еформировать
западную    систему    образования.    Ныне
наблюдается резкое  падение доверия широкой
____________________
* Перевод В.Шрейбера.

160

общественности, политиков и администраторов
к практическому применению социальных наук.
И весьма  сомнительно, чтобы  представители
социологического сословия  могли радикально
воспрепятствовать этому повороту.
  В    такой     ситуации    представляется
необходимым    исследовать     и    условия
применимости  социологического   знания,  и
препятствия,   мешающие    достойному   его
использованию  в   общественной   практике.
Предварительно  заметим,   что   означенные
условия и  "препятствия" следует  искать  в
тех чертах социологического знания, которые
связаны со  структурными  различиями  между
наукой и  практическими  формами  жизненной
ориентации.


                     2

  Исходным   моментом   наших   рассуждений
является  наличие   противоположных  оценок
современной  ситуации.   С  одной  стороны,
утверждается,   что    общественные   науки
(экономические   дисциплины,    социология,
политическая   наука)   уже   давно   стали
знанием, которое  созидает социальные формы
жизни.   Есть    и   иная    и   не   менее
распространенная точка зрения. Согласно ей,
в    сферах    политики    и    воспитания,
экономическом     планировании,      праве,
организации  социального  обеспечения  есть
масса замечательных  изобретений, и  тем не
менее среди  них едва  ли можно найти много
таких,  которые   бы  существенным  образом
вытекали из  социальной  теории  и  научных
изысканий, а не из жизненного просвещенного
суждения или  социальной критики.  То,  что

                                        161

данное  высказывание  -  во  всяком  случае
относительно  продуктивности  социологии  -
сохраняет свою  действенность, засвидетель-
ствовано   П.Лазарсфельдом,    С.Оссовским,
Р.Дарендорфом, Л.фон Штайном.
  Противоположность   оценок   практической
способности социологии  отчасти объясняется
существованием различных  и, пожалуй,  мало
проясненных  представлений   о   том,   что
собственно следует  понимать под  процессом
воплощения   социологического    знания   в
практическую  жизнь.   По-видимому,   здесь
следует различать три момента.
  В  самых   общих   чертах   о   жизненной
значимости социальных  наук можно  говорить
уже тогда,  когда  распространение  научных
понятий и представлений влечет прямые, но с
научной точки  зрения не контролируемые еще
изменения во взглядах и образе жизни людей.
Производимые  изменения   зависят   не   от
правильности или  неправильности теории,  а
от непосредственного воздействия содержания
аргументации  и  эмоционального  содержания
слов     на      психические     диспозиции
воспринимающих  (С.Оссовский).  К  примеру,
психоанализ обладает  действенностью именно
такого рода.  И при  таком понимании  связи
науки и  практики  можно  согласиться,  что
социальные  науки   давно  стали   науками,
созидающими социальные  формы жизни. Однако
отнюдь не  эту форму  воздействия  имеют  в
виду, когда  говорят об  "онаучивании". Под
последним   подразумевается    сознательное
применение               общественнонаучных
предположений,  позволяющее  контролировать
социальные    действия     и    в    случае
относительной    уверенности    в    успехе
подтверждать их.

162

  В этом  пункте процесс  перевода научного
знания в практическую плоскость распадается
еще на два направления.
  В  одном   случае   мы   имеем   дело   с
восприятием и применением социально-научных
открытий социальными  "актерами",  которые,
не   будучи    профессиональными   научными
экспертами, пользуются  этими  разработками
для  регулирования  собственных  отношений.
Примером  может   служить  ролевая   теория
Х.Э.Рихтера,    широко     применяемая    в
реорганизации внутрисемейной  деятельности.
Второй  вариант  связан  с  так  называемой
социальной инженерией.  Как правило,  здесь
речь идет о планомерной перестройке тех или
иных общественных  институтов и контроле за
деятельностью структур,  проводящих  данное
преобразование.  В   планировании   работы,
выработке и  принятии ответственных решений
активно участвуют и обществоведы.
  Негативная оценка  состояния и перспектив
"онаучивания"  социального   мира  очевидно
может  быть  отнесена  как  к  первым  двум
указанным  случаям,   так  и  (чему  служат
свидетельством замечания  П.Лазарсфельда  и
Р.Дарендорфа) к  социальной инженерии.  При
этом  истинность  оценок  решающим  образом
зависит  от  двух  точек  зрения.  С  одной
стороны,  от   того,  все   ли  последствия
развития         и          распространения
общественнонаучного      знания       будут
интерпретироваться     как      онаучивание
практики. С  другой стороны,  от того,  что
научным признается  только такое приложение
обществознания, которое сопоставимо с ролью
естественных  наук   в  развитии   техники.
Неудовлетворительность первой  - широкой  -
точки зрения  вряд ли  может  оспариваться.

