е хочу вязнуть! Ты же любое...
простое человеческое... спасибо обращаешь в кнут и хлещешь им дающего!..
 
ВЕРА. Ну-ну-ну-ну!.. Немного коряво, но интересно. Продолжай.
 _
Даниил молчит.
 _
ЗЕВАКА. А вы со мной не хотите побеседовать?
 
ВЕРА (Даниилу). Я слушаю!.. Кого ты ждешь?
 
ДАНИИЛ. Юнону.
 
ВЕРА. У вас что, свидание?.. Ночью?.. А Пирогов?.. Нет животного похотливее
маленького интеллигента. Единственное, что его держит в семье - это страх
мордобоя. Но иногда он поднимает голову, пищит на весь мир: "Я не боюсь!" и
тут же прыгает в норку. Пойдем домой, Дон-Жуан.
 
ДАНИИЛ. Ты... забываешься.
 
ВЕРА (Зеваке). Человек, которого невозможно оскорбить. Он все понимает. Все
мотивы. И будущее раскаяние. И прошлые страдания, из-за которых эти
оскорбления произрастают. Ценой собственной жизни хочет вернуть мне веру в
людей. Но все это от головы! Все это фальшиво и глупо! Все это ты придумал в
ту ночь, после ресторана, когда тискал меня в подъездах!..
 _
Даниил плачет.
 _
ВЕРА. Ты что?.. Плачешь?!.. Даниил... От злости? Ай-яй-яй. Тянул, тянул лямку
и надорвался... Ну?.. Не кисни!
 
ЗЕВАКА. А вы со мной побеседуйте.
 
ВЕРА. И не придет она! Не придет!.. Если вы только не договорились. В чем я
очень сомневаюсь.
 
ЗЕВАКА. Напрасно вы так легкомысленно относитесь к серьезным проблемам.
 
ВЕРА. Дорогой дедушка! Вам давно пора спать. Ваш активный возраст закончился
двадцать лет назад.
 
ЗЕВАКА. Ох, до чего же я уважаю умных женщин! Вы присядьте, присядьте!.. Когда
вы вплотную столкнетесь с полями, всю вашу мизантропию как рукой снимет. Ах!..
Снова жить захотелось!.. Этот широкий поток чудес, жизненной энергии приводит
меня в упоение!.. Это же дети, Вера. Они сами не понимают, что с ними
происходит. Давайте побеседуем.
 
ВЕРА. Мне от одной мысли, что я могла бы стать вашей собеседницей, плохо
делается!.. Даня, пойдем домой! Не обижайся. Ты же знаешь, как я к тебе
отношусь! Пойдем!.. 

ДАНИИЛ. Она уже едет.
 
ВЕРА. Тем более! Пошли.
 
ДАНИИЛ. Даже не ожидал... Самого себя забываю...
 
ВЕРА. Когда ты вспомнишь себя, будет поздно! Да-ня! Очнись! Она же
о-фи-ци-ант-ка!
 
ДАНИИЛ. А с каких пор работа ради куска хлеба стала равняться глазам,
улыбке?.. Словам, которые возникают в розовом рту?..
 
ВЕРА. В голове! А не во рту!..
 _
Рядом останавливается такси.
 _
ДАНИИЛ. Это уже не важно...
 _
Вбегает Юнона, оборачивается.
 _
ЮНОНА. Смотри, Пирогов. Он уже здесь! (Подходит к Даниилу.) Ты когда это
почувствовал?
 
ДАНИИЛ. В десять минут первого.
 
ЮНОНА. Ты, слышал, Пирогов?
 _
Входят Пирогов и мать. Пирогов в майке, тренировочных брюках и кроссовках.
 _
ЮНОНА. И старик тут же. Здравствуйте, папаша!
 
ПИРОГОВ. Вот кто во всем виноват.
 
ЗЕВАКА. Держите его! (Вскакивает на скамью, закрывается подушкой.) Я сам...
замагничен! Я третьи сутки здесь сижу! Меня милиция охраняет!
 
ВЕРА. Свидание после полуночи. Юнона, ты посмотри на него. А потом на
Пирогова. Только внимательно. Он ведь тебя даже на руки не сможет взять...
 
