ожности,  она  занимается  диагностикой
социальных   состояний,    анализом   мега-
(цивилизационный уровень),  макро- (уровень
социума)    и    микротенденций    (уровень
индивида).
  Рефлективная    позиция    в    отношении
несращенности    реально-исторического    и
социально-теоретического ряда  и  лада  по-
зволяет   предостеречь    от    характерной
онтологизации абстрактно-теоретических схем
в духе  наивного реализма (см. главу I пер-
вого раздела). В естественно-математических
науках,  пожалуй,   никто  уже  не  рискнет
защищать  миф   зеркальной  корреспонденции
теории    и     действительности.    Данное
исследовательское    и     методологическое
благоразумие не  лишне перенести и на почву
социального познания.
  Проблема онтологизации  идеализаций  есть
проблема проекции  абстрактных конструкций,
интеллектуальных схем  на реальность, поиск
их аналогов,  референтов. Дело  в том,  что
оперирование      конструктами      создает
впечатление   манипуляций    с   природными
отношениями. Но  это иллюзия.  Эмпирическая

                                        247

генеалогия      абстрактных       объектов,
теоретических схем вполне реальна, - именно
она  обеспечивает   их   принципиальную   и
потенциальную референцию.  Непосредственная
же идентификация  элементов  теоретического
мира с миром "самим по себе" не реальна: ни
при   каких    обстоятельствах    она    не
осуществима.
  Теория  соотносится   с  отображаемым  ею
фрагментом действительности не поэлементно,
а как  системное целое.  Многочисленные  ее
слагаемые - компоненты, выполняющие условно
значимую, служебную, подчиненную функцию, с
миром вообще  не соотносятся  и аналогов не
имеют.
  Создание теоретического  мира  -  процесс
синтетический,  оно   требует  значительных
степеней  свободы  ума,  фантазии,  продук-
тивного воображения.  Вместе с  тем оно  не
сродни  произволу.   В  математике  границы
творчества  задаются  "логической  допусти-
мостью", в  естествознании  -  требованиями
эмпирического базиса. Хорошо бы понять, что
в ходе содержательной организации СТ не все
дозволено.
  Разуму нужны  не крылья,  а  гири,  -  не
уставал напоминать  Бэкон,  и  был  глубоко
прав. Теоретический  разум  в  экспансивной
натуре  своей  неуемен  и  беспределен;  он
нуждается в  тщательном  руководстве.  Роль
оперативных наставников  разума в науке иг-
рают методологические  правила, регулятивы,
нормирующие,             целеориентирующие,
направляющие искания.  Для дисциплин  есте-
ственно-математического цикла  эти  правила
давно    и    развернуто    сформулированы.
Последнего нельзя  утверждать о дисциплинах
социально-гуманитарного    профиля.    Дабы

248

восполнить имеющийся  пробел,  сформулируем
несколько  подобных   правил,   максимально
ограничивающих стихию поиска и подключающих
теоретика  социальной   сферы  к   успевшим
положительно зарекомендовать  себя в  науке
типовым   методам   и   приемам   генерации
теоретического знания.
  1. Принцип     терпимости:      этическая
толерантность    к    продуктам    научного
творчества,      легализация      здорового
плюрализма, восприимчивость  к  аргументам,
отсутствие идиосинкразии  к инакомыслию.  В
классической механике  существуют Ньютонова
и Гамильтонова  редакции, подходы Лагранжа,
Якоби,   Герца    и    т.д.    Формационные
представления допускают модели общественно-
экономической,    общественно-политической,
общественно-экологической  структурирования
социальной жизни. В более широком контексте
параллельно  формационным  схемам  возможно
развитие цивилизационных  схем.  Весь  этот
полилог, все  это  многообразие  нормально.
Важно освобождаться  поэтому от некоего те-
оретического      фанатизма,      питаемого
внутренней  убежденностью  в  бесспорности,
несокрушимости, всесовершенности  авторских
точек  зрения.   Социальная  теория,   если
использовать  меткую   метафору  Гельвеция,
подобно  любой   теории6  формируется   как
"роман фактов".  Отдельные  страницы  этого
романа погружаются  в Лету  еще на веку его
создателя, иные  имеют более  долгое  суще-
ствование.  Однако   в  любом   случае  они
морально устаревают.
  На фоне  морального старения  знания  как
вещи общей и обычной всякого рода претензии
на познавательную  исключительность кажутся
эфемерными. Взять теоретическую конструкцию

