влияние,  благополучие  и  т.п.
Таких  "деятелей  культуры",  как  правило,
легко  распознать.  А  вот  бессознательных
эпигонов,  не   за  страх,   а  за  совесть
преданных букве  традиционного предписания,
увидеть не  так просто, ибо даже стороннему
взгляду    они     представляются    вполне
бескорыстными,      "не      поступающимися
принципами".  Их   можно  понять  адекватно
только в  том случае, если добраться до тех
особенностей    процесса     познания     и
деятельности   людей,   которые   выступают
причинами эпигонства.  В  общей  форме  эти
причины  исследовал   в   середине   нашего

                                        197

столетия  замечательный  испанский  философ
Хосе Ортега-и-Гассет.  Вот к  какому выводу
он   пришел:    "Культура   -    это   лишь
интерпретация человеком  своей жизни,  ряды
более или менее удовлетворительных решений,
которые он  избирает, чтобы  управиться  со
своими  проблемами...   Когда  эти  решения
созданы  для  подлинных  потребностей,  они
тоже  подлинные:   это  концепции,  оценки,
стили мышления,  искусства, законы, которые
в  самом   деле  проистекают   из   глубины
человеческой души, какова она есть в начале
данной  культуры...   Человек,  который  не
создает  идею,   а   наследует   ее...   не
чувствует подлинных потребностей, поскольку
набор решений  имеется  у  него  под  рукой
прежде, чем  он  почувствовал  потребности,
вызвавшие эти  решения.  Итак...  наследник
культурной системы  поколение за поколением
все более  привыкает не  иметь дела  с  ос-
новными проблемами"11.  В этом  рассуждении
кратко   очерчена    действительная    роль
поколений,   выступающих   родоначальниками
либо наследниками  определенной  культурной
традиции.  В   зависимости  от  удаленности
каждого из  них во  времени  от  первооснов
наследуемой    культуры     его    духовная
деятельность в  рамках традиции оказывается
все менее содержательной, а поэтому и менее
результативной.
  Выявляется парадоксальная  ситуация:  чем
более богата и развита система традиционных
ценностей  общества,   тем  меньшее   число
подлинно  современных   проблем  может  она
эффективно решить.  Ибо для  того, чтобы их
____________________
11   Ortega-y-Gasset  J.  Man  and  crisis.
  N.Y., 1958. P. 97-98.

198

решать,  необходимо   подойти  к   ним   не
формально,  а   с  точки  зрения  реального
содержания, то  есть пережить  эти проблемы
как  свои  собственные  потребности.  Такое
побуждение не  задается традицией автомати-
чески,  особенно  в  ее  зрелом  состоянии,
когда начинает  преобладать консервативная,
стабилизирующая тенденция.  Так что  задача
тех, кто  наследуют, а не создают традицию,
заключается   в    постоянной   борьбе    с
формализацией,   бюрократизацией,    догма-
тизацией     унаследованных     норм,     в
повседневном их  сопоставлении с  реальной,
сегодняшней   действительностъю,    с    ее
практическими  проблемами.  Только  в  этом
случае можно  сохранить творческую  линию в
дальнейшем  развитии  традиции,  а  значит,
углубить     ее      социально-практическую
эффективность   и    тем   самым   продлить
жизнеспособность.
  Подводя итоги,  следует подчеркнуть,  что
если усилия  неофитов  культурной  традиции
обращены к  реальности в поисках решений ее
проблем,   то    деятельность    поколений,
наследующих  данную  культуру,  обязательно
включает в себя самокритику, перетолкование
традиции  с   точки   зрения   изменившейся
реальности. Это  в полной  мере относится к
традиционной   социальной   картине   мира.
Однако самокритика  -  лишь  заключительный
этап   ее    уточнения.   Существует    ряд
методологических предпосылок  решения  этой
задачи,  которые  фиксируют  объективные  и
субъективные  факторы   формирования  самой
общественной теории,  лежащей в  основе той
или иной  социальной картины мира. Только в
результате   их   осознания   выстраивается
актуальный  в   критической  ситуации  угол