                                        163

Малая убедительность  и даже сомнительность
второй точки зрения будет показана ниже.


                     3

  Когда   говорят    о   настороженном    и
консервативном     отношении     практиков,
особенно на политическом и административном
уровнях,  к   социальным   наукам,   обычно
предполагается,    что     это    отношение
характеризует    репрессивную     практику,
практику принуждения  и  ограничений.  И  в
самом  деле   представляется  верным,   во-
первых, что  независимое общественнонаучное
исследование по  самой своей сути находится
в  оппозиции   к  интересам   непроясненной
власти, основывающейся  не на очевидностях,
поддающихся   проверке,    а   на   скрытых
механизмах  господства.  Во-вторых,  именно
такой научный  анализ связан со специфичес-
ким типом  ценностных  проблем,  диктуемых,
прежде всего, партикулярными интересами.
  Однако практически значимыми должны стать
исследования,   полностью    свободные   от
ценностных  ориентиров   и  применимые  для
любых целей.  В частности,  это относится к
статистическим     данным,     если     они
предлагаются    без    теоретической    ин-
терпретации.  Наше   рассуждение  ведет   к
гипотезе,  согласно   которой  применимость
социальных наук  в  условиях  непроясненной
власти обратно  пропорциональна степени  их
теоретичности (по  крайней мере, когда речь
идет о теории в строгом смысле). Это весьма
сильное    предположение.     Его    нельзя
переносить на  естественные науки.  Но  оно


164

позволяет  сделать  следующий  шаг  в  рас-
суждении.
  Чтобы  сделать   нашу  позицию  понятнее,
обратимся к  тому, что  иногда приводится в
качестве  модели   практически  действенной
науки. В  этом плане  представляет  интерес
мнение,   что   "экстенсивное   применение"
правительством   результатов   общественной
науки   уже    само   по   себе   оказывает
гуманизирующее и  цивилизующее  воздействие
на его  деятельность. Это  мнение не только
наивно, но даже цинично, поскольку образцом
научной практичности может оказываться ЦРУ.
К тому  же  заметим,  что  это  утверждение
приобретает смысл лишь когда "экстенсивному
применению"    предшествует     не    менее
экстенсивное  и,  кроме  того,  интенсивное
развитие социальных наук и распространяемое
таким   способом    знание   носит   статус
общественного,  то  есть  необходимого  для
всего общества.


                     4

  Препоны использованию общественных наук и
возможности злоупотребления ими объясняются
не только  вненаучными обстоятельствами.  У
социологов всегда сохраняется повод для об-
ращения к  причинам, связанным с состоянием
их собственной  науки. Очевидно  также, что
всегда найдется  практик, для которого было
бы  целесообразно   ознакомиться  со   всем
многообразием    конкурирующих     понятий,
моделей  и   их  интерпретаций.  Вследствие
указанной   гетерогенности    обращение   к
социологии   почти   неизбежно   подвергает
консультирующегося    субъекта    опасности

                                        165

предзаданного       оправдания       любого
планируемого действия.
  В данной  статье  и  не  ставится  задача
исследовать    основания     теоретического
плюрализма  в   общественных  науках.  Этот
плюрализм     в     определенном     смысле
конститутивен для  них и  в отличие от наук
естественных вовсе  не  является  признаком
незрелости. Однако  кажется,  что  тот  вид
концептуальных     разногласий,     который
отвечает  если   и  не   за   идеологизацию
социологической   практики,    то   за   ее
практическую нейтрализацию,  может и должен
быть преодолен.
  Важнейшим постулатом  теоретизирования  в
области  эмпирической   социальной   науки,
конечно же,  является то,  что  возможности
интерсубъективной    и,    прежде    всего,
эмпирической проверки должны быть продуманы
более   систематически.    Очевидно,    что
встречающиеся   здесь    трудности   не   в
последнюю очередь  связаны  с  потребностью
профилизации внутри научного сообщества и с
краткосрочностью   практической    ценности
социального   знания.    Вследствие   этого
тяготение внутри социологии к понятийному и
теоретическому   новаторству,    иронически
названное   П.Сорокиным   "амнезией   новых
Колумбов", значительно перевешивает интерес
к последовательному развитию традиций.
  Касаясь  тогдашних   немецких   порядков,
Гегель как-то заметил, что нет другой такой
страны, как Германия, где любая неожиданная
мысль тут же превращается в нечто всеобщее,
в кумира дня, а его сотворение доводится до
такого шарлатанства,  что он столь же скоро
и забывается  и пропадают плоды, которые он
мог принести,  если бы был ограничен своими

166

пределами. Тогда бы он был признан, оценен,
и  использован   в  той   мере,  какая  ему
соответствует. Иначе,  в противном  случае,
он   благодаря    тому,   что   оказывается
несчастным образом  раздут, разом  лопается
и,   как   сказано,   предается   забвению.
Высказывание,   быть    может,    несколько
полемическое. Но  оно с полным правом может
быть   отнесено    и    к    международному
социологическому сообществу.