ПИРОГОВ. О-о-о-о!..
 
ЮНОНА. Пирогов, не заводись.
 
ВЕРА. Шахматная партия, Юнона, не может длиться всю жизнь.
 
ЮНОНА. Не понимаю... Пирогов, ты что-нибудь понимаешь?.. В двенадцать часов я
проснулась. И мама тут же проснулась. Скажи, мам? Мы пошли, разбудили
Пирогова. У меня сердце останавливалось. Правда, Пирогов? Он мне пульс щупал в
такси. А сейчас у меня и пульс нормальный, и сердце. Вот и все. Здравствуй,
Даня.
 
ДАНИИЛ. Здравствуй, Юнона.
 
МАТЬ. А какая бледная была!.. И руки холодеть стали!.. Как я перепугалась!..
Юра молодец, выбежал и первое же такси остановил!
 
ВЕРА. Да что ж это... Вы за кого меня принимаете? Я же вас всех вижу, как... в
рентгеновском кабинете!..
 
ЮНОНА. Вера, ну что ты нервничаешь? Разве мы виноваты, что так получилось?
Если бы я не пошла в парикмахерскую... 

ПИРОГОВ. Я эту парикмахерскую!!!
 
ЮНОНА. Она-то в чем провинилась?.. Если бы я сразу поймала такси...
 
ПИРОГОВ. Такси!..
 
ЮНОНА. Ну прекрати ты в конце концов! Тут - судьба, понимаешь?
 
ПИРОГОВ. Я эту судьбу!..
 
ЮНОНА. Вот так все и получается, Пирогов. (Гладит его по голове.) Бедняжка...
Кто же виноват, что мы только на бумаге муж и жена?
 _
Пирогов рыдает. Юнона всхлипывает.
 _
ЮНОНА. Ты приходи иногда... правда, Дань?.. Если бы ты знал, Пирогов, что еще
случилось, ты бы... все окончательно понял... Мы ведь уже... нерасторжимы...
 
ВЕРА. Ну, знаете... Ну, друзья... Ну, граждане... (Отходит, без сил садится на
скамью.)
 
ЮНОНА. Ну вот и все. Пошли, Дань.
 
ПИРОГОВ начинает гудеть, как двигатель на малых оборотах, затем трогается с
места и, как тяжело груженный состав, уносится по Московскому проспекту.
Вскоре начинает раздаваться грохот, который все удаляется.
 
ЮНОНА (прислушиваясь). Мост железнодорожный... у "Электросилы"... А это что-то
на Заставской...
 _
Особенно сильный удар.
 _
ЮНОНА. Неужели... Московские ворота порушил?.. На Лиговку пошел...
 
МАТЬ. Нет, к Фрунзенскому универмагу.
 
ЮНОНА. Мама, я же лучше знаю. У него спортзал на Разъезжей.
 
МАТЬ. Ох, господи... бедняжка...
 
ВЕРА. Ну, нет! (Встает.) Я вам не Пирогов! Я глазам своим верить отказываюсь!
Что вы здесь разыгрываете передо мной? 

ЮНОНА. Вера... если бы ты в с е знала...
 
ВЕРА. Что мне еще знать из вашей... практики?!
 
ЮНОНА. У нас... будет ребенок.
 
ВЕРА. Как?!
 
ЮНОНА. Откуда же я знаю - как? Даня даже остолбенел, когда я ему сказала. Ты
же его за руку выводила!.. Как... Я на него смотрела, смотрела, а потом
чувствую... (Кладет руки на живот, улыбается, берет Даниила под руку.
Обернувшись.) Ты бы видела, как мама удивилась!
 _
Юнона, Даниил и мать уходят.
 __
Вера с криком "Даниил!!" бросается следом. Ее отбрасывает к скамье. Она снова
бросается - и снова ее отбрасывает.
 _
ЗЕВАКА. Выходит, и вас замагнитило... Да вы не старайтесь. Это у них без брака
делается. Давайте лучше побеседуем, обсудим все это с точки зрения строгого
научного анализа...
 _
Вера продолжает искать выход, бегая вокруг скамьи, бормоча: "Да что же это?..
Я сплю, что ли?.. Да что же это за..." Садится на скамью, закрыв лицо руками.
 _
ЗЕВАКА. Хорошо еще, что все это летом случилось. А вы представляете, в
декабре? Пришлось бы вокруг стены ставить. У вас какая специальность?.. Да, к
этому еще привыкнуть надо... Ничего... Я тоже вначале был немного... не в
себе... Ничего... Привыкнете... А вы представляете, если нас придется через
космос вытаскивать? (Смотрит вверх.) По международной программе? Удивительные
наступают времена!
 
