чая   справедливо  для  случая
простого)     охватывает     и     ситуацию
типологически      сходного      с      ним
обществознания. Интеллектуальные  процессы,
ответственные  за  формирование  социальной
теории,   действительно,    по    существу,
изоморфны    соответствующим     процессам,
процедурам,    тенденциям,    сопутствующим
становлению  теории  естественнонаучной.  В
этом   не   трудно   убедиться   на   любом
конкретном примере.
  Так,  впервые   подобравшиеся  к   закону
капитала меркантилисты вводили формулу Д-Д.
С позиций  отслеживания  начальных  звеньев
генезиса теоретических  структур перед нами
- рациональная  модель (II  ступень) жизни,
ежедневно разыгрывающейся  на наших  глазах
(Маркс), когда  в сфере  торговли и кредита
деньги обмениваются на большие деньги.
  Рационально-логическая модель  -  принцип
Д-Д трансформирует  эмпирические данные  на
понятийный   язык   (погружая   в   систему
концептов, конструктов), в абстрактном поле
воспроизводит, воссоздает  реальные связи и
отношения, позволяет  изучать их  арсеналом
мыследеятельности. В  отличие от эмпиричес-
кого   уровня    на    модельной    ступени
используются термины  теоретического языка,
применяются характерные  для теоретического
уровня  приемы   анализа  -  моделирование,
первичное объяснение и т.д. Однако близость
теоретическому уровню  не  означает  совпа-
дения с  ним.  В  отличие  от  движения  на
теоретическом  уровне   на  стадии   модели

                                        235

познание все-таки привязано к материалу, не
в состоянии  оторваться от  него, воспарить
над ним.  (Отмеченные черты свидетельствуют
о  глубокой   родственности  социальных   и
естественнонаучных  моделей  как  важнейших
эпистемологических             образований,
обеспечивающих      взаимоопосредствование,
синтез теории и эмпирии.)
  К естественнонаучным  моделям традиционно
предъявляют  требования  репрезентативности
(полномочное                 концептуальное
представительство),  подобия  (соответствие
объекту    по    выделенным    параметрам),
трансляции (перенос  информации с образа на
прообраз). К социальным моделям, замещающим
вещественные отношения смысловыми, в полной
мере  предъявимо,   пожалуй,  лишь   первое
требование. Требования подобия и трансляции
реализуемы,  как   правило,  в   простейших
случаях,     когда     через     абстракцию
отождествления     удается      выхолостить
символическое,             мета-физическое,
гуманитарное измерения  событий и расценить
модель как откровенный аналог реальной вещи
-  социологическое  исследование,  питаемое
одномерной  схемой   личности,  которой   в
редукции  ее  "богатого  внутреннего  мира"
вменяется  некая  автоматическая,  априорно
заданная ориентация,  способность, реакция,
акция.
  Трансформируя     явление     на     язык
теоретических  конструктов,  концептуальная
модель   становится    генератором    новых
теоретических   представлений.    Последнее
передается известным фактом содержательного
ветвления исходной  модели, расщепления  ее
на   ряд   более   частных   концептуальных
структур, привносящих  в понимание  явления

236

дополнительные   модуляции,   нестандартные
семантические   нюансы.    (Возвращаясь   к
перипетиям      меркантилистов,       можно
установить,   что    если    для    раннего
меркантилизма     (Стаффорд,      Скаруффи)
характерна  идея  денежного  баланса,  обо-
сновывавшая политику  приращения  денежного
богатства сугубо  законодательным путем, то
поздний    меркантилизм     (Мен,    Серра,
Монкретьен)   проводит    линию   активного
протекционизма - идея положительного сальдо
в торговом  балансе,  стимуляции  экспорта,
ограничения  импорта.)   На   ступени   II,
следовательно, в  связи  с  интенсификацией
концептуальной  деятельности,   стремлением
усовершенствовать   модель,    сделать   ее
адекватной  охватываемым   явлениям,   идет
процесс  пролиферации:   между  моделью   и
изучаемым     объектом      устанавливается
челночная   связь    М+О,   обусловливающая
появление серии моделей.
  Попытки   подыскать    удовлетворительное
объяснение  обнаруженного   меркантилистами
факта самовозрастания  капитала приводят  к
парадоксу: деньги,  обмениваемые на большие
деньги,  противоречат  природе  денег.  Как
отмечалось,   перспективу    снятия   этого
парадокса   меркантилисты   усматривали   в
распространении  формулы   Д-Д1  на   сферу
торгового капитала.  Однако здесь  их ждала
неудача:     капитал      не      возникает
непосредственно в  обращении, ибо  торговля
базируется на эквивалентном обмене, а не на
надувательстве.
  Задача    откорректировать     выдвинутые
меркантилистами    концептуальные    модели
определила   появление   на   теоретической
авансцене  физиократов,   которые,  сместив

