тают,  сами
не знают что! Делать им больше нечего!
     - Может, и зря болтают, кто их разберет, - сказала миссис Набблс.  -  А
может, это и правда, потому что ходят слухи, будто у старика были припрятаны
кое-какие деньги и будто никто об этом не знал, даже  тот  -  карлик...  ну,
страшилище, о котором ты мне рассказывал... как  его,  Квилп,  что  ли?  Вот
соседи и поговаривают, что старик и мисс Нелл уехали в  другую  страну,  где
деньги у них никто не отнимет и где им можно будет  жить  спокойно.  Что  ж,
разве это не похоже на правду?
     Кит грустно почесал в  затылке,  нехотя  соглашаясь  с  матерью,  потом
дотянулся до гвоздя и снял с него клетку,  решив  почистить  ее  и  насыпать
корму птице. За этим занятием он вдруг вспомнил про  старичка,  который  дал
ему шиллинг, и спохватился, что сегодня - именно сегодня и чуть  не  в  этот
самый час - старичок будет ждать его у дома нотариуса. Вспомнив все это, Кит
мигом повесил клетку на гвоздь, в двух словах объяснил матери, в чем дело, и
со всех ног бросился к назначенному месту.
     Он прибежал туда с опозданием минуты на две, так  как  контора  мистера
Уизердена была довольно далеко от их дома, но, к счастью,  старичок  еще  не
приезжал; во всяком случае, фаэтона нигде не было видно, а приехать и уехать
за это время  они,  конечно,  не  могли.  Убедившись  с  чувством  огромного
облегчения, что еще не поздно, Кит прислонился  к  фонарному  столбу,  чтобы
перевести дух, и стал ждать пони и его седоков.
     И действительно, не прошло и нескольких минут, как все тот  же  упрямый
пони (а судя по его виду,  он  был  упрямец  из  упрямцев)  на  легкой  рыси
появился из-за угла, не утруждая себя излишней спешкой и выбирая дорогу  где
почище, чтобы, упаси боже, не запачкать копыт. Позади пони  сидел  маленький
старичок, а рядом с маленьким старичком сидела маленькая  старушка  с  точно
таким же букетом, как и в прошлый раз. Старичок, старушка, фаэтон и  пони  в
полном согласии следовали своим путем, но  за  несколько  домов  до  конторы
нотариуса пони,  введенный  в  заблуждение  медной  дощечкой,  прибитой  под
молотком на двери портного, вдруг остановился и замер на  месте,  тем  самым
давая понять, что это именно тот дом, который им нужен.
     - Ну, сударь, вы будете любезны везти нас дальше или нет? Нам не  сюда,
- сказал старичок.
     Пони устремил внимательный взгляд  налево  и  погрузился  в  созерцание
пожарного крана.
     - О господи! Какой он неслух, этот Вьюнок! -  воскликнула  старушка.  -
Так хорошо себя вел, хорошо бежал, и вдруг нате! Мне стыдно за него!  Что  с
ним делать, просто ума не приложу!
     Досконально изучив устройство пожарного крана, пони  посмотрел  куда-то
вверх, в поисках своих исконных врагов - мух, и так как одна из них как  раз
в эту минуту пощекотала ему ухо, он дернул головой, махнул хвостом  и  вслед
за этим погрузился в тихую, солидную задумчивость. Старичок, исчерпавший все
доступные ему средства убеждения, вылез из фаэтона и хотел  взять  пони  под
уздцы, но пони, вероятно, счел  такую  уступку  со  стороны  хозяина  вполне
достаточной, или же углядел вдали медную дощечку  нотариуса,  или  же  решил
действовать назло - кто его знает. Во  всяком  случае,  он  ринулся  вперед,
увозя старушку, и остановился там, где  и  следовало,  предоставив  старичку
догонять его, задыхаясь, на своих двоих.
     Вот тут-то Кит и возник рядом с пони и, улыбаясь, поднес руку к шляпе.
     - Господи помилуй! - воскликнул старичок. - Мальчик все-таки пришел! Вы
видите, голубушка?
     - Я же сказал, что приду, - ответил Кит, поглаживая Вьюнка  по  шее.  -
Надеюсь, вы приятно проехались, сэр? У вас такой хороший пони.
     - Голубушка! - сказал старичок. - Это какой-то необыкновенный  мальчик!
Я уверен, что он прекрасный мальчик!
     - Я тоже в этом уверена, - подхватила старушка. - Прекрасный мальчик и,
должно быть, такой же прекрасный сын.
