искусных и опытных  руках.  Нисколько  не  обескураженный  такой
неожиданностью, мистер Квилп самозабвенно рвал зубами, лупил кулаками своего
противника, и тому удалось взять верх минуты через две, не раньше. Тогда,  и
только тогда, Дэниел Квилп, всклокоченный и разгоряченный  борьбой,  увидел,
что сам он валяется посреди  улицы,  а  мистер  Ричард  Свивеллер  исполняет
вокруг него нечто вроде танца, справляясь время от времени:  "Не  угодно  ли
еще?" - У нас этого товару хоть отбавляй, - приговаривал  мистер  Свивеллер,
то наскакивая на карлика, то отступая, но держа кулаки наготове.  -  Богатый
выбора, на все вкусы! Иногородние заказы выполняются по первому  требованию.
Мы служить всегда готовы, - просим не стесняться, сэр!
     - Я обознался, - проговорил  Квилп,  потирая  плечо.  -  Почему  вы  не
сказали, кто вы такой?
     - Вы бы лучше сами сказали, кто вы такой, - отрезал Дик, - вместо  того
чтобы вылетать из дому этаким буйнопомешанным!
     - А кто... кто стучал? - спросил карлик и, охнув, приподнялся с  земли.
- Вы, что ли?
     - Я стучал, - ответил Дик. - Собственно говоря, начала вот эта леди, но
у нее получалось так деликатно, что я решил прийти ей  на  помощь.  -  И  он
показал на миссис Квилп, которая, дрожа  всем  телом,  стояла  в  нескольких
шагах от них.
     - Мм! - замычал карлик, метнув злобный взгляд на жену. - Так я и думал,
что это все она. А вы, сэр, тоже хороши! Снимаете дверь с петель, будто  вам
неизвестно, что в доме больные!
     - Черт вас побери! - крикнул Дик. - А я решил, что в доме все  мертвые,
потому и ломился!
     - Вы, надо полагать, пришли по делу? - спросил Квилп. - Что вам угодно?
     - Мне угодно знать, как здоровье старичка, - ответил мистер  Свивеллер,
- и побеседовать с Нелли. Я друг семьи, сэр... во всяком случае, друг одного
из членов этой семьи, что, собственно, одно и то же.
     - Тогда войдите, - сказал карлик. - Прошу вас, сэр, прошу. Пожалуйте  и
вы, миссис Квилп... а я за вами, сударыня.
     Миссис Квилп колебалась, но мистер Квилп  настаивал.  Однако  дело  тут
было не в соблюдении приличий и не в каких-нибудь галантностях - отнюдь нет!
Она, бедняжка, прекрасно знала,  почему  супруг  хочет  проследовать  в  дом
именно в таком порядке: чтобы иметь возможность щипать ее за руки, с которых
и без того  не  сходили  синие  и  лиловые  отпечатки  его  пальцев.  Мистер
Свивеллер, ничего такого не подозревавший, был немало удивлен, когда услышал
у себя за спиной приглушенный крик и, оглянувшись, увидел, что миссис  Квилп
одним прыжком догнала его. Впрочем, он не высказал вслух своего удивления  и
скоро забыл об этом происшествии.
     - А теперь, миссис Квилп, - распорядился карлик, как только они вошли в
лавку, - будьте любезны подняться наверх и сказать Нелли, что к ней пришли.
     - Вы, я вижу, расположились здесь совсем как дома, -  заметил  Дик,  не
догадывавшийся, что мистер Квилп пребывает в лавке на положении хозяина.
     - А это и есть мой дом, молодой человек, - ответил карлик.
     Дик замолчал, озадаченный его словами,  а  еще  больше  -  присутствием
здесь мистера Брасса, но его  размышления  прервала  миссис  Квилп,  которая
быстро сбежала по лестнице и сказала, что наверху никого нет.
     - Что вы чепуху городите! Вот дуреха! - крикнул карлик.
     - Уверяю вас, Квилп, -  дрожащим  голосом  залепетала  его  жена.  -  Я
заглянула во все комнаты, там нет ни души.
     - Ага-а, - многозначительно протянул мистер  Брасс  и  даже  хлопнул  в
ладоши, - это объясняет таинственное исчезновение ключа!
     Квилп хмуро посмотрел на него, потом бросил такой же хмурый  взгляд  на
жену, потом на Ричарда Свивеллера и, не получив ни от кого из них ответа  на
свой молчаливый вопрос, сломя голову бросился вверх по  лестнице,  а  спустя
несколько минут так же сломя голову сбежал  вниз  и  подтвердил  только  что
полученное сообщение.