                                        199

зрения, с позиций которого происходит пере-
оценка ее  содержания. Не  задерживаясь  на
подробностях, отметим  лишь главные вехи на
этом пути.
  Первый  шаг  -  осознание  действительных
исторических      горизонтов      культуры,
наследуемой ее  субъектом. Строй обществен-
ных отношений  и институтов,  гарантирующих
тот или  иной уровень  социальной практики,
степень   творческой    свободы   и   гума-
нистической  ответственности   людей,  мера
универсальности воспроизводимого  традицией
опыта  деятельности  определяют  не  только
методы создания и усвоения, но и содержание
формирующихся   в   общественном   сознании
представлений  о   человеческом  бытии  как
таковом,  а   также  их  социально-значимую
форму,  которая,  в  свою  очередь,  задает
границы актуализации  этих представлений  в
ходе их переосмысления.
  Оглядываясь  на  послереволюционный  опыт
толкования социальной  картины мира в нашей
стране,  мы   убеждаемся  в   действенности
описанного    выше    фактора,    поскольку
чрезвычайно  узкие   культурные   горизонты
массы российского пролетариата и беднейшего
крестьянства (а  именно этот контингент был
движущей   силой    революции)    требовали
упрощения и огрубления созданной классиками
марксизма  социальной  картины  мира,  спо-
собствовали  формализации   и   закреплению
искаженного взгляда  на реальность.  И если
мы хотим преодолеть социально-теоретические
заблуждения, соотнести  создаваемую сегодня
новую    социальную    картину    мира    с
фактическими характеристиками общественного
бытия и  сознания современности,  то первая
наша  забота   -  это  укоренение  субъекта

200

общественной практики  в унаследованной  от
предков культуре,  обеспечение аутентичного
знания   собственной    истории,    поворот
экономики и политики лицом к мировому опыту
социальной деятельности и познания.
  Конечно, в  общественном сознании  всегда
присутствуют многообразные,  в том  числе и
противоречащие    общепринятой     картине,
мировоззренческие положения.  Они  образуют
систему     групповых     ценностей     или
представлены  маргиналами.   В   нормальных
условиях    между    различными    мнениями
разгораются идеологические  споры  или,  по
крайней мере, есть возможность их взаимного
влияния.  Бывают   же  такие   исторические
обстоятельства,  когда   легальная  идейная
борьба и  даже простое влияние исключаются.
И здесь отечественная история тоже дает нам
печальные  свидетельства:   с  начала  20-х
годов  все   шире  культивировалась  у  нас
нетерпимость к  инакомыслящим, поднятая  на
уровень  государственно-правовой  политики,
вылившейся  в   массовые  репрессии   всего
самого талантливого, самобытного в теории и
практике. Эта атмосфера не была поколеблена
никакими перемещениями  у кормила  власти -
государственной  и  партийной,  в  сущности
всегда совпадавших.  Следствием (и  в то же
время  причиной)   такого   положения   был
волюнтаристический  подход   к  объективной
реальности, который опирался, а во многом и
сейчас  еще   опирается,  не   столько   на
осмысление   существующего,    сколько   на
моделирование долженствования.
  И если  мы хотим сделатъ выводы и извлечь
исторические  уроки   из  нашего  недавнего
прошлого,  то,   прежде  всего,  необходимо
исключить  из   практики   духовной   жизни

                                        201

нетерпимость к чужому мнению, ориентацию на
не  подлежащие   пересмотру  идеологические
лозунги как  принципиальную основу создания
новой   социальной    картины   мира.   Как
показывает  сегодняшний  день,  преодоление
подобной практики  отнюдь не  простой и  не
скорый  процесс.   Он  чреват   постоянными
рецидивами,    и     потому     облегченные
представления о  его развитии  не имеют под
собой серьезных оснований.





























