ились, черт вас подери?
     - А какое вы имеете право задавать  мне  такие  вопросы?  -  огрызнулся
новобрачный, меряя его взглядом с головы до пят.
     - Какое право? - воскликнул одинокий джентльмен, прижимая  локтем  руку
своей спутницы, потому что эта почтенная женщина проявляла явное  стремление
убежать прочь. - Вы даже не подозреваете, какое у меня есть право! Слушайте,
добрые люди! Если этот человек женился на несовершеннолетней... Впрочем, что
я! Быть того не может! Говорите, любезнейший, где девочка, которая  живет  у
вас? Ее зовут Нелл. Где она?
     Лишь только одинокий джентльмен задал этот вопрос и мать Кита повторила
его следом за ним, как в доме раздался душераздирающий крик, и дородная леди
в белом платье, выскочив из-за дверей, повисла на руке новобрачного.
     - Где она? - возопила эта незнакомка. - С какими вестями вы пришли? Что
с ней?
     Одинокий  джентльмен  отпрянул,   назад   и   недоверчиво,   испуганно,
разочарованно уставился во все глаза на бывшую миссис Джарли (которая только
что обвенчалась с философом  Джорджем,  пробудив  этим  поступком  ярость  и
неизбывное  отчаяние  в  груди  поэта  мистера  Слама),  потом  пробормотал,
запинаясь: - Я вас спрашиваю, где она? А вы...
     - Ах, сэр! - воскликнула  новобрачная.  -  Если  вы  ее  доброжелатель,
почему вас не было здесь неделю тому назад!
     - Она... она умерла? - еле выговорил одинокий джентльмен и побелел  как
полотно.
     - Нет, нет, что вы!
     - Слава создателю! - прошептал он чуть слышно. - Разрешите мне зайти  к
вам.
     Они пропустили его вперед и, войдя следом за ним, затворили дверь.
     - Друзья мои, - начал одинокий джентльмен, обращаясь к  молодоженам.  -
Вы видите перед собой человека, для  которого  этот  старик  и  эта  девочка
дороже самой жизни. Они не узнают меня, примут меня за чужого, но если  хоть
один из них здесь, пусть моя спутница войдет к ним первая, потому что ее они
вспомнят оба. И если вы скрываете их от меня из ложных опасений и чрезмерной
осторожности, судите о  моих  намерениях  по  тому,  как  они  встретят  мою
спутницу - своего давнего скромного друга.
     - Что я говорила! - воскликнула новобрачная. - Я знала - это не простая
девочка! Увы, сэр! Мы не в силах помочь вам! Все наши попытки найти их ни  к
чему не привели!
     И тут, ничего не скрывая, ничего не приукрашивая,  они  рассказали  ему
все, что знали о Нелл и старике, начиная со своей первой встречи  с  ними  и
кончая их неожиданным исчезновением. Рассказали о том, сколько положили сил,
хоть и безуспешно, чтобы отыскать пропавших (а это была  чистая  правда),  о
том, что сначала они боялись, не случилось ли с ними какой беды,  боялись  и
за себя - не навлекло бы это внезапное  бегство  подозрений  на  них  самих.
Сказано было и о слабоумии старика, о том, что они догадывались, в какую  он
попал компанию, о том, как беспокоили девочку его частые  отлучки,  как  она
день ото дня становилась все печальнее и чахла у них на глазах. Хватилась ли
Нелл старика той ночью и, догадываясь или только подозревая, куда  он  ушел,
последовала за ним, или же они скрылись из дому  вместе,  -  судить  трудно.
Ясно было только одно: кто бы ни задумал это бегство - старик  или  девочка,
искать их больше негде, и надежды на возвращение беглецов нет никакой.
     Одинокий джентльмен не стал скрывать своего горя  и  разочарования.  Он
был подавлен всем этим и плакал, слушая рассказы о старике.
     Не будем пускаться в излишние подробности, чтобы не  затягивать  нашего
повествования, и скажем  в  двух  словах  лишь  следующее:  к  концу  беседы
одинокий джентльмен, уверившись, что ему  говорят  правду,  попробовал  было
убедить новобрачных принять от него  подарок  в  знак  благодарности  за  их
участие к бездомной девочке, но  они  отказались  от  этого  наотрез.  Затем
счастливая чета отбыла в  фургоне  за  город,  в  свадебное  путешествие,  а
одинокий джентльмен и мать Кита, печальные, еще долго стояли  перед  дверцей
своей кареты.
     - Куда прикажете, сэр? - спросил форейтор.