                                        249

коммунизма. Как  таковая, она погружается в
более широкую семантическую нишу, которая в
картине  мира  представлена  хилиастическим
направлением.  На   его  широком  фарватере
разворачиваются  многочисленные  научные  и
ненаучные   проекты    мироустройства.    В
границах научных проектов со специфическими
понятиями тактик  и стратегии их реализации
обосабливаются  в  эквивалентные  описания:
марксизм, анархизм, социал-демократизм.
  Марксизм, радикализируя факт эксплуатации
живого труда,  через допущение  абсолютного
обнищания     наемной     рабочей     силы,
обосновывает мысль  о всемирно-исторической
миссии   пролетариата    как    до    конца
последовательном   революционном    классе,
который  посредством  диктатуры  претворяет
хилиастические (коммунистические)  чаяния в
действительность. С  высот  настоящего  дня
все эти  (и многие  другие) посылки критики
не  выдерживают.   Но  не   в  этом   дело.
Возвращаясь  к  сказанному  выше,  вторично
подчеркнем:   деградация    научных    идей
естественна.  Неестественна   абсолютизация
теоретического подхода,  которая на  стадии
разработки   его   Марксом   выразилась   в
нетерпимости,  непримиримости   к   позиции
оппонентов -  отсутствие надлежащей реакции
на   контрдоводы    (Бакунин,   Прудон)   о
сомнительности    социальных    последствий
революционно-террористической диктатуры;  а
на  последующих   стадиях  -   в   странно-
нарочитом невнимании  марксистов к  доводам
социал-демократов   (Бернштейн,   Каутский,
Фольмар,  Мильеран   и  др.),  подвергавших
критике  марксистские  постулаты  обнищания
масс, формационного  истощения капитализма,
космополитичности пролетариата и т.д.

250

  Непримиримость,    невосприимчивость    к
аргументам        коллег,        презумпция
непогрешимости оказались  решающим  в  деле
фоссилизации  марксизма,   развале  в   его
пределах   рационально-научного   механизма
выявления,  корректировки,   компенсации  и
изъятия неадекватностей.
  2. Принцип     условности:      понимание
относительности  собственных   результатов.
Существо этого  регулятива не  в  подчерки-
вании  фиктивности,   не   в   размахивании
выцветшими        флагами        философии,
релятивизирующей и  разлагающей  позитивное
знание.   Существо   этого   регулятива   в
методологически  здравой  уверенности,  что
сопоставительно с  твоими,  вообще  говоря,
возможны  более   адекватные   решения.   К
примеру,  как  осуществить  тот  же  проект
желанного      общества      с      высокой
производительностью,               полнотой
самореализации, воплощенной свободой лично-
сти,  независимостью   от  "темных   "  сил
природы  и   т.д.  На   этот  счет  имеются
марксистские    и    социал-демократические
рецепты.   Первые    хорошо   известны    и
обсуждались  выше.  Относительно  вторых  в
самом сжатом стиле можно сказать следующее.
В социал-демократии: в вопросах стратегии в
качестве идеологического базиса вхождения в
социализм  принимается   реформизм   -   не
ведущие  к  уничтожению  наличных  основ  и
устоев,  а   их   улучшающие   общественные
преобразования.  В   вопросах   тактики   в
качестве политического  базиса формирования
социализма принимается  мелиоризм - система
последовательных,  постепенных,  крепящихся
на консенсусе мер, нацеленных на внутреннюю
трансформацию  капитализма   в  новый   тип

