!  Напрасно  вы
беспокоитесь. Я люблю полуночничать! Господи помилуй! Да будто нельзя  спать
на стуле! А вот бы вам самому посмотреть, как вы хотели выпрыгнуть из  окна,
да послушать, как вы пели и заговаривались! Ни глазам, ни ушам бы  своим  не
поверили!.. Я так рада, что теперь все это прошло, мистер Вызволлер!
     - Вот уж действительно Вызволлер!  -  задумчиво  проговорил  Дик.  -  А
все-таки хорошо, что меня вызволили! Без вас давно бы мне быть на том свете,
маркиза! Я сильно это подозреваю.
     Тут мистер  Свивеллер  в  порыве  благодарности  снова  взял  маленькую
служанку за руку и в самом недалеком будущем, пожалуй, мог  бы  поспорить  с
ней краснотой глаз (не забывайте, что он был еще очень слаб!), если  бы  она
не изменила тему разговора, заставив его опуститься на подушку и лежать тихо
и смирно.
     - Доктор велел, чтобы полный покой и никакого шума,  никакой  болтовни.
Вы отдохните, а потом мы поговорим. Ведь я тут буду, рядом. Закройте  глаза,
может уснете. А выспитесь, сразу лучше станет.
     Маркиза придвинула к кровати маленький столик, села за него и  занялась
приготовлением какого-то прохладительного питья,  проявляя  при  этом  такое
знание дела, какое было под стать только десятку  аптекарей  вместе  взятых.
Ричард Свивеллер, и вправду утомившийся,  вскоре  задремал-  и,  проснувшись
минут через сорок, спросил, который час.
     - Половина седьмого, - ответила его маленькая приятельница, помогая ему
сесть.
     - Маркиза! - Ричард  вдруг  повернулся  к  ней  всем  корпусом,  видимо
вспомнив о чем-то, и поднес руку ко лбу. - Что с Китом?
     - Кита присудили к каторге на много, много лет, - ответила она.
     - И уже отправили? - спросил Дик. - А его мать? Где она, что с ней?
     Маленькая служанка покачала головой и сказала,  что  о  семье  Кита  ей
ничего не известно, потом медленно добавила: -  Но  если  вы  будете  лежать
спокойно и не заболеете горячкой еще раз, я, может,  кое-что  и  расскажу...
Нет, не стану!
     - Ну, расскажите, прошу вас! - взмолился Дик. - Развеселите меня!
     - Ой! Какое уж тут веселье! - в ужасе воскликнула она.  -  Нет,  ни  за
что! Вы сначала поправьтесь, тогда расскажу.
     Но тут маленькая служанка поймала на себе взгляд Дика,  выразительность
которого так усиливали эти большие, глубоко запавшие глаза,  что  она  сразу
всполошилась  и  стала  умолять  его  забыть  их  разговор.  Однако   слова,
сорвавшиеся у маркизы с языка,  не  только  заинтересовали,  но  и  серьезно
встревожили мистера Свивеллера, вследствие чего  он  потребовал,  чтобы  она
поведала ему все, самое худшее.
     - Да ничего такого худшего и нет, - сказала его маленькая сиделка. -  И
это не вас касается.
     - А кого? Опять замочная скважина или дверная щелка - и  вы  подслушали
то, что совсем не предназначалось для ваших ушей? - задыхаясь  от  волнения,
проговорил Дик.
     - Да, - ответила маленькая служанка.
     - На улице Бевис-Маркс? - заторопился Дик. - Разговор между  Брассом  и
Салли?
     - Да! - крикнула маленькая служанка. Ричард  Свивеллер  высунул  из-под
одеяла исхудалую руку, схватил маркизу за локоть и, притянув  к  себе,  стал
умолять ее, чтобы она рассказала ему все без утайки,  так  как  в  противном
случае он не перенесет тревоги и мук неизвестности.  Чувствуя,  что  больной
действительно взволнован и что лучше  уж  открыть  ему  свою  тайну  сейчас,
маркиза решила пойти на уступки, но только в том случае, если он не будет ни
метаться, ни вскакивать с кровати.
     - А чуть что, сразу кончу, - сказала она. - Так и знайте.
     - Конца без начала не бывает! - воскликнул Дик. - Голубушка, я жду!  О,
не томи меня, сестрица, красотка Полли, не томи! Скажи мне где, скажи когда,
маркиза, умоляю!
     Не в силах противостоять столь пылким мольбам, которые Ричард Свивеллер
обращал к ней со страстью, словно они носили торжественный  и  драматический
характер, его приятельница рассказала ему следующее: - Ну, так вот! До  того
как убежать, я спала на кухне, где мы с вами - помните? -  играли  в  карты.