     Выслушав эти слова, в которых было столько доверия к  нему,  Кит  снова
поднес руку к шляпе и густо покраснел. Старичок помог  старушке  вылезти  из
фаэтона, оба они посмотрели на Кита с одобрительной улыбкой и проследовали в
дом, переговариваясь на ходу, причем Кит не мог не догадаться, что  разговор
идет о нем. Вскоре после этого мистер Уизерден подошел к окну и посмотрел на
Кита, усиленно нюхая букет, потом к окну подошел мистер Авель и посмотрел на
него, потом то же самое сделали старичок со старушкой, потом они  подошли  к
окну все вместе, и все вместе посмотрели на него  еще  раз,  а  Кит,  крайне
смущенный этим, притворялся, будто ничего не замечает, и  все  поглаживал  и
поглаживал пони, который весьма благосклонно разрешал ему такую вольность  в
обращении с собой.
     Не успели их  лица  исчезнуть,  как  на  тротуаре  в  полном  служебном
облачении и в шляпе, по-видимому слетевшей ему на голову прямо с вешалки,  -
появился мистер Чакстер. Этот джентльмен передал Киту  приглашение  зайти  в
контору и посоветовал  ему  отправиться  туда  немедленно,  а  за  фаэтоном,
дескать, присмотрит он сам. Мистер Чакстер счел нужным добавить к этому, что
вот разрази его гром, но ему невдомек, что он (Кит) за птица - то ли "больно
прост", то ли "больно востер", и недоверчиво покрутил головой в  знак  того,
что склоняется к последнему предположению.
     Кит вошел в контору с трепетом, так как  он  не  привык  иметь  дело  с
незнакомыми леди и джентльменами, а железные ящики  и  груды  пыльных  бумаг
показались ему такими  внушительными,  такими  грозными!  Да  и  сам  мистер
Уизерден был очень уж суетливый и говорил быстро и громко, и все смотрели на
Кита, а Кит стеснялся своей плохонькой одежонки.
     - Ну-с, мальчик, - сказал  мистер  Уизерден,  -  ты  пришел  отработать
шиллинг и не рассчитываешь, что тебе дадут еще один, а?
     - Нет, что вы, сэр! - ответил Кит и, набравшись  храбрости,  поднял  на
него глаза. - У меня этого и в мыслях не было.
     - Отец жив? - спросил нотариус.
     - Умер, сэр.
     - Мать?
     - Есть, сэр.
     - Вышла за другого, а?
     Его мать - вдова с тремя детьми, ответил Кит не без негодования, а  что
касается второго замужества, то если бы джентльмен знал ее, ему бы это  и  в
голову не пришло.
     Получив такой ответ, мистер Уизерден снова  зарылся  носом  в  букет  и
шепнул оттуда старичку, что, по его мнению, более честного мальчика  и  быть
не может.
     - Ну, так вот, - сказал мистер Гарленд, когда  и  дальнейшие  расспросы
были закончены. - Сегодня ты от меня ничего не получишь...
     - Благодарю вас, сэр! - воскликнул Кит - и вполне искренне, так как это
снимало с него обвинение, заключавшееся в словах мистера Уизердена.
     - Но, - продолжал старичок, - может быть,  мне  захочется  разузнать  о
тебе поподробнее, - ты скажи мне свой адрес,  а  я  его  занесу  в  записную
книжку.
     Кит сказал, и старичок тут же застрочил  карандашом.  Только  он  успел
кончить, как на улице раздались крики, шум, и  старушка,  подбежав  к  окну,
объявила, что Вьюнок удрал. Кит тут же ринулся вон из конторы,  а  остальные
поспешили за ним.
     По-видимому, дело сложилось следующим образом:  мистер  Чакстер  стоял,
засунув руки в карманы, небрежно поглядывая на  пони,  и  время  от  времени
ронял такие восклицания, как "стой!", "смирно!", "тпру!"  и  тому  подобное,
чего, конечно, ни один норовистый пони  снести  не  может.  Поэтому  Вьюнок,
чувствуя,  что  его  ничто  не  сдерживает  -  ни  долг,  ни   необходимость
послушания, ни строгий человеческий взгляд, - неожиданно взял с  места  и  в
данную минуту с грохотом мчался  по  улице,  тогда  как  мистер  Чакстер,  с
обнаженной головой и с пером за  ухом,  к  неописуемому  восторгу  прохожих,
бежал вплотную за фаэтоном, силясь оттащить  его  назад.  Выонок  даже  и  в
побеге ухитрился выказать свой скверный характер: не  добежав  до  угла,  он
вдруг остановился и почти так же стремительно начал пятиться  задом.  Мистер
Чакстер был самым постыдным образом снова оттеснен к конторе и прибыл туда в
полном смятении и совершенно выбившись из сил.
