неподвижности, будто ноги у него приросли к земле
и он решил никуда отсюда не двигаться - здесь жить и здесь умереть! -  потом
вдруг без всякого предупреждения  берет  с  места  и  несется  по  улице  со
скоростью двенадцати миль в час. Тогда Самсон  и  его  сестрица  (уже  давно
выглядывающая из-за двери)  обмениваются  улыбкой,  странной  и  не  слишком
приятной улыбкой, и  присоединяются  к  мистеру  Свивеллеру,  который  в  их
отсутствие  услаждал  себя  разнообразными  гимнастическими  упражнениями  и
теперь сидит за столом весь потный, красный и  старательно  выскабливает  на
бумаге сломанным перочинным ножом несуществующую кляксу.
     Когда же Кит приходил один, пешком, Самсон Брасс всякий раз вспоминал о
важных делах, требующих отправки мистера Свивеллера если не на Пикем-Рай, то
в какое-нибудь другое, не менее отдаленное место, откуда этот джентльмен мог
вернуться часа через два, через три, а то и позже, так как, по чести говоря,
он не считал нужным спешить в таких случаях  и  затягивал  свои  отлучки  до
пределов возможного. Вслед за мистером Свивеллером исчезала  и  мисс  Салли.
Тогда мистер Брасс отворял настежь дверь  конторы  и  принимался  беззаботно
напевать все тот же мотивчик и улыбаться ангельской улыбкой. Лишь только Кит
сходил вниз, его  подманивали  к  столу,  услаждали  приятной,  поучительной
беседой, иной раз даже просили побыть в конторе минутку, пока  мистер  Брасс
сбегает через улицу, а потом одаривали полукроной или кроной - как придется.
Это повторялось довольно часто, и Кит, не сомневаясь,  что  деньги  идут  от
одинокого джентльмена, который в свое время весьма щедро вознаградил  миссис
Набблс за ее труды, восхищался добротой своего покровителя и покупал дешевые
гостинцы матери, Джейкобу, малышу, а также и Барбаре, и  каждый  божий  день
тот или другой из них уж обязательно получал от него в подарок  какой-нибудь
пустячок.
     Пока все вышеописанные дела и события происходили в стенах и за стенами
конторы  Самсона  Брасса,  Ричард  Свивеллер,  которому   теперь   частенько
случалось корпеть за своим столом в полном одиночестве, томился  скукой,  не
зная,  как  убить  время.  Для  того  чтобы  сохранить  жизнерадостность   и
умственные способности, он обзавелся доской и колодой карт и стал  играть  в
криббедж с болваном, причем ставки у них были по двадцать, тридцать  и  даже
по пятьдесят тысяч  фунтов,  не  говоря  уже  о  рискованных  пари,  которые
заключались на довольно солидные суммы.
     Так как игра обычно велась в полной  тишине,  несмотря  на  ее  широкий
размах, мистеру Свивеллеру начало почему-то казаться,  будто  в  те  вечера,
когда мистера и мисс Брасс не  бывало  дома  (а  они  теперь  часто  уходили
куда-то), за дверью в контору слышится не то  сопенье,  не  то  фырканье,  и
после недолгих размышлений  он  решил,  что  в  этом  скорее  всего  повинна
маленькая служанка, которая вечно страдала насморком, простужаясь в холодной
кухне. Однажды вечером мистер Свивеллер пригляделся попристальнее и в  самом
деле увидел чей-то глаз, поблескивавший и  мерцавший  в  замочной  скважине;
убедившись в правильности своих догадок, он тихонько  подкрался  к  двери  и
сцапал девочку, прежде чем она успела заметить его приближение.
     - Ой! Я ничего дурного не делаю, честное слово не  делаю,  -  закричала
маленькая служанка, отбиваясь от него с такой силой,  какая  была  бы  впору
служанке, более рослой. - Мне одной скучно на кухне. Только не жалуйтесь  на
меня хозяйке! Я вас очень прошу!
     - Не жаловаться? -  сказал  Дик.  -  Ты  что  же,  развлекаешься  таким
образом, ищешь общества?
     - Да, да! - ответила она.
     - И давно ты эдак свой глаз проветриваешь?
     - С тех пор как вы стали играть в карты, и еще раньше.
     Смутные воспоминания о довольно-таки фантастических пантомимах, которые
освежали его в перерывах между трудами и, следовательно, проходили на виду у
маленькой служанки, несколько опечалили мистера  Свивеллера,  но  ненадолго,
потому что он не принимал таких вещей близко к сердцу.
