ь, помешивая искрометное. - Да сбудутся...
     - Фу ты черт! -  перебил  его  Трент.  -  Сил  моих  нет  слушать  твою
болтовню! Веселишься! Тебе все нипочем!
     - Позвольте, мистер Трент, - возразил ему  Дик.  -  Вам  известно,  что
говорит пословица о тех, кто весел, да умен? Некоторые люди  всегда  веселы,
да не блещут умом,  другие  больно  умны  (по  крайней  мере  им  самим  так
кажется), а веселиться не умеют. Я принадлежу к первым. Если  эта  пословица
верна, то мне она подходит - во всяком случае в  первой  своей  половине,  а
половина все лучше, чем ничего. Пусть я предпочитаю веселье уму, зато у тебя
нет ни того, ни другого.
     - Тьфу ты пропасть! - проворчал Трент.
     - Весьма вам признателен, -  сказал  мистер  Свивеллер.  -  В  светском
обществе, кажется, не принято отпускать такие любезности по  адресу  хозяев.
Но пренебрежем этим, будьте как дома. - Добавив к своему  колкому  замечанию
еще несколько слов, смысл которых сводился к тому, что  его  приятель  самый
настоящий брюзга, Ричард Свивеллер допил искрометное, тут же приготовил себе
вторую порцию, с удовольствием ее отведал  и  предложил  тост  воображаемому
обществу: - Джентльмены! Выпьем за процветание древнего рода  Свивеллеров  и
пожелаем, в частности, всяческого успеха мистеру Ричарду!  Мистеру  Ричарду,
джентльмены, - тут Дик возвысил голос, - который тратит на друзей  все  свои
деньги, а на него за это тьфукают вместо благодарности. Браво! Браво!*
     Трент прошелся раза два по комнате, снова вернулся к столу и сказал:  -
Дик! Ты способен хоть минуту побыть серьезным  и  выслушать  меня?  Тогда  я
укажу тебе легкий способ разбогатеть.
     - Ты уж столько мне указывал таких способов, ответил мистер  Свивеллер,
- а какой от них прок? Пустые карманы, и больше ничего.
     -  Подожди,  сейчас  ты  заговоришь  другое,  -  сказал  его  приятель,
подсаживаясь к столу. - Ты видел мою сестру Нелл?
     - Видел. Ну и что?
     - Правда, она хорошенькая?
     - Очень даже, - согласился Дик.  -  Должен  сказать  к  ее  чести,  что
фамильного сходства между вами ни малейшего.
     - Так, по-твоему, она хорошенькая? - нетерпеливо повторил его приятель.
     - Да, - сказал Дик. - Хорошенькая, очень хорошенькая! А  что  из  этого
следует?
     - Сейчас узнаешь. Ясно, как божий день, что мы со стариком так и  будем
на ножах по гроб жизни, и мне на него рассчитывать нечего. Надеюсь,  ты  это
подметил?
     - Летучая мышь и та это подметит при ярком  дневном  свете,  -  ответил
Дик.
     - Ясно также, что деньги, которые этот старый скряга - чтоб  ему  пусто
было! - когда-то сулил завещать нам обоим, достанутся после  его  смерти  ей
одной.
     Так или нет?
     - Безусловно так. Впрочем, может быть, он изменил свои намерения  после
моей речи? Это вполне вероятно. Как я блеснул, Фред! "Вы видите перед  собой
милейшего старенького дедушку". По-моему, сильно сказано! Сильно и вместе  с
тем просто и мило. Тебе понравилось?
     - Ему не понравилось, - ответил Фред.  -  Следовательно,  в  обсуждение
твоей речи можно не вдаваться. Так вот  слушай.  Нелли  пошел  четырнадцатый
год.
     - Прелестная девочка, но маловата ростом для своих  лет,  -  как  бы  в
скобках заметил Ричард Свивеллер.
     - Помолчи минуту, не то я ничего больше  не  скажу!  -  крикнул  Трент,
возмущенный тем, что его друг не проявляет никакого интереса к разговору.  -
Я подхожу к самому главному.
     - Слушаю, -сказал Дик.
     - Нелл девочка по натуре очень привязчивая и так воспитана,  что  легко
поддается влиянию. Надо только взять ее в руки и действовать когда лаской, а
когда и угрозами. У меня она будет как шелковая, я в этом уверен. Да что там
разводить антимонии - всех преимуществ  моего  плана  не  перечислить  и  за
неделю! Почему бы тебе не жениться на ней?
     Внимая этой горячей и убедительной речи, Ричард  Свивеллер  посматривал
на своего приятеля поверх стакана, но стоило только ему  услышать  последние
слова Трента, как он весь преобразился от ужаса и с трудом выговорил: - Что?