                                        237

анализ  со   сферы   обращения   на   сферу
производства,  реализовали  более  глубокий
ход, связанный  с изучением воспроизводства
и распределения  общественного  продукта  в
капиталистической системе хозяйствования. В
результате  их   деятельности   -   логико-
теоретические   проработки    возможностей,
соотнесение  абстрактных  объектов  с  дей-
ствительностью,    выведение    и    оценка
разнообразных   следствий   -   оформляется
дескриптивная (феноменологическая)  теория.
Дескриптивная потому, что не до конца, не в
полной мере  проясняет "тайну"  прибавочной
стоимости, связывая  ее  получение  преиму-
щественно    с     "более     эксплицитным"
сельскохозяйственным    трудом.     Другими
словами, теория физиократов - типичная сущ-
ностно-неполная,         а          значит,
феноменологическая  теория.   III   ступень
развития  социального   знания   с   учетом
сказанного графически выглядит поэтому так:
  
                         Э
                   М                ДТ
                         Т,
                       
  где  Э   -  эмпирический  уровень,  ДТ  -
дескриптивные теории, М - модели.
  По  мере   погружения  с  поверхности  на
сущностный  уровень   создается  адекватная
концептуальная лексика  (система  терминов,
понятий,       принципов),        вбирающая
положительное   содержание   предшествующих
моделей и конструкций, "снимающая" их и вы-
ражающая   природу   изучаемых   предметов.
Становление  истинной   концепции  капитала
совпадает с  теоретической экспозицией  за-
кона капитала,  который исходную формулу Д-

238

Д1  пополняет  недостающим  опосредствующим
компонентом, преобразуя ее в формулу Д-Т-Д1
,  где   под  Т  понимается  рабочая  сила,
выступающая  товаром,  сама  потребительная
стоимость которого  обладает свойством быть
источником  стоимостей.  С  этой  фазы  от-
считывается  оформление   частной   теории,
обладающей  достаточным  запасом  эвристики
для   успешного    выполнения   своих   по-
знавательных функций.
  Эпистемологический  процесс  на  этой  IV
ступени выражается схемой:
             М1
             
             М2           ДТ           ЧТ
             
             
             М,
  
  где ЧТ - частная теория.
  Кристаллизуясь    из     ДТ    вследствие
внутренних       порождающих       процедур
(дедуктивное    развертывание     аппарата,
процедуры   расширяющего    синтеза),    ЧТ
отличается   от    своей    прародительницы
качественно,  а   именно:   более   четкой,
жесткой,   компетентной,    систематической
фиксацией сущности.  Однако,  возникая  как
переработка    конкретных    концептуальных
моделей, с  количественной точки  зрения ЧТ
достаточно узка: она соотносится с каким-то
выделенным   подмножеством    явлений,   не
покрывающим  всех  элементов  множества,  к
которому  принадлежит.   В   нашем   случае
формирование   марксистской   политэкономии
капитализма стимулируют  три концептуальных
потока: 1) творчество  Аристотеля,  впервые
обсуждавшего проблему  сущностного  общего,

