м, что,  пока  Дарли  разъезжает  по  свету,  его  книга,
которую он ни во что не ставит, будет  приносить  баснословные  деньги.  Еще
больше мучила его мысль, что он теперь остается  один,  без  покровителя,  с
книгой, которая не даст ему ни гроша. Было что-то оскорбительное в том, что,
напав на золотую жилу,  его  благодетель  нимало  ею  не  дорожит. -  Такой  и
фальшивых денег не заслуживает! - вскричал он на пределе отчаяния. Всю  ночь
напролет он бубнил себе эту фразу, и в конце концов она-то и навела  его  на
мысль.
     Последующие несколько дней в соответствии с задуманным планом он наспех
дописывал свой шедевр. Иначе говоря, подлый зверь решил подменить  рукописи.
Он заранее подготовил два титульных листа, где напечатал  фамилии  авторов,
поменяв их местами. Когда наконец закончил свой труд и достойный Дарли,  обе
рукописи в один и тот же вечер легли в конверты,  и  злоумышленник  вызвался
отнести их на почту.
     Дарли возражать не стал, тем более что они с  женой  уже  готовились  к
отъезду. Вскоре после этого супруги простились с орангутаном и, выложив  ему
изрядную сумму денег  на  самые  необходимые  расходы,  пожелали  его  книге
всяческого успеха, а в следующем  романе  посоветовали  попробовать  себя  в
жанре сатиры.
     Вероломный  зверь  пожелал  им  счастливого  пути,  а  сам  переехал  в
Блумсбери, где  вскоре,  к  своему  удовольствию,  получил  из  издательства
письмо, в котором говорилось, что присланный им сатирический роман принят  к
публикации.
     Став писателем, Орангутан зазнался и сделался необыкновенно  популярен.
Как-то в гостях ему на глаза попалась молодая особа внушительных размеров  в
сопровождении желчного мозгляка. Обстановка  была  самая  непринужденная,  и
Орангутан, не долго думая,  стиснул  даму  в  своих  железных  объятиях,  не
обратив ни малейшего внимания на ярость ее спутника. Поскольку  он  таскался
по гостям каждый вечер, этот незначительный эпизод совершенно выпал  у  него
из памяти.
     Но, как известно, в жизни мелочей не  бывает.  Оказалось,  что  желчный
мозгляк был не кто иной, как П. - величайший из критиков,  а  молодая  особа
внушительных  размеров - его  будущая  супруга.   П.   крайне   неодобрительно
отозвался о поведении своей невесты, помолвка расстроилась, и критик, как вы
догадываетесь, не преминул узнать имя своего обидчика.
     Между тем вышли обе книги:  роман  Дарли,  который  Орангутан  присвоил
себе, и непристойные излияния  обезьяны,  под  которыми  теперь  стояло  имя
Дэнниса Дарли. По случайному совпадению романы появились в один  и  тот  же
день. Орангутан открыл  самую  влиятельную  из  воскресных  газет  и  увидел
броский заголовок: "Книга века".
     "Моя!" - облизывая губы, сказал он себе и, жадно вперившись  в  текст,  к
своему ужасу, обнаружил, что не ошибся. С точки зрения критика,  оставшегося
холостяком, к тому же озлобленным холостяком, написанный  антропоидом  роман
был "грубым, разоблачительным, порой излишне откровенным, но, безусловно, не
имеющим себе равных по проницательности и  страстности".  Гораздо  ниже,  по
сути  дела  в  самом  конце  страницы,  про  украденный  сатирический  роман
говорилось всего два слова - "нестерпимо скучно".
     Мало того, на следующий же день, только бедный орангутан вышел из дома,
к нему подошел молодой человек в черной рубашке  и,  тронув  его  за  плечо,
осведомился, не он ли мистер Симпсон. Получив утвердительный  ответ,  черная
рубашка представила его нескольким своим друзьям,  точно  так  же  одетым  и
вооруженным дубинками и кастетами. Выяснилось, что молодых  джентльменов  не
устраивали кое-какие намеки Дарли в адрес их организации, и  они  решили,  в
качестве уведомления, хорошенько избить несчастного Симпсона.
     Орангутан дрался как лев, но силы  были  слишком  неравными.  Кончилось
тем, что, избитый до  полусмерти,  он  остался  лежать  без  сознания  возле
конюшен, где и происходило выяснение отношений. Домой он  притащился  только
на следующее утро. На квартире его  уже  ждала  целая  толпа  полицейских  и
судебных исполнителей. Выяснилось, что Дэннис, при всей своей деликатности и
скромности,  позволил  себе  выпады  против  государства,  церкви  и  других
общественных  институтов,  и  автор  романа   обвиняется   в   богохульстве,
измышлениях, клевете, подстрекательстве и прочих преступлениях. "Кто бы  мог
подумать,  -  горько  сетовал  на  жизнь  орангутан,  -  что  какой-то   там
стиль - такая опасная штука".