                                        251

общества      посредством       социального
партнерства,    нейтрализации    внутренних
антагонизмов, укоренения  идеалов гуманизма
и  демократии.   В   вопросах   оперативной
экономической    техники     в     качестве
релевантного   социализму    хозяйственного
базиса принимается путь частично-косвенного
регулирования                  деятельности
капиталистических     предприятий     через
налоговую  политику,  участие  в  прибылях,
умеренную социализацию.
  Проблема   "какой    путь   вхождения   в
социализм  предпочтительней?"   разрешается
практикой, на  деле  воплотившей  оба  пути
(западная Европа реализовала модель социал-
демократии,  восточная   Европа  -   модель
марксизма)  общественного  развития.  Между
тем на  фоне принятия множественности путей
к  социализму   в   задачу,   прямой   долг
теоретика      включен       концептуальное
экстраполирование,     анализ     возможных
исходов,  всесторонняя   оценка   логически
обозримых импликаций, альтернатив. Маркс же
как теоретик  предался бессмысленной борьбе
за демонстрацию  аутентичности, подлинности
своего варианта.  Забывая о том, что лучший
удел теоретика  - самому указать на границы
выполнимости     собственного      подхода,
обозначить   пункты,   где   он   поддается
фальсифицированию.            Игнорирование
вариабельности теоретической  деятельности,
недопущение  даже  абстрактной  возможности
плодотворного               взаимодействия,
взаимообогащения             концептуальных
альтернатив,   внутренняя    неуступчивость
Маркса   означала    его    трагедию    как
социального теоретика.


252

  3. Принцип                 аполитичности:
эпистемологическая          реалистичность,
автономность,  самодостаточность,   система
запретов   на    использование   идеологем,
мифологем,   ориентаций   на   предрассудки
общественного,   массового,   утопического,
любого  нагруженного  сознания.  На  стадии
развитого   теоретического   естествознания
концептуальные  схемы   могут  строиться  в
раскованном       абстрактно-гипотетическом
плане, затем сверху накладываясь на опытные
данные. Подобные  построения обеспечиваются
формальными операциями  со знаками  за счет
комбинирования  элементов   математического
формализма, а также за счет содержательного
движения       посредством        мысленных
экспериментов  над  корреляциями  объектов,
ассоциируемых в теоретические схемы. Первый
путь в  СТ практически  не проходит  (ввиду
недостаточной формализованности социального
знания).  Осуществление   второго  пути   в
случае  подразумевания   систем  предметных
связей,   отношений,    смыслов,   значений
протекает   по    правилам   содержательно-
исторического вывода,  сближаясь с фиориту-
рами мысли  естественника.  Однако  нередки
случаи,  когда   место  предметных   связей
замещают  идеалы   (императивы).  Тогда  мы
оказываемся свидетелями  совершенно  особой
процедуры    идеологизации,    политизации,
мифологизации,    утопизации     социальной
теории.
  Теоретические конструкты,  индуцированные
идеалами     (императивами)     оказываются
абстракциями в  квадрате. Не  замкнутые  на
материал, соотносясь  с миром воображаемым,
они    полностью     раскрепощают    разум,
освобождая его  от поводий здравого смысла,

                                        253

узд объективной  логики объективного  пред-
мета.  Процесс   теоретизации   покрывается
процессом спекуляции  (не в  смысле  Остапа
Бендера),  протекает   исключительно  путем
плетения  словес.   Выше  отмечалось,   что
естествознание также знает фазу, на которой
одни  абстрактные   объекты  получаются  из
других   по    установленным    лексическим
правилам   комбинирования   единиц   языка.
Оправдание различных  на основе  силы вооб-
ражения       получаемых        идеализаций
осуществляется     в     этих     ситуациях
соображениями совместимости, когерентности.
Однако   рано    или    поздно    возникает
необходимость      расшифровки       смысла
наработанных   таким   способом   продуктов
теоретизирования, что  ставит нетривиальные
задачи  интерпретации,   операционализации,
конструктивизации  формализмов.   Поскольку
подобные  процедуры   в  СТ   редуцированы,
социальный теоретик имеет значительный шанс
время от  времени перерождаться в схоласта.
Как это бывает на практике, мы знаем. Чтобы
этого   избежать,    чтобы    иллюзия    не
становилась  способом   мысли,  а  имитация
способом   жизни,    необходимо   неустанно
повышать         методологическую         и
профессиональную                  культуру,
руководствоваться              требованиями
кристаллизованного    в    истории    мысли
охранительного,       защитного       пояса
регулятивов,  рекомендующего  не  допускать
политизации,     идеологизации      научной
деятельности,    достаточным     основанием
использования абстрактных  объектов,  схем,
конструкций,   идеализаций    считать    их
соответствие опыту, а не идеалу.