     - Ну, что ж,  входи,  -  сказал  Ричард  после  минутного  раздумья.  -
Садись... буду, учить тебя играть в криббедж.
     - Ой, что вы, разве можно! - вскричала маленькая служанка. - Мисс Салли
меня убьет, если узнает, что я была наверху.
     - А очаг на кухне горит? - спросил Дик. - Самую чуточку, -ответила она.
     - Меня мисс Салли не убьет, если узнает, что я был внизу, следовательно
пошли туда, - сказал Ричард, засовывая колоду  в  карман.  -  Эх!  Какая  ты
худенькая! Это что же значит?
     - Я не виновата.
     - Говядину с хлебом есть будешь? - осведомился Дик, берясь за шляпу.  -
Да? Так я и думал. А пиво когда-нибудь пробовала?
     - Разок хлебнула, - ответила маленькая служанка.
     - Что тут делается! - завопил мистер Свивеллер, возводя очи к  потолку.
- Она не ведает вкуса пива!  Разве  его  распробуешь  с  одного  глотка!  Да
сколько тебе лет?
     - Я не знаю.
     Мистер Свивеллер широко открыл глаза  и  на  минутку  задумался,  потом
попросил девочку присмотреть за конторой до его прихода и немедленно исчез.
     Вернулся  он  через  несколько  минут  в  сопровождении   мальчика   из
кухмистерской, несшего в одной руке тарелку с хлебом и отварной говядиной, а
в другой окутанную  аппетитными  клубами  пара  большую  кружку  с  каким-то
ароматичным напитком, который оказался подогретым пивом с примесью  джина  и
был изготовлен по рецепту, полученному в  кухмистерской  от  самого  мистера
Свивеллера в ту пору, когда последний, забирая там в долг, всячески старался
снискать расположение ее хозяина. Освободив мальчика от  его  ноши  и  велев
маленькой  служанке  на  всякий  случай  запереть  дверь,  мистер  Свивеллер
последовал за ней на кухню.
     - Вот! - сказал Ричард, ставя тарелку на стол. - Первым делом  управься
с этим, а что будет дальше, увидишь.
     Маленькая служанка не заставила себя просить и мигом очистила тарелку.
     - Теперь, - продолжал Дик, подставляя ей  кружку,  -  приложись  вот  к
этому, но только умеряй свои порывы - тут нужна привычка. Ну, как -  вкусно?
- Ух! Еще бы не вкусно! - сказала она. Мистер Свивеллер пришел в  совершенно
неописуемый восторг от такого ответа и сам надолго припал к кружке, устремив
на  маленькую   служанку   выразительный   взгляд.   Когда   же   со   всеми
предварительными церемониями было покончено, он начал обучать ее  криббеджу,
и она постигла эту  науку  довольно  быстро,  будучи  девицей  понятливой  и
вострой.
     - Ну-с, - сказал мистер Свивеллер, сдав карты, оправив жалкий огарок  и
положив на блюдце две монеты по шести пенсов, - вот это наш  банк.  Если  ты
выиграешь, все твое. Если я выиграю - мое. А чтобы  было  веселей  и  больше
похоже на всамделишную игру, я буду звать тебя маркизой. Поняла?
     Маленькая служанка молча кивнула.
     - Итак, маркиза, - сказал мистер Свивеллер, - шпарьте!
     Маркиза крепко зажала карты в обеих руках, соображая, с какой пойти,  а
мистер   Свивеллер,   напустив   на   себя   непринужденно   светский   вид,
соответствующий обществу, в котором он находился, сделал еще один глоток  из
кубка и стал ждать первого хода своей партнерши.

ГЛАВА LVIII

     Мистер Свивеллер и его партнерша с переменным успехом играли роббер  за
роббером до тех пор, пока проигрыш восемнадцати пенсов вкупе  с  постепенным
убыванием  пива  и  боем  часов,  ударивших  десять  раз,  напомнили   этому
джентльмену о быстром беге времени и о  необходимости  удалиться  отсюда  до
прихода мистера Самсона и мисс Салли Брасс.
     - Преисполненный  сих  намерений,  маркиза,  -  величественно  произнес
мистер Свивеллер, - я попрошу у вашей светлости разрешения  сунуть  доску  в
карман, осушить  этот  кубок  до  дна  и  откланяться,  добавив  напоследок,
маркиза, что жизнь наша потока быстрее,  пусть  мчится,  пусть  мчится  она,
покуда невинная фея вином угощает меня. Маркиза, ваше здоровье! Надеюсь,  вы
меня извините, что я не снимаю шляпы,  но  ваш  дворец  малость  сыроват,  а
мраморные полы у вас, если дозволено так выразиться, склизкие от грязи.