     Пока  его  таскали  по  судам,  он  хранил  мрачное  молчание,  изредка
заглядывая лишь в газеты, пестревшие анонсами  книги,  которую  он  подложил
Дарли. Узнав, что продано больше ста тысяч экземпляров романа,  он  перестал
владеть собой и оскорбил судью. Когда эта цифра удвоилась,  он  от  отчаяния
попытался было сознаться в подлоге, но его признания сочли грубой  симуляцией
безумия. Кончилось тем, что судебные материалы по его делу составили сами по
себе целый том и были выпущены массовым изданием. Его забрали и посадили  за
решетку.
     "А все потому, - сокрушался он, - что я захотел в одежде  покрасоваться
перед публикой. Теперь, правда, одежда у меня есть, но она мне не  нравится,
к тому же и публику сюда не пускают".  В  результате  он  люто  возненавидел
литературу, а всякому, кто ненавидит  литературу,  да  еще  на  долгие  годы
посажен за решетку, можно только глубоко посочувствовать.
     Что же касается Дэнниса Дарли, то, вернувшись, он  стал  так  знаменит,
что за отсутствием времени не удосужился даже раскрыть свою книгу, а  потому
оставался в счастливом неведении относительно подлога. Теперь, если его жена
размышляет о славе и богатстве, которых добился ее муж, либо вспоминает  тот
день, когда она, оказавшись в  железных  тисках  антропоида,  чуть  было  не
поддалась ему, то спешит к супругу и бросается к нему на шею. Ее  объятия  и
поцелуи доставляют Дарли несказанное удовольствие.


МЕХАНИЧЕСКАЯ  КОШКА

Перевод. Ливергант А. , 1991 г.

     Отель "Биксби" ничем не отличается от любого другого солидного отеля  в
Чикаго. На перилах лестниц медные поручни, под сенью раскидистых  пальм
тускло светятся плевательницы. Воздух в коридорах совершенно  неподвижен,  и
кажется, что проветривали здесь всего несколько дней назад. Цены умеренные.
     У входа в отель остановилось такси, в котором ехал  Уолтер  Дэвис.  Это
был пожилой человек с заметной сединой в волосах  и  лоснящимся  озабоченным
лицом, какое бывает у сельского пастора, если тот в  меру  беден  и  в  меру
жизнерадостен. Дэвис, однако, пастором не был.
     Портье взял его чемодан и прихватил бы еще и  черную  коробку,  которую
Дэвис держал на коленях, если бы тот поспешно не отвел его руку.
     - Не надо, это я сам понесу.
     Он вошел в отель, прижимая коробку к груди, как ребенка.  Коробка  была
продолговатой, фута два в длину, примерно  фут  в  ширину  и  столько  же  в
высоту. Она была обтянута великолепной искусственной кожей, сверху приделана
ручка, но Дэвис предпочитал нести коробку в руках, а не размахивать ею.
     Зарегистрировавшись и поднявшись к себе в номер, Дэвис поставил коробку
на бюро и бросился к телефону.
     - Говорят из пятьсот семнадцатого номера, - сказал он. -  Какой  у  вас
есть сыр?
     - Сыр? Камамбер, швейцарский, тилламук...
     - Пожалуй, тилламук. Он свежий?
     - Наверное, - сказал голос на другом конце провода. - Сыр как сыр.
     - Хорошо, принесите одну порцию.
     - С каким хлебом? Черным? Белым? Ржаным?
     - Без хлеба. Только сыр.
     - О'кей, сейчас принесут.
     Через пару минут вошел коридорный, неся на блюде порцию сыра.  Это  был
пожилой, одних лет с Дэвисом негр с поразительно круглым лицом  и  плоской,
словно блин, головой.
     - Я не ошибся, сыр? Вы заказывали порцию сыра без хлеба?
     - Все верно, - сказал Дэвис, отстегивая пряжки  на  черной  коробке.  -
Поставьте на стол.
     Ожидая, пока ему подпишут чек, коридорный с любопытством  смотрел,  как
Дэвис снимает с коробки крышку. Под ней на выложенном черным бархатом  днище
сверкало странного вида  скелетообразное  приспособление  из  хромированного
металла.
     - Подумать только! - с удивлением воскликнул коридорный. - Да у вас тут
целое изобретение!