202



                 Глава 2.
    Научная картина социального мира и
             социальные теории

  Непосредственное  соотнесение   теории  с
миром   повседневного    опыта    бессильно
указать,  какие  именно  элементы  познава-
тельной  конструкции   и  почему  оказались
неудачными, и  в результате  породит только
универсальный    скептицизм.    "Глобальная
релятивизация" идейных  ценностей обернется
духовной  усталостью   людей  и,   как  это
неоднократно бывало  в прошлом, может стать
стартовым трамплином  для взлета новых форм
догматизма. Собственно сюда и движется наша
философская публицистика,  оценивающая роль
Маркса  в  нашем  кризисе,  о  чем  говорит
наблюдающийся   в   ней   перекос   оценок.
Сознательное  использование  идеализаций  -
то, что  в  естествознании  рассматривается
как свидетельство выхода науки на глубинный
уровень  постижения   истины  и  составляет
предмет особой  заботы и  гордости ученого,
здесь -  в отношении  философа и экономиста
Маркса  -   оценивается   как   предпосылка
сектантского  догматизма   и   высокомерных
притязаний,      как      "интеллектуальная
фантазия", ведущая в "никуда".
  Но надо  думать, дело  не в тенденциозном
подборе  цитат   или   двоемыслии,   но   в
неадекватности методологической  схемы ана-
лиза,   когда    теория   понимается    как
зеркальное отражение  практики и упускаются
существенные звенья  цепочки "жизнь-теория-
будущая жизнь".  Целью данной главы как раз
и является показать опосредованность связей

                                        203

между  социально-экономической   теорией  и
жизненным миром путем демонстрации различий
в   гносеологическом    статусе   марксовых
идеализаций.


1. Картина социальной реальности и наука об
                 обществе

  Мы используем  понятие картины социальной
реальности, обозначаем  ее компоненты  и на
материале  экономического   учения   Маркса
показываем  ее   методологические  функции.
Поскольку "Капитал"  завершает классическую
традицию в  политической экономии,  решение
указанных задач ведется на основе сопостав-
ления  подходов   К.Маркса  и   А.Смита   к
изучению  стоимости.   Из-бранная  тактика,
думается, поможет  пролить новый  свет и на
учение  М.Вебера   об  идеальных   типах  и
переместить дискуссию об идейном содержании
марксизма  в   более  конструктивное  русло
научной традиции.
  Кристаллизация  идеи  картины  социальной
реальности как  особой формы систематизации
знания  -   закономерный  итог   углубления
научной  рефлексии,   в  ходе  которой  был
выявлен такой  компонент  оснований  науки,
как  картина   мира.  Сегодня  под  научной
картиной мира понимают некоторую обобщенную
идеальную  модель   объекта   исследования,
репрезентирующую в  познании его  важнейшие
системно-структурные  характеристики.   По-
нятие  общей  и  специальной  картины  мира
активно   использовалось    в    предыдущем
десятилетии для  изучения  механизмов  фун-
кционирования  и  смены  естественнонаучных
теорий.  С  его  помощью  удалось  выделить

204

содержательные параметры  типичных ситуаций
в  развитии   теоретического  поиска.  Была
обеспечена   взаимосогласованность    между
концептуальной   нагруженностью    научного
факта и  истинностными претензиями научного
знания.
  Параллельно историко-научным изысканиям в
сфере     естествознания     развертывались
исследования      специфики      социально-
экономических   и    социально-гуманитарных
дисциплин. И хотя впечатляющих "прорывов" в
этой   области    не   произошло,   принцип
методологического единства  научного знания
опровергнут не был. Это позволило выдвинуть
гипотезу  о   существовании  в   социально-
гуманитарных    дисциплинах    структурного
образования  типа   НКМ.  В   отечественной
литературе оно  получило  название  картины
(образа)  социального   мира  или   картины
социальной реальности (КСР).
  Заметим, что весьма близкие представления
относительно строения  общественного знания
развиваются в западной философии науки.
  Так, Д.Уилсон наряду с теориями и фактами
выделяет слой методологических оснований, в
котором  следует,   с  его   точки  зрения,
различать нормы  и идеалы  исследования  и,
вместе   с   тем,   допущения   о   природе
реальности, то  есть некоторую  онтологию1.
Тем не  менее ни в нашей, ни в англоязычной
литературе содержательная  сторона  картины
социальной реальности не эксплицирована.
  Как известно,  высказывания НКМ  обладают
онтологическим   статусом    и,    фиксируя
достаточно  общие   характеристики  объекта
____________________
1 См.: Wilson  G. Social Theory. New Gersy,
  1983. P. 5-6.