     Но вот старушка села в фаэтон, мистер Авель, за которым  они  приехали,
устроился сзади. Старичок прочитал пони  нотацию  о  непозволительности  его
поступка, принес всяческие извинения мистеру Чакстеру, занял свое  место,  и
они уехали, помахав на прощанье нотариусу и его конторщику и ласково  кивнув
Киту, который провожал их глазами, стоя посреди улицы.

ГЛАВА XXI

     Кит пошел своей дорогой и вскоре забыл и пони, и  фаэтон,  и  маленькую
старушку, и маленького старичка, а в придачу к  ним  и  маленького  молодого
джентльмена и начал снова гадать, что же сталось  с  хозяином  и  милой  его
сердцу хозяйской внучкой, так как мысли  о  них  не  давали  ему  покоя.  Не
переставая подыскивать в уме хоть сколько-нибудь  правдоподобное  объяснение
их отлучке и убеждая себя, что они скоро вернутся,  он  решил  пойти  домой,
кончить дело, прерванное  в  ту  минуту,  когда  ему  вспомнился  уговор  со
старичком, а потом снова отправиться на поиски работы.
     Кит завернул во двор, где стоял их дом, и вдруг что за  чудо!  -  пони.
Да, это был тот самый пони, только он казался  еще  упрямее,  а  в  фаэтоне,
наблюдая за каждым движением норовистого конька, сидел один мистер Авель. Он
заметил проходившего  мимо  Кита  и  изо  всех  сил  закивал  ему,  не  щадя
собственной головы.
     Кит удивился, увидев пони, да еще возле своего дома, и не мог  взять  в
толк, почему он очутился здесь и куда девались его седоки.  Это  стадо  ясно
ему лишь тогда, когда, подняв щеколду на двери и войдя в комнату, он  увидел
маленькую старушку и маленького старичка, беседующих с матерью, что  привело
его в некоторое замешательство, но не помешало  сорвать  с  головы  шляпу  и
отвесить им учтивый поклон.
     - Как видишь, Кристофер, мы поспели  сюда  раньше  тебя,  -  с  улыбкой
сказал мистер Гарленд.
     - Да, сэр, - сказал Кит и посмотрел на мать: не  объяснит  ли  она  ему
цели их посещения.
     - Этот джентльмен,  сынок,  -  заговорила  миссис  Набблс  в  ответ  на
молчаливый вопрос Кита, - был так любезен, что поинтересовался, хорошее ли у
тебя место, или, может, ты совсем без места, а когда я ответила  ему  -  да,
без места, он был так добр, что сказал...
     - ...что нам нужен в услужение хороший мальчик, - в один голос перебили
ее маленький старичок и маленькая старушка. - И что, может быть, мы  о  тебе
подумаем, если наши ожидания оправдаются.
     Поскольку думать они могли только о том, взять ли в услужение Кита, или
нет, волнение матери передалось и сыну, и он немедленно всполошился, так как
старички, отличавшиеся крайней методичностью и  осмотрительностью,  задавали
такое количество вопросов, что под конец у него почти не осталось надежд  на
успех.
     - Вы, матушка, сами понимаете, в таких  делах  надо  все  рассчитать  и
взвесить, - говорила миссис Гарленд матери Кита. -  Наша  семья  состоит  из
трех человек, люди мы тихие, любим во всем порядок,  и  нам  было  бы  очень
неприятно обмануться в своих надеждах.
     Но мать Кита поспешила заверить их, что, по ее мнению,  это  совершенно
правильно и совершенно верно, и только так и надо поступать,  и  -  боже  ее
упаси! - она не боится расспросов ни о себе, ни о сыне - ведь он клад, а  не
сын, хоть матери и не годится так говорить. Но именно как мать она  может  и
она должна засвидетельствовать, что он весь в отца,  а  тот  был  не  только
хорошим сыном, но и лучшим из мужей и лучшим из отцов, и Кит тоже может  это
подтвердить, а Джейкоб  с  малышом  подтвердили  бы,  если  б  были  немного
постарше, да вот жалко, они несмышленыши, хотя почему жалко?  им  же  лучше,
бедняжкам, не сознают, кого потеряли. И в заключение своей  речи  мать  Кита
утерла слезы передником и погладила по головке маленького Джейкоба,  который
укачивал малыша и в испуге таращил глазенки на незнакомую леди и незнакомого
джентльмена.