Ключ от кухни мисс Салли всегда держала у себя  в  кармане,  и  чуть  только
стемнеет, так она спускается вниз, выгребает угли из очага и уносит с  собой
свечу. Потом дверь снаружи на запор, и ключ опять в карман,  -  а  я  ложись
спать в темноте, и так на всю ночь. Утром придет - уж конечно чуть свет -  и
выпустит меня. Как я боялась оставаться одна, просто сказать вам не могу!  А
вдруг, думаю, пожар! Ведь сами-то они небось спасутся, а обо мне забудут!  И
вот стала я подбирать ключи - найду какой-нибудь,  хоть  старый,  ржавый,  и
пробую, не подойдет ли. И, наконец, в чулане среди  мусора  подыскала  какой
нужно.
     Тут мистер Свивеллер отчаянно задрыгал ногами.  Но  так  как  маленькая
служанка немедленно умолкла, он овладел собой  и,  извинившись  за  то,  что
забыл об их уговоре, попросил ее продолжать.
     - Меня морили голодом, - снова заговорила она. - Да еще как морили,  вы
даже представить себе не можете! И  вот,  только  они  улягутся,  я  тут  же
поднимусь в контору и начну шарить там в темноте, не остался  ли  после  вас
какой-нибудь сухарик, или будтоброд, или  хоть  кусочек  апельсинной  корки,
потому что если ее положить в стакан с холодной водой и  подумать,  что  это
вино, то получается вкусно. Вы пробовали воду с апельсинными корками?
     Мистер Свивеллер признался, что  ему  никогда  не  приходилось  вкушать
такого  крепкого  напитка,  и  еще  раз  попросил   свою   приятельницу   не
отвлекаться.
     - Если хорошенько подумать, то на вкус получается совсем  как  вино,  -
повторила она, - а если нет, так все будет казаться, что чего-то не хватает.
Ну, вот. Значит, иногда я дожидалась, пока они  не  лягут  спать,  а  иногда
выходила и раньше. А дня за два до того, как в  конторе  поднялась  вся  эта
кутерьма - когда молодого человека взяли под стражу, - я поднялась наверх  и
вижу: мистер Брасс и мисс Салли сидят  у  камина  и  о  чем-то  между  собой
разговаривают. И даю вам честное слово, мне только хотелось узнать, куда они
прячут ключ от кладовой.
     Мистер  Свивеллер,  лицо  которого  выражало   крайнюю   озабоченность,
подтянул ноги в коленях, так что одеяло вздыбилось на них конусом.  Но  лишь
только маленькая служанка замолчала,  предостерегающе  подняв  палец,  конус
начал медленно  сходить  на  нет,  чего  нельзя  было  сказать  о  выражении
озабоченности, так и оставшемся на его лице.
     - Сидят они вдвоем у камина, - продолжала она,и о  чем-то  между  собой
шушукаются. Вот мистер Брасс и говорит мисс Саллм: "Нет, как хочешь, опасное
это  дело,  неохота  мне  приниматься  за  него,  потом   неприятностей   не
оберешься!" А она - ведь вы ее знаете, - она ему отвечает: "Эх, ты, говорит,
душа в пятки ушла? Трус несчастный, тряпка, а еще мужчиной называешься! Кому
же из нас больше пристало быть братом? Мне! А тебе сестрой. На ком, говорит,
мы больше всего зарабатываем, - на Квилпе?" Мистер Брасс  отвечает:  "Верно,
на Квилпе". А она опять: "Мало ли  нам  пришлось  погубить  людей  на  своем
веку?" - "Верно, немало". Это он говорит,  а  она:  "Погубим  и  Кита,  если
Квилпу так уж это приспичило. Невелика  беда!"  -  "Верно,  беда  невелика".
Потом они еще долго хихикали и советовались, как бы все обделать шито-крыто,
чтобы им ничего за это не было,  а  потом  мистер  Брасс  вынул  из  кармана
бумажник и говорит: "Ну, что ж! Вот они, пять фунтов, -  Квилп  сам  мне  их
дал. Значит, решено? Решено! Кит придет завтра утром. Пока он будет наверху,
ты куда-нибудь уйди, а от мистера Ричарда я сам отделаюсь. Потом, когда  Кит
спустится вниз, мы с ним побеседуем с глазу на глаз, и я подсуну деньги  ему
в шляпу. Кроме того, говорит, надо подстроить так,  чтобы  нашел  их  мистер
Ричард и чтобы его привлекли  к  делу  в  качестве  свидетеля.  А  уж  если.