     - Я говорю, почему бы тебе... - повторил Трент твердым голосом, зная по
опыту, какое это производит впечатление на его приятеля, - почему бы тебе не
жениться на Нелли?
     - Да ведь ей еще четырнадцати лет не исполнилось! - воскликнул Дик.
     - Ну, не сию минуту, конечно! - сердито возразил ему Фред. - Через  два
года, через три, через четыре. Ведь ясно, что старик долго не протянет.
     - Ясно-то оно ясно, -ответил Дик, покачав головой.  -  Но  эти  старики
такой народ... Им нельзя доверяться, Фред. У меня есть тетушка в Дорсетшире,
которая собиралась помереть, когда мне было восемь лет, да так и по сию пору
все собирается. Ведь это такие обманщики,  такие  зловредные  люди!  Никаких
твердых устоев. На них еще можно рассчитывать, Фред, когда  в  роду  имеется
предрасположение к апоплексии, но даже и в этом случае им  ничего  не  стоит
тебя надуть.
     - Хорошо, возьмем  худший  исход,  -  сказал  Трент  так  же  твердо  и
по-прежнему не спуская глаз со  своего  приятеля.  -  Допустим,  что  старик
проживет долго.
     - То-то и оно-то, -  сказал  Дик.  -  Вот  в  чем  беда*.  -  Повторяю:
допустим, что он проживет долго, - продолжал Трент, -  и  я  уговорю  или  -
точнее - заставлю Нелл тайком выйти за тебя замуж. Как ты  думаешь,  что  из
этого получится?
     - Семья и ежегодный шиш с маслом на ее  содержание,  -  ответил  Ричард
Свивеллер после некоторого раздумья.
     - Поверь мне, - снова заговорил  Трент  с  той  серьезностью,  которая,
независимо от того, была ли она искренняя или напускная, всегда  производила
неотразимое действие на Дика. - Поверь мне, у старика вся жизнь в  Нелли,  и
все его силы, все помыслы отданы ей. Ему и в  голову  не  придет  лишить  ее
наследства за неповиновение, - впрочем, так же, как и  помириться  со  мной,
сколько бы я ни проявлял покорности, сколько бы ни блистал добродетелями. Он
не способен ни на то, ни на другое. У кого есть глаза во лбу, тот  не  может
не видеть этого.
     - Да, это, кажется, маловероятно, - задумчиво пробормотал Дик.
     - Не кажется, а так оно и есть. А если ты еще сумеешь  подольститься  к
нему, чтобы  заслужить  прощение,  сославшись,  например,  на  бесповоротный
разрыв, на смертельную вражду со мною - разумеется, только для виду, - тогда
он живо сдастся. Что касается Нелл, то в этом  можешь  положиться  на  меня.
Капля камень долбит. Выходит, проживет ли  старик  еще  несколько  лет,  или
скоро умрет, - разница невелика.  Так  или  иначе,  ты  будешь  единственным
наследником старого скупердяя, мы с тобой вместе попользуемся его денежками,
а тебе вдобавок достанется красивая молодая жена.
     - В том, что он богач, сомнений быть не может? - спросил Дик.
     - Сомнений? Ты разве не слышал, как он проговорился при  нас?  У  него,
видите ли, сомнения! Ты уж во всем готов сомневаться, Дик!
     Утомительно излагать все,  хитроумные  повороты  этого  разговора,  все
способы, с помощью которых сопротивление Ричарда Свивеллера было  постепенно
сломлено. Достаточно сказать, что  душевная  пустота,  корысть,  бедность  и
страсть к мотовству вынудили его отнестись  к  этой  затее  благосклонно,  а
свойственная   ему   беспечность,   не   сдерживаемая    никакими    другими
соображениями, легла на ту же  чашку  весов  и  решила  дело.  Немалую  роль
сыграло тут и влияние, которое  издавна  имел  на  него  Трент,  -  влияние,
пагубно отразившееся сначала на кошельке Дика и его видах на будущее, но  не
ослабевшее и по сию пору, хотя ему, бедняге, вечно приходилось отдуваться за
своего распутного дружка, так как в девяти случаях из десяти Дик  совершенно
зря считался коварным искусителем Фреда, будучи на  самом  деле  всего  лишь
безвольным орудием в его руках.