254

  4. Принцип антиактивизма: деятельностная,
политическая    абстинтенция;    назначение
теоретика -  объяснять, а  не изменять мир.
Теоретический фанатизм  - от  зашоренности,
будто    некая     концептуальная     схема
единственная в  своем роде, а не всего лишь
"одна  из",  плодит  нетерпение  "заставить
быть   счастливым",    поскорее   внедрить,
воплотить, насадить  ее в жизнь. Особенно в
такие  моменты   опасен   блок   содержащей
элементы неадекватности  СТ с  политической
"пламенной    революционностью".    Кентав-
рообразный продукт  чистого и практического
разума, парадоксально  сочетающий домыслы и
доказательства,   натиск    и   силу,    он
представляет   грозную    гремучую   смесь,
рождающую социальную бурю.
  Бурей, -  кроме как  данным словом  и  не
назвать  насильственные   вмешательства   в
историю, которые  в ходе  попыток кроить  и
перекраивать  ее  по  каким-то  там  схемам
подтачивают естественно-объективные  основы
жизни.       Будучи       трансформировано-
деформировано,     общество     оказывается
обреченным.  Так   вызванная  теорией  буря
рождает трагедию  жизни, и чем экспансивней
теория,  тем   разрушительней   буря,   тем
ужасней, нелепей,  трагичней жизнь. Не имея
заранее установленного масштаба, то есть не
ведая, каков  истинный баланс сил, теоретик
не способен  знать, что можно, а что нельзя
делать с  обществом, судьбой, историей. Это
обязан  знать   политик,  полагающийся   на
расчет и  оценку  жизненной,  исторической,
личностной  конъюнктуры.   Отсюда   раз   и
навсегда следует разделить амплуа теоретика
и политика  (социального техника).  Богу  -


                                        255

богово,   а   кесарю   -   кесарево.   Один
объясняет, другой изменяет мир.
  5. Принцип    гуманизма:    общество    -
средство,  человек   -  цель.  Есть  что-то
глубоко   возвышенное,   завораживающее   в
наивной   идее    общественного   договора:
делегируя  обществу   часть   своих   прав,
свобод,    обязанностей,     люди    решают
объединиться  в  общество  для  совместного
оптимального проживания. Тут акцентируется:
исходное -  человек, общество  - вторичное,
производное.   Многократно   усиливая   эту
мысль, вместо  со Швейцером примем: человек
- всегда  человек, общество  же - временно.
Сознание этого  должно избавить социального
теоретика от  чрезмерного увлечения приемом
идентификации, - имеется предел, за которым
его  использование  недопустимо.  Высшим  и
конечным  объемом   социальных  идеализаций
оказывается    индивид,    покушаться    на
неповторимость,    целостность     которого
никогда    не     стоит.     Индивид     не
идентифицируем, идеализациями  не исчерпаем
(лучший тип подобного исчерпания - казарма,
кладбище, но  там нет пространства действий
социального теоретика). Всегда есть гумани-
тарный остаток, который не препарируется. В
погоне  за   идеализацией  индивида  нельзя
терять индивида.  В констатирующей части СТ
поэтому  должен  предусматриваться  аппарат
антропологических   описаний,   фиксирующих
реальное  богатство   личностных  интенций,
побуждений,  девиаций,  составляющих  канву
жизненного самоосуществления индивида.
  В нормативной части СТ от индивида нельзя
требовать героизма.  "Несчастная страна,  в
которой нет  героев", -  восклицал оппонент
Галилея и  получал достойный  ответ:  "Нет!

