жжет все сильней, сильней - прямо слезы из глаз.
   И не из-за последних тети Галиных слов обида,  а вообще.  "Ну почему,
почему так? Объясняешь, доказываешь, а тебя даже слушать не хотят?"
   Мама смотрела с большой фотографии. Она сидела на корме вытащенной на
берег лодки и немного удивленно улыбалась: "Кто тебя, Серенький?"
   Сер„жа  лег  лицом  в  подушку,  стиснул зубы,  но  слезы  все  равно
прорвались.  Неожиданно горькие,  неудержимые.  Он  сам даже не понимал,
откуда это.  Ничего такого-то уж не случилось.  А остановиться не мог. И
только одного хотел: чтобы тетя Галя и Маринка не услышали.
   Прежде всех услышал Нок.  Подошел,  встревоженно ткнул его  в  локоть
мокрым носом. Сер„жа обхватил его за шею и заплакал сильнее. И стало уже
все равно.
   Поспешно вошла тетя Галя, села рядом.
   - Да ты что,  Сер„женька? Ну зачем ты, в самом деле... Нельзя же так.
Я же не знала, что ты уже лег. Будь оно неладно, это ведро!
   Как будто в ведре дело!
   Тетя Галя осторожно положила ему на затылок ладонь.
   - Ну хватит, хватит... Ты уж не заболел ли?
   Он  сердито  мотнул  головой,  сбросил  руку.  И  мстительно подумал:
"Боится,  что папа придет и  увидит,  как я реву от нее".  Но тут же ему
стало стыдно от  этой  мысли.  Будто он  за  спиной у  тети  Гали сделал
какую-то гадость. Сразу ушла обида, остановились слезы.
   - Да ничего.  Все уже,  -  пробормотал он и  потерся мокрыми щеками о
подушку.
   - Может быть, у тебя голова болит?
   - Да нет. Это так. Ну вес уже, правда...
   Он сердито придвинул к  себе книгу и  глазами,  в  которых не высохли
слезы, уставился в лист. И ничего не видел.
   - Что же ты лег,  даже не поужинал, - нерешительно сказала тетя Галя.
- Может быть, встанешь покушаешь?
   - Нет, не хочу.
   - Тогда хоть чаю попей.
   - Я правда не хочу.
   - Ой,  характер,  -  вздохнула тетя Галя.  Погладила его по затылку и
вышла.
   Это  она  права:  характер никудышный.  Девчоночий.  Глаза на  мокром
месте.  Тогда летом,  в автобусе, тоже чуть не разревелся. В тот момент,
когда летчик загородил его и сказал водителю:  "Ну ты, копеечный рыцарь,
не кидайся словами!  Сопляк -  это тот, кто позволяет себе такие гнусные
выходки,  как ты сейчас. А этот мальчик в тысячу раз больше мужчина, чем
ты".
   Мужчина!   У  него  тогда  в  горле  заскребло,  как  у  дошкольника,
потерявшегося в универмаге. И он всю дорогу не отрывался от окна, потому
что щипало в глазах.
   Читать  уже  не  хотелось.  Он  дернул  шнурок лампочки и  в  темноте
повернулся к окну.  Там было видно только темно-синее небо.  В нем горел
яркий,  как  фонарик.  Юпитер.  Иногда он  почти угасал и  тут же  снова
радостно вспыхивал: это пролетали тонкие, невидимые облака.
   Сер„жа уснул. Ему приснился чужой, горячий от солнца город. Старинные
серые дома с  разноцветными стеклами в полукруглых окнах,  темные арки и
галереи,  вдоль которых стояли могучие колонны из ноздреватого камня. Из
пожухлой  травы  подымался средневековый испанский бастион  с  чугунными
орудиями.  На  горячих  стволах были  оспинки от  ржавчины.  За  старыми
домами,  как белые острые скалы,  вставали небоскребы. Это был, наверно,
Сантьяго.
   В конце улицы синей стеной стоял тропический лес.  Оттуда по середине
мостовой шел навстречу Сер„же мальчик в зеленой рубашке. В пустой улице,
словно громкие часы в тишине, щелкали по плитам песчаника его подошвы.