     Планы, которыми руководствовалась другая сторона, были гораздо сложнее,
чем мог предполагать Ричард Свивеллер, но  мы  предоставим  им  дозревать  в
тиши,  поскольку  сейчас  они  не  представляют  для  нас  интереса.   Итак,
переговоры  закончились  к  обоюдному  удовольствию  приятелей,   и   мистер
Свивеллер уже начал весьма цветисто изъяснять, что он не видит непреодолимых
препятствий к тому, чтобы жениться на ком угодно, лишь  бы  невеста  была  с
деньгами или с движимым имуществом и согласилась бы выйти за него замуж, как
вдруг  его  речь  была  прервана  стуком  в  дверь  и  проистекающей  отсюда
необходимостью крикнуть "прошу".
     Дверь приотворилась, но приглашением Дика воспользовалась только чья-то
рука, вся в мыльной пене, а также струя сильного табачного запаха.  Табачный
запах шел из лавки в нижнем этаже, а рука в мыльной пене, только что вынутая
из ведра с теплой водой, принадлежала служанке, которая оторвалась от  мытья
полов, чтобы принять письмо, и теперь протягивала его из-за двери,  заявляя,
со свойственной ее племени способностью легко  усваивать  фамилии,  что  оно
предназначается мистеру Вривеллеру.
     Взглянув на адрес, Дик побледнел, и вид у него стал довольно глупый, но
бледность и глупое выражение лица еще  усилились,  когда  он  ознакомился  с
содержанием письма и сказал, что  роль  галантного  кавалера  имеет  и  свои
неудобства и что, прежде чем пускаться в подобные разговоры,  ему  следовало
бы вспомнить о ней.
     - О ней? О ком это? - осведомился Трент.
     - О Софи Уэклс, - ответил Дик.
     - Кто она такая?
     - Она мечты моей царица*, сэр, вот  она  кто  такая,  -  сказал  мистер
Свивеллер  и,  сделав  большой  глоток  искрометного,  устремил   на   друга
проникновенный взор. - Она прелестна и мила. Ты ее знаешь.
     - Да, припоминаю, - небрежно бросил его приятель. - Ну и что?
     - А вот то, сэр, - продолжал Дик, -  что  между  мисс  Софией  Уэклс  и
скромным  молодым  человеком,  который  имеет  честь  беседовать   с   вами,
зародились  горячие  и  нежные  чувства  -  чувства  весьма  благородного  и
возвышенного свойства. Сама богиня Диана, сэр, -  та,  чей  рог  сзывает  на
охоту, - не была столь безупречного поведения,  сколь  София  Уэклс.  Верьте
мне, сэр.
     - Значит, это не пустая болтовня  -  так  прикажешь  тебя  понимать?  -
спросил Трент. - Что же у вас там было - амуры?
     - Амуры были. Обещаний жениться не было, - сказал Дик. -  За  нарушение
таковых меня не притянут*.  Это  единственное,  чем  я  себя  утешаю,  Фред.
Компрометирующей, переписки тоже не имеется.
     - А это что за письмо?
     - Напоминание о сегодняшнем вечере, Фред.  Небольшой  бал  на  двадцать
человек; в общем  итоге  -  двести  волшебных  нежных  пальчиков,  порхающих
легко*, при условии, что у каждой леди и каждого джентльмена имеется  полный
набор таковых. Придется пойти - хотя бы для того,  чтобы  начать  подготовку
разрыва. Не бойся, я устою. Интересно только узнать, кто принес письмо,  она
сама или нет? Если сама, не  ведая  о  препонах,  возникших  на  ее  пути  к
счастью, - это душераздирающе, Фред!
     Мистер Свивеллер призвал служанку и удостоверился, что мисс Софи  Уэклс
вручила свое письмо лично, что ее сопровождала, разумеется,  приличия  ради,
младшая мисс Уэклс и что, когда  мусс  Софи  предложили  подняться  самой  к
мистеру Свивеллеру,  поскольку  он  был  дома,  она  ужаснулась  и  выразила
готовность  лучше  умереть.  Мистер  Свивеллер  выслушал  отчет  служанки  с
восторгом, который никак не вязался с его недавними планами на  будущее,  но
такая странность не смутила Трента, ибо ему, вероятно, было хорошо известно,
что он властен пресечь любой шаг Ричарда  Свивеллера,  когда  сочтет  нужным
сделать это ради соблюдения собственных интересов.