     - Куда угодно, хоть в... - одинокий джентльмен не собирался говорить "в
гостиницу", но все-таки сказал, вовремя вспомнив о матери Кита, и туда они и
поехали.
     А по городу уже  разнеслись  слухи,  что  маленькая  девочка  из  музея
восковых  фигур  -  дочь  знатных  родителей,  которые   давно   разыскивают
похищенное  у  них  дитя  и  только  сейчас  напали  на  его  след.   Мнения
разделились: некоторые утверждали, будто  Нелл  -  дочь  герцога,  другие  -
графа, виконта, барона, но все спорщики сходились в самом главном, а  именно
в том, что одинокий джентльмен ее отец, и все они старались увидеть хотя  бы
кончик благородного носа этого человека, когда он,  погруженный  в  глубокое
раздумье, проезжал по улицам в карете, заложенной четверкой лошадей.
     Чего бы не дал одинокий джентльмен, чтобы  узнать,  и  как  он  был  бы
счастлив, если бы знал, что в эту самую минуту старик и  девочка  сидели  на
церковной паперти, терпеливо поджидая возвращения учителя.

ГЛАВА XLVIII

     Пословица говорит, будто бы камень,  катящийся  с  горы,  не  обрастает
мхом, но этого, к сожалению, нельзя сказать о слухах, в особенности  о  тех,
что касались одинокого джентльмена и цели его приезда в город, ибо, переходя
из уст  в  уста  и  приобретая  все  более  фантастический  характер,  слухи
способствовали  тому,  что  выход  этого  джентльмена  из  кареты  у  дверей
гостиницы превратился в заманчивое, волнующее  зрелище,  собравшее  огромную
толпу зевак, которые, оставшись не у дел после закрытия музея восковых фигур
и  конца  свадебной  церемонии,  сочли  его  появление  в   городе   благом,
ниспосланным свыше, и выражали буйную радость по этому поводу.
     Не принимая участия во всеобщем ликовании и стремясь только  к  одному:
поскорее остаться наедине с самим собой, усталый, подавленный горем одинокий
джентльмен сошел на тротуар и  с  мрачной  учтивостью,  произведшей  сильное
впечатление на зрителей, помог вылезти из кареты матери Кита. Вслед  за  тем
он подал своей спутнице руку и повел ее в гостиницу, а несколько расторопных
слуг бросились туда же в качестве передового отряда, с тем чтобы  расчистить
им путь и показать комнаты, ожидающие их прибытия.
     - Все равно  какие.  Лишь  бы  не  далеко  ходить,  -  сказал  одинокий
джентльмен.
     - Сюда, сэр, пожалуйте, сэр!
     - Может быть, джентльмен пожелает занять вот эту комнату? -  послышался
чей-то голос, и в быстро распахнувшейся  двери  маленькой  каморки  у  самой
лестницы показалась чья-то голова. - Милости прошу. Джентльмен  будет  здесь
желанным гостем, как цветы в мае  или  уголь  на  рождество.  Не  угодно  ли
взглянуть, сэр? Войдите, окажите мне такую честь. Будьте настолько любезны!
     - Господи помилуй! - вне себя от  удивления  воскликнула  мать  Кита  и
попятилась. - Нет, вы только подумайте!
     А удивляться было чему, так как эта столь любезная особа  оказалась  не
кем иным,  как  Дэниелом  Квилпом.  Низенькая  дверь,  из-за  которой  Квилп
высунулся, была по соседству с кладовой, где хранились  запасы  всевозможной
снеди,  и  он  стоял  там,  изогнувшись  в   шутовском   поклоне   с   таким
непринужденным видом, будто эта дверь вела к нему в дом, - стоял,  оскверняя
своей близостью жареную дичь и холодную баранину,  будто  проказливый,  злой
дух погребов и чуланов, выскочивший из-под пола, чтобы натворить всяких бед.
     - Не соизволите ли удостоить меня? - повторил Квилп.
     - Я предпочитаю отдельную комнату, - ответил одинокий джентльмен.
     - Да? - сказал Квилп и, рывком захлопнув за собой дверь,  исчез,  точно
фигурка в голландских часах с боем.
     - Господи! - прошептала мать Кита. - Да я только вчера  вечером  видела
его в Маленькой скинии, сэр!
     - Вот как! - сказал ее спутник. - Эй, послушайте! Когда  этот  господин
приехал сюда?
     - Сегодня утром, с ночным дилижансом, сэр, ответил слуга.
     - Гм! А когда он уезжает?
     - Не могу знать,  сэр.  Служанка  пошла  спросить  его,  нужна  ли  ему
постель, а  он  сначала  скорчил  ей  страшную  рожу,  сэр,  а  потом  полез
целоваться.
     -  Попросите  его  зайти  ко  мне,  -  сказал  одинокий  джентльмен.  -
Передайте, что я буду рад поговорить с ним. И пусть идет сейчас же - поняли?
     Слуга вытаращил глаза, так как от него не  ускользнуло,  что  при  виде
карлика одинокий джентльмен удивился не меньше матери Кита, но, не в  пример
ей,  безбоязненно  выказал  свою  неприязнь  и  отвращение  к  нему.  Однако
приказание одинокого джентльмена было выполнено, и  слуга  вскоре  вернулся,
ведя за собой Квилпа.
     - Честь имею явиться, сэр, - сказал карлик. - Ваш  посланец  встретился
со  мной  на  полдороге.   Я   так   и   думал,   что   вы   разрешите   мне
засвидетельствовать вам мое почтение. Надеюсь видеть вас в добром  здоровье,
в отменном здоровье, сэр?
     Наступила пауза; карлик стоял, полузакрыв глаза, поджав  губы,  и  ждал
ответа. Так ничего и не дождавшись,  он  обратился  к  своей  более  близкой
знакомой: -  Матушка  Кристофера!  Милый  друг  мой,  достойнейшая  женщина,
которую бог наградил таким честным сыном! Как поживает  матушка  Кристофера?
Пошла ли ей на пользу перемена воздуха и места? А ее драгоценное  семейство,
а Кристофер? Надеюсь, все они процветают? Все они  благоденствуют?  И  когда
подрастут - станут почтенными гражданами, а?
     Забирая голосом все выше и выше, мистер Квилп выкрикнул свой  последний
вопрос на совершенно пронзительной ноте, а потом  открыл  по  привычке  рот,
точно запыхавшаяся собака,  что  сразу  же  лишило  его  физиономию  всякого
выражения и, хотел он того или нет, придало ему  крайне  бессмысленный  вид,
исключающий всякую возможность судить о его ощущениях и чувствах.
     - Мистер Квилп, - сказал одинокий джентльмен. Карлик  поднес  ладонь  к
своему большому оттопыренному уху, подчеркивая, что он весь внимание.
     - Мы с вами уже встречались.
     -  Правильно!  -  воскликнул  Квилп,  закивав  головой.  -   Совершенно
правильно, сэр! И я почел это за честь  и  за  удовольствие.  Поверьте  мне,
матушка Кристофера, за честь и за удовольствие! Такие встречи забываются  не
скоро! Нет, нет!
     - Вы, вероятно, помните, что, приехав в Лондон и найдя нужный  мне  дом
пустым, заброшенным, я по совету соседей сразу же отправился к вам, даже  не
успев поесть и отдохнуть с дороги.
     - Какая спешка  и  вместе  с  тем  какая  деловитость  и  решительность
чувствуется в этом поступке! - сказал Квилп будто про себя, подражая  своему
другу Самсону Брассу.
     - И я узнал, - продолжал одинокий джентльмен, - что вы,  неизвестно  на
каком основании, завладели имуществом,  принадлежащим  другому  человеку,  а
тот, другой человек,  которого  считали  до  тех  пор  состоятельным,  вдруг
оказался нищим и был изгнан из собственного дома.
     - Основания были законные, уважаемый  сэр,  -  возразил  ему  Квилп.  -
Вполне законные. И никто его не выгонял. Он ушел сам, по собственной воле, -
скрылся среди ночи, сэр.
     - Это все равно! - гневно крикнул одинокий джентльмен. - Так или иначе,
а он ушел!
     - Да, ушел, - повторил Квилп тем же невозмутимым тоном, что могло  кого
угодно вывести из себя. - В том, что он ушел, нет никаких сомнений. Но  куда
- вот вопрос. И этот вопрос до сих пор остается неразрешенным,  -  Какое  же
мнение должно было сложиться у  меня  о  вас,  -  снова  заговорил  одинокий
джентльмен, сурово глядя на него, - когда вы не только ничего не сказали мне
о старике и девочке, но пустились на всяческие хитрости и увертки,  лишь  бы
утаить то, что вам известно о них, да вдобавок преследуете  меня  теперь  по
пятам!
     - Преследую? - повторил Квилп.
     - А разве это не так? - воскликнул одинокий джентльмен,  доведенный  до
последней степени возмущения. - Разве несколько часов тому назад вы не  были
за шестьдесят миль отсюда, в молельне, куда ходит вот эта почтенная женщина?