говорит, нам не удастся убрать этого Кристофера с дороги и утолить ненависть
мистера Квилпа, тогда, значит, сам дьявол против нас!" Мисс Салли засмеялась
и говорит: "Славно придумано". А я не посмела дольше оставаться, потому  что
они там задвигали стульями, и убежала на кухню. Вот и все.
     Достигнув к концу своего рассказа того же  градуса  волнения,  в  каком
пребывал и мистер Свивеллер, маленькая служанка не стала упрекать его, когда
он сел в постели  и  прерывающимся  голосом  спросил,  рассказывала  ли  она
кому-нибудь все это?
     - Кому же? - воскликнула его сиделка. - Да я и  вспоминать-то  об  этом
боялась. Потом мне все думалось, что молодого человека вот-вот  отпустят.  А
когда его засудили за то, в чем он не повинен, вас уже  не  было,  и  жильца
тоже не было, хотя с ним я все равно побоялась бы заговорить. Пришла сюда  -
вы в беспамятстве; говори, не говори - все без толку!
     - Маркиза, - сказал мистер Свивеллер, сорвав с головы ночной  колпак  и
швырнув его в дальний угол комнаты, - если вы не откажете мне  в  любезности
удалиться на несколько минут и посмотреть, какая на дворе погода, я встану и
оденусь.
     - Что вы! Вам даже думать об этом нельзя! - воскликнула его сиделка.
     - Нет, можно, - сказал больной, оглядываясь  по  сторонам.  -  Где  мое
платье?
     - Ой, как я рада! У вас ничего не осталось! - ответила маркиза.
     - Сударыня! - вне себя от изумления произнес мистер Свивеллер.
     - Мне пришлось все продать - все, до последней тряпки -  на  лекарства,
которые вам прописывал доктор. Да вы не огорчайтесь! - взмолилась она, когда
Дик упал на подушки. - Куда вам вставать, вы на ногах не удержитесь!
     - Увы, маркиза, вы, кажется, правы, - грустно проговорил Дик. - Как  же
теперь быть? Просто ума не приложу!
     Впрочем, ему не пришлось долго ломать себе голову  над  этим  вопросом,
так как он тут же сообразил, что прежде всего надо снестись с кем-нибудь  из
Гарлендов. Мистера Авеля, вероятно, еще можно будет застать  в  конторе.  Не
прошло и нескольких минут, как маленькая служанка выслушала от него описание
обоих Гарлендов, отца и сына, которое должно было помочь ей  узнать  их  без
всякого труда, и получила адрес мистера Уизердена,  нацарапанный  карандашом
на клочке бумаги, вместе со строгим наказом на словах: ни в коем  случае  не
обращаться к мистеру  Чакстеру,  поскольку  сей  джентльмен  известен  своей
неприязнью к Киту. Снабженная этими весьма приблизительными сведениями,  она
быстро собралась в путь, с тем чтобы привести мистера Гарленда  или  мистера
Авеля на квартиру к мистеру Свивеллеру.
     - Так, значит, - сказал Дик, когда, медленно притворив за собой  дверь,
маркиза тут же опять заглянула в комнату, видимо желая лишний раз убедиться,
что больной не испытывает никаких неудобств. - Значит, ничего не осталось?..
Может, хоть какая-нибудь жилетка?
     - Ничего.
     - Положение не из приятных, - пробормотал мистер Свивеллер. - В  случае
пожара зонтик и то бы пригодился... Но вы  поступили  совершенно  правильно,
дорогая маркиза. Без вас я бы отправился на тот свет.

ГЛАВА LXV

     Не будь маленькая маркиза так сметлива и востра, ее путешествие по этой
части города, где ей было опасно показываться, могло бы кончиться  тем,  что
мисс Салли Брасс снова утвердила бы свою неограниченную власть над сбежавшей
служанкой. Прекрасно понимая, какому риску она подвергается,  маркиза  сразу
по выходе из дому нырнула в темный  переулок  и,  не  думая  о  цели  своего
путешествия, прежде всего проделала добрых две мили по городскому лабиринту,
чтобы оставить Бевис-Маркс как можно дальше позади.
     Когда это было достигнуто, начались поиски улицы, на которой находилась
контора нотариуса.  Она  легко  нашла  туда  дорогу,  расспрашивая  торговок
яблоками и продавцов устриц и,  со  свойственной  ей  предусмотрительностью,
избегая освещенных лавок и хорошо одетых прохожих,  из  страха,  как  бы  не
привлечь к себе внимания. Выпустите почтового голубя в незнакомом  месте,  и
он сначала сделает наудачу несколько кругов в воздухе,  а  потом  устремится
туда, куда ему надлежит. Так и маркиза долго порхала по улицам  и  переулкам
и, наконец, почувствовав себя в безопасности, стремительно понеслась прямо к
намеченной цели.