     Когда мать Кита умолкла,  старушка  сказала,  что  так  может  говорить
только женщина вполне порядочная и почтенная и  что  вид  детишек,  а  также
чистота комнаты заслуживают всяческого одобрения и похвалы, после чего  мать
Кита сделала книксен и успокоилась, а потом пустилась в  подробное  описание
жизни Кита с младенчества и по сей день, не забыв упомянуть о том,  как  он,
совсем в нежном возрасте, совершенно непостижимым образом вывалился из  окна
задней комнаты, и о невыносимых его муках во время кори, и  тут  же,  весьма
искусно подражая жалобному голосу страдальца, изобразила,  как  он  денно  и
нощно просил  воды  и  гренков  и  утешал  ее:  "Не  плачь,  мама,  я  скоро
поправлюсь". В подтверждение  своих  слов  она  сослалась  на  миссис  Грин,
проживающую за углом у сыровара, и на нескольких других леди и  джентльменов
в  различных  частях  Англии  и  Уэльса  (поскольку  вышеизложенные  события
происходили у всех у них на глазах), причем, не  забыла  и  некоего  мистера
Брауна, который, как говорят, служит теперь в Индии капралом,  -  а  значит,
его можно разыскать без особого труда. Когда и  этот  рассказ  был  окончен,
мистер Гарленд задал Киту кое-какие вопросы, касающиеся  его  хозяйственного
опыта и общих знаний, а миссис Гарленд занялась детьми  и  ознакомившись  со
слов  матери  Кита  с  некоторыми  удивительными  обстоятельствами,  которые
сопутствовали появлению на свет  каждого  из  них,  рассказала  о  некоторых
удивительных обстоятельствах, которые сопутствовали  появлению  на  свет  ее
собственного чада, мистера Авеля, после чего выяснилось, что и мать  Кита  и
она сама подвергались в то время такой опасности и такому  риску,  каких  не
знала ни  одна  другая  женщина,  независимо  от  возраста  и  общественного
положения. На конец речь зашла  о  гардеробе  Кита,  и  после  того  как  на
пополнение и освежение его была  выдана  небольшая  сумма,  Киту  официально
сообщили, что он взят на службу к  мистеру  и  миссис  Гарленд  из  коттеджа
"Авель" в Финчли* с жалованьем в шесть фунтов в год, не  считая  квартиры  и
стола.
     Трудно  сказать,  какая  из  сторон  осталась   более   довольна   этим
соглашением, завершившимся растроганными взглядами  и  счастливыми  улыбками
всех участников. Было решено, что Кит прибудет на свое новое местожительство
послезавтра, с самого утра; вслед за тем старички  подарили  одну  блестящую
монету в полкроны Джейкобу, другую -  малышу  и  удалились  в  сопровождении
нового  слуги,  который  подержал  строптивого  пони  под  уздцы,  пока  они
усаживались в фаэтон, и потом с радостно бьющимся сердцем  проводил  глазами
удаляющийся экипаж.
     - Ну, мама, -  сказал  Кит,  прибежав  домой,  -  кажется,  моя  судьба
решилась!
     - И как решилась, Кит! - воскликнула его мать. - Шесть  фунтов  в  год!
Подумать только!
     - Да-а! - протянул  он,  стараясь  сохранить  солидный  вид,  как  того
требовало мысленное созерцание такой суммы, и все же улыбаясь во весь рот. -
Богатство!
     Кит вздохнул, выговорив это слово,  глубоко  засунул  руки  в  карманы,
будто в каждом из них уже лежало по меньшей мере его  годовое  жалованье,  и
посмотрел на мать - вернее, сквозь нее - куда-то  вдаль,  где  перед  ним  в
бесконечной перспективе маячили новенькие золотые соверены.
     - Даст бог, мама, по воскресеньям ты у нас будешь  наряжаться  не  хуже
знатной леди, а из Джейкоба мы сделаем заправского школяра, а  малыш  станет
как наливное яблочко,  и  верхнюю  комнату  обставим  так,  что  любо-дорого
глядеть. Шесть фунтов в год!
     - Кхе-кхе! - послышался чей-то скрипучий голос. - Это что за  разговоры
о шести фунтах? О каких шести фунтах? - И вслед за тем  в  комнате  появился
Дэниел Квилп, по пятам за которым шел Ричард Свивеллер.
     - Кто сказал, что он будет получать шесть фунтов  в  год?  -  продолжал
Квилп, озираясь по сторонам. - Старик сказал или маленькая Нелл  сказала?  И
за что он будет получать шесть фунтов в год, и где его хозяева, а?