ГЛАВА VIII

     Когда  с  делами  было  покончено,  внутренний  голос  шепнул   мистеру
Свивеллеру о близости обеденного времени,  и,  не  желая  расстраивать  свое
здоровье  дальнейшим  воздержанием,  он  отправил   посланца   в   ближайшую
кухмистерскую с просьбой немедленно доставить две порции отварной говядины с
овощным гарниром. Однако кухмистер, знавший, с кем он имеет дело,  отказался
выполнить этот заказ и грубо ответил, что если мистеру Свивеллеру захотелось
отварной говядины, не будет ли он любезен явиться самолично и съесть  ее  на
месте, а кстати - вместо молитвы  перед  трапезой  пусть  погасит  небольшой
должок, который уже давно за ним  числится.  Отказ  не  обескуражил  мистера
Свивеллера-напротив, его умственные способности и аппетит лишь  обострились,
и  он  направил  подобное  же  требование   в   другую,   более   отдаленную
кухмистерскую, присовокупив  к  нему  в  виде  дополнительного  пункта,  что
джентльмен,  дескать,  посылает  в  такую  даль,  руководствуясь  не  только
популярностью и  славой,  которую  завоевала  их  отварная  говядина,  но  и
жесткостью этого блюда в ближайшей кухмистерской, что делает его  совершенно
непригодным  для  джентльменского  стола,  да  и  вообще  для  человеческого
потребления. Благоприятные результаты этого дипломатического хода  сказались
в молниеносном прибытии небольшой пирамиды, искусно воздвигнутой из судков и
тарелок, причем основанием ее служил судок с отварной говядиной, а  вершиной
- кварта эля  с  шапкой  из  пены.  Будучи  разобрано  на  составные  части,
сооружение это  явило  все,  что  требуется  для  сытного  обеда,  и  мистер
Свивеллер и его друг приступили к нему с величайшим удовольствием и рвением.
     - Пусть сей миг  будет  худшим  в  нашей  жизни!  -  воскликнул  мистер
Свивеллер, пронзая вилкой большую шишковатую картофелину.  -  Мне  нравится,
что это блюд о принято подавать в мундире. Когда извлекаешь картошку из  ее,
так сказать, естественного состояния, в  этом  есть  своя  особая  прелесть,
неведомая богачам и сильным мира сего. Ах! "Как мало в жизни нужно человеку,
и то лишь на короткий срок!"* Это так верно... после того, как пообедаешь.
     - Надеюсь, что кухмистер тоже удовлетворится малым и что срок  ожидания
для него не затянется,  -  заметил  Трент.  -  Впрочем,  как  я  подозреваю,
расплатиться тебе нечем.
     - Я скоро отправлюсь в город и загляну к нему по дороге, - ответил Дик,
многозначительно подмигнув приятелю. - Слуга как  хочет,  а  с  меня  взятки
гладки. Обед съеден, Фред, и дело с концом!
     Слуга, очевидно, тоже усвоил эту бесспорную истину, ибо, вернувшись  за
посудой и получив от своего  клиента  вместо  денег  величественно-небрежное
обещание заглянуть в кухмистерскую и рассчитаться с хозяином, он заметно пал
духом и понес черт те что, вроде "уплата сразу после доставки" и  "в  кредит
не отпускаем", но в конце  концов  был  вынужден  удовлетвориться  вопросом,
когда именно джентльмен соизволит зайти, так как ему бы хотелось быть в  это
время на месте, поскольку ответственность за  отварную  говядину,  гарнир  и
прочее лежит лично на нем. Мистер Свивеллер, перебрав в уме все  свои  дела,
ответил, что его следует ждать от шести без  двух  минут  и  до  семи  минут
седьмого. Слуга удалился с этим слабым утешением, а Ричард  Свивеллер  вынул
из кармана засаленную записную книжку и стал что-то строчить в ней.
     - Боишься, как бы не забыть про визит в  кухмистерскую?  -  с  ядовитой
усмешкой спросил Трент.
     - Ты не угадал, Фред, - ответил неуязвимый Ричард,  деловито  продолжая
писать. - Я заношу в эту книжечку  названия  улиц,  на  которых  мне  нельзя
показываться  до  закрытия  лавок.  Сегодняшний  обед  исключает  для   меня
Лонг-Эйкр. На прошлой неделе я купил пару башмаков  на  Грэйт-Квин-стрит,  -
следовательно, там прохода тоже нет. На Стрэнд я могу  теперь  выйти  только
одним переулком, но предстоящая покупка пары перчаток преградит мне  и  этот
путь. Скоро совсем некуда  будет  податься,  и  если  уважаемая  тетушка  не
пришлет мне денег в течение этого месяца, я буду вынужден делать крюк мили в
три за черту города только для того, чтобы перейти с тротуара на тротуар.
     - А она не подведет тебя? - спросил Трент.
