частье  в
  будущем и  подавляющую их обыденную жизнь
  сегодня. Это  - необольшевизм (говорим мы
  -     Авт.).     Решайте     повседневные
  экономические   проблемы    людей,    ибо
  экономика   имеет    дело   с   явлениями
  повседневного  опыта.  Повседневный  опыт
  составляет не  только  эмпирическую  базу
  теории.   Он    также   должен   дать   и
  доказательства   возможности   применения
  теории.

38

  Все  эти   изменения  в   науке  получают
релятивистскую  трактовку  как  теми,  кого
релятивизм пьянит,  так и теми, кого он пу-
гает.  Первые  с  восторгом  сообщают,  что
социальная наука  умерла и  не будет  более
учить нас,  как жить, и корежить нашу и без
того неустойчивую  жизнь. Вторые  в  страхе
отшатываются от  новых тенденций  в  науке,
полагая  их   преувеличенными  или  несуще-
ствующими    объективно,    надеясь,    что
исповедание классической  концепции  истины
XIX века  может переломить эти опасные тен-
денции, даже если они существуют.
  Спор  между   сторонниками   классических
представлений  XIX   века   и   современных
подходов непримирим только по видимости как
всякий   спор    между    классическим    и
неклассическим.   Пусть    многих   ужасает
сегодня  системная  мощь,  почти  давление,
возможность социального  насилия на  основе
научных  представлений   XIX  века.   Пусть
многим   претит    монолитная   целостность
классики.  Этот   подход  работал,   и   он
указывает  предел   всякой   познавательной
амбиции.  Научные  представления  XIX  века
могут   быть    применяемы    и    сегодня.
Упорядоченное,            структурированное
пространство   классики,    налагаемое   на
разорванную целостность  сегодняшнего  дня,
способно  в   ней  увидеть   ту  связность,
которую  современность   сама  не  находит.
Подобно  тому,   как  возможно   применение
подходов  ХХ   века  к   прошлой   истории,
например,   использование    Умберто    Эко
постмодернизма  для  анализа  средневековья
раскрывает невидимую  самому этому  периоду
сложность, противоречивость и многообразие.
Постмодернистский подход,  не видя  в  мире

                                         39

никаких сил,  кроме самодвижения, нашел его
в средневековье, которое думало о себе, что
движется  силой   бога.  Оба   эти  акта  -
применение новых подходов к средневековью и
классических   по   характеру   моделей   к
современности -  являются актами  не только
познавательными, но  и  моральными.  Первый
открывает в  средневековье свободу, которая
там  была   задавлена  целостностью   духа.
Второй  открывает  в  современности  смысл,
разорванный плюральностью и устремленностью
мира  к  развитию.  Смысл  этот  состоит  в
трансцендировании,   выходе    за   пределы
эмпирического  бытия,   если  не   к  богу,
космосу или  другому абсолютному  субъекту,
то  хотя   бы  к   человеческому  роду.   В
противном  случае,  констатация  реальности
есть  порождение   новых  витков   распада,
провокация его.
  Таков первый  аргумент  против  трактовки
сложившейся  познавательной   ситуации  как
релятивистской.    Регулятивное    значение
классики  и   ее  моральное   значение  для
современности  неоспоримо   так   же,   как
неоспорима  эвристичность  и  инновационная
направленность новых  парадигм, их  связь с
онтологией свободы.
  Второй  аргумент   против  релятивистской
трактовки познавательной ситуации как теми,
кто  "за",   так  и   теми,  кто  "против":
происходящие     в      науке     изменения
свидетельствуют о том, что не только этика,
но и  наука становится сферой практического
разума. Одновременно  это означает,  что  в
ней   значительно    возрастает   этический
компонент -  этика ненасилия, представление
об ответственности,  риске, вине,  что  она
становится  сферой   морального  выбора   и