   Мальчик был вроде бы  Генка Кузнечик и  в  то же время Митя Кольцов и
ещ„ какой-то незнакомый мальчишка.
   Город был враждебный, полный измены и злобы. За колоннами, за желтыми
зубцами бастиона притаились пулеметы.
   А мальчик шел.
   "Что ты делаешь!  Они же убьют!  Ложись, прячься!" - закричал Сер„жа.
Но голос его погас в плотной знойной тишине и прозвучал только шепотом.
   Сер„жа хотел закричать снова,  но тут включился пулемет. Он заработал
беззвучно,  и  Сер„жа лишь почувствовал круглые короткие толчки воздуха.
На рубашке мальчика расползлись темные пятна,  он постоял,  опустился на
колено,  упал и  раскинулся на  плитах.  Пуля ударила рядом и  отбила от
песчаника острый осколок.
   Сер„же захотелось лечь и  вдавиться в  камень.  Но он,  чувствуя всем
телом,  как следят за ним пулеметы,  подошел и наклонился над мальчиком.
Он почему-то сразу понял, что это тот мальчик, от которого Кузнечик ждал
письмо.
   На рубашке у  мальчика в  середине темных пятен были маленькие черные
отверстия.
   Сер„жа перестал бояться.  Он  повернулся лицом  к  желтому бастиону и
подобрал с мостовой каменный осколок. Сжал, как гранату.
   Над каменными стенами появились головы врагов.  И  каждый из  них был
Дзыкин. Сер„жа чувствовал, как они беззвучно кричат друг другу: "Скорей,
скорей!"  Из черного глазка пулемета выскочил оранжевый огонек,  и  пули
очень сильно стали толкать Сер„жу в грудь,  в плечи.  Но он не падал. Он
решил не падать.
   Каменный обломок удобно и прочно лежал в ладони. И Сер„жа увидел, что
это уже не камень,  а  рукоять с  глухой,  как у эспадрона,  гардой.  Из
рукояти очень быстро выползал узкий зеркальный клинок.
   Сер„жа  выпрямился над  убитым  мальчиком.  Сжал  рукоять и  пошел  к
бастиону.

   Не трогай!
             Не трогай!
                       Не трогай!
   Товарища моего...


                                   5

   Ну и  работка досталась Валерику и Вовке Ворониным!  Нарисовать сорок
два рыцарских герба! Красками. На ватмане. Каждый размером в развернутую
тетрадку.
   Потом  гербы  наклеили  на  разноцветные  бумажные  флаги,   а  флаги
развесили  под  потолком  спортзала  на  протянутых  от  стены  к  стене
шпагатах.
   Сер„жин  герб  висел  во   втором  ряду,   третий  слева.   Это   был
ярко-оранжевый геральдический щит  с  белой  окантовкой.  По  огненному,
рассветному полю мчались два всадника. Сами всадники были темно-красные,
а  кони -  светло-серый и  черный.  Всадник на сером коне был с шашкой в
опущенной руке,  всадник на черном - с поднятым копьем. Снизу, из левого
угла щита, навстречу конникам било тонкими лучами яркое белое солнце.
   Был теперь герб и  у Мити Кольцова:  темно-синий круг,  перечеркнутый
снизу цепочкой кудрявых голубых волн,  по  которым плыл  белый кораблик.
Право на  свою  эмблему Митя  заслужил через две  недели после прихода в
клуб.  Голосовала сначала  за  это  Митина  группа  с  капитаном  Алешей
Смирняковым,  а  потом  совет.  Что  говорили на  совете капитаны групп,
Сер„жа не  знал.  Но раз перевели человека из кандидатов в  полноправные
члены "Эспады" - значит, человек того заслужил.
   Встречался с Митей Сер„жа редко: учились они в разные смены. Виделись
иногда по воскресеньям,  да ещ„ раз в  неделю на общих вечерних линейках
клуба. Но все же один бой у них был.
   Это  случилось в  первое воскресенье октября.  Сер„жа и  Митя  пришли
раньше всех, и Олег предложил:
   - Ну-ка,  поручик, возьмите рапиру и посмотрите, каких успехов достиг
ваш ученик.
   - Как посмотреть? Защиты проверить?
   - Нет, зачем же. Просто бой.