                                        205

исследования,      служат       обоснованию
теоретических       моделей.       Фиксация
онтологических допущений теории совмещается
в   КМ    с   абстрагированием   предметных
структур,  изучаемых  несколькими  смежными
дисциплинами. Поэтому  КМ действует также и
как    исследовательская    программа    и,
следовательно,   между    ее   абстрактными
объектами  должно   сохраняться  внутреннее
единство.  Эти   соображения   относительно
функций картины  мира в  познании позволяют
наметить схему основных компонентов картины
социальной реальности.
  Важное место  среди них  занимает то  или
иное представление  о человеческом индивиде
как  субъектном   носителе   основной   об-
щественной  связи   и   агенте   социальной
деятельности. Логика  тут проста. Очевидно,
что   социальная    онтология   -   вариант
онтологии уровней,  то есть  такой, которая
делит    существующее     на    разнородные
совокупности, отличающиеся  друг  от  друга
типом   действующих   в   них   законов   и
находящиеся   в   определенных   отношениях
зависимости. В  уровневой онтологии  всегда
можно  выделить  высший  -  экзистенциально
зависимый  от   нижнего  -  уровень.  Таким
образом,  для   уровневой  онтологии  имеет
смысл разграничение субстрата и субстанции.
В широком  смысле слова социальный субстрат
состоит из  людей и  вещей. Однако социаль-
ность вещи  искусственна, источник ее лежит
вне вещи  и  вносится  в  вещь  посредством
труда. Отсюда  становится очевидным,  что в
КСР    следует     включать    совокупность
представлений   об    основополагающем    и
производных  типах  деятельности,  жизнеде-
ятельности.  Ведь   деятельность  -  это  и

206

способ  человеческого   бытия,   и   способ
реализации  общественной   связи.  Обе  эти
части онтологических  посылок тесно увязаны
между  собой   и  в   философской  традиции
нередко именуются  концепцией  человеческой
природы.
  Идея  человеческой   природы  -   сильный
методологический   регулятив.    Аристотель
близко  подошел  к  идее  трудового  проис-
хождения стоимости.  Однако  он  не  только
игнорирует     обусловленность     политики
экономической сферой, но и вообще превратно
трактует их  взаимоотношения.  А  когда  он
утверждает,    что     деньги    становятся
представителями "нужды"  не "по природе", а
"по соглашению",  диалектика экономического
и  политического   приобретает   совершенно
иллюзорный    вид.    Это    предопределено
мировоззренческими   императивами    жителя
классического полиса,  весь жизненный  опыт
которого подталкивал к обобщению "человек -
животное политическое". Понимание человека,
таким   образом,    тесно   увязывается   с
представлением об  особенностях  социальной
причинности: политика  - демиург, экономика
производна.
  Развитие  науки   и  социальной  практики
меняет философско-онтологические  основания
социальной, в  том  числе  и  экономической
теории.  Концепция  политического  человека
уступает    место     более    богатой    в
эвристическом отношении  идее человека  как
природного существа.  Как известно, предмет
политической  экономии   -  взаимоотношения
людей. Однако  их объяснение предполагает в
качестве своего  интегративного момента  то
или     иное      толкование     побуждений
экономического   действия.   Последние   же