     - Странно! - сказал он, косясь на Свивеллера. - Очень странно!  Уйти  и
даже не предупредить меня испытанного, близкого друга!.. Да он  мне  напишет
или попросит, чтобы Нелли написала. Ну, разумеется! Нелли  так  меня  любит!
Очаровательная Нелл!
     Мистер Свивеллер стоял, разинув рот от изумления. Продолжая поглядывать
на него искоса, Квилп обратился к мистеру Брассу  и  заметил  как  бы  между
прочим, что это не должно помешать вывозу вещей.
     - Ведь они сегодня и  хотели  уйти,  -  добавил  он,  только  почему-то
собрались тайком, ни свет ни заря. Впрочем, на то были свои причины, были!
     - Куда же их понесло? - сказал недоумевающий Дик.
     Квилп покачал  головой  и  поджал  губы,  давая  этим  понять,  что  он
прекрасно все знает, но вынужден хранить молчание.
     - А почему вы вдруг вывозите вещи? - спросил Дик, глядя  на  беспорядок
вокруг. - Это что значит?
     - Это значит, что я их купил, сэр, - отрезал Квилп. - Ну что - съели?
     - Неужели этот старый хитрец загреб все свои  денежки  и  удалился  под
мирный кров в  тени  лесов,  где  в  отдаленье  плещет  море?  -  растерянно
проговорил Дик.
     - И держит в тайне свое местопребывание, чтобы охранить себя от слишком
частых визитов любящего внука и его  преданных  друзей!  -  добавил  карлик,
крепко потирая руки. - Я ни на что не намекаю, но вы,  кажется,  именно  это
имеете в виду? А?
     Ричард Свивеллер был совершенно ошеломлен неожиданным оборотом событий,
грозившим полным крахом тому замыслу, в котором ему отводилась столь  видная
роль, и всем его  надеждам  на  будущее.  Узнав  о  болезни  старика  только
накануне вечером от Фредерика Трента, он пришел справиться о его здоровье  и
выразить Нелл свое соболезнование, а заодно и преподнести ей  первую  порцию
тех обольщений, которые должны были в конце концов воспламенить ее сердце. И
вот, поди ж ты! теперь, когда он приготовил в уме самые изысканные и  тонкие
комплименты  и   предвкушал,   как   страшное   возмездие   будет   медленно
подкрадываться к Софи Уэклс, теперь Нелли и старик со всеми его  богатствами
исчезли, растаяли, скрылись неизвестно куда, словно проведав о  составленном
против них заговоре и решив, пока еще не  поздно,  уничтожить  его  в  самом
зародыше.
     Что касается Дэниела Квилпа, то в глубине души он был крайне озадачен и
встревожен этим бегством. От его проницательного взгляда  не  скрылось,  что
беглецы захватили с собой самое необходимое  из  одежды,  а  зная,  в  каком
состоянии находится старик, он не мог  себе  представить,  как  ему  удалось
заручиться согласием девочки на такой шаг. Не следует думать,  будто  мистер
Квилп терзался бескорыстным страхом за их судьбу (это было бы по отношению к
нему явной несправедливостью). Нет! Его мучило  опасение:  вдруг  у  старика
были припрятаны где-то деньги, а он, Квилп, ничего не знал об этом? И мысль,
что деньги эти могли ускользнуть из его  когтей,  наполнила  сердце  мистера
Квилпа чувством горькой обиды и досады на самого себя.
     Что ж тут удивительного, если он испытывал некоторое облегчение,  глядя
на Ричарда Свивеллера, который  тоже  был  огорчен  и  разочарован  бегством
старика, вероятно имея на то какие-то особые причины! Совершенно ясно, решил
карлик, что этот молодчик подослан своим приятелем, с тем чтобы  лестью  или
угрозами выманить у старика, которого они считают  богачом,  хоть  несколько
шиллингов. И мистер Квилп  с  величайшим  удовольствием  принялся  распалять
воображение Дика  рассказами  о  сокровищах,  накопленных  хитрым  стариком,
особенно  подчеркивая  ловкость,  с  которой  тот  скрылся   от   назойливых
вымогателей.
     - Ну, что ж, - сказал Ричард Свивеллер, тупо глядя прямо перед собой. -
Пожалуй, мне нет никакого резона здесь оставаться.
     - Ни малейшего, - подтвердил карлик.
     - Вы, может, передадите им, что я заходил? Мистер Квилп склонил  голову
и пообещал выполнить это поручение при первой же возможности.