     - Значит, она тоже там была, - не теряя хладнокровия, сказал  Квилп.  -
Если б я вздумал грубить вам, мне ничего не стоило бы заявить, что  вы  сами
меня преследуете. Да,  я  был  в  молельне.  Ну  и  что  же  из  этого?  Мне
приходилось  читать  в  книжках,  что,  прежде  чем  пускаться   в   дальние
странствия, паломники всегда  посещали  храм  божий,  чтобы  испросить  себе
благополучного возвращения. И умно делали! Путешествия далеко не  безопасны,
особенно когда едешь на империале. Глядишь, колесо слетит, лошади испугаются
и понесут, кучер погонит сломя голову, экипаж опрокинется... Я всегда захожу
в церковь перед отъездом. Никогда этого не забываю, если она мне по пути.
     Квилп лгал с упоением, и, чтобы убедиться в этом, не требовалось особой
проницательности, хотя по выражению лица, голосу и  жестам  его  можно  было
принять за мученика, с непоколебимой твердостью отстаивающего истину.
     - Вам, верно, хочется свести  меня  с  ума!  -  воскликнул  злосчастный
джентльмен. - Вы приехали сюда с той же целью, что и я! Вы знаете,  зачем  я
здесь, так помогите мне!
     - Вы принимаете меня за колдуна, сэр! - ответил Квилп, пожимая плечами.
- Будь я колдуном, я бы прежде всего наворожил счастья и удачи самому себе.
     - Хорошо! Больше нам говорить не о чем, - сказал одинокий джентльмен, в
припадке раздражения бросаясь на диван. - Будьте любезны оставить нас.
     - С удовольствием,  -  сказал  Квилп.  -  С  превеликим  удовольствием.
Матушка Кристофера, добрая  душа,  будьте  здоровы!  Желаю  вам  счастливого
пути... восвояси, сэр. Гм!
     Карлик  скорчил  им  на  прощанье   совершенно   невероятную   гримасу,
состоявшую из всех гримас, на какие только  способны  люди  и  мартышки,  и,
неспешно удалившись, затворил за собой дверь.
     - Ого! - воскликнул он, усевшись на стул у себя в комнате и молодцевато
подбоченившись. - Так вот вы как, друг мой любезный! Ну-ну!
     Весело похохатывая и корча страшные рожи,  что,  видимо,  вознаграждало
его за недавнее воздержание, мистер Квилп раскачивался на стуле, обняв левое
колено обеими руками, и предавался  размышлениям,  суть  которых  не  мешает
изложить здесь.
     Прежде всего он припомнил обстоятельства, приведшие его в этот город, а
были они таковы: заглянув накануне вечером в контору мистера Самсона  Брасса
в отсутствие этого джентльмена и его ученой сестрицы, мистер Квилп наткнулся
там на мистера Свивеллера,  который  был  занят  тем,  что  спрыскивал  пыль
законов джином с горячей  водой,  а  заодно  старательно  увлажнял  им  свою
бренную плоть. Но поскольку всякая плоть - сиречь глина,  -  впитав  в  себя
излишнюю влагу, становится ненадежной, сдает  в  самых  неожиданных  местах,
плохо удерживает отпечатки и  лишается  крепости  и  силы  -  та  же  участь
постигла и мистера Свивеллера, который так усердно смочил свое бренное  тело
джином, что оно находилось в совершенно разжиженном,  хлипком  состоянии,  а
потому и мысли, приходившие  ему  в  голову,  быстро  теряли  свою  форму  и
безнадежно  путались.  Бренной  плоти,   доведенной   до   такого   градуса,
свойственно  также  превыше  всего  ценить  собственную  проницательность  и
мудрость; и мистер Свивеллер, всегда воздававший себе должное по этой части,
и  тут  не  упустил  случая  заявить,   что   ему   удалось   сделать   одно
сногсшибательное открытие относительно верхнего жильца, но он решил  хранить
это открытие в тайниках своей души, - и никакие пытки, никакие  искательства
не заставят его расстаться с  ним.  Мистер  Квилп  одобрил  решение  мистера
Свивеллера и тут же, с места в карьер, начал подзадоривать его на дальнейшие
намеки, в результате чего вскоре выяснилось, что одинокий джентльмен замечен
в сношениях с Китом и что в этом-то и заключается тайна, которой не  суждено
выплыть на свет божий.