                     5

  Теперь подойдем  к проблематике,  имеющей
фундаментальное значение,  но до сих пор не
слишком  обстоятельно  обсуждавшейся.  Речь
пойдет о  вопросах: можно  ли рассматривать
социальные  науки   в  качестве   жизненно-
практических форм ориентаций? соизмеримы ли
эти формы с наукой об обществе? способно ли
социально-научное   знание    содействовать
успеху   в    общественной    деятельности?
Утвердительный ответ  на них  был общим ме-
стом в  учениях  Нового  времени.  Он  стал
предпосылкой возникновения  социологической
науки.   Сомнения    в   его   правильности
появились     позднее.     Но     поскольку
проблематика    оставалась     недостаточно
обоснованной, дискуссии  нередко  смещались
на  периферию   как,  скажем,   в  споре  о
ценностном суждении или о позитивизме.
  Фрагментация и дробление социологического
знания   последних   десятилетий   привели,
правда, к дискуссии об опасности отчуждения
от жизненной  практики. Но  оппоненты,  как
правило, не  заглядывали далее поверхности,
ограничиваясь     совершенствованием      и

                                        167

шлифовкой   профессионального   языка   или
формализацией тривиальностей. Таким образом
нельзя     было     ни     разубедить     в
"отстраненности"  социологии  от  привычных
очевидных признаков, которые есть у каждого
общества,     ни     обосновать     желания
обществоведов        освободиться        от
антропоморфизма.
  Может сложиться  впечатление, что тезис о
неизбежном отчуждении  между социологией  и
жизненным миром особенно осложняет проблему
практичности социологического  знания.  Од-
нако на  самом деле  все как  раз наоборот:
аналогия   с    естествознанием   вела    к
представлению,   что   технико-практические
возможности обществознания  растут по  мере
его    формализации    и    обобщения,    а
следовательно, и  степени его  удаления  от
непосредственного жизненного  опыта. Но  из
этой же  аналогии вытекал  и акцидентальный
характер связи  между общественными науками
и  жизненно-практической  информацией.  Тот
факт,  что  вне  педагогического  контекста
вопрос   об    условиях    функционирования
процессов передачи  знаний не  ставился как
проблема самой  науки, имеет  причину  и  в
этих сомнительных предпосылках.


                     6

  Общественные   науки,   как   они   здесь
понимаются, объясняют человеческие действия
посредством обращения  к их  предпосылкам -
регулятивным структурам.  Последние, в свою
очередь, являются продуктами деятельности и
потому  всегда  осмысливаются  в  жизненно-
практическом  плане.   Ясно   отсюда,   что

168

столкновение "актеров"  жизненного  мира  с
общественнонаучными  объяснениями  изменяет
сам  жизненный  мир.  Изменение,  вызванное
"социологическим    просвещением",    само,
следовательно,  должно   быть  включено   в
предпосылки   объяснения,   хотя   бы   как
предпосылка     изменения      объясняемого
действия.
  Принципиальным    моментом     применения
социологических     объяснений     является
возможность  согласия   между  "актером"  и
социологом.   Здесь    таятся    трудности,
избежать которых  можно  только,  если  это
знание   систематически    утаивается    от
"актера"  путем   ли  мистификации   или  с
помощью   экзогенных    средств    (скажем,
власти). Иногда  трудности пытаются  обойти
ссылкой   на   сознательный,   рефлексивный
характер  общественной   причинной   связи.
Однако такое  объяснение просто не касается
тех фактов,  для анализа  которых  и  нужна
общественная наука.
  При   исследовании    этой   проблематики
представляется необходимым исходить из двух
предпосылок.
  Во-первых,   в   своей   действительности
социальное   действие   как   специфический
объект социальной  науки всегда  определено
некоторой  социальной  системой  понимания.
Самопонимание предмета  социологии - это не
только аспект  объекта  социальной  теории.
Теория  вынуждена   конкурировать   с   ним
(реальным объектом.  - Пер.)  и  доказывать
свое (хотя бы частичное) превосходство.
  Во-вторых,  применение  обществоведческих
результатов невозможно без предварительного
ознакомления  с  ними  тех,  кто  их  будет
применять.  Чисто  "технический"  подход  к

                                        169

этим результатам1 означал бы, что отношение
между интерпретацией  общественнонаучной  и
интерпретацией,  которая  принадлежит  жиз-
ненному  миру,   не  проявляется   даже   в
качестве научной проблемы, не говоря уже об
объяснении в  терминах жизненного мира. Это
не   только    ставило   бы    под   вопрос
действенность    практики     (в     смысле
использования  социологических   знаний   и
объяснений),  но   сразу  же  исключало  бы
ответственность самого практика.
  Чтобы    избежать    этих    последствий,
недостаточно, как  это  считают  некоторые,
подлинного   профессионализма   социального
практика.  Общественная  практика  есть  не
только "социальная  инженерия",  и  объекты
общественной  практики  должны  в  принципе
обладать возможностью получать информацию о
теоретических   основах    этой   практики.
Следовательно,   теории,    пригодные   для
обоснования   данной    практики,    должны
опосредоваться  самосознанием   и  смыслами
самого жизненного мира. В этом постулате мы
усматриваем коренную  проблему практической
способности обществознания вообще.
  Как отмечалось  выше,  главная  трудность
процессов   опосредствования    фиксируется
отнюдь не  проблемой ценностного  суждения.
Скорее  ее   можно   обозначить   вопросом:
возникает   ли   между   мышлением   внутри
жизненного   мира    и   общественнонаучной
рефлексией   отношение    отчужденности   к
социальной  реальности,   которое  было  бы
____________________
1 Техническое,  по   мнению  Н.Лумана,  это
  способность  освобождения   от  осознания
  необходимости      осмысления      других
  возможностей.

170

аналогично отношениям между естествознанием
и практическим производственным опытом.
  Тут   хотелось    бы   остановиться    на
особенностях   организации    общественного
опыта в  формах жизненного  мира.  В  науке
пока  нет   систематической   феноменологии
этого     опыта.      Ни     конститутивная
феноменология    естественной     установки
А.Шютца, весьма успешная в других аспектах,
ни исследование  П.Бергера и  П.Лукмана  не
устранили    пробела.    Не    ясен    даже
гносеологический   статус    анализа.   По-
видимому,  с  прагматической  точки  зрения
самым правильным  будет исходить  из  связи
между   социальным   действием,   с   одной
стороны,  и   формами  данности  социума  в
структурах жизненного мира - с другой.
  Прежде чем двигаться дальше, заметим, что
речь    пойдет     не    о    специфических
познавательных   механизмах   (защитных   и
т.п.), принятых, к примеру, в идеологиях, а
лишь  о   попытке  выделить  необходимые  и
общепринятые  признаки,  которыми  обладает
социальное знание  внутри жизненного  мира.
Отсюда:
  А. Ориентация  в  жизненном  мире  -  это
ориентация  в   ситуациях.  Частичность   и
комплексность    контекста,    обозначаемые
понятием  ситуации,   вовсе   не   являются
действительностью  "как   таковой".  Они  -
корреляты накладывающихся,  некогда частных
и  сложных  "перспектив"  взаимодействующих
индивидов. Согласие  в ситуациях (или через
ситуации)  достигается   посредством  чрез-
вычайно   пластичной    системы    символов
повседневного, а  отнюдь не научного языка.
Специфический  аспект  ситуации  составляет
непосредственная сращенность  внутреннего и

                                        171

внешнего миров. Причем внешний мир включает
в себя  внутренние миры  других. Но научное
познание всегда  покоится  на  методическом
объективировании.
  Б.     Жизненно-практической     ситуации
свойственен  принципиальный   реализм.   Во
всяком случае  действие  в  жизненном  мире
основано  на  представлении  об  общении  с
"самими вещами".  В этом  моменте,  видимо,
заложено  принципиальное   различие   между
отношением жизненного мира к "типизациям" и
статусом     "идеальных      типов"      (и
идеализированных  моделей)   в   социальных
науках. Разумеется,  этим  не  исключается,
что последние,  как полагал А.Шютц, находят
обоснование в первых.
  В.     Ориентация     жизненного     мира
интегративна,     неспециализирована     и,
очевидно, определенным  образом  связана  с
целостной "картиной  мира".  В  этом  плане
симптоматичны  трудности,   возникающие  на
теоретическом уровне  социальной науки  при
попытках  междисциплинарной   коммуникации.
Существование этих  трудностей указывает на
разрыв  между  частнонаучными  и  жизненно-
практическими "теориями".
  Г. Жизненно-практическая  ориентация  как
тематически, так  и во  временном отношении
нуждается в  относительной законченности. В
противном  случае  она  должна  вылиться  в
действие.  Если  ограничиться  политической
сферой, то  аргументация в  жизненном  мире
обеспечивает,   говоря   словами   Н.Люббе,
связанность  действий   или  преддиспозиций
действий, в  то время как социально-научная
аргументация всегда  производит  лишь  свя-
занность      последующих       аргументов.
Перманентная       фрагментарность        и

172

гипотетичность   социально-научных   знаний
порождают,   скорее,    безразличие,    чем
готовность к  действию  или  уверенность  в
нем.
  Д. Жизненно-практическая   ориентация   в
социальной  действительности  принципиально
способна     к      индивидуализации      и
персонализации.  По  Шютцу,  биографическая
индивидуальность  является