил... А что ты решил?
     Она выпрямилась, посмотрела ему в глаза.
     - Я решил выдать тебя замуж и отправить за  бугор,  -  буднично  сказал
Шеров.
     - Пора тебе выходить на международный уровень.
     Таня моргнула.
     - Ты что, Шеров, совсем офонарел? Что я там делать буду?
     - Найдешь. При твоих-то способностях...
     - Лучше уж отпустил бы ты меня на все четыре.
     - А вот этого не могу, не обессудь. Спокойно  вздохну,  лишь  когда  ты
будешь далеко. Причем делать это надо по-быстрому,  пока  на  твой  след  не
встали плотно.
     Есть у меня один вариант...
     - А скажи-ка мне, Шеров, ты ведь этот вариант еще  до...  до  Сереги  и
Ларика продумал? Еще когда меня на дело  подписывал?  Жопу  свою  прикрывал,
признайся?
     Шеров молча поднялся.
     - Пойдем, Танечка. Нас ждут.
     В первый момент у нее аж дух перехватило, до того  красив  был  молод