     - Что, интересно? Хитрая штука?
     - Еще бы. Что может быть хитрее изобретения. - Он почтительно уставился
на таинственный аппарат в коробке. -  Так  что  же,  позвольте  узнать,  это
такое?
     - Механическая кошка, - с гордостью сказал Дэвис.
     - Механическая кошка?! Вы не  шутите?  -  Он  только  покачал  головой:
простой  человек,  озадаченный  чудом  научной   мысли.   -   Так,   значит.
Механическая кошка? Ну и ну!
     - Здорово придумано?
     - Не то слово! Послушайте, мистер, как же это я  никогда  не  слышал  о
Механической кошке?
     - Она первая и единственная в мире. На сегодняшний день.
     - Я-то сам из Огайо.  Там  у  меня  родня.  Будьте  покойны,  уж  я  им
расскажу, что видел первую и единственную в мире Механическую кошку.
     - Рад, что вам нравится. Скажите,  вы  любите  животных?  Тогда  я  вам
кое-что покажу.
     И с этими словами он приоткрыл  небольшое  отделение  в  углу  коробки.
Внутри была круглая выемка, выложенная бумажными салфетками. Дэвис  просунул
туда палец.
     - Иди сюда, Джорджи, - позвал он. - Ку-ку! Сюда, Джорджи!
     Из коробки высунула голову самая заурядная небольшая откормленная мышь,
посмотрела во все стороны своими розовыми  глазками-бусинками,  побежала  по
пальцу Дэвиса, затем  по  рукаву  к  воротничку  рубашки  и  стала  тыкаться
мордочкой ему в нос и в мочку уха.
     Коридорный издал восторженный вопль.
     - Ну я вам скажу, сэр! Здорово вы ее приручили!
     - Она меня знает. Эта мышь вообще все знает.
     - Точно! - согласился коридорный.
     - Она своего рода показательная мышь.  Показывает  Механическую  кошку.
Смотрите.  На  крючок  насаживается  приманка.  Мистер  Джордж   шагает   по
центральному стержню. Тянется к приманке. Под его весом стержень опускается,
и мышь падает в банку. С водой, разумеется.
     - Так его зовут Джорджи? - спросил коридорный, не спуская глаз с мыши.
     - Да, я его так зову.
     - Знаете что? - задумчиво сказал коридорный. -  Если  бы  у  меня  была
такая мышь, мистер, я бы, наверное, назвал его Симпсон.
     - Рассказать, как я встретился с  этой  мышью?  Это  было  в  Покипси - я
оттуда  родом.  Как-то  вечером  прошлой  зимой  наливал  я  себе  ванну  и,
зачитавшись, напрочь забыл о ней. А потом  вдруг  чувствую,  надо  в  ванную
зайти. Вхожу, а там воды полно, и в ней мистер Джордж барахтается,  уже  три
раза захлебнулся.
     - Ну и дела! - ахнул коридорный.  -  Не  может  быть,  чтобы  президент
Симпсон - и три раза тонул.
     - Что вы! Его личная охрана вовремя подоспела на помощь. Я вытащил  его
из воды, вытер и посадил в коробку.
     - Бывает же такое! - крякнул коридорный.  -  Ничего,  если  я  дам  ему
кусочек сыра?
     - Нельзя, это показательный сыр. Кстати, мыши совсем не так любят  сыр,
как принято думать. После  опытов  он  получает  специальную  пищу.  Строгая
диета. Так вот, через пару дней мы с ним подружились.
     - Еще бы. Ведь он знает, кто спас ему жизнь.
     -  Сами  понимаете,  после  таких   происшествий   поневоле   начинаешь
задумываться. Вот я и придумал Механическую кошку.
     - Так вы придумали Механическую кошку, когда увидели мышь в  ванне?  -
вскричал коридорный, потрясенный непредсказуемым ходом научной мысли.
     - Вот именно. Это Джорджи меня надоумил.  Я  набросал  чертеж.  Одолжил
денег. Заказал светокопию. И вот результат. А теперь мы с Джорджем ездим  по
стране,  демонстрируем  наше  изобретение.  Были   в  Кливленде,   Акроне,
Толедо - везде. Сейчас здесь.
     - Выходит, всю  страну  исколесили.  Да,  повезло  вам  с  этой  мышью.
Находка, одно слово. Нет, его надо называть Симпсоном, уж вы мне поверьте.
     - Главное, чтобы нашим проектом заинтересовалась крупная фирма.  А  там
дело пойдет. Потому мы и приехали в Чикаго. Знаете, кто придет сюда  сегодня
днем? Мистер Хартпик из "Ли и Уолдрон". Они не только  производители,  но  и
крупные коммерсанты.
     - Им принадлежат  шестьсот  пятьдесят  магазинов  по  всей  стране.  Не
какая-нибудь мелкая сошка, скажу я вам. Если только  они  дадут  ход  нашему
проекту, тогда держись!
     - Тогда держись! - с энтузиазмом подхватил коридорный.
     - Скоро он явится. В три часа. Как договорились. И Джорджи покажет ему,
как работает наш аппарат.
     - У вас он не того - не упрямится? Утонуть не боится?
     - Только не Джорджи. Он в меня верит.
     - Ну да, - согласился коридорный. - Он в вас верит.
     - Разумеется, я подогреваю ему воду в банке. И  все-таки,  согласитесь,
не всякая мышь захочет каждый раз бросаться в  воду,  как  мой  Джорджи.  Ну
ничего, если только дело выгорит, справим ему воротничок.
     - Вот что, мистер, я хочу посмотреть на эту мышь в воротничке! Вам надо
ее сфотографировать. Пусть все видят. Пусть посылают карточки  домой,  чтобы
родные порадовались. Представляете, они умрут со смеху, когда увидят мышку в
воротничке.
     - А это идея, - улыбнулся Дэвис.
     - Сделайте это, мистер. Ну, я пошел. До свидания, Джорджи. - Он  вышел,
но тут же опять просунул голову в дверь. - И все же, будь моя воля,  сэр,  я
обязательно назвал бы его Симпсоном.
     Оставшись один, Дэвис привел аппарат в боевую готовность, умылся,  даже
побрился и припудрил лицо тальком. Покончив с этим,  он  достал  бумажник  и,
выложив на бюро одну за другой шесть банкнот по доллару  каждая,  пересчитал
их, как будто надеялся найти седьмую.  Сюда  же  он  добавил  тридцать  пять
центов из одного кармана и медную монетку из другого.
     - На этот раз мы должны добиться своего, -  сказал  он  мышке,  которая
весело смотрела на него с крышки коробки. - Только не падай духом,  Джорджи!
Чего стоят все эти мелкие, тупые, прижимистые лавочники. Другое  дело - мистер
Хартпик. Он - наш последний шанс. Потрудись на славу,  старина,  и  мы  еще  с
тобой будем самыми богатыми людьми на свете, вот увидишь!
     В это время зазвонил телефон. Дэвис схватил трубку.
     - К вам мистер Хартпик, - сказал администратор.
     - Скажите мистеру Хартпику, что я  жду  его.  Он  убрал  деньги,  сунул
Джорджи обратно в коробку и вытер влажные ладони носовым платком. Как только
в дверь постучали, на его озабоченном лице заиграла широкая улыбка.
     Мистер Хартпик оказался крупным квадратным мужчиной  с  пальцами  вдвое
толще обычных, покрытыми густым рыжим волосом.
     - Очень благодарен вам, мистер Хартпик, - сказал Дэвис, - что нашли для
меня время.
     - И я вам буду благодарен, если не потрачу его зря, - парировал  мистер
Хартпик. - Показывайте товар. Из письма я толком не разобрал, что там у вас.
     Дэвис поставил коробку на стол. Теперь в  его  голосе  звучали  бодрые,
зазывные нотки энергичного коммерсанта.
     -  Вы,  разумеется,  знаете,  мистер  Хартпик,  как  велик   спрос   на
усовершенствованные мышелорки. Коль скоро вы  оказали  мне  честь,  проложив
тропу к моей двери, позволю себе...
     - Выкладывайте вашу идею, и я проложу к ней тропу,  какой  бы  бредовой
эта идея ни оказалась.
     - ... позволю себе, - продолжал Дэвис,  -  предложить  вам  Механическую
кошку. - И с этими словами он сорвал крышку с коробки.
     - Название ходовое. Оно-то уж точно сгодится.
     - Мистер Хартпик, идея этого аппарата в  следующем,  -  говорил  Дэвис,
загибая  пальцы.  -  Большемышей.  Больше  гуманности.  Без  увечья,  как  в
мышеловках низкого качества. Никакой пачкотни.  Никаких  пружин,  в  которые
попадают пальцы. Есть женщины, которые до смерти боятся этих пружин. Никаких
семейных  ссор,  мистер  Хартпик.  Это  тоже  немаловажно.   С   психологией
приходится считаться.
     Все это время гость, уставившись на Дэвиса, молча ковырял в зубах.
     - С чем? - переспросил он.
     - С психологией. У женщин одна психология, у  мужчин  другая.  Женщины,
например, не любят, когда кошка играет с мышью.
     - Мышей можно отравить, - возразил Хартпик.
     - Вот именно, -  подхватил  Дэвис.  -  В  этом  и  заключается  женская
психология. Женщины  во  все  времена  широко  пользовались  ядом.  Лукреция
Борджиа и так  далее.  Уверен,  если  провести  общенациональный  опрос,  то
окажется,  что  большинство  мужчин   предпочитают   кошек.   Помните,   еще
Нерон-мужчина - бросал христиан на съедение львам. С этого  все  и  началось.
Кроме того, кто будет выпускать кошку на улицу и  кормить  ее,  когда  вы  в
отъезде?
     - Моя хозяйка если поймает мышь, то спускает  ее  в  унитаз,  -  сказал
мистер Хартпик, пожимая плечами.
     - Опять женская психология. Клеопатра бросала своих рабов  на  съедение
крокодилам. Только, к сожалению, многим  женщинам  не  хватает  хладнокровия
миссис Хартпик, чтобы вынуть мышь из мышеловки и  избавиться  от  нее  таким
образом.
     - Какая разница, - сказал мистер Хартпик без малейшего интереса.
     - В известном смысле мой аппарат не представляет собой ничего нового, -
затараторил Дэвис, - он лишь более усовершенствован и рационален. Видите,  я
наливаю в этот сосуд воды, подогретой  воды.  На  показательной  модели  это
стеклянная банка. В товарной продукции в целях экономии это будет  жестянка,
как я указывал в письме. Хромированный корпус также необязателен.  Так  вот,
наполнив банку, устанавливаем ее здесь в соответствующем положении. Обратите
внимание, как все просто. Беру кусок самого обыкновенного сыра  и  насаживаю
приманку на крюк. Многие  ученые-рационализаторы,  кстати  сказать,  считают
кусок хлеба с салом приманкой не менее, а то  и  более  эффективной.  Теперь
смотрите! Смотрите же, мистер Хартпик! Показываю, что делает мышь. Джорджи,
пошел!
     - Живая? - не без некоторого интереса спросил Хартпик.
     - Mus domesticus, домашняя мышь, - пояснил Дэвис. -  Водится  в  любом
доме. Итак, следите за ним.  Сам  забрался  в  аппарат!  Смотрите,  идет  по
центральному стержню! Видите - прямо к приманке. Под его весом...
     - Бултых! - вскричал Хартпик, явно оживившись.
     -  А  мышеловки  тем  временем,  -  торжествующе  воскликнул  Дэвис,  -
автоматически переключилась на следующую мышь.  Утром  вам  остается  только
выбросить утонувших мышей.
     - Неплохо! Смотри-ка, он пытается плыть. В этом что-то есть.
     -  Что  я  вам  говорил,  мистер  Хартпик,   -   улыбнулся   Дэвис.   -
Усовершенствованная мышеловка!
     - Ничего подобного! Чушь собачья! Впрочем, я всегда говорю,  на  всякую
чушь  найдется  свой  покупатель.  Сыграть   на   человеческих   чувствах...
Какая-нибудь старая дева... глядишь, и клюнет.
     - Вот и прекрасно! - оживился Дэвис. - А то я  уж  думал...  Не  важно!
Извините, я только вытащу его.
     - Минуту, - сказал  Хартпик,  сжав  запястье  Дэвиса  своими  толстыми
пальцами.
     - Боюсь, он уже немного выдохся...
     - Так вот, - сказал Хартпик, по-прежнему не сводя глаз с мыши. - У  нас
есть типовой контракт на такие патенты. Стандартные расценки.  Можете,  если
хотите, запросить своего адвоката. Он вам скажет то же самое.
     - Это не важно, не беспокойтесь, позвольте мне только... .
     - Успеете, ведь у нас с вами серьезный деловой разговор, не так  ли?  -
Да, конечно, - неуверенно сказал  Дэвис,  -  но  он  устал.  Понимаете,  это
показательная мышь.
     Дэвису почудилось, что пальцы мистера Хартпика еще крепче  сдавили  его
руку.
     - А у нас сейчас что? - грозно спросил тот. - Не показ, что ли?
     - Показ? Ну да, - подчинился Дэвис.
     - Или вы пытаетесь что-то скрыть от меня? Откуда я  знаю,  что  мышь  в
конце концов не вылезет из воды? Я хотел предложить вам зайти завтра утром  к
нам в контору, мы бы подписали контракт. Если, конечно, это вас интересует.
     - Естественно, интересует, - сказал Дэвис. Он весь дрожал. - Но..., -
Ну а раз интересует, ост