   Митя порозовел от  волнения.  Он  взглянул на  Сер„жу почти виновато,
словно хотел сказать:  "Я понимаю,  что мне смешно тягаться с тобой.  Но
что поделаешь, раз вызывают".
   На  дорожке он  старательно,  по  всем правилам,  отдал салют на  три
стороны,  хотя  боковых судей не  было,  за  боем  наблюдал только Олег.
Сер„жа снисходительно улыбнулся под маской.
   И они сошлись.
   Конечно,  он был слабоват перед Сер„жей.  Ну что ж,  ведь и месяца не
прошло.  Многому ли научишься за такой срок?  Но кое-чему Митя научился.
Защиты брал умело, не махал клинком, как новички, зря не отступал.
   Сер„жа нанес ему первые два укола и слегка расслабился: противник был
неопасный. А зря. Зевнул и тут же сам заработал укол.
   А  второй укол Митя нанес ему хитро:  после ложного выпада и двойного
перевода с захватом.
   - Елки-палки...   -   шепотом  сказал  Сер„жа,  а  Олег,  не  скрывая
удовольствия, произнес:
   - Вот так, уважаемые сеньоры!
   Сер„жа решил,  что надо кончать, и одну за другой провел две успешные
атаки.  Но  во  время  третьей атаки  промахнулся и  заработал ещ„  одну
"дырку": отвечал Митя мгновенно.
   Кончился бой  со  счетом пять  -  три  в  Сер„жину пользу.  Но  когда
пожимали руки, Митя улыбался счастливо, как победитель. Ещ„ бы! Все-таки
он нанес три укола одному из лучших фехтовальщиков клуба.
   - Ну как? - спросил у Сер„жи Олег.
   - С ним зевать опасно,  -  шепотом сказал Сер„жа.  -  Когда он успел?
Наверно, каждый день занимается? Олег кивнул:
   - Почти...


   Однажды  при   Сер„же  пришла  Митина  мама.   Сказала,   что   хочет
посоветоваться.
   - Понимаете,  Олег  Петрович,  вызывали меня в  школу...  Была у  них
недавно  в  классе  репетиция -  коллективное чтение  стихов  готовили к
концерту.   А  Митя  отказался,  потому  что  тренировка  в  клубе.  Вот
учительница и рассердилась.  Даже сумку у него отобрала. Сказала, что не
отдаст, пока я не приду.
   - Ну уж сумку-то отбирать -  это совсем не дело,  - решительно сказал
Олег. - Разве так чему-нибудь хорошему научишь?
   - Да бог с ней,  с сумкой,  - устало произнесла Митина мама. - Не это
меня тревожит.  Учительница, когда мы беседовали, сказала такие слова...
правда,  может быть, сгоряча... Говорит, зря он там только время тратит.
Что,  говорит,  вы думаете,  он у вас спортсменом станет?  Занимался бы,
мол, своими книжками да корабликами. Как говорится, каждому свое...
   Олег потемнел лицом.
   - Ну и что же? - сдержанно спросил он.
   - Ну вот...  Я  уж боюсь.  Может быть,  она права?  Как у  Мити здесь
успехи? Олег усмехнулся:
   - Успехи?  По-моему,  самый большой успех,  что ему здесь нравится. В
уголок не  жмется больше,  решительный стал.  Друзья у  него  появились.
Особенно один.  Есть тут у  нас такая личность -  Данилка Вострецов.  Их
теперь лошадьми друг от друга не оттащишь.
   Митина мама расцвела:
   - Ой,  знаю Данилку,  он  у  нас был!  Рыженький такой,  симпатичный.
Чудо-ребенок!
   - Хм... - тихонько произнес Сер„жа, вспомнив "чудо-ребенка", упавшего
со шкафа.
   Олег бросил на Сер„жу быстрый взгляд и продолжал:
   - Митя мне как-то признался,  что раньше у него такого друга не было.
Ну,  такого крепкого,  что ли...  А спортивные успехи, что ж... Не хуже,
чем у остальных. Пусть учительница придет, сама посмотрит.
   - Едва ли  она  захочет.  Она  как-то  звонила сюда по  поводу одного
мальчика из шестого класса. Насчет его двойки. И почему-то очень на клуб
обижена.