     Оберегая себя от этого  последнего  неудобства,  мистер  Свивеллер  уже
давно сидел, задрав ноги на решетку очага, и в  такой  позе  он  и  приносил
маркизе свои извинения, медленно допивая последние капли нектара.
     - Итак, барон Самсоно Брассо и его прелестная сестрица в храме  муз?  -
громовым голосом произнес мистер Свивеллер, тяжело опершись левой  рукой  на
стол и подняв правую ногу, как это принято у разбойников в мелодрамах.
     Маркиза кивнула.
     - Ха! - воскликнул мистер Свивеллер, грозно насупив брови. - Прекрасно!
Маркиза!.. Впрочем, нет. Эй, там! Подать вина!  -  Эти  театральные  реплики
сопровождались  соответствующей  пантомимой:  он  подал  сам  себе  кубок  -
раболепно, принял его - надменно, осушил жадно и причмокнул губами - смачно.
     Маленькая служанка, в противоположность мистеру  Свивеллеру,  не  могла
похвалиться дотошным знанием сценических условностей, ибо она не  только  не
была ни на одном представлении, но даже не могла судить о них с чужих  слов,
если не считать отрывочных сведений, подслушанных ею у  дверных  щелей  и  в
других запретных местах. Поэтому она  порядком  струхнула  при  виде  такого
лицедейства и столь откровенно выразила свой  испуг,  что  мистер  Свивеллер
счел нужным сменить разбойничьи повадки на более скромные, под  стать  нашей
обыденной жизни.
     - А часто они удаляются в храм славы и оставляют вас  одну?  -  спросил
он.
     - Еще как часто! - ответила маленькая служанка.  -  Мисс  Салли  -  она
гуляка.
     - Что? - удивился Дик.
     - Она гуляка, - повторила маркиза.
     После минутного раздумья мистер Свивеллер пренебрег своей  обязанностью
одернуть маркизу и решил выслушать ее до конца, чувствуя, что пиво развязало
ей язык и что  при  тех  ограниченных  возможностях  общения,  какие  у  нее
имелись, она не посчитается со столь короткой паузой.
     - А еще они ходят к мистеру Квилпу, -  продолжала  маленькая  служанка,
бросив на него хитренький взгляд, - да не только к нему,  мало  ли  куда  их
носит.
     - Значит, мистер Брасс тоже гуляка? - спросил Дик.
     - Ну-у, до мисс  Салли  ему  далеко,  -  ответила  маленькая  служанка,
замотав головой. - Какое там! Он без нее шагу не ступит.
     - Да? Вот как? - сказал Дик.
     - Он у мисс Салли по струнке ходит - чуть что, так к ней за советом.  А
уж достается ему от нее - ух, достается!
     - Они, должно быть, вечно друг с другом шушукаются, - сказал Дик,  -  и
много о ком говорят... например, обо мне, - а, маркиза?
     Маркиза что есть мочи закивала.
     - Лестные отзывы? - осведомился Дик. Маркиза изменила  движение  головы
и, еще не перестав кивать, замотала ею из стороны в сторону, да так  быстро,
что чуть не свернула себе шею.
     - Гм! - хмыкнул Дик. - Будет ли это нарушением оказанного вам  доверия,
маркиза, если  вы  сообщите  мне,  как  именно  они  отзываются  о  скромной
личности, которая сейчас имеет честь...
     - Мисс Салли говорит, что вы чудила, - ответила его приятельница.
     - Ну что ж, маркиза, - сказал мистер Свивеллер. -  В  этом  нет  ничего
обидного. Веселый нрав, маркиза, не унижает человека.  Старый  дедушка  Коль
был веселый король*, если верить тому, что записано на страницах истории.
     - А еще она говорит, - продолжала маленькая служанка, -  будто  на  вас
нельзя положиться.
     - Знаете, маркиза, - задумчиво пробормотал мистер  Свивеллер,  -  точно
такого  же  мнения  обо  мне  придерживались  некоторые  другие  леди  и   -
джентльмены,  правда  не  из  этого  сословия,  а  из  торгового,  сударыня,
торгового. Один невежественный  человек  -  содержатель  кухмистерской,  что
через улицу, выразил серьезные опасения в том же духе, когда я заказывал ему
наш сегодняшний банкет.  Это  предубеждение  разделяют  многие,  маркиза,  а
почему - неизвестно, так как в свое время мне  доверяли  крупные  суммы.  И,
клянусь вам, я никогда, никогда не обманывал своих  кредиторов,  -  это  они
обманывались во мне. Мистер Брасс, очевидно, склоняется к тому же мнению?