     Вместо капора на  ней  был  огромный  чепец,  принадлежавший  в  давние
времена Салли Брасс, которая,  как  мы  уже  видели,  руководствовалась  при
выборе головных уборов собственным, несколько причудливым,  вкусом.  Большие
стоптанные башмаки не столько облегчали, сколько задерживали каждый ее  шаг,
потому что они то и дело сваливались у нее с  ног  и  их  приходилось  долго
разыскивать, путаясь в толпе  прохожих.  Бедняжку  так  измучили  постоянные
задержки, когда ей приходилось шарить в канавах и  по  грязным  тротуарам  в
поисках этих предметов своего туалета, ее так толкали в темноте, так пинали,
давили, швыряли из стороны в сторону, что она совсем запыхалась, выбилась из
сил и, добежав в конце концов до конторы нотариуса, не могла сдержать слезы.
     Все-таки ей удалось добраться сюда, какое счастье! В окнах горит  свет,
- значит, есть надежда, что еще  не  поздно.  И  вот  маркиза  утерла  глаза
кулаками, осторожно поднялась по ступенькам и заглянула в стеклянную дверь.
     Мистер Чакстер готовился, видимо, к отбытию  из  конторы,  так  как  он
вытягивал манжеты из-под обшлагов пиджака, оправлял воротничок, крутил шеей,
чтобы поизящнее приладить галстук, и, пользуясь в  качестве  ширмы  поднятой
крышкой своего бюро, украдкой взбивал бакенбарды перед треугольным  осколком
зеркала. Возле остывшего камина стояли двое джентльменов, и в одном  из  них
она сразу признала нотариуса, а в другом, который уже застегивал  пальто  на
все пуговицы, мистера Авеля Гарденда.
     Произведя эти наблюдения,  маркиза,  выступавшая  на  сей  раз  в  роли
соглядатая, решила  дождаться  мистера  Авеля  на  улице,  где  можно  будет
поговорить с ним без всяких помех и не на глазах у мистера Чакстера. Она так
же осторожно сошла по ступенькам,  перебежала  на  другую  сторону  улицы  и
уселась на крылечке против конторы.
     Не успела маркиза устроиться там, как из-за угла, крутя головой во  все
стороны, пританцовывая на каждом шагу и то и дело сбиваясь с ноги,  появился
пони. Пони был впряжен в маленький фаэтон, в котором сидел какой-то мужчина,
но и мужчина и фаэтон, видимо, мало его тревожили,  так  как  совершенно  не
считаясь с ними и руководствуясь  собственной  прихотью,  он  поднимался  на
дыбы, останавливался, устремлялся вперед, снова замирал на  месте,  пятился,
сворачивал вбок - словом, вел себя, как самое вольное существо в мире. Когда
они подъехали к конторе, мужчина сказал весьма почтительным тоном: "Тпру!" -
намекая этим, что если бы ему было дозволено выразить свое желание, то он не
прочь бы остановиться именно здесь. И пони  остановился  -  на  минуту,  но,
спохватившись тут же, как бы такое послушание не  создало  нежелательного  и
даже опасного прецедента, стремительно взял с места, крупной рысью домчал до
угла, завернул на  всем  ходу,  поравнялся  с  дверью  конторы  и  стал  как
вкопанный, на сей раз по собственному желанию.
     - Ах ты паскуда! - крикнул мужчина, оказавшийся кучером. Между  прочим,
он рискнул выявить себя в истинном свете только после того, как  очутился  в
полной безопасности, то есть вылез из фаэтона. - Задал бы я тебе перцу, будь
на то моя водя!
     - В чем он провинился? - спросил мистер Авель, спускаясь по  ступенькам
и закутывая шею теплым шарфом.
     - Да он кого хочешь из терпения  выведет!  -  ответил  кучер.  -  Такая
норовистая скотина!.. Тпру, стой!
     - Бранью вы от него ничего не добьетесь, - сказал мистер Авель,  садясь
в фаэтон и беря вожжи.  -  Наш  Вьюнок  славный  малый,  только  надо  уметь
обращаться с ним. Его запрягли впервые после долгого перерыва. Он  расстался
со своим прежним кучером и до сегодняшнего утра ни с кем не желал  выезжать.
Фонари горят? Ну-с, так, прекрасно! Попрошу вас прийти за  ним  завтра  сюда
же. До свиданья!