     - Надеюсь, что нет, - ответил мистер Свивеллер. - Но чтобы  разжалобить
ее, раньше требовалось в среднем около шести покаянных писем,  а  теперь  мы
дошли уже до восьми, и никакого толку. Завтра утром сочиню  еще  одно.  Надо
будет насажать на него как можно больше клякс  и  для  пущей  убедительности
опрыскать водой из перечницы. "Мысли мои путаются, и  я  сам  не  знаю,  что
пишу..." - клякса. "Если бы  вы  видели  меня  сейчас!  Видели,  как  горько
оплакиваю я свою беспутную жизнь..." перечница. "Рука моя дрожит  при  одной
только мысли..." - тут еще клякса. Если и  это  не  подействует,  тогда  мне
крышка!
     Закончив свои записи,  мистер  Свивеллер  сунул  карандаш  в  книжечку,
захлопнул  ее,  и  выражение  лица  у  него   стало   крайне   серьезное   и
сосредоточенное. Трент вспомнил, что ему надо сходить  куда-то  по  делу,  и
Ричард Свивеллер вскоре остался наедине с  искрометным  вином,  а  также  со
своими мыслями, имевшими самое близкое касательство к мисс Софи Уэклс.
     - Все-таки это очень неожиданно, - говорил себе Дик, с глубокомысленным
видом покачивая головой и, по  обыкновению,  пересыпая  свою  речь  стихами,
точно это была проза, затараторившая скороговоркой. - Когда сердце истерзано
злою тоской* - лишь увижу мисс  Уэклс,  снимет  все  как  рукой.  Прелестная
девица! Она как роза, роза красная  цветет  в  моем  саду*,  что  совершенно
бесспорно. Кроме того,  она  как  песенка,  с  которой  в  путь  иду.  Н-да!
Неожиданно! Правда, бить отбой сразу, ради этой сестренки Фреда, нет никакой
необходимости, но заходить слишком далеко тоже не годится. Нет! Если уж бить
отбой, так нечего откладывать в долгий ящик. Во-первых, как бы  не  пришлось
отвечать  за  нарушение  матримониальных  обещаний;  во-вторых,  Софи  может
подыскать себе другого жениха; в-третьих...  нет,  в-третьих  отставить,  но
все-таки осторожность никогда не мешает.* Эта невысказанная до  конца  мысль
касалась возможности, в которой Ричард Свивеллер не  хотел  признаться  даже
самому себе: возможности  подпасть  под  чары  мисс  Уэклс,  в  какую-нибудь
неосторожную минуту навсегда связать с ней свою судьбу и тем самым  погубить
заманчивый план,  который  так  пришелся  ему  по  душе.  Поэтому  он  решил
безотлагательно поссориться  с  мисс  Уэклс  и,  перебрав  в  уме  различные
предлоги для ссоры, остановился на беспричинной ревности. Стакан то  и  дело
ходил у него из правой руки в левую и обратно, что должно  было  помочь  ему
как можно тоньше сыграть задуманную  роль.  Обсудив,  наконец,  этот  важный
вопрос, он навел  на  себя  лоск,  весьма  незначительный,  и  отправился  к
обиталищу очаровательного предмета своих мечтаний.
     Обиталище это находилось в Челси*, так как мисс  Софи  Уэклс  проживала
там со своей вдовой матушкой и двумя сестрами и совместно с  ними  содержала
скромную школу для юных особ столь же скромных размеров, о  чем  близлежащие
кварталы оповещались при помощи овальной дощечки над  окном  первого  этажа,
разукрашенной затейливыми росчерками и гласившей: "Семинария для девиц", что
и подтверждалось каждое утро между половиной десятого и десятью то одной, то
другой девицей самого нежного возраста, стоявшей  на  цыпочках  на  железном
скребке у  порога  и  тщетно  пытавшейся  дотянуться  букварем  до  дверного
молотка. Педагогические обязанности распределялись в этом учебном  заведении
следующим  образом:  грамматика,  сочинения,  география   и   гимнастические
упражнения с гирями - мисс Мелисса Уэклс; письмо, арифметика, танцы,  музыка
и искусство очаровывать - мисс Софи Уэклс;  вышивание,  мережка,  строчка  и
метка белья - мисс Джейн Уэклс; телесные наказания, наложение поста и прочие
пытки и ужасы - миссис УЭКЛС. Мисс Мелисса Уэклс была  старшая  дочка,  мисс
Софи средняя, а мисс Джейн младшая.  Мисс  Мелисса,  вероятно,  встретила  и
проводила на своем веку весен тридцать пять, не меньше, и  уже  клонилась  к
осени; мисс Софи была свеженькая веселая  толстушка  двадцати  лет,  а  мисс
Джейн только-только пошел семнадцатый