там ни был, смылся он крайне аккуратно. Чересчур аккуратно  для
полиции. И чересчур аккуратно для меня. Искали  они  отпечатки  пальцев,  но
ничегошеньки не нашли.
     В делах такого рода у них разработана нескончаемая тягомотина. Не стану
утомлять вас каждой подробностью. По-видимому,  данная  процедура  оказалась
несостоятельной: тот парень им не по зубам. Но,  конечно,  полиции  хотелось
произвести арест. Вот они и предъявили обвинение мне.
     Дело у них было построено на частице "не". Бог их  знает,  на  что  они
надеялись. Может быть, они-то рассуждали иначе. Но поймите: одно дело, если
бы у них замкнулась цепь убедительных косвенных улик и мне бы  все  сошло  с
рук только благодаря  тому,  что  разделились  голоса  присяжных,  и  совсем
другое - признать, что от истинного преступника не осталось ни пуха ни пера.
     Какие улики свидетельствовали не в  мою  пользу?  То,  что  в  доме  не
оказалось и следа кого-то третьего!  Да  это  свидетельствует  только  о  их
треклятой беспомощности, больше ни о чем.  Убивает  человек  своего  лучшего
друга Ни с того ни с сего? Отыскали они хоть какую-то причину, хоть какой-то
мотив? Первым делом они принялись искать женщину. Умственные  способности  у
них-как у подписчиков бульварных газетенок. Прочесали наши  денежные  дела-и
его, и мои. Попытались даже раскрыть какую-то связь  с  каким-то  подпольем.
Господи, знали бы вы, что это такое - терпеть перед собой лица,  сошедшие  со
страниц  комиксов,  и  сталкиваться  с  умами  под  стать  лицам!  Если  вас
когда-нибудь обвинят в убийстве, лучше уж повесьтесь в камере  в  первую  же
ночь.
     Под конец они вцепились в шашечную партию. Бедные, безвредные шашки! Во
все время игры мы с ним разговаривали, понимаете ли, и порой забывали  даже,
чей ход. Надо полагать, есть люди, способные взбелениться в споре о  детской
игре, но для меня это нечто совершенно непостижимое. Вы-то сами можете  себе
представить, как человек убивает друга во время игры? Я не могу. Если на  то
пошло, эту игру мы, помнится, начинали сызнова, и не один раз, а  два; первый
раз-когда коктейли готовил Эрл, а второй раз-когда смешивал я. Оба  раза  мы
забывали, кому ходить. А полиция к этому придралась. Надо было им найти хоть
тень какого-то мотива, а ничего получше они не могли придумать.
     Разумеется, мой адвокат не оставил от их  построений  камня  на  камне.
Благодарение Господу, у нас в ту пору царило повальное увлечение - в обеденный
перерыв все как один играли в шашки. Очень скоро адвокат отыскал с полдюжины
сотрудников, готовых поклясться на Библии, что  ни  Эрл,  ни  я  никогда  не
принимали эту игру всерьез,  да  еще  до  такой  степени,  чтобы  из-за  нее
передраться.
     С  другими  мотивами  полиция  и  вовсе  не  могла  выступить.   Полное
отсутствие.  Оба  мы - и  он,  и  я -  вели  образ  жизни  простой,  заурядный,
обыденный, открытый как книга. А полиция с чем выступила? Не могла  отыскать
того, за отыскание чего ей платят деньги. За это она решила послать человека
в камеру смертников. Дальше ехать некуда.
     - Звучит странновато, - заметил я.
     - Да, - поддержал он с пылом. - Вот именно  странновато.  Они  получили
то, чего добивались: девять присяжных проголосовали за  оправдание,  трое  -
против, и тем самым полицейские уберегли честь мундира.  Там  еще  оставался
простор для намека, что они с самого начала вышли на верный путь поисков. Но
можете себе представить, на что с  тех  пор  похожа  моя  жизнь!  Если  вас,
друзья, когда-нибудь постигнет нечто подобное, - удавитесь в камере в первый
же вечер.
     - Не надо так говорить, - возразил Логан. -  Послушайте,  вам  пришлось
нелегко. Хуже не бывает. Но черт возьми! Эта  полоса  кончилась.  Теперь  вы
здесь.
     - И мы здесь, - прибавил я. - Если это служит хоть слабым утешением.
     - Служит ли утешением? - сказал Рид. - О Господи, да знали бы вы, каким
еще утешением! Я никогда не смогу вам рассказать. Не горазд я на такие речи.
Поймите, я затаскиваю  вас  в  эту  трущобу,  а  вы  единственные  из  всего
человечества относитесь ко мне по-человечески, и я на  вас  выплескиваю  всю
эту муть и даже не предлагаю ничего спиртного. Ну ладно, сейчас я вас угощу;
уж этот-то напиток вам понравится.
     - Я бы с удовольствием хватанул виски со льдом, - сказал Логан.
     - У меня  найдется  кое-что  получше,  -  заверил  Рид,  направляясь  в
кухоньку. - У нас там в  Джорджии,  в  нашем  медвежьем  уголке,  есть  свой
фирменный коктейль.  Но  только  его  надо  приготовить  по  всем правилам.
Минуточку погодите.
     Он скрылся за кухонной дверью,  и  мы  услышали,  как  хлопают  пробки,
гремят бокалы, что-то наливается и переливается. Покуда это происходило, Рид
по-прежнему переговаривался с нами через порог.
     - Хорошо, что я вас сюда затащил, -  говорил  он.  -  Я  рад,  что  все
выложил вам начистоту. Вы не представляете, что это значит - когда тебе верят,
когда тебя понимают. О Господи! Я словно воскрес.
     Он появился с тремя доверху налитыми высокими бокалами на подносе.
     - Вот попробуйте, - сказал он не без гордости.
     - За дни грядущие! - провозгласил Логан.  Мы  отхлебнули  и  приподняли
брови в знак одобрения. Содержимое бокалов походило на некий вариант горячего
напитка из хереса и сильно отдавало мускатным орехом.
     - Нравится? - обеспокоенно  вскричал  Рид.  -  Немногим  известен  этот
рецепт, и уж совсем мало кто умеет хорошо смешать. Существуют  два  или  три
ублюдочных варианта, которые готовит какое-то жалкое  дурачье...  позор  для
Джорджии, да и только. Да я готов... я  готов  вылить  их  помои  им  же  на
голову. Подождите минутку. Вы  люди  взыскательные.  Да,  клянусь  Господом,
взыскательные! Дам вам возможность самим судить.
     С  этими  словами  он  опять  метнулся  в  кухоньку  и   принялся   еще
ожесточеннее греметь бутылками, все еще  несвязно  переговариваясь  с  нами,
восхваляя ортодоксальный вариант напитка и предавая анафеме все подделки.
     - Вот, пожалуйста,  -  сказал  Рид,  появляясь  с  тремя  бокалами,  на
поверхностный  взгляд  очень  похожими  на  предшествующие,  но  с   другими
специями. - В этих ублюдочных порциях нет мускатного ореха, а  есть  сушеная
от него шелуха да еще имбирь. Берите.  Пейте.  Сплевывайте  на  ковер,  если
угодно. Я смешаю настоящий, чтобы заглушить у вас во рту привкус вот  этого.
Вы только попробуйте. Вы только скажите, что вы думаете о  варваре,  который
утверждает, будто  это  и  есть  фирменный  напиток  Джорджии.  Давайте  же.
Высказывайтесь.
     Мы прихлебнули. Никакой такой особой разницы. Тем не менее ответили  мы
так, как от нас и ожидалось.
     - Ты как считаешь, Логан? - сказал я. - Вот в первом, бесспорно, что-то
такое было.
     - Бесспорно, - подхватил Логан. - Первый - это вещь.
     - Вот, - сказал Рид, и лицо его побагровело, а глаза засверкали  словно
раскаленные уголья. - А этот - свиное пойло.  Человеку,  который  именует  это
фирменным напитком Джорджии, нельзя  доверить  даже  изготовление  гуталина.
Здесь отсутствует мускатный орех. А ведь  весь  секрет  в  мускатном  орехе.
Человек, который обходится без мускатного ореха!. . Да я б его!. .
     Он потянул к подносу  обе  руки,  чтоб  унести  на  кухню,  и  тут  обе
собственные ладони попали ему в поле зрения. Он  уселся  как  ни  в  чем  не
бывало  и принялся их разглядывать внимательным образом.

КИНО ГОРИТ

Перевод. Евдокимова Н. , 1991 г.


     Я дремал на песке Малибу и грезил о деньгах, как вдруг
услышал одинокий  крик.  Это  была  всего-навсего  чайка,  стремительная
снежинка в жарком бесцветном небе, но из-за  крыльев,  белизны  и  глубокого
пессимизма в ее крике я подумал, что, может быть, это мой ангел-хранитель.
     Тут  черный  телефон  подал  свой  лживый  голос  из   мрачных   глубин
прибрежного домика, и я повиновался. Звонил, разумеется, мой агент.
     - Чарлз, я организовал тебе деловую встречу. Ты  сегодня  приглашен  на
обед. Слыхал о человеке по имени Махмуд?
     - Он турок?
     - Не исключено.
     - Не слыхал.
     - Не стану скрывать, Чарлз, я тоже не слыхал. Но ты уж мне  поверь,  он
человек  надежный.   У   него   есть   деньги,   новые   идеи,   потрясающие
организаторские способности - все что надо.
     - Чего ему от меня надо?
     - Всего.
     - Не слишком ли много?
     - Вот что, Чарлз, этот малый хочет делать кинокартины. Кинокартины надо
ставить, Чарлз, и писать для них сценарии. А этот малый...
     - Знает он мою ставку?
     - Я все пытаюсь тебе сказать, Чарлз: ты получишь  больше,  чем  твердый
оклад. Намного больше.
     - Где и в котором часу?

     С первым ударом часов,  бьющих  восемь,  я  входил  в  вестибюль  отеля
"Биверли-Ритц". Точнехонько при последнем ударе лифтер с торжествующим видом
открыл дверцу, негромко лязгнув ею, и моему взору открылась,  как  бриллиант
"Кохинор" в ларце,  персона  такого  важного  вида,  что  мне  на  мгновенье
показалось, будто это  манекен,  придающий  отелю  хороший  тон.  Я  ошибся.
Манекен всосал в себя дым сигары невообразимого размера; он обвел мрачным  и
проницательным  взглядом  убогую  публику,  снующую  по  вестибюлю,   взгляд
остановился на моих волосах, причесанных  без  особых  претензий.  Он  узнал
меня. Я узнал его.
     - Мистер Ритим, с вашей стороны это очень, очень любезно. Вы  проделали
путь из Малибу.
     - Да. Никогда ничего не делаю наполовину.
     - Превосходный принцип, мистер Ритим. Я все время пытаюсь  внушить  его
своему шеф-повару - он путешествует вместе со мной. Если мы сейчас  поднимемся
ко мне в номер, вы получите возможность судить, насколько мне это удалось.
     Когда мы вошли в номер, Махмуд  замолчал,  ожидая  криков  удивления  и
восторга. Эти крики я не  без  труда  подавил  в  себе.  Восхитительно  было
услышать вопрос, заданный с едва заметной досадой в голосе: - Надеюсь, вас не
раздражает такая отделка?
     - Ни в коей мере. Люблю барокко; обожаю Тициана.
     -  Признаться,  я  люблю  комфорт.  Люблю   путешествовать   со   своей
обстановкой. Я велел произвести здесь кое-какие архитектурные переделки.
     - Отличный вкус, да будет мне позволено сказать, и отличное суждение!
     Он знал, что произвел на меня впечатление, но и я знал,  что  он  хотел
произвести на меня впечатление. Таким образом, мы были квиты,  но,  конечно,
деньги по-прежнему были только у него.
     - Проверим искренность вашего комплимента, - сказал он. - Доверяете  ли
вы моему  вкусу  настолько,  чтобы  согласиться  отведать  совершенно  новый
коктейль?
     - С нетерпением жду этой возможности.
     Какой приятный разговор!  Кто  из
нас его начал? Того и гляди, мы начнем отвешивать друг другу поклоны.
     Новый коктейль  подавался  внушительными  порциями,  мутновато  отливая
опалом, как абсент, и отличался неуловимым, но одуряющим букетом - в нем  были
смешаны воспоминания, сожаления, презрение...  Я  проглотил  первую  порцию;
вторая поглотила меня; я  вынырнул  в  разгаре  пиршества  и  беседы,  более
жаждущий и веселый, чем когда-либо в жизни.
     - Выпейте еще вина, мистер Ритим. Так вот, мы остановились на том,  что
я бы стал во главе возрожденной и облагороженной кинопромышленности.
     - Для этого нужны только деньги и, разумеется, талант.
     - Значит, вы присоединяетесь?
     - Если мой агент не будет возражать. Подлый тип, предупреждаю!
     -  Он  присоединится  к  нам  попозже,  вечером.  Думаю,  мне   удастся
потолковать с ним на его языке. Я плесну вам капельку коньяку, мистер Ритим.
Выпьем за длительное и счастливое сотрудничество.
     На другой день с утра пораньше я  пришел  в  контору  Джо.  Наши  брови
дрожали, как усики муравьев при встрече.
     - Ну, Джо? Я вчера что-нибудь подписывал?
     - Подумай о цифре, - сказал он.
     - Полно, я о ней всю ночь думал.
     - Умножь ее на пять, - продолжал он с улыбкой.
     - Не могу! Я не Эйнштейн.
     - Вот контракт, Чарлз. Убедись своими глазами.
     - Сколько же тут страниц! Эй! Что-то  у  него  слишком  много  прав  на
бесконечные продления!
     - Ты ведь сам вчера говорил: "За такую сумму - на целую вечность!"- Джо,
я хотел бы перечитать этот контракт с тобой вместе, слово за словом.
     - Извини, меня ждет другой клиент, - ответил Джо. - Ты ее заметил?
     - Я видел в приемной что-то вроде лоскутка зари.
     - Это мисс Белинда Уиндховер из Англии. Будешь выходить - взгляни  еще
раз, повнимательнее.
     - Прежде чем я это исполню, Джо, расскажи побольше о Махмуде.
     - Да что ж, - стал увиливать мой  агент.  -  А  сам-то  ты  что  о  нем
думаешь?
     - Похоже, он везде бывает.
     - Безусловно.
     - Всех знает.
     - Это уж точно.
     - У него поразительные глаза, Джо.
     - Да, Чарлз, совершенно необыкновенные.
     - Во всяком случае, - прибавил я, - у него денег куры не клюют.
     - Богат как... Богат как Крез, -  воскликнул  Джо,  вновь  обретя  свою
обычную лучезарность.
     - Наверное, он старше, чем кажется, Джо.  Он  описывал  мне  эпизод  из
англо-бурской войны.
     - Серьезно? Ха! Ха! Я думал, ты скажешь - из крестовых походов.
     - Что такое? Уж не рассказывал ли он и о них?
     - Мне-то рассказывал. Конечно, чего только люди не наговорят агенту,  -
Джо, а этот Махмуд тебе никого не напоминает? Тебе  не  приходилось  слышать
его имя?
     - Я никогда не умел связать имя с лицом, Чарлз. Но клянусь тебе, до сих
пор я его нигде не видел.
     - Нет, не увертывайся, Джо, - сказал я тревожно. - Как по-твоему, кто
он такой?
     - Старик, это не мое дело - думать о том, кто такие люди. Так не  пойдет.
Моя работа - продавать клиентов.
     - Меня-то ты продал, Джо. Будь  я  проклят,  если  не  продал!  Будь  я
проклят в любом случае! Дьявол!
     - Послушай, старина. Не заводись, не стоит.  В  конце  концов,  это  же
кино. Подумай о людях, которым я продавал тебя раньше.
     - Да,  Джо.  Но  вот  эти  чертовы  пункты  в  контракте.  Ты  серьезно
предоставил ему право продлевать контракт до бесконечности?
     - Да это ведь только оборот речи.
     - Оборот речи! Ну и ну!
     - В конце концов, он выдающийся организатор. Пари  держу,  он  добьется
потрясающих  результатов.  Работай  как  следует,  Ритим,  и   перед   тобой
ослепительное будущее.
     - Джо, этот контракт надо расторгнуть. Я неиграю.
     - Очень жаль, старина, но  к  этому  контракту  невозможно  придраться.
Кстати, подумай о деньгах.  Подумай  обо  мне.  Агенту  нужны  комиссионные,
Чарлз. К тому же не исключено, что Махмуд вовсе  не  тот,  за  кого  ты  его
принимаешь.  Ты  автор,  мечтатель;  надо   помнить,   что   ты   живешь   в
двадцатом веке. Может, это просто старик, которому вставили обезьяньи  железы
еще во времена крестовых походов или около того.
     - С такими-то ушами?
     - Может, он тогда давал деньги  в  рост.  Может,  ему  за  это  слегка
подрезали уши.
     - А когти?
     - Вот что, Ритим, нечего иронизировать. Я и сам знаю этих продюсеров. У
меня вкус, так же как и у тебя. Тем не менее такова кинопромышленность,  сам
понимаешь. С этими людьми я делаю дела. Я не могу разбирать их по  косточкам
только смеху ради.
     - Джо, пойду-ка я прогуляюсь по улицам.
     - Вот это другой разговор! Я же  знал,  что  ты  окажешься  на  высоте.
Господи! Все на свете бы отдал, чтобы этого не было, Чарлз. На  меня  просто
затмение нашло.
     Я еще раз прошел мимо мисс Белинды Уиндховер. Она была  прекрасна,  как
ангел.  Мне-то  что  за  дело?  В  тот  же  вечер  я  опять  посетил   отель
"Биверли-Ритц", и на сей раз меня провели в номер  мистера  Махмуда.  Хозяин
был в умопомрачительном смокинге.
     - Мистер Махмуд, вы случайно не участвовали в крестовых походах?
     - Мистер Ритим, это было весьма увлекательное приключение.
     - Выходит, вы довольно глубокий старик, не так ли?
     - Да ведь человеку столько лет, на  сколько  он  себя  чувствует.  А  я
сегодня чувствую себя дьявольски молодо,  дорогой  Ритим.  Я  остановился  в
отеле "Биверли-Ритц"; подписал контракт с талантливым человеком, со  дня  на
день возрожу Американскую Кинопромышленность!
     - Изыди!
     - Дорогой мой! Мы живем в двадцатом веке!
     - Ладно, тогда пшел вон!
     - Возьмите сигару.
     - Послушайте. Меня голыми руками не возьмешь.
     - Меня тоже. Кстати, мне пришло в голову заново экранизировать  Джекила
и Хайда. Я мог бы сыграть заглавную роль. Смотрите!
     - Бррр!
     - Слабак! В таком виде меня никто не переваривает.  Помню,  навестил  я
одну святую. Она сказала, что  лучше  проведет  свою  жизнь  на  раскаленных
угольях, чем посмотрит на меня хотя  бы  еще  одну  секунду.  По-моему,  это
лестно. Но вы не беспокойтесь, Ритим, мы-то с вами сработаемся, как черти  в
аду.
     - Да! Да, конечно! Оставайтесь только, как вы есть сейчас, вот  и  все.
Очевидно, выбора у меня нет. Я сделаю все что хотите.
     - Вот это мне и нравится в писателях. Итак, с  чего  мы  начнем  делать
фильмы?
     - Выслушайте дружеский совет. Вам вовсе ни к чему делать фильмы. Ничего
это вам не даст, кроме забот. И потом,  вам  придется  иметь  дело  с  уймой
актеров.
     - Я всегда находил, что комедианты близки мне по духу.
     - По-моему, вы отстали от жизни. Не видели наших звезд.
     - Дорогой Ритим, простите, но мне по чину положено уметь  обращаться  с
людьми. Что до забот - пфф!  Я  заправлял  одной  из  крупнейших  организаций
мироздания. Ничего, кроме воркотни и жалоб. А теперь я вышел  в  отставку  и
намерен наслаждаться жизнью.
     - Так почему бы вам не держаться в тени? - спросил я. - Держались бы  в
тени и ничего не принимали близко к сердцу.
     - Видели бы вы мой трон! Нет, дорогуша, я  твердо  решил  заняться.  Вы
обдумайте сценарий. А  я  останусь  здесь  и  проведу  пресс-конференцию.  И
кстати, кое-кто должен сюда скоро прийти. Ваш превосходный агент отыскал  ее
для меня. Чистая английская девушка. Свежая! Неизбалованная!
     - Знаю я таких.
     - Полагаю, что нет, Ритим. Она  еще  дитя!  Я  сделаю  из  нее  звезду.
Вообще-то она должна уже быть здесь. - Он нажал кнопку настольного звонка. -
Пришла мисс Уиндховер?
     - Да, сэр. Ожидает в приемной.
     - Впустите.
     Секундой позже вошла мисс Уиндховер,  подобная  все  тому  же  лоскутку
зари, затмевающая стодолларовое электрическое сияние.
     - Ой, мистер Махмуд! Я... я... я...
     Он ободряюще похлопал ее по руке: - Ну, ну, милочка! Право же, не  стоит
волноваться! Всегда помните, что вы талантливы, а это - достояние, которого не
купишь ни за какие деньги. Помните. Это придаст вам уверенность в себе. Мисс
Марлен Дитрих уверена в себе. Я хочу, чтобы и вы были уверены.
     - Если бы вы знали, сколько  я  перенесла,  мистер  Махмуд.  Борьба  за
крошечные роли. Дешевые меблированные комнаты. И  папочка  так  сердится.  А
мамочка плачет. Почему родители  всегда  такие  снобы?  Они  чудесные  люди,
конечно, чудесные старомодные люди. Почему родители всегда так старомодны?
     - Полно, полно, милочка! Теперь все позади. Подумайте о большом экране.
Богатство! Слава! Званые вечера на Биверли-Хиллс!
     - И искусство!
     - Да, да. Искусство.
     - Оно прежде всего. И конечно, собачки.
     - Да, в самом деле. Дорогой Ритим,  мисс  Уинд-ховер  любит  собак.  Не
могли бы вы?. .
     Не  слишком  польщенный,  я  снял  телефонную  трубку  и  вызвал  Бюро
Обслуживания.
     - Собак. Для мисс Белинды Уиндховер.
     - Очень жаль, сэр, но зоомагазины уже закрыты.
     - Это называется "обслуживание"? Разве в отеле нет собак?
     - Только собаки Миры де Фаль.
     - Она вышла в тираж. Пришлите их в номер. Вскоре  явился  паж  с  двумя
борзыми, четырьмя гордонами и мопсом. Белинда Уиндховер  была  в  восторге: -
Ой, собачки!
     - Смотрите, как она их целует, дорогой Ритим. Станет она  звездой,  как
вы полагаете?
     - Слушайте, Махмуд, я вижу, вы избалуете эту девушку.
     -