40

переживания, как  и прочие сферы человечес-
кой деятельности.
  Третий аргумент. В науке не отбрасываются
те задачи,  которые  были  открыты  как  ее
обязанности  Просвещением   -  образование,
позитивизмом    -    обеспечение    средств
деятельности, не  упраздняется классическая
задача объяснения и предсказания. Просто их
решение   предполагает   ныне   подключение
других мыслительных  форм, равно  как науке
вменяется в обязанность рефлексия не только
средств, но  и целей. Можно даже с надеждой
сказать, что  распад  казавшейся  твердыней
старой    познавательной    самоуверенности
духовно  более   серьезен  и  ответственен.
Убежденный  "классик"   в  теории  познания
провоцирует  релятивизм,  поскольку  он  не
может   осмыслить   в   терминах   классики
реальную  социальную   ситуацию.   Человек,
принявший гибкие  модели  познания,  делает
все для того, чтобы достижения классической
теории познания работали и сегодня.
  Ситуация в  познании сегодня очень близка
к ситуации в морали. Русская интеллигенция,
обсуждая те  же догматизм  и  релятивизм  в
послеоктябрьскую эпоху,  обращала  внимание
на тяготение  русских к  крайностям вообще.
С.А.Аскольдов  утверждал,   что  в   каждом
народе есть начала: святое, и человеческое,
и звериное.  В русских,  по его мнению, это
серединное   начало    является    наиболее
ослабленным.  Поэтому   возможны  крайности
святого-звериного.    Кажущийся    обидным,
парадоксальным,       неверным        вывод
С.А.Аскольдов    хорошо    и    убедительно
объясняет: "Ангельская  природа,  поскольку
она мыслится  прошедшей мимо  добра и зла и
сохранившей в  себе первобытную невинность,

                                         41

во  многом   ближе  и  родственнее  природе
зверя, чем человека"3.
  Наша жизнь в соответствии с классическими
представлениями в постнеклассическом мире -
это  познавательная   святость  непрошедших
искушения  знания  и  незнания,  трудностей
познания.  Наш   релятивизм,   перевернутые
модели классического  познания -  это  итог
искушения трудностями  познания, которых мы
не перенесли  ("звериное"). Встанем  же  на
дорогу человеческого  - искушенного,  но не
утратившего веру  и  познавательный  идеал.
Вот на  эту-то дорогу - дорогу гражданского
общества - Россия и никак не встанет.
  Итак,  полагаем,   что  наука:   1)  сама
нуждается в нравственных основах для своего
развития; 2) становясь сферой практического
разума в ХХ веке в отличие от XIX века, где
теоретический    и    практический    разум
разделились,  она  сама  является  областью
нравов ученых  и людей,  которые используют
достижения  науки;   3)   принятие   гибкой
научной  стратегии   ХХ  века  способствует
развитию  адекватного  эпохе  нравственного
сознания,  изменению   нравов   в   сторону
гибкости, терпимости,  неприятия  авторита-
ризма, отказа от крайностей.
  Почему же мы не наблюдаем этого в России?
Почему в ней живет вера в теории, в большие
концепции,   но   отсутствует   интерес   к
конкретной  деятельности   ученых,   к   их
анализу,   рекомендациям,    предложениям?4
____________________
3 Аскольдов С.А.  Религиозный смысл русской
  революции //  Вехи. Из глубины. М., 1991.
  С. 33.
4 Например,       многие        современные
  исследователи   показали    невозможность

42

Почему нравы  в России  не  смягчаются,  не
очищаются, не исчезает образ врага, который
якобы постоянно  мешает прогрессу  страны и
один  виноват   в   этом?   При   изменении
конкретных врагов, враг неизбежен. Ответ на
эти  вопросы   связан  с  тем,  что  Россия
осуществляет     незавершенный      процесс
модернизации и использует для этого научную
легитимацию и  соответствующую  этому  типу
развития        систему        нравственных
представлений.


    2. Рационально-научное обоснование
               модернизации.

  Что такое модернизация?
  Существуют     социальные      изменения,
социальное  развитие   и  модернизация  как
особая форма  развития.  Мы  можем  назвать
развитие модернизацией, если люди переходят
от    традиционного     существования     к
современной персональности,  если индустри-
ализация составляет  первую  ступень,  если
осуществляется научно-технический прогресс,
если  принимаются   современные   институты
власти. Модернизация - это процесс перехода
от традиционного общества к современному.
  Традиционные   общества   -   исторически
первые.
___________________________________________
  непосредственной   демократии   в   таком
  большом обществе,  как Россия,  и отличие
  современной демократии от представлений о
  ней   Руссо    (Э.Соловьев,   А.Мигранян,
  В.Александров),    однако     референдумы
  остаются важным политическим инструментом
  российской политической практики.

                                         43

  Это -  общества, воспроизводящие  себя на
основе традиции.  Преобладание традиции над
инновациями  в   них  связано   с  пределом
допустимых инноваций:  они приемлемы до тех
пор, пока не разрушают традицию или систему
власти,   и    они   неспособны    изменить
социальные     структуры      традиционного
общества5.
  Традиционные   общества   отличаются   от
современных и  другими особенностями. Среди
них: зависимость  в организации  социальной
жизни  от  религиозных  или  мифологических
представлений;    цикличность     развития;
коллективистский   характер    общества   и
отсутствие    выделенной    персональности;
преимущественная       ориентация        на
метафизические, а  не  на  инструментальные
ценности;  авторитарный   характер  власти;
отсутствие  отложенного   спроса,  то  есть
способности производить  не  ради  насущных
потребностей, а ради будущего; преобладание
особого психического  склада - недеятельной
личности (называемой в психологии человеком
типа Б);  ориентация  на  мировоззренческое
знание, а не на науку.
  С  нашей  точки  зрения,  главной  чертой
среди  отмеченных   является  доминирование
традиции   над   инновацией.   Многие   ис-
следователи полагают,  что  более  важно  в
традиционных   обществах    -    отсутствие
выделенной  персональности.   Это,  однако,
следствие   доминирования   традиции,   ибо
социальный запрос на индивидуальность - это
запрос на субъекта творческой деятельности,
способного производить  новое. Он возникает
____________________
5 См.:   Apter    D.   The    Politics   of
  Modernization. Chicago; L., 1965.

44

в современных обществах. Вторым по значению
после преобладания  традиций над инновацией
признаком традиционного  общества  является
наличие  религиозного  или  мифологического
оправдания  традиции.  Возможность  быстрых
преобразований  блокируется  этими  формами
сознания,   и   модернизаторские   попытки,
которые могут  иметь место, не завершаются,
возникает попятное  движение. Именно  это -
движение вперед  и возврат  назад - создает
циклический характер  развития, характерный
для традиционных обществ.
  Невыделенность          индивидуальности,
персональности   определяется   не   только
отсутствием интереса  к  инновациям,  но  и
коллективистским характером  религиозных  и
мифологических               представлений.
Коллективистский   характер    традиционных
культур не  означает, что  в них нет ярких,
особенных, не похожих на других людей. Они,
несомненно, есть, но их социальная роль оп-
ределена    их     способностью    выражать
коллективные   представления.    Конкретное
поведение людей в традиционном обществе оп-
ределено нормами, которые заданы традицией,
религией,    общиной    или    коллективом.
Соответственно,     преобладающим     типом
ценностей  в   них  являются   авторитарные
ценности, то  есть те,  которые  поддержаны
традицией и  поддерживают  ее  и  коллекти-
вистские представления.  В  этих  обществах
еще  нет  четкого  разделения  на  ценности
инструментальные (регулирующие повседневное
поведение      и       деятельность)      и
мировоззренческие       (связанные        с
представлением    о    мире).    Существует
подчинение    инструментальных    ценностей
мировоззренческим,       жесткий        ми-

                                         45

ровоззренческий  контроль,   внутренняя   и
внешняя цензура поведения и мышления людей,
неизбежно    ведущая     к    политическому
авторитаризму      (в      обществах      с
государственной  структурой)  и  отсутствию
личных свобод.
  Поскольку    вся    структура    сознания
традиционных обществ,  их культуры и власти
гарантирует воспроизводство старого, люди в
них  живут  сегодняшним  днем.  Формируется
критическое отношение к предприимчивости, к
накопительству.   В    России   это    было
представлено в идеологии "нестяжательства".
Ей   соответствуют   психологические   типы
героев русской  литературы -  метафизически
бездеятельного   Обломова   (И.А.Гончаров),
псевдодеятельных  Чичикова   и   Хлестакова
(Н.В.Гоголь), а  если деятеля, то нигилиста
и  разрушителя  -  Базаров  (И.С.Тургенев).
Редко-редко мелькнет  в русской  литературе
положительный   образ   деятеля   -   Левин
(Л.Толстой). Все  прочие -  недеятельные  и
псевдодеятельные  герои  -  люди,  впрочем,
неплохие и  даже хорошие. Они всего лишь не
способны   разделить   инструментальные   и
мировоззренческие ценности. Они применяют к
инструментальным                  ценностям
мировоззренческую  высокую   меру,  которая
сразу   делает    первый   тип    ценностей
ничтожным,     незаслуживающим      усилий.
Положительный герой русской литературы - не
деятель, а  созерцатель. Все  они далеки от
принятия ценностей  современного  общества.
Таковы герои  литератур  всех  традиционных
обществ.  Совершенно   понятна   ориентация
таких   обществ   не   на   науку,   а   на
мировоззрение.


46

  В ходе  модернизации происходит переход к
современному   обществу.   Следует   учесть
конвенциональность   термина   "современное
общество"  (modern).   Человеческая   жизнь
реализуется  в  трех  измерениях:  прошлом,
настоящем и  будущем.  В  этом  смысле  все
настоящее является  современным. Но процесс
развития неравномерен:  настоящее некоторых
обществ  похоже   на  прошлое  других  или,
напротив, настоящее  одних  социальных  ор-
ганизмов представляет собой искомое будущее
других.  Такая  неравномерность  привела  к
тому, что  термину  "современное  общество"
придано научное  значение. Оно  включает  в
себя,  прежде   всего,   коренное   отличие
современного общества  от  традиционного  -
ориентацию на  инновации  и  другие  черты:
преобладание   инноваций   над   традицией;
светский   характер    социальной    жизни;
поступательное  (нециклическое)   развитие;
выделенную персональность, преимущественную
ориентацию  на  инструментальные  ценности;
демократическую  систему   власти;  наличие
отложенного  спроса,  то  есть  способности
производить не  ради насущных потребностей,
а  ради   будущего;   активный   деятельный
психологический склад  (личность  типа  А);
предпочтение   мировоззренческому    знанию
точных  наук   и  технологий   (техногенная
цивилизация).
  Как видим,  современные (modern) общества
по  существу  противоположны  традиционным.
Поэтому переход  к ним - модернизация - это
драматический процесс.
  Фокусом  современных   обществ  выступает
индивидуальность,      вырастающая       на
пересечении  инноваций,   секуляризации   и
демократизации. Активная  деятельность ради