     Маленькая  служанка  снова  кивнула  и  лукаво  посмотрела  на  мистера
Свивеллера, точно намекая, что в своих суждениях  по  этому  вопросу  мистер
Брасс заходит гораздо дальше, чем его сестра,  потом  вдруг  спохватилась  и
добавила умоляющим голосом: - Только не жалуйтесь им, не то они изобьют меня
до смерти!
     - Маркиза, - сказал мистер Свивеллер,  вставая  из-за  стола.  -  Слово
джентльмена не менее надежно, чем его расписка, а иной  раз  даже  надежнее,
как, например, в  данном  случае,  когда  расписка  может  оказаться  весьма
сомнительным документом. Я ваш друг, и, надеюсь, мы с вами  сыграем  еще  не
один роббер в этой гостиной. Но знаете, маркиза, - добавил вдруг Ричард,  не
дойдя до двери и  медленно  поворачиваясь  на  каблуках  лицом  к  маленькой
служанке, которая провожала его со свечой, - я прихожу к выводу, что  у  вас
уже вошло в привычку торчать у замочной скважины, - иначе откуда бы  взяться
такой осведомленности?
     - Я только хотела подглядеть, - ответила дрожащая маркиза, -  куда  они
прячут ключ от чулана, и если б он отыскался, я бы много не взяла, а лишь бы
не сосало под ложечкой.
     - Значит, не отыскался? - сказал Дик. - Ну, конечно, нет,  в  противном
случае вы были бы малость поупитанней. Спокойной ночи,  маркиза.  Прощай,  и
если навсегда, то навсегда прощай*, и советую вам, маркиза, для безопасности
наложить цепочку на дверь.
     С этим прощальным наставлением  мистер  Свивеллер  вышел  на  улицу  и,
чувствуя, что на сегодняшний день им выпито ровно столько,  сколько  полезно
для его организма (так как подогретое пиво с джином оказалось весьма крепкой
и сильно действующей смесью), благоразумно решил пойти домой и немедленно же
завалиться спать. Домой мистер Свивеллер и отправился, а поскольку его жилье
(величавшееся по-прежнему во множественном числе - апартаментами) находилось
недалеко от конторы, то через несколько минут он уже сел на кровать у себя в
спальне, снял один сапог и, забыв  о  существовании  второго,  погрузился  в
глубокое раздумье.
     - Эта маркиза, - говорил мистер Свивеллер, скрестив руки  на  груди,  -
существо в высшей степени странное... Она овеяна тайной, не имеет понятия  о
вкусе  пива,  не  ведает  собственного  имени  (впрочем,   последнее   менее
удивительно) и обладает узким жизненным кругозором,  ограниченным  замочными
скважинами. Что  это  козни  завистливого  рока?  Или,  может  быть,  кто-то
неизвестный вмешивается в веления  судьбы?  Непостижимая,  умопомрачительная
загадка!
     Когда  размышления  мистера  Свивеллера  достигли  таких   плодотворных
результатов, он вспомнил о втором сапоге и стал снимать  его  с  чрезвычайно
торжественным видом, мрачно покачивая головой и испуская тяжелые вздохи.
     - Эти робберы, - продолжал мистер Свивеллер, надевая ночной колпак  так
же, как он всегда надевал шляпу, то есть набекрень, - эти  робберы  невольно
наводят меня на мысли о семейном очаге. Супруга Чеггса играет в криббедж,  а
также в безик и, вероятно, бросается теперь от одной игры к другой. И  полон
день ее забав, ей не дают всплакнуть,  слезинку  вдруг  ее  поймав,  забудь,
твердят,  забудь!  Ан  нет,  не  забудет!  Я  уверен,  -   добавил   Ричард,
поворачиваясь в профиль и с чувством удовлетворения  разглядывая  в  зеркале
бакенбарды, чуть видневшиеся у него на щеке, - я уверен, что теперь нож  уже
вошел в ее сердце. И поделом ей!
     Ожесточение и суровость мистера Свивеллера постепенно растаяли, перейдя
в возвышенную, нежную грусть, тогда он начал слегка  стонать,  заметался  по
комнате и даже сделал  вид,  будто  собирается  драть  на  себе  волосы,  но
ограничился тем, что оторвал  кисточку  с  ночного  колпака,  после  чего  с
мрачной решимостью разделся и лег в постель.