     И после двух-трех странных бросков в сторону, сделанных по собственному
почину, Вьюнок покорился своему кроткому хозяину и легкой рысью затрусил  по
мостовой.
     Все это время мистер  Чакстер  стоял  в  дверях  конторы,  и  маленькая
служанка не осмеливалась подойти к  фаэтону.  Следовательно,  теперь  ей  не
оставалось ничего другого, как бежать за ним и кричать мистеру Авелю,  чтобы
он остановился. Фаэтон она догнала, правда совершенно запыхавшись, и поэтому
мистер Авель  не  расслышал  ее  сдавленных  криков.  Положение  становилось
отчаянным, так как пони все прибавлял  и  прибавлял  шагу.  Несколько  минут
маркиза не сдавалась, а потом,  почувствовав,  что  надолго  ее  не  хватит,
собрала последние силы и вскарабкалась на заднее  сиденье,  на  веки  вечные
распростившись при этом с одним башмаком.
     Мистер Авель, занятый своими мыслями да к тому же имевший немало хлопот
с пони, не оглядывался назад и не подозревал, какая странная фигура торчит у
него за спиной. Так продолжалось до тех пор, пока маркиза, чуточку  переведя
дух и  несколько  примирившись  с  потерей  башмака  и  необычностью  своего
положения, не проговорила ему на ухо: - Послушайте, сэр...
     Вот тут-то он оглянулся и, остановив пони, пролепетал не  без  дрожи  в
голосе: - Боже мой, что такое!
     - Не пугайтесь, сэр, - все еще задыхаясь, сказала маркиза. - Ох,  ну  и
долго же мне пришлось догонять вас!
     - Что вам от меня нужно? - воскликнул  мистер  Авель.  -  Как  вы  сюда
попали?
     -  Прицепилась  сзади,  -  ответила  маркиза.  -  Прошу  вас,  сэр,  не
задерживайтесь, поезжайте дальше! И, пожалуйста, поскорей, потому  что  дело
очень важное. Вас хочет видеть один человек. Он  послал  меня  за  вами,  он
узнал все про Кита и может доказать его невиновность и спасти из тюрьмы!
     - Что ты говоришь, девочка?
     - Правду, истинную правду, вот помереть мне  на  этом  месте!  Поедемте
скорей, умоляю вас! Прошло столько  времени,  он,  наверно,  думает,  что  я
заблудилась!
     Мистер Авель  невольно  шевельнул  вожжами.  Вьюнок,  повинуясь  то  ли
чувству какой-то тайной симпатии, то ли очередному  капризу,  взял  с  места
чуть не карьером и не меняя аллюра,  не  позволив  себе  по  пути  ни  одной
вольности, подкатил к дому мистера Свивеллера и там вы только  подумайте!  -
сразу остановился.
     - Видите? Вон его  комната,  -  сказала  маркиза,  показывая  на  слабо
освещенное окно. - Пойдемте!
     Мистер Авель, человек в высшей степени тихий, склонный к уединению и, в
силу всего этого, крайне робкий, растерянно посмотрел по сторонам,  ибо  ему
приходилось слышать, как  людей  заманивают  в  незнакомые  дома,  грабят  и
убивают, при  обстоятельствах,  весьма  похожих  на  те,  в  которых  теперь
очутился он сам, и при помощи лиц, весьма похожих на маркизу. Однако мысль о
Ките победила все прочие соображения. Оставив Вьюнка под надзором прохожего,
замедлившего шаги около фаэтона в предвидении заработка, он покорно протянул
руку своей провожатой и поднялся следом за ней по узкой мрачной лестнице.
     Мистер Авель не мало изумился, когда его ввели  в  полутемную  комнату,
где на кровати мирно спал какой-то человек, по-видимому больной.
     - Как спокойно лежит, сердце радуется, на него  глядя!  -  взволнованно
прошептала спутница мистера Авеля. -  Вы  бы  посмотрели,  какой  он  был  и
третьего дня и вчера, - пожалуй, тоже обрадовались бы!
     Мистер Авель ничего на это не ответил и, не  скроем,  постарался  стать
как можно дальше от ложа больного и  как  можно  ближе  к  двери.  Маленькая
служанка, видимо разгадав причину его опасений, оправила свечу и  подошла  с
ней к кровати. Спящий тут же поднял голову с подушки, и мистер Авель признал
в этом исхудавшем липе черты Ричарда Свивеллера.
     - Что с вами? - ласково проговорил он, быстро подходя к нему. - Вы были
больны?
     - Да еще как! - ответил мистер Свивеллер. - Чуть не умер. И вам бы всем
не миновать над бедным Ричардом р