                                        207

образуют   составную   часть   человеческой
сущности.   Отсюда   можно   ожидать,   что
экономическое исследование будет имплицитно
содержать ту  или  иную  трактовку  природы
человека, человеческой сущности.
  И   действительно,    сочинение   А.Смита
отвечает этим  ожиданиям. Исследуя  причины
разделения труда,  - а  именно такую  форму
принял  у   Смита  вопрос   об   источниках
экономической  активности   -   шотландский
профессор  прямо   ссылается   на   природу
человека. "Склонность  к обмену"  связана с
тем, что  "каждый  следует,  прежде  всего,
собственным интересам"2.
  Признание    деятельности    существенной
стороной  человеческой  природы  имеет  ряд
немаловажных для  понимания  структуры  КСР
следствий. Одно  из них  -  наличие  в  ней
концепции субъекта  (субъектов) социального
процесса.В  самом   деле.  Деятельность,  в
отличие    от    поведения,    не    просто
целесообразна, но  целеполагающа. При  этом
цели,  которые  люди  ставят  перед  собой,
взаимно  сталкиваются   либо  накладываются
друг  на   друга.  Столкновения   отдельных
бесчисленных    стремлений    приводят    к
состоянию, когда индивид оказывается слепым
орудием,  направляемым   "невидимой  рукой"
госпожи Истории,  в лучшем случае, ее аген-
том, но уж никак не субъектом.
  Однако для  истории не  менее  характерен
вариант    сложения,    сочетания    целей,
благодаря   чему   в   их   частичности   и
многообразии     вычленяется     устойчивое
содержание  и  кристаллизуются  побуждения,
____________________
2 Смит А. Исследование о природе и причинах
  богатства народов. М., 1962. С. 29.

208

которые приводят  в движение  большие массы
людей, организуя их и превращая тем самым в
субъекта исторического  процесса,  то  есть
того,  кто  не  только  ставит  исторически
значимые цели,  но и  добивается  желаемого
результата.  Субъектность   -  это  уже  не
субстратная,      а       субстанциональная
характеристика человеческого  бытия. Вместе
с ней  в орбиту  КСР втягиваются  и находят
свое место  представления  о  целесмысловых
компонентах  деятельности   и  общественных
отношениях    как     коренных     условиях
существования и развития людей.
  Но, таким  образом, социальная  онтология
грозит стать слишком аморфным образованием,
растворяясь   по    сути   дела   во   всей
совокупности  знаний   об  обществе.  Чтобы
очертить категориальные  формы КСР, следует
уточнить  аспект   представленности  в  ней
общественных    отношений     и     указать
особенности   ассимиляции   ею   ценностей.
Представляется целесообразным рассматривать
совокупность  общественных   отношений  как
форму     координации     личностного     и
вещественных    компонентов     социального
процесса, выражающую  порядок отношений  их
сосуществования    и    смены    состояний.
Думается,  что  предлагаемый  подход  будет
способствовать    выявлению     в    рамках
современной    научной     картины     мира
действительно    общих     пространственно-
временных свойств.
  Поскольку жизнь  есть деятельность, любая
попытка      обществоведа      игнорировать
целесмысловые структуры  жизни  в  принципе
окажется безуспешной.  Но при  этом следует
различать  внешний   и  внутренний  способы
проникновения   ценностей    в   социальное

                                        209

познание.  Первый   состоит  в   том,   что
идеологические     ценности      как     бы
накладываются на  собственные  истинностные
ориентации  ученого.  И  если  при  условии
множественности  социальных  субъектов  эти
ценности начинают доминировать, то рано или
поздно произойдет  выхолащивание науки,  ее
мифологизация.
  Другой   путь    связан   с   процедурами
объективации    ценностей,     когда    они
конституируются в особую запредельную сферу
самодостаточных сущностей  как, например, у
неокантианцев,   либо   опредмечив