                                         47

будущего,   а    не   только   сегодняшнего
потребления     порождает     здесь     тип
трудоголика, постоянно готового к жизненной
гонке. Его  становление в  Западной  Европе
осуществлялось  на  основе  такого  способа
секуляризации  жизни,   как  протестантизм,
появление протестантской этики капитализма.
Но   и   более   поздние   непротестантские
модернизации  дали   тот  же   результат  в
изменении    персональности.    Современным
становится  не   только  общество,   но   и
человек. Его  отличает:  интерес  ко  всему
новому,    готовность     к     изменениям;
разнообразие   взглядов,    ориентация   на
информацию; серьезное  отношение ко времени
и   к    его   измерению;    эффективность;
планирование   эффективности   и   времени;
личное   достоинство,    партикуляризм    и
оптимизм6.
  Противоположность  черт  традиционного  и
современного общества,  общее представление
о  прогрессе  как  поступательном  развитии
ориентировало модернизирующиеся  страны  на
догоняющую   модель    развития.    Догнать
развитые (современные)  общества  Запада  -
вот цель,  которая стояла  перед Россией на
всех этапах  ее  модернизации  -  в  период
реформ Петра I, Александра II, П.Столыпина,
во время  большевистской модернизации  и  в
настоящее время. Слова о том, что мы должны
догнать Европу,  можно  найти  в  суждениях
Петра   I,    в   сочинениях,   начиная   с
И.И.Петрункевича     (реформатора     эпохи
____________________
6 Cм.:  Inkeles   A.,  Smith   D.  Becoming
  modern.   Individual    Change   in   Six
  Developing Countries. Cambridge, 1974. P.
  15-35.

48

Александра  II),   в  мемуарах  А.Витте,  в
автобиографии Л.Троцкого,  в  высказываниях
Сталина  и   в   современных   декларациях.
Некоторые   другие   страны,   модернизация
которых   весьма   стремительна,   например
Турция, Восточная  Европа, следовали той же
модели,   обоснованной   рационально   либо
научно. Прогресс  этих стран  осуществлялся
как   на    основе   несвободы   и   поиска
коллективных возможностей,  так и на основе
свободы и поиска персональных возможностей.
Но в  любом случае  за эталон,  норму  были
приняты развитые капиталистические страны -
Европа,   Америка.    Именно    эта    идея
обусловливала      догоняющий      характер
модернизации. Быть Европой - заветная мечта
евразийских  cтран,   таких  как  Россия  и
Турция, их цель - быть похожими на Западную
Европу,   на    Запад.   Это   обеспечивало
поступательность      модернизации,      ее
осуществление шаг  за шагом,  акцентировало
модернизационный   процесс,    давало   ему
видимые цели.
  Хотя  принято   считать,  что  догоняющая
модель уже  отвергнута ныне  и ее  активное
применение было  в период деколонизации 60-
70-х  годов,  в  реальности  эта  модель  -
наиболее  распространенная,   а  в  России,
Восточной  Европе  и  Турции,  которые  тут
упомянуты,  даже  единственная.  Не  только
между 1940 и 1965 годами, как описывается в
литературе, но  также и  теперь эта  модель
активно   внедряется.    Россия,    Турция,
Восточная   Европа   -   "вторая   Европа",
догоняющая "первую Европу".
  Но  догоняющая   модель  имеет   пределы.
Обозначим их:


                                         49

  1.Частным     результатом      догоняющей
модернизации является  потеря  традиционной
культуры без  обретения новой, современной.
Такие  неудачи  модернизационной  стратегии
особенно в  60-70-е годы  в  ходе  активных
усилий    преобразовать     страны,     ос-
вобождающиеся от  колониальной зависимости,
вообще  вывели   термин  "модернизация"  из
употребления, скомпрометировали его. Вместо
него стали  употреблять понятие "развитие".
Однако   теперь    в   связи   с   очевидно
декларируемыми целями не просто развития, а
модернизации Россией  и  Восточной  Европой
после крушения коммунизма, явная и успешная
модернизационная  направленность  турецкого
опыта вновь вернули этот термин на страницы
научной литературы,  не устранив отмеченной
опасности, особенно  для России и Восточной
Европы.
  2."Догонящая модель" модернизации создает
острова,  анклавы   современной   жизни   в
отсталых странах. Это - Сан-Пауло и Рио-де-
Жанейро в Бразилии, большие города Мексики,
Бомбей   и   несколько   островов   зеленой
революции в  Индии, Стамбул  и ряд  больших
городов Турции,  Москва и Санкт-Петербург в
России, отличающиеся  и  образом  жизни,  и
состоянием    сознания     от    российской
провинции.   Эти    анклавы,    несомненно,
облегчают задачи модернизации, но, вместе с
тем,   они