     Получив эти сведения, мистер Квилп сразу  же  подумал:  а  может  быть,
жилец с верхнего этажа и человек, заходивший к нему, одно и то же  лицо?  И,
укрепившись  в  своей  догадке  после  дальнейшего  разговора   с   мистером
Свивеллером, без труда пришел к выводу, что одинокий джентльмен познакомился
с Китом только для того, чтобы продолжать розыски старика и девочки.  Сгорая
от нетерпения узнать, к чему привело это знакомство, и решив  подладиться  к
матери Кита, в надежде что  она  меньше  всех  способна  устоять  перед  его
хитростью, а  следовательно,  сразу  же  попадется  в  ловушку,  он  наскоро
простился с мистером Свивеллером и поспешил к  миссис  Набблс.  Однако  этой
почтенной женщины не оказалось дома; тогда Квилп узнал у соседей, как вскоре
после него сделал и Кит, что она ушла в Маленькую скинию, и отправился  туда
же, решив подстеречь ее после службы.
     Он не просидел в молельне и  двадцати  минут,  набожно  возведя  очи  к
потолку* и внутренне посмеиваясь над тем, куда его вдруг занесло, как  дверь
открылась и вошел Кит. Рысьи  глаза  карлика  сразу  же  углядели,  что  Кит
прибежал сюда неспроста. Прикинувшись, как мы уже знаем, будто благочестивые
мысли поглотили его целиком, он следил за каждым движением мальчика, и когда
тот вышел из молельни с матерью и братьями, кинулся следом за  ними.  Короче
говоря, Квилп  проводил  их  до  конторы  нотариуса,  выведал  у  одного  из
форейторов, куда нанята карета, узнал, что скорый  ночной  дилижанс  отходит
туда же через каких-нибудь несколько минут,  не  теряя  времени  бросился  в
почтовую контору, что была за углом, и взял  себе  место  на  империале.  То
обгоняя карету, то отставая от нее и видя,  как  она  то  опережает  их,  то
задерживается в зависимости от продолжительности остановок и быстроты  езды,
Квилп добрался до места почти одновременно с ней. В городе  карлик  тоже  не
спускал глаз с этой кареты. Смешавшись с толпой,  он  узнал,  зачем  приехал
сюда одинокий джентльмен и какая его постигла неудача,  -  словом,  пронюхал
все самое главное, а потом первым попал в  гостиницу,  где  и  был  удостоен
только что описанной беседы, после чего заперся у себя  в  комнате  и  начал
спешно перебирать в уме недавние события.
     - Так вот вы как, друг мой любезный? - повторил он, жадно грызя  ногти.
- Я взят на подозрение и отвергнут, а вашим доверенным лицом стал  Кит?  Ох!
придется мне разделаться с этим Китом. Если бы  беглецы  отыскались  сегодня
утром, - продолжал он после долгого раздумья,  -  я  мог  бы  предъявить  им
кое-какие требования и остался бы в барыше. Не будь этих проклятых лицемеров
- мальчишки и его матери, свирепый джентльмен скорехонько попался бы  в  мои
сети, так же, как наш старый друг - наш общий друг, ха-ха! - и  наш  розовый
бутончик Нелл. Нет! Упускать из рук такое блестящее дельце нельзя ни в  коем
случае! Только бы найти их, а уж тогда я  изыщу  способ  освободить  вас  от
лишних денег, уважаемый сэр! Ведь  в  Англии  существуют  крепкие  засовы  и
железные решетки, за которые можно упрятать вашего друга или родственника...
Ненавижу этих добродетельных святош! - заключил карлик, хватив залпом стакан
коньяку и причмокнув губами. - Ненавижу их всех до одного!
     Это была не пустая болтовня, а чистосердечное признание, так как мистер
Квилп, вообще-то никого не любивший, мало-помалу возненавидел всех, кто имел
близкое  и  даже  отдаленное  отношение  к  его  разорившемуся  клиенту,   -
возненавидел самого старика за то, что он провел его, выскользнув у него  из
рук; девочку - за то, что она служила вечным укором миссис Квилп и предметом
ее горячей жалости; одинокого джентльмена - за то, что он не скрывал  своего
отвращения к нему; а больше всех Кита и его мать - за что, мы уже знаем. Они
мешали утолению  алчности,  вспыхнувшей  в  нем  после  такого  неожиданного
поворота событий и подогревавшей  его  раздражение  против  этих  людей,  но
помимо этого  он  ненавидел  лютой  ненавистью  всех  и  каждого  из  них  в
отдельности.
     Находясь в столь приятном  расположении  духа,  Дэниел