                                        239

скрытого за внешностью отдельных вещей, что
оказывается   идеей-предтечей   последующей
модели абстрактного  труда как конституиру-
ющего  стоимость;   2) рассмотренное   выше
творчество  меркантилистов;   3) творчество
представителей   классической    буржуазной
политэкономии   (Петти,    Смит,   Рикардо,
Буагильбер, Тюрго,  Кенэ, Сисмонди), давших
толчок трудовой  теории стоимости. (См. гл.
2 данного раздела.)
  С   сущностной    стороны   превосходство
марксистской   политэкономии    капитализма
очевидно:   в   противовес   предшествующим
концепциям она  обогащает  мысль  глубокими
соображениями  о   прибавочной   стоимости,
ренте, прибыли,  проценте, производственной
эксплуатации  и  т.д.  Однако  в  отношении
широты охвата  явлений дело  обстоит далеко
не благополучно. Марксистская политэкономия
капитализма, во-первых, не тематизирует во-
просы периферии  капиталистической формации
(роль торговли, внешнего рынка и т.д.). Во-
вторых, подвергая  концептуализации по сути
дела   одну    из    качественных    стадий
существования капитализма,  соответствующую
мануфактурной  кооперации,  она  ничего  не
говорит  о  следующих  за  ней  ступенях  -
машинное      производство,       конвейер,
автоматизация. В-третьих,  не высказывается
по поводу  реальности третьего мира, многие
субъекты      которого       пошли       по
"капиталистическому"     (смешанному      -
нетрадиционному) пути развития.
  Выделенные позиции  не второстепенны, они
поднимают  отнюдь   не  ординарные  вопросы
экстенсивного      расширения       теории.
Своевременная их  рефлексия,  надо  думать,
могла   бы    стимулировать   куда    более

240

полноценную и  даже здравую картину, нежели
имеющаяся.  Главное   же,   эта   рефлексия
позволила бы  осмыслить, почему  капитализм
"не выпал из русла поступательного развития
человеческой цивилизации"  (как, исходя  из
модели   обнищания,   пророчит   доктрина),
почему в его недрах "формируются механизмы,
отвечающие на  потребности  времени"  (чего
доктрина  не  допускает),  и  в  довершение
всего, почему  здесь "складывается  система
предпосылок и элементов более прогрессивных
общественных  отношений   социалистического
типа"1 (что доктрина исключает).
  Таким    образом,    на    наш    взгляд,
фундаментальной адекватной  теории (ступень
V)  политэкономия   капитализма  (пока)  не
знает. С  методологической точки  зрения ее
создание видится  на пути  взаимодействия и
синтеза различных  частных теорий, проводя-
щих концептуализацию  рассмотренных выше (и
не только  их) проблемных областей. В итоге
получается следующая общая схема:
  
            ДТ1          ЧТ1
            ДТ2          ЧТ2
                         
  
                         
  
                         
  
            ДТ           ЧТ
  

____________________
1 См.:  Галкин   А.А.  и   др.   Капитализм
  сегодня: парадоксы развития. М., 1989. С.
  3.

                                        241

  Становление фундаментальной  теории  (ФТ)
предполагает    ассимиляцию,     поглощение
какого-то семейства  частной  теории  (ЧТ),
производимую на несравненно более широкой и
глубокой  содержательной  основе.  Если  ЧТ
концептуализируют   выделенные    фрагменты
предметных областей,  то  ФТ  -  предметные
области  в   целом.  Утверждения   (законы,
принципы,   постулаты)   ФТ   соответствуют
максимально сущностным  пластам реальности,
доступ  к   которым  только   и   открывает
наличный познавательный арсенал. Оформление
ФТ  обеспечивается  образованием  предельно
общих, информативно емких понятий, вводимых
не только  через генерализацию  опыта, но и
при опоре на весьма тонкие неэмпирические -
интер- и  метатеоретические соображения,  в
частности,          на          соображение
непротиворечивости,            замкнутости,
гомогенности, полноты,  красоты и  т.п.  По
этой причине  ФТ представляет  собой крайне
опосредованное                  воссоздание
действительности.
  Охарактеризованные мыслительные  процессы
и   процедуры    типологичны,   инвариантны
деятельности     теоретика     вообще     -
безотносительно к  предметному антуражу его
поиска   (в   избранной   исследовательской
программе).  Вместе   с   тем   особенности
материала,  преимущественное  использование
тех или иных ресурсов накладывают отпечаток
на стиль  мыследеятельности, предопределяют
несхожесть  интеллектуального  интерьера  в
случае  естественнонаучного  и  социального
теоретического   творчества.    Говоря    о
специфических  чертах   теоретизирования  в
социальном познании, отметим следующие.