     Очутившись  в  таком  отчаянном  положении,   другой   на   его   месте
пристрастился бы к вину, но для мистера Свивеллера в этом не было бы  ничего
нового, а потому, узнав, что Софи  Уэклс  утрачена  им  навсегда,  он  решил
пристраститься к  игре  на  флейте,  так  как  это  вполне  добропорядочное,
солидное, унылое  занятие  не  только  отвечало  его  собственным  печальным
мыслям, но было способно пробудить братские чувства и в сердцах  соседей  по
дому. Итак, верный  своему  решению,  мистер  Ричард  пододвинул  к  кровати
маленький столик, при строил на нем поудобнее свечу и узкую нотную тетрадку,
вынул флейту из футляра и стал исторгать  из  нее  до  невозможности  унылые
звуки.
     Репертуар его состоял из песенки "Гони тоску"* пиесы,  которая,  будучи
исполнена на флейте в постели, в очень медленном темпе, да еще джентльменом,
не сов сем освоившим этот инструмент  и  повторяющим  одну  ноту  бессчетное
количество раз,  прежде  чем  нащупать  следующую,  -  производила  довольно
тяжелое впечатление. Однако мистер Свивеллер, то лежа на  спине  и  глядя  в
потолок, то свешиваясь по пояс с кровати и проверяя себя по нотной тетрадке,
дудел и дудел эту  злосчастную  песенку  до  полуночи,  если  не  дольше,  с
короткими перерывами, которые употреблялись  на  то,  чтобы  перевести  дух,
поразглагольствовать о маркизе и с удвоенными силами приняться  за  игру.  И
лишь тогда, когда все темы для размышлений  были  у  него  исчерпаны,  когда
флейта приняла в себя без остатка все чувства, навеянные ему пивом, а жильцы
этого  дома,  двух  соседних  и  одного   через   улицу   дошли   почти   до
умопомешательства, - лишь тогда мистер Свивеллер захлопнул  нотную  тетрадь,
потушил свечку, повернулся к стене и с легкостью на душе и сердце уснул.
     Утром он встал, со свежими силами поупражнялся с полчаса на  флейте  и,
благосклонно выслушав требование съехать с квартиры, которым  встретила  его
хозяйка, торчавшая с этой целью на лестнице с  раннего  утра,  отправился  в
контору, где прелестная Салли уже восседала на своем  месте,  излучая  ликом
кроткое сияние, подобное тому, что льет на землю девственная луна.
     Мистер Свивеллер почтил мисс Брасс коротким кивком и сменил полуфрак на
спортивную куртку, на что обычно у него  уходило  немало  времени,  так  как
влезть в нее, вследствие узости рукавов, можно было только после целой серии
довольно резких телодвижений. Справившись, наконец, с этой трудной  задачей,
он сел за стол.
     - Послушайте, - промолвила вдруг мисс Брасс, нарушая молчание, царившее
в конторе. - Вам не попадался сегодня утром серебряный пенал?
     - Попадались по дороге, но редко, - ответил мистер Свивеллер.  -  Один,
правда, мне запомнился, - толстяк довольно почтенного вида. Но поскольку  он
шел с пожилым перочинным ножом и юной зубочисткой и вел  с  ними  оживленную
беседу, я постеснялся остановить его.
     - Нет, в самом деле! - сказала мисс Брасс. - Я серьезно спрашиваю.
     - Какой же вы олух, если можете серьезно задавать мне такие вопросы!  -
воскликнул мистер Свивеллер. - Ведь я же только что пришел!
     - Так или иначе, - сказала мисс Салли, - пенала нигде нет, а  исчез  он
на днях с моего стола, куда я сама его положила.
     "Эге-ге! - подумал Ричард. - Надеюсь,  это  не  маркизины  делишки?"  -
Кроме пенала, был еще серебряный ножик, - продолжала  мисс  Салли.  -  То  и
другое мне подарил отец много лет тому назад, и ножик тоже пропал. У  вас  у
самого все цело?
     Мистер Свивеллер невольно хлопнул себя по бокам, точно проверяя, что на
нем - куртка или  длиннополый  полуфрак,  и,  убедившись  в  наличии  своего
единственного   на   улице   Бевис-Маркс   движимого   имущества,    ответил
утвердительно.
     - Пренеприятная история, Дик, - сказала мисс Брасс, вынимая из  кармана
жестяную табакерку и освежаясь понюшкой табака. - Я  делюсь  с  вами  как  с
другом, и это, конечно, между нами, потому что если Сэмми узнает, разговорам
не будет конца. С некоторы