   Сер„жа решил, что можно вмешаться.
   - Ну  и  зря,  если  не  придет,  -  сказал он.  -  Вот  наша Татьяна
Михайловна везде с нами ходит. У ребят в бассейне были соревнования, так
она даже туда ходила, хоть ей и нельзя, где влага, потому что ревматизм.
Она уже немолодая, скоро шестьдесят лет, а все равно...
   Олег предложил:
   - Если учительница не захочет, вы-то все равно приходите. Скоро у нас
финальные  соревнования на  приз  клуба.  Праздник.  Видите  вот,  флаги
вешаем.  В  эти  дни  отборочные бои идут.  Митя,  кажется,  имеет шансы
попасть в финал.  - Он перехватил удивленный взгляд Сер„жи и подтвердил:
- Да,  представьте  себе,  поручик.  Имеется  возможность  встретиться в
честном  поединке  с  вашим  учеником...  Кстати,  познакомьтесь,  Ольга
Васильевна,  -  обратился он к Митиной маме.  - Сергей Каховский, первый
учитель вашего сына.
   - Ну уж,  учитель,  -  сказал Сер„жа.  -  Полчаса позанимался в самом
начале.
   - Удачное было начало, - сказал Олег.


   Финальные  соревнования  состоялись  в  конце  октября.  Накануне,  в
субботу вечером, Сер„жа зашел к Кузнечику.
   - Придешь? - спросил он. Генка виновато покачал головой.
   - Завтра внеочередная тренировка, первый выход на лед.
   - Жалко, - сказал Сер„жа.
   - Я,  может быть, позже приду. Если рано кончим, - пообещал Кузнечик.
- Как раз к тому времени, когда тебе будут первый приз вручать.
   - Иди ты!  -  отмахнулся Сер„жа.  И признался:  - Знаешь, Кузнечик, я
боюсь что-то...  Первые соревнования.  Да  не думай,  что мне приз очень
нужен!  Я боюсь,  что размякну и начну по-глупому проигрывать... Хорошо,
когда за тебя болеют. Сразу сил больше делается.
   - За тебя и так весь клуб болеет.
   - Ну  уж,  весь  клуб!  Каждая группа болеет за  своих финалистов.  И
потом,  одно дело, когда своя группа, а другое - когда кто-то ещ„, не из
клуба.
   - Ага!  - хитро сказал Кузнечик. - "Когда кто-то ещ„, не из клуба..."
А уговаривал меня записаться в "Эспаду".
   - А ты решил? - быстро спросил Сер„жа.
   - Нет, не могу. Вот если выгонят из секции, тогда приду.
   - За что тебя выгонят?
   - Да пока не получается из меня хоккеист. Тренер ворчит.
   - Вот и давай к нам.  У нас никого не выгоняют, если не получается. И
Олег  из-за  этого  никогда  не  ворчит.   Можно  вообще  не  заниматься
фехтованием.
   - А как тогда?
   - Ну мало ли в  клубе дел!  Олег кинокамеру достал,  будем,  наверно,
фильм "Три мушкетера" снимать.
   - Здорово,  -  искренне сказал Кузнечик.  -  Но я  пока не могу.  Вот
добьюсь своего в хоккее, тогда посмотрим.
   "Если добьешься,  тогда совсем уж  уходить не  захочешь",  -  чуть не
сказал Сер„жа. Но промолчал.
   Дружба их была в самом начале,  а в эту пору люди боятся обидеть друг
друга неделикатной настойчивостью или даже одним неосторожным словом.
   Зато с Наташей Сер„жа договорился легко.  Правда, сперва она отругала
его: почему редко к ним заходит. Но потом быстро сказала:
   - Ладно, приду. Подумала и спросила:
   - А можно Стасика, взять?
   Сер„жа слегка удивился:
   - Ну возьми... Думаешь, ему интересно будет?
   - Да это неважно. Просто хочу его увести куда-нибудь. В воскресенье у
них отец дома весь день, а он такой... Стаське от него плохо.
   - Приводи, - сказал Сер„жа. - Только пусть он сидит поспокойнее. А то
он всякое может.