_Конец._
 
_На страницу "Содержание"_



                                  --======--

_Олег Ернев_
 
_БОЛЬШОЙ УК-УК_
 
Хулиганская опера
 __
*Действующие лица*
 
_1 Мужчина_
 
_2 Мужчина_
 
_3 Мужчина_
 
_4 Мужчина_
 __
_Первое действие_
 _
На берегу реки сидит молодой, крепкий с виду Мужчина. Подходит второй Мужчина,
тоже молодой и крепкий. В руках у него полотенце. Он начинает раздеваться с
явным намерением искупаться.
 _
1 МУЖЧИНА. (поет нежным сопрано).
 
Не ходи купаться в речку,
 
Милый друг, нежный друг.
 
2 МУЖЧИНА. (мужественным басом). Отчего ж мне не купаться?
 
1 МУЖЧИНА. (показав на воду). 

Там живет большой Ук-Ук.
 _
Из реки раздается хриплый сладострастный голос:
 _
"А-а-а!"
 
2 МУЖЧИНА. 

Я Ук-Уков не боюсь.
 
Я хочу и искупнусь.
 _
Раздевшись, входит в речку, весело в ней плещется. Неожиданно вскрикивает,
выбегает.
 _
2 МУЖЧИНА (нежным сопрано). 

Ой-ой-ой! Ай-ай-ай!
 
Откусили мне яй-яй!
 
1 МУЖЧИНА (нежным сопрано). Я ведь пел, дружок мой милый:
 
"В речку их не окунай".
 
А теперь вот до могилы
 
Ты остался без яй-яй.
 
2 МУЖЧИНА.
 
Я остался?
 
1 МУЖЧИНА.
 
Ты остался.
 
ВМЕСТЕ.
 
Мы остались без яй-яй!
 
Из реки - сладострастный бас: "Ага"
 
_Второе действие_
 _
1 и 2 Мужчины сидят на берегу, напевая веселую песенку. Входит третий Мужчина.
С виду еще более крепкий и мужественный. В руках полотенце. Начинает
раздеваться.
 _
1 и 2 МУЖЧИНЫ (нежным сопрано).
 
Не ходи купаться в речку,
 
Милый друг, нежный друг.
 
3 МУЖЧИНА (басом). Почему б не искупаться?
 
1 и 2 МУЖЧИНЫ.
 
Там живет Большой Ук-Ук.
 
Из воды - сладострастный бас: "Да-а-а!"
 
3 МУЖЧИНА (развязным басом). 

Я чихал на это дело.
 
Я мужчина - хоть куда.
 
И свое нагое тело
 
В речку окуну. Да-да.
 _
3 Мужчина входит в воду, жизнерадостно напевая. Плещется, фыркает,
кувыркается. Вдруг кричит, выскакивает, прыгая то на одной, то на другой ноге.
 _
3 МУЖЧИНА (нежным сопрано).
 
Ой-ой-ой! Ай-ай-ай!
 
Откусил он мне яй-яй!
 
1 и 2 МУЖЧИНЫ (нежным сопрано).
 
Мы тебя предупредили:
 
В речку их не окунай.
 
До могилы, друг наш милый,
 
Ты остался без яй-яй!
 
З МУЖЧИНА. 

До могилы, до могилы
 
я остался без яй-яй!
 
1 МУЖЧИНА.
 
Ты остался.
 
2 МУЖЧИНА. 

Он остался.
 
ВМЕСТЕ. Мы остались без яй-яй!
 
Из реки - радостный бас: "А-а-а!"
 
_Третье действие_
 _
Трое мужчин сидят на берегу. Входит четвертый. Маленький, кургузенький, с
печальным выражением лица. Раздевается.
 _
1, 2, 3 МУЖЧИНЫ (вместе, сопрано).
 