242

  Многоразличные   нюансы    познавательной
деятельности в социальной сфере проистекают
из нестандартности  самого предмета анализа
-  социальной   реальности.  В  отличие  от
предмета естественнонаучной  теории предмет
социальной  теории  (СТ)  -  рукотворная  и
перманентно     созидаемая      реальность,
отягощенная   личностным,   деятельностным,
гуманитарным началом.  Предмет  СТ  в  силу
этого   подвижен,    изменчив,   динамичен,
историчен. ФТ  в  естествознании  рано  или
поздно обнаружит предел своей применимости,
самоисчерпается,  но   будет   уточнена   и
сохранит   значимость    утверждений    для
некоторого явно очерчиваемого интервала. Ее
реноме не  пострадает, ибо  не  упразднится
круг   явлений,    природу   которых    она
воспроизводит корректно. Иначе - в ситуации
СТ,  отображающей   предмет   становящийся,
несамотождественный.   Процесс   приращения
знаний  о   нем  не  может  быть  линейным,
поэтому    развитие    науки    здесь    не
дискретизируется:     в      онтологическом
отношении теориям  не устанавливаются  гра-
ницы   применимости,   в   гносеологическом
отношении         взаимосвязи         между
взаимозаменяемыми родственными  теориями не
управляются принципом соответствия. Картина
теоретизирования  в  СТ  весьма  напоминает
образ никогда  не завершаемой  стройки, где
сооружаемое здание,  строясь,  одновременно
перестраивается.
  Действительно,  если  Ньютонова  механика
описывает   поведение    материальных   тел
(точнее  -  точек),  движение  которых  ис-
чезающе мало  сопоставительно со  скоростью
света,  то   законы  ее,   выведенные   для
подобных  тел,  не  дискредитируются  после

                                        243

появления   релятивистской    и   квантовой
физики. Нельзя утверждать по аналогии о той
же марксистской  политэкономии капитализма,
которая  оценивает   то,   чего   нет.   Не
существует  капитализма   эпохи   свободной
конкуренции и  первоначального  накопления,
не существует  биполярной системы мира, как
не существует многого другого, на раскрытие
сущности   чего    марксизм   притязает   в
некотором  доскональном  смысле.  Вероятно,
вследствие  этого   мы  оказываемся   перед
необходимостью создания  адекватной  теории
социализированного, высоко  цивилизованного
капитализма, - теории, саму мысль о которой
ортодоксальный марксизм  едва ли не счел бы
кощунственной.
  Немалые сложности возникают и на подходах
к концептуализации  феномена  деятельности.
Природа  последней   -  двуслойна.   В  ней
просматривается  слой   более   или   менее
универсальных регулирований  межиндивидного
общения,    взаимодействия,    коммуникации
(интеракции), но  так же  и слой уникальных
антропологических  инициаций.  Традиционный
взгляд,   подчеркивая    различие   законов
естественного и  общественного универсумов,
подчеркивает     стихийность,      слепоту,
бессознательность первых  и  осмысленность,
целесообразность,  сознательность   вторых.
Презумпция   рациональности    социума    и
происходящего   в    нем,    ясное    дело,
вдохновляюща: мы  понимаем человека  (и его
проявления) ввиду  его рациональности, - он
поступает разумно-целесообразно,  -  однако
сама по себе беспочвенна и безосновательна.
Вмещать  человеческое   в  узкий   горизонт
рационального -  большая натяжка.  Довольно