     Добрейшую  миссис  Набблс  так  напугало  неожиданное  появление  этого
страшилища, что она выхватила малыша из колыбели и отступила с ним  в  самый
дальний угол комнаты, а Джейкоб, сидевший  на  табуретке  со  сложенными  на
коленях руками, в остолбенении вытаращил глаза на этого гостя и  заревел  во
всю глотку. Ричард Свивеллер не торопясь оглядывал семейство Набблсов поверх
головы мистера Квилпа, а сам Квилп стоял, засунув руки в карманы, и, судя по
его улыбке, наслаждался всеобщим переполохом.
     - Не бойтесь, хозяюшка, - сказал он, выждав несколько минут. - Ваш  сын
меня знает. Я не ем младенцев, они невкусные.  А  вот  этого  юного  горлана
советую вам утихомирить, не то он введет меня в искушение, и я  причиню  ему
какую-нибудь неприятность. Ну, сударь! Замолчишь ты или нет?
     Маленький Джейкоб мгновенно запрудил два ручейка, которые  струились  у
него из глаз, и так и обмер от ужаса.
     - Смотри, разбойник, посмей только пикнуть, - продолжал Квилп,  свирепо
глядя на него. - Я тогда такую рожу скорчу, что тебя родимчик хватит. А  ты,
сударь? Почему ты не пришел ко мне, как обещал?
     - А зачем? - огрызнулся Кит. - У нас с вами никаких дел нет и не было.
     - Послушайте, хозяюшка, - сказал Квилп, быстро отвернувшись от  Кита  и
обращаясь к миссис Набблс. - Его прежний хозяин никого сюда не присылал или,
может, сам заходил? Где он сейчас, здесь? А если нет, куда они ушли?
     - Он к нам и раньше никогда не приходил, - ответила мать Кита. -  Я  бы
тоже дорого дала, чтобы узнать, куда они ушли. Тогда и у сына моего и у меня
полегчало бы на сердце. Если вы тот самый джентльмен, которого зовут  мистер
Квилп, вам бы самому следовало все знать. Я  сыну  только  сегодня  об  этом
говорила.
     - Гм! - хмыкнул явно разочарованный Квилп. - А этому джентльмену вы  то
же самое скажете, а?
     - Если джентльмен спросит меня о том же самом,  ничего  другого  я  ему
поведать не смогу, как бы мне этого ни хотелось, - последовал ответ.
     Квилп посмотрел на Ричарда Свивеллера  и  сказал,  что,  поскольку  они
столкнулись на пороге,  мистер  Свивеллер,  вероятно,  тоже  пришел  навести
справки о беглецах? Не правда ли?
     - Да, - ответил Дик. - Такова была цель моей экспедиции. Я  тешил  себя
этой мечтой, но увы!.. Похоронный слышу звон, - нет мечты, дин-дон, дин-дон.
     - Вы, кажется, огорчены? - заметил Квилп.
     - Вышел камуфлет, сэр, вот и все!  -  ответил  Ричард  Свивеллер.  -  Я
затеял одно дельце, а тут на тебе такой камуфлет!  Ты,  светлой  прелести  и
неги образец, будешь возложена на алтарь Чеггса! Вот так-то, сэр.
     Карлик смотрел на Ричарда с насмешливой улыбкой, но Ричард, который уже
успел крепко позавтракать  в  обществе  одного  приятеля,  ничего  этого  не
замечал  и  продолжал  скорбеть  о  своей  судьбе,  вперив   вдаль   унылый,
безнадежный взгляд. Квилп сразу учуял, что и визит Дика и  его  столь  явное
огорчение -  это  все  неспроста,  и,  надеясь  учинить  какую-нибудь  новую
пакость, решил выведать, в чем тут дело. Придя к такому  решению,  он  мигом
придал своей физиономии выражение святой простоты, поскольку это было в  его
силах и возможностях, и рассыпался в соболезнованиях мистеру Свивеллеру.
     - Я и сам огорчен, -  сказал  Квилп.  -  Но  я  скорблю  о  них  просто
по-дружески, а у вас, вероятно,  имеются  более  веские  причины  -  причины
личного характера, и вам труднее перенести такое огорчение.
     - Конечно, труднее, - раздраженно ответил Дик, - Ах, как мне вас  жаль,
как жаль! Я и сам расстроился. Но раз уж мы с вами  товарищи  по  несчастью,
давайте вместе испробуем верный  способ  рассеяться.  Если  другие  дела  не
влекут вас в противоположном направлении, - Квилп настойчиво потянул Дика за
рукав и, скосив глаза, лукаво заглянул ему снизу в  лицо,  -  на  набережной
есть одно заведение, где  подают  такой  джин,  голландский  -  по-видимому,
контрабандный, но это между нами, - какого на всем свете