Не ходи купаться в речку,
 
Милый друг, нежный друг.
 
ЧЕТВЕРТЫЙ (хриплым басом). Почему ж мне не купаться?
 
1, 2, 3 МУЖЧИНЫ.
 
Там живет большой Ук-Ук.
 
Из воды сладострастно: "Ага!"
 
4 МУЖЧИНА (пожав плечами). 

Я чихал на это дело,
 
Летом, осенью. зимой
 
Я в любую воду смело
 
Окунаюсь с головой.
 _
Раздевшись, входит в воду. Заплескался, зафыркал, заверещал. Внезапный крик,
стон. Пауза. Выходит 4 Мужчина, вытирается полотенцем, одевается и уходит.
 __
Из воды доносится нежное печальное сопрано:
 _
Ой-ой-ой! Ай-ай-ай!
 
Откусил он мне яй-яй.
 
1 МУЖЧИНА (показав на воду).
 
Он остался.
 
2 МУЖЧИНА. 

Он остался.
 
3 МУЖЧИНА. Он остался без яй-яй.
 
ВСЕ ВМЕСТЕ С УК-УКОМ. Мы остались без яй-яй!
 _
Хореографическая миниатюра.
 _
 
 
-------------------------------------------------------------------------------

_Станислав Шуляк_
 
_КОМПОЗИЦИЯ N 5_
 
- Как же могу согласиться с тем, что великое всегда отливается единственно
только в незыблемые и вечные образцы, когда своими глазами недавно видел
нечто, что принял сразу же за истинно незабываемое, хотя было оно именно
скоротечным, мгновенным, мимолетным, - с особенным энтузиазмом безразличия Ф.
говорил.
 
Ш. только невозмутимым и бесцветным, будто бумага белая, старался стоять и
даже ощущения возможные и свойства тщился вычеркнуть из себя.
 
- Я ехал на поезде в К., - Ф. продолжал, - Мне казалось, будто я всех
перехитрил, меры предосторожности, мной принятые, были незаурядны и
неожиданны, любая слежка после таковых немедленно оказалась бы обнаруженной,
хотя все же особенного спокойствия не было. Так бывает во сне: ты стараешься
избавиться от погони, ты бежишь, притворяешься неузнаваемым, преодолеваешь
преграды, заскакиваешь во множество домов, выбираешься из одного коридора в
другой, проходишь сквозь стены, распугиваешь бессловесных, безвредных жильцов,
но тебя все равно настигают преследователи. И, хотя ужас и вред, что они
приносят с собой, непомерны, все же недоумеваешь, отчего бы тем не
расправиться с тобой теперь же, раз и навсегда. Так и мои преследователи могли
появиться вот-вот, и оттого немного беспокоен был я. Напротив за столиком
возле окна сидел мужчина в легком пальто, не снимавший шляпы. Он был в веселом
расположении и явно искал знакомства со мной. На лице человека блуждала
усмешка, и вот еще что он делал. Он отворачивался к окну, он старательно дышал
на стекло, и спичкой на запотевшем стекле стремительно изображал разнообразные
лица. Ровно три секунды ему требовалось на каждый его рисунок. И Боже мой, что
это был за художник! Вот он несколькими движениями набрасывает профиль
девушки, которая сердится, вернее, делает вид, будто сердится, прекрасно
сознавая, что из гнева ее ничего не выйдет оттого, что она молода, что у нее
все хорошо, и - так, только внезапная прихоть!.. Ручаюсь тебе, там все это
было написано. Вот лицо карлика, огорченного карлика, маленького уродца,
привыкшего к вечной своей безысходности, но в эту минуту - всего лишь в
досаде. Рисунки эти держались не более десятка секунд на запотевшем стекле, а
после бесследно истаивали, художник обрушивал на меня все новые и новые,
ошеломляя меня неистощимостью своей фантазии и мастерства. "Что же вы
делаете?! - не выдержал я. - Вы настоящий преступник! Место этим рисункам в
музеях, уж вам-то следовало бы это знать!" Он только усмехнулся и принялся
теперь рисовать мои изображения, выражавшие по его мгновенному умыслу
всевозможные непостижимые чувства. "Я хочу иметь хоть некоторые из этих
рисунков, - упрашивал его я, - им нельзя пропадать, они значительнее нас
самих, они значительнее нас всех, они значительнее и меня и даже вас, их
создавшего". Я протягивал ему бумагу и карандаш, умоляя рисовать на бумаге, а
не на запотевшем окне, но он только с усмешкой отводил мою руку. "Вы могли бы
стать автором какой-нибудь новой религии изобразительности, - говорил я, -
объектом коленопреклонений, творцом священнодействий или экспонатов вечности".
И тут вдруг брови его сдвинулись, не говоря ни слова, он стер ладонью
последний рисунок, самый невыразимый, по-моему, самый фантастический, он
откинулся спиной к стенке, надвинул шляпу на глаза, в себя ушел и отвернулся.
И я до сих не знаю, кто он был, и что это было, ты слышишь меня, Ш.? - Ф.
говорил, обернувшись, - я до сих пор не знаю, что это было.
 
Ф. приятеля своего глазами поискал, но никак не мог отыскать; спрятаться было
здесь негде, но Ш. и не было нигде, и уйти он тоже не мог беззвучно, однако же
нигде не было.
 
- Где же ты, Ш.? - в беспокойстве Ф. говорил, и уже какая-то нелегкая тень
легла на его сердце. Это счастье еще, полагал Ф., что автоматизм
подозрительности его дремлет, если, конечно, только не притаился расчетливо.
Полагал Ф.
 
Ш. тогда усмехнулся и своею ладонью небрежно стер приятеля своего Ф. Точным
движением. С головы и до пят. Ш. вообще был крупной фигурой в современном
безмыслии и безнадежности.
 
 
 
-------------------------------------------------------------------------------

_Сергей Носов_
 
_НАБОБ_
 
Рассказ писателя
 
Как ценитель классики и поборник, если так можно выразиться, классичности, я
не скрываю своего отношения ко всякого рода авангардистским кунштюкам, тем с
большим смущением сознаюсь, что все, о чем ниже пойдет речь, произошло со мной
в туалете. Боюсь быть заподозренным в примитивном хохмачестве, к чему повод,
чувствую, уже дан первой фразой этого отнюдь не юмористического повествования,
но не сказать, о чем сказал, никак нельзя, а сказать по-другому - тоже никак
не выходит. О, нет, нет, я шутить не намерен, и не моя вина, что
приключившееся со мной оказалось окруженным столь несерьезными декорациями,
как раз предмет разговора весьма и весьма серьезен, хотя, сознаюсь, как
предмет он до конца мной еще не осмыслен, - а иначе бы я и рассказывать не
стал, если б все мне было в этой истории ясно.
 
Что ж, есть подумать о чем. Хотя бы об этом. - Личность: цельность ее и
свобода выбора, или, если взять поконкретнее, если поуже, то, конечно,
культура и, конечно, финансы - вот проблемы чего меня столь беспокоят - опять
же в этическом плане. И не исповедь мой короткий рассказ; и тем более, не
объяснительная записка. Своим доброжелателям, чья осведомленность имеет себе
стороной обратной, по известному правилу, досужие домыслы, так скажу: зря про
меня не болтайте плохого. Уверен: когда прочтете все это, сами во всем
разберетесь.
 
Ну так вот. Ближе к делу. Итак.
 
Третьего дня случай привел меня в туалет на улице Д***. Что сказать мне о том
туалете? С виду обычный. Да, обычный, ничем казалось бы, не примечательный
туалет. Разумеется, платный. Несколько ступенек вниз, и старичок-пропускник
справа за столиком. В подобных случаях, когда входите и достаете денежку,
внимание ничем не задерживается - достали и проходите спокойно, а тут наши
взгляды встретились вдруг, что-то меня задержало, будто бы прикидывал
старичок, тот ли я, кто нужен ему, а так как я явно замешкался, невольно выдав
тем самым готовность отвечать на какой-нибудь хитрый вопрос, если будет мне
задан, то он и задался:
 
- На стене не хотите ли что-нибудь написать? Вот у меня карандашик имеется.
 
- Что? Что? - не поверил я ушам своим, но старичок истолковал мои "что? что?"
в смысле "что именно?"
 
- Что придумаете. Небольшое. Строчки две, четыре, лучше в рифму... Поэзию.
 
- Это как? - удивляюсь, - новый вид сервиса?
 
- Вовсе нет. Мы за творчество деньги платим. Двести рублей одна строка стоит.
 
- Сколько? - опять не верю ушам.
 
Но старичок ответить не успевает. Из ближайшей кабинки выходит вполне
почтенного вида клиент и, сверкая глазами (ибо он весь вдохновение),
направляется к нам быстрым шагом.
 
- Вот, Харитон Константинович, на такое что скажете? - спрашивает клиент,
подобострастно заглядывая в лицо старичку. И декламирует:
 
"Набоб" мой любимый,
 
Мне так необходимый,
 
Сидел я в туалете,
 
Стихи сложил вот эти!
 
Ну как? Хорошо ли? Пойдет ли?
 
Старичок поморщился. Стихи ему не понравились.
 
- Нет, Олег Владимирович, дорогой, исписался ты, повторяешься. Было уже
сегодня про любимого. Отдохни. В четверг придешь. Сегодня и так уже полторы
тысячи получил.
 
- Я могу завтра прийти, - вымолвил Олег Владимирович, все так же
подобострастно старичку улыбаясь.
 
- Отдохни, тебе говорю. Не насилуй Музу. Придешь в четверг. Голова свежая...
 
- Ну тогда до свиданьица, Харитон Константинович.
 
- До свиданья, дорогой, до свиданья.
 
- Я пошел, Харитон Константинович.
 
- Иди, дорогой, иди. Придешь в четверг, поработаешь.
 
- Маргарите Васильевне привет.
 
- Обязательно, дорогой, обязательно.
 
Ушел.
 
А я, зачем пришел, забыл совершенно. От остолбенелости.
 
- Суетится, - как бы по-отечески, как бы проявляя к моему состоянию уважение,
почти ласково пояснил мне Харитон Константинович. - Суетятся некоторые. А не
надо суетиться, нет. Мы труд умеем ценить, никого еще не обидели. Одно только
условие. Если вы сочините что-нибудь, то непременно со словом "Набоб".
"Набоб" - это наша фирма. Я ее тут представляю, "Набоб". Я тут по рекламному
направлению. Про "Набоб" надо. Слышали, наверное: торговый дом "Набоб"? Мы -
фирма известная.
 
О "Набобе" я ничего не слышал.
 
- Ну и пусть, что не слышали. Вы идите, идите, подумайте. Вдруг в голову стих
придет. Не стесняйтесь. Смелее.
 
И вот, удрученный услышанным, погрузился я в чтение. Мне было что почитать.
Стенки кабинки и дверца сверху донизу были исписаны - не решаюсь это назвать
стихотворениями, но чем-то к тому приближающимся - рифмованными изречениями о
"Набобе". Был бы один почерк, - но в том-то и дело, что не один: то бисером,
то покрупнее, то как курица лапой, то по-старошкольному, когда "Н" заглавное с
флажком хвостиком, а "л" прописное с точечкой на носочке... - если был бы один
почерк, если бы не было этого разнообразия, я решил бы, наверное, что все это
придумал какой-то маньяк, запирающийся вечерами в кабинке. Но нет, по всему
видно, тут поработали многие.
 
""Набоб! - читал я, - ты всех у нас богаче. Мне пожелай удачи". Или: "Нет
Набоба лучше в мире. В том уверен я в сортире". - "Помни до гроба заботу
"Набоба". - "Лучше золота всех проб наш известный всем "Набоб".
 
Рекомендация, обведенная в рамку:
 
Если пучить начинает утроба,
 
Мысленно зови скорее "Набоба".
 
Широко использовалась ненормативная лексика.
 
Попадались рисунки.
 
Даже на бабе
 
Не забывай о "Набобе"!
 
- Какая гадость, - сказал я вслух.
 
Мне стало тоскливо.
 
Старичок глядел на меня вопросительно - я направлялся к выходу.
 
- Знаете, - сказал я, - только форменный жлоб согласится хвалить ваш дурацкий
"Набоб".
 
"Жлоб" - "Набоб"... Я сам испугался, что получилось в жанре. Снова замешкался.
 
- Неплохо получи