244

задаться  вопросом:   обречен  ли   человек
действовать рационально?
  В  методологическом  плане  субъект  есть
особый   объект,    движимый   собственными
целями. Всегда  ли цели  его  разумны,  це-
лесообразны? Далеко  нет.  В  жизни  сильна
игра  случая,   проявлений   чувственности,
давлений бессознательного.  Используя мысль
Ницше, можно сказать: зачастую мы действуем
как вольный  художник: берем  кусок  жизни,
грубой и  бедной, и  творим из  нее  какую-
нибудь  легенду.   Все   это   подводит   к
пониманию, что  в социуме обнаруживается не
меньший простор  стихии, чем  в природе. Но
если   в    природе   действующие    агенты
тривиально слепы,  то в  социуме они  слепы
изощренно. Последнее порождает колоссальные
проблемы       концептуализации       столь
нерациональных    "стихийных",     "слепых"
феноменов,   как   сталинизм,   этническая,
религиозная   нетерпимость,    волюнтаризм,
субъективизм,   насильственная   перекройка
(перестройка) истории и т.д.
  Распутывание    сложностей    многомерной
онтологии социального  (см. главу 2 данного
раздела) значительно затруднено отсутствием
действенного  теоретического  потенциала  -
методологически инспирирующих, семантически
эвристичных  приемов   и  средств  освоения
предметности. Засилье примитивных, как пра-
вило,  редукционистских  методик,  способов
концептуализации                социального
(гуманитарного),     тщета     и     нищета
категориального аппарата сделали свое дело,
навевая    безысходность,     неверие     в
перспективу добротной,  сильной  социальной
теории.  Однако   скептицизм  и   пессимизм
никогда не  были жизнеспособны.  Ситуация в

                                        245

обществоведении,  действительно  деликатна,
но     не      безысходна;      возможности
удовлетворительной  глубокой  теории  здесь
ничем  не  подорваны.  Следует  лишь  четко
представлять,  на  что  может,  на  что  не
может, а  на что  не имеет  права притязать
социальный   теоретик.   Некогда   М.Элиаде
крайне  точно   ставил  вопрос:   можно  ли
вынести ужас  истории, стоя на точке зрения
историцизма?2  Если   социальный   теоретик
утверждает о  натуральных  фактах  истории,
то, отталкиваясь  просто от  того, что  они
произошли так,  и возводя их в теоретически
необходимую  форму,   он  их   оправдывает,
оказываясь некритическим  позитивистом и не
освобождая   от   ужаса,   который   разные
исторические факты  могут  внушать.  Такого
рода    ужас     истории,    действительно,
невыносим. Все  дело  в  том,  однако,  что
стоять на  позициях историцизма  и судить о
реальных фактах  жизни социальный  теоретик
не должен,  так как  это  не  предусмотрено
логикой   постановок    и    решений    его
профессиональных задач.
  Подобно   теоретику    в   естествознании
социальный теоретик  утверждает о ситуациях
искусственных,   модельно-аналоговых.    Он
говорит не  о конкретных событиях, а о том,
что   может    быть   при   соответствующих
диспозициях. Поступая так, он движется не в
пространстве  вещности,  а  в  пространстве
идеальных смыслов.  (Здесь хороша традукция
с механикой,  рассматривающей перипетии  не
конкретных  материальных   объектов,  а  их
абстрактных     коррелятов.)     Социальный
____________________
2 См.: Элиаде  М.  Космос  и  история.  М.,
  1987. С. 134.

246

теоретик не  способен предугадывать "тогда-
то будет то-то", но, отправляясь от законов
функционирования элементов предметности, он
способен предсказывать  "это может  быть  в
случае реализации таких-то условий". Форму-
лировки  СТ,   как  и   утверждения  других
разделов  науки,  по  этой  причине  всегда
условны.
  История (как  социальная реальность) - не
фатальная  цепь   событий,  а  непрестанный
неоднозначный  субъективный   выбор.  СТ  и
описывает  ситуации   выбора:  в  идеальном
плане    проигрывая    теоретико-логические
возм