     - И скажите еще, - добавил Дик, - скажите им, сэр, что я прилетел  сюда
как вестник мира,  что  я  намеревался  заступом  дружбы  выкорчевать  корни
раздора и обоюдного озлобления и взрастить  на  их  месте  побеги  всеобщего
благоденствия. Я полагаю, вы не откажетесь выполнить мою просьбу, сэр?
     - Разумеется, выполню, - сказал Квилп.
     - Передайте им так же мой адрес,  сэр,  -  продолжал  Дик,  вынимая  из
кармана маленькую потрепанную карточку. - Он здесь указан, а дома меня можно
застать каждое утро. Два громких  удара  молотком  -  и  служанка  сразу  же
отопрет дверь. Мои близкие друзья, сэр, имеют обыкновение чихать при  входе,
давая ей понять, что они - друзья и стремятся меня увидеть не из  каких-либо
меркантильных  соображений.  Виноват,  сэр!  Позвольте,  я  взгляну  на  эту
карточку еще раз.
     - Пожалуйста! - воскликнул Квилп.
     - Произошла небольшая и легко объяснимая ошибка,  сэр,  -  сказал  Дик,
заменяя карточку другой. - Я вручил вам членский билет вакхического общества
Аполлонов Ведьведерских, доступного  только  для  избранных,  -  Пожизненным
Великим Мастером которого ваш покорный слуга имеет  честь  состоять.  Теперь
все в порядке, сэр. Разрешите откланяться.
     Квилп пожелал ему всего хорошего. Пожизненный Великий  Мастер  общества
Аполлонов Вельведерских приподнял шляпу в  знак  почтения  к  миссис  Квилп,
потом небрежно надвинул ее набекрень и эффектно удалился со сцены.
     Тем временем к лавке подъехали фургоны для перевозки вещей,  и  могучие
мужи в суконных шапках уже выносили на голове комоды и тому подобные мелочи,
а также совершали другие геркулесовы подвиги, от чего у них  сильно  менялся
цвет  лица.  Не  довольствуясь  ролью  наблюдателя,  мистер  Квилп  принимал
живейшее участие во всей этой суматохе и трудился с поразительным рвением  -
бегал взад и вперед, ко всем придирался, как сатана,  задавал  миссис  Квилп
совершенно непосильные и невыполнимые задачи,  без  всякой  натуги  поднимал
страшные тяжести, при каждом удобном случае лягал мальчишку с пристани и как
бы невзначай пребольно задевал своими ношами мистера Брасса,  который,  стоя
на крыльце, делал то, что было по его части, а именно - отвечал на расспросы
любопытных соседей. Присутствие и личный  пример  карлика  поддавали  такого
жару его подручным, что через час-другой из дома все  как  вымело,  если  не
считать рваных циновок, пивных кружек да клочьев соломы.
     Постелив одну такую  циновку  в  гостиной  и  усевшись  на  ней  эдаким
африканским царьком, карлик угощался хлебом, сыром и пивом и вдруг (он будто
и не глядел в ту сторону) увидал  в  дверях  лавки  какого-то  мальчика.  Не
сомневаясь в личности этого любопытного, хотя опознать его можно было только
по носу, ибо ничего другого не было видно, Квилп  окликнул  Кита  по  имени,
после чего тот вошел в комнату и спросил, что мистеру Квилпу угодно.
     - Поди, поди сюда, любезный, - сказал  карлик.  -  Ну-с,  значит,  твои
хозяева ушли?
     - Куда? - спросил Кит, озираясь по сторонам.
     - А ты будто не знаешь? - огрызнулся Квилп. - Говори, куда они ушли?
     - Я не знаю, - ответил Кит.
     - Ну, хватит! - крикнул Квилп. - Они ушли тайком,  чуть  свет,  а  тебе
будто ничего не известно?
     - Ничего не известно, - сказал мальчик в явном недоумении.
     - Так-таки и не известно? А кто шнырял тут вечером, точно  воришка?  А?
Будто тебе ничего тогда не сказали?
     - Ничего не сказали, - ответил мальчик.
     - Так-таки и не сказали! А о чем же с тобой беседовали?
     Кит, не видевший теперь никакой  необходимости  хранить  в  тайне  свой
разговор с Нелли, признался, зачем приходил и о чем просил ее.
     - Ага... - пробормотал карлик после некоторого раздумья.  -  Ну,  тогда
они еще придут к вам.
     - По-вашему, придут? - обрадовался Кит.
     - Должны прийти, - сказал карлик. - И ты сейчас же  дай  мне  знать  об
этом - слышишь? Сейчас же дай знать, а уж я тебя как-нибудь  отблагодарю.  Я
им хочу добро сделать, а как им сделаешь добро, когда ведать не ведаешь, где
они. Понял?
     Кит мог бы ответить на это много такого, что пришлось бы  не  по  вкусу
его сварливому собеседнику, но в эту минуту мальчишка с пристани,  рыскавший
по комнате в надежде на какую-нибудь поживу, вдруг крикнул:  -  Эх,  да  тут
птица! Что с ней делать?
     - Свернуть шею, - сказал Квилп.
     - Нет, не надо! - воскликнул Кит, выступив вперед. - Отдайте  ее  лучше
мне!
     - Ишь чего захотел! - заорал мальчишка. - Не трогай, тебе  говорят,  не
трогай! Я сейчас ей шею сверну. Он сам так велел.  Пусти  клетку!  -  Подать
птицу мне! Мне! - взревел Квилп, - Деритесь, собаки, - кто победит,  тому  и
достанется. Не то я сам с ней расправлюсь!
     Мальчики не заставили просить себя дважды и ринулись в  бой,  а  Квилп,
держа в одной руке клетку, в другой - нож, в азарте то и дело всаживал его в
половицы, кричал, улюлюкал и еще пуще распалял драчунов.  Силы  у  них  были
более или менее равные, и они не на шутку лупили друг друга, клубком катаясь
по полу. Но вот  Кит  угостил  своего  противника  метким  ударом  в  грудь,
высвободился из его объятий, в одну секунду вскочил на ноги, выхватил клетку
у Квилпа из рук и скрылся со своей добычей.
     Домой он добежал бегом, без единой передышки; и там  его  окровавленная
физиономия привела всех в ужас  и  даже  исторгла  отчаянные  вопли  из  уст
среднего братца.
     - Господи помилуй! Кит! Что  случилось?  Что  с  тобой?  -  воскликнула
миссис Набблс.
     - Ничего, мама! - ответил ее сын, утирая лицо полотенцем,  висевшим  за
дверью. - Не пугайся, это все пустяки. Я дрался за птицу,  и  она  досталась
мне. Джейкоб, перестань! Ну что за рева, в жизни таких не видел!
     - Дрался за птицу? - переспросила миссис Набблс.
     - Ну да! За птицу! - ответил Кит. - Вот за эту самую. Это  птичка  мисс
Нелл, мама, а они хотели свернуть ей шею.  Да  где  им!  Ха-ха-ха!  Разве  я
позволю! Не на таковского напали, мама! Ха-ха-ха!
     Кит  отнял  полотенце  от  своей  разбитой,   вспухшей   физиономии   и
расхохотался так весело, что, глядя  на  него,  захохотал  Джейкоб,  за  ним
захохотала и мать, а малыш  успокоение  заворковал  и  задрыгал  ножками;  и
голоса их слились воедино, ибо все они вместе с Китом радовались его  победе
и, кроме того, очень любили друг друга. Когда  взрывы  хохота  прекратились,
Кит похвастался птицей перед обоими братьями, точно  эта  бедная  коноплянка
была невесть каким ценным и редкостным приобретением, потом оглядел стены  в
поисках гвоздя, соорудил помост из стола  и  стула  и  с  торжеством  вырвал
обнаруженный гвоздь руками.
     - Ну-с, так! - сказал он. - Повесим ее на окно, ей там будет веселее на
свету, а если запрокинет голову, то и  небо  увидит.  А  уж  какая  певунья,
просто заслушаешься!
     Помост  перенесли  на  другое  место.  Кит  снова  забрался  на   него,
вооружившись кочергой вместо молотка, вбил гвоздь и повесил клетку на окно к
неописуемому восторгу всей семьи. Примерив ее  и  так  и  эдак,  попятившись
назад, чтобы полюбоваться ею  издали,  и  угодив  ненароком  в  камин,  Кит,
наконец, убедился, что его старания увенчались полным успехом.
     - А теперь, мама, - сказал он, -  прежде  чем  устраиваться  на  отдых,
пойду посмотрю - может, кому надо лошадь посторожить.  Получу  денег,  куплю
конопляного семени и тебе принесу чего-нибудь повкуснее.

ГЛАВА XIV

     Киту не стоило большого труда убедить себя, что лавка древностей ему по
пути (поскольку выбор этого пути только от него и зависел) и  что  взглянуть
на нее еще раз - его прямая,  хоть  и  неприятная  обязанность,  от  которой
никуда не денешься. Впрочем, люди и более образованные и более обеспеченные,
чем Кристофер Набблс, частенько потворствуют своим желаниям (иной раз весьма
сомнительным) и, придавая им видимость тяжкого долга,  гордятся  собственной
готовностью идти на жертвы.
     На этот раз осторожность была излишней, и Кит мог не бояться,  что  его
заставят дать реванш мальчишке Дэниела Квилпа. В доме не было ни души, и  он
казался таким грязным, запущенным, точно стоял  нежилым  долгие  месяцы.  На
входной двери  висел  ржавый  замок,  в  полуоткрытых  верхних  окнах  уныло
колыхались на ветру выцветшие  занавески  и  шторы,  а  неровные  прорези  в
ставнях нижнего этажа зияли черной пустотой. В том самом  окне,  на  которое
Кит так часто смотрел раньше, в утренней суматохе и спешке выбили стекло,  и
эта комната казалась особенно мрачной и голой.  Крыльцом  завладели  уличные
мальчишки:  кто  ударял  молотком  дверь  и,  замирая  от  сладкого   ужаса,
прислушивался к гулким раскатам, раздававшимся в пустом доме; кто заглядывал
в  замочную  скважину,  не  то  в  шутку,  не   то   всерьез   подкарауливая
"привидение", легенду о котором уже успели родить вечерние сумерки и  тайна,
окружавшая прежних обитателей лавки древностей. Стоя посреди  шумной  улицы,
она являла картину полного мрака  и  запустения,  и  Кит,  помнивший,  какой
веселый огонь горел в ее очаге зимними вечерами и какой веселый смех  звенел
под ее крышей, грустно побрел прочь.
     Здесь уместно заметить, ибо этого требует от  нас  справедливость,  что
Кит отнюдь не страдал излишней сентиментальностью; да  он,  бедняга,  может,
никогда и не слышал такого  слова.  Это  был  славный,  добрый  мальчик,  не
отличавшийся   ни   благовоспитанностью,   ни   изысканностью    манер.    И
следовательно, вместо того чтобы нести свое  горе  домой,  набрасываться  на
мать и колотить ребятишек (ибо утонченные натуры частенько  отравляют  жизнь
окружающим, когда бывают не в духе), он  поставил  перед  собой  цель  более
низменную, а именно - решил потрудиться на пользу семье.
     Боже мой! Сколько джентльменов разъезжало верхом по улицам, и как  мало
было среди них таких, кому требовалось посторожить  лошадь!  Глядя  на  этих
гарцующих  всадников,  опытный  биржевик  или  член  парламентской  комиссии
высчитал бы с точностью  до  одного  пенни,  какие  суммы  зарабатываются  в
Лондоне, в течение года охраной лошадей. Мы не сомневаемся,  что  сумма  эта
оказалась  бы  огромной,  если  бы  только  одной   двадцатой   части   всех
джентльменов, не сопровождаемых грумами, случалось во время прогулок слезать
с седла. Но в том-то и дело, что случается это редко, а такие непредвиденные
обстоятельства часто сводят на нет самые безупречные расчеты.
     Кит бродил по улицам, то ускоряя, то замедляя шаг,  то  останавливаясь,
когда какой-нибудь всадник натягивал поводья и оглядывался по  сторонам,  то
пускался бежать  во  все  лопатки,  завидев  в  конце  переулка  еще  одного
наездника, ленивой рысцой трусившего по теневой стороне с  явным  намерением
задержаться если не у этой двери, так у  следующей.  Но  все  они,  один  за
другим, проезжали мимо, и у Кита ничего не наклевывалось.  "А  интересно,  -
думал мальчик, - если б кто-нибудь из этих джентльменов узнал, что у  нас  в
буфете ни крошки, неужели они не остановились бы  нарочно,  будто  по  делу,
только чтобы дать мне заработать?"  Устав  от  ходьбы,  а  больше  всего  от
стольких разочарований, Кит присел отдохнуть на первое  попавшееся  крыльцо,
как вдруг из-за угла с грохотом выкатил маленький четырехколесный фаэтон  об
одной  маленькой  косматой  лошадке-пони  (по-видимому,  очень  норовистой),
которой  правил  маленький  толстенький  старичок   с   безмятежно-спокойным
выражением лица. Рядом с  маленьким  старичком  сидела  маленькая  старушка,
такая же  спокойная  и  пухленькая.  Пони  выбирал  аллюр  исключительно  по
собственному усмотрению  и  вообще  делал  все,  что  ему  вздумается.  Если
старичок дергал вожжами, стараясь усовестить его, пони в ответ на это дергал
головой. Судя по всему, самое большее, на что он соглашался,  -  это  возить
своих хозяев по тем улицам, по которым им уж очень хотелось проехать,  но  в
уплату за такое снисхождение  требовал  полной  свободы  действий,  грозя  в
противном случае вовсе не сдвинуться с места.
     Когда этот маленький экипаж пор