256

Несчастна та  страна, которая  нуждается  в
героях". Индивид  создан не  для подвига, а
для нормальной  жизни. Подвиг  рождается  в
моментах   экзистенциальных,   когда   есть
самоопределение.  Однако  когда  ему  быть,
решает  индивид.   Без  помощи  социального
теоретика. Самостоятельно.  СТ  как  теория
гносеологически  ординарная  имеет  дело  с
ситуациями   общезначимыми,   в   известном
смысле             тривиально-стандартными,
умещающимися в  типологию "всегда - везде".
Подвиг   же   как   явление   неординарное,
исключительное  подпадает   под   типологию
"здесь - теперь". Все это говорится с целью
подчеркнуть два  обстоятельства. Во-первых,
плохи СТ, где непропорционально высок мотив
экстремального  -   идея   сверхнапряжения,
сверхэнтузиазма.   Такого   рода   СТ,   не
рассчитанные на  концептуализацию будничной
жизни, неадекватны.  Во-вторых, плохи СТ, в
которых непропорционально  значителен мотив
имперсонального   -    идея   выхолащивания
индивида,    профанирования     микрокосма.
Скажем: гипертрофия  абстракций  производи-
тельных  сил,   трудовых  ресурсов   влечет
восприятие           индивида           как
среднестатистической,  ударной,  разменной,
обезличенной единицы.  Такого рода  СТ,  не
рассчитанные      на       концептуализацию
экзистенциальных     пластов      индивида,
самоутверждающегося   сообразно    наличным
степеням  внутренней  свободы,  непрофесси-
ональны. И  те, и  другие одинаково  должны
быть     подвергнуты      последовательному
остракизму.
  Резюмируя изложенное,  можно  подытожить:
методологическая   рефлексия    социального
познания вселяет некие основания оптимизма.

                                        257

В  социальном  знании  имеется  развернутая
добротная  "графия",   -  на   эмпирическом
уровне решающая  проблему "что";  "логия" -
на теоретическом  уровне решающая  проблему
"как";  "софия",   -  на  метатеоретическом
уровне,   соотнося   специфические   фигуры
деятельности    человека    с    глобальным
масштабом действий  человечества,  решающая
проблему "почему".
  Трезвый анализ,  осмысление реализуемых в
опыте    формирования    и    использования
социальных    теорий    типов    творческих
инициатив  подводит   к   понятию   кодекса
допустимых  действий:  что  может,  что  не
должен делать  социальный теоретик, Отправ-
ляясь  от   идей  А.Азимова,  можно,  таким
образом,    сформулировать    три    закона
интеллектуального   и    гражданского   его
поведения.
  Социальный теоретик  не  может  причинить
вред человеку (человечеству) (как теоретик)
или  своим   бездействием  (как  гражданин)
допустить,  чтобы  человеку  (человечеству)
был причинен вред.
  Из   всевозможных   действий   социальный
теоретик исключает те, которые противоречат
первому закону.
  Социальный  теоретик  заботится  о  своем
реноме, при  этом не нарушая ни первого, ни
второго закона.









258




     Раздел IV. Теория и жизненный мир



                 Глава 1.
  "Свежий" человек на дорогах истории и в
   науке: о культурно-антропологических
        предпосылках "новой науки"

                  Вы   -    упростители   и
               смесители.           Поэтому
               реальность   ускользает   от
               вас, не  дается вам, поэтому
               в ваших  руках остаются лишь
               отвлеченные клочья  реально-
               сти, лишь осколки бытия.
                                             
                              Н.Бердяев
                  
  То,  что   называют  советским  вариантом
марксизма,  сегодня   многим  кажется  лишь
гримас