   Стасик Грач„в,  которого Сер„жа спас от  Мадам Жирафы,  действительно
мог "всякое".
   На первый взгляд это был тихий мальчик, славный такой, с русой челкой
над  глазами  и  смешным пучком  волос  на  затылке.  С  честными серыми
глазами,  которые от  одного ласкового слова  наливались вдруг  слезами,
словно в них вставляли стеклышки.  Но порой в Стасике что-то взрывалось.
Он  отчаянно хохотал,  метался по классу и  коридору,  скакал по партам,
лупил ребят книгами по макушкам.  А  когда его пытались унять,  визжал и
кусался. Дело кончалось опять слезами, но уже громкими и злыми.
   А  случалось,  что Стасик подходил к кому-нибудь из старших,  брал за
локоть,  прижимался щекой  к  рукаву и  стоял  так  по  нескольку минут.
Подошел он так однажды и к Сер„же. Потом Сер„жа спросил у Наташи:
   - Чего это он?
   А она серьезно сказала:
   - Маленький, а нервы никуда не годятся.


   Наташа пришла без Стасика.  Сказала,  что его не отпустили.  Она дала
Сер„же  мятный  леденец и  забралась в  угол  на  стул.  В  другом углу,
стесняясь шумной  толпы  мальчишек,  уже  сидела Митина мама.  Она  была
единственным взрослым среди зрителей.  Остальные были свои же  ребята из
"Эспады",  которые не  попали в  финал и  пришли болеть за  друзей,  или
приятели и одноклассники финалистов.
   Места для зрителей устроили у  главной,  длинной стены,  против окон.
Притащили из кают-компании все стулья и даже диван.  Его, конечно, сразу
оккупировала "барабанная команда",  которую  Данилка  привел  болеть  за
Митю.
   Вошел  Олег  и  попросил  зрителей  "не  вопить  как  на  стадионе  в
Рио-де-Жанейро". Потом скомандовал бойцам построение.
   Финалистов было семь.  Предстоял двадцать один бой.  На  черной доске
темнели пустые квадраты расчерченной мелом таблицы.  Скоро там  появятся
единицы и нули: кому-то радость победы, кому-то - наоборот.
   На судейском столике лежали дипломы и  стоял пузырек с  тушью,  чтобы
вписать имена победителей.  А в прозрачной коробочке поблескивал жетон с
красной ленточкой.  На жетоне были скрещ„нные шпаги и надпись:  "Чемпион
"Эспады".  1973".  Дипломы Олег взял в райкоме комсомола, а жетон по его
просьбе сделал из латуни знакомый гравер.
   Кончилась жеребьевка.  Сер„же выпало выступать в  первой же паре.  Он
застегнул нагрудник, натянул перчатку... и понял, что уже не боится и не
волнуется.
   Первый бой  был нелегкий.  Большой,  грузный Женька Голованов лишь на
первый взгляд казался неповоротливым. Клинок его мелькал и свистел перед
Сер„жей,  выписывая кольца и  восьмерки.  Голованов не тратил времени на
долгую разведку,  он  шел напролом в  атаку за  атакой,  давил корпусом,
вертя двойные и тройные переводы.
   Сер„жа уходил в сторону и огрызался короткими контратаками.
   У  них было уже по  три очка,  когда Голованов налетел на Сер„жу всем
корпусом, проскочил вперед, извернулся и нанес удар со спины.
   - Четыре - три.
   Если мечтаешь о первом месте,  проигрывать первый бой нельзя.  Сер„жа
не  выдержал,  забыл про осторожность и  полез в  отчаянное наступление.
Голованов ринулся навстречу. Олег остановил бой.
   - Обоюдная атака. Делаю предупреждение.
   Женька тяжело дышал. Он был на шаг от победы. Он рвался к ней.
   "Ладно,   -   сказал  себе  Сер„жа.   -   Не  будем  больше  прыгать.
Пофантазируем, как говорил Олег".
   Он  быстро отступил и  встал в  третью позицию,  когда кисть руки  на
уровне пояса отведена влево,  а  клинок смотрит вниз.  Он открылся перед
противником.  С точки зрения фехтовальной науки это был бред.  Голованов
от неожиданности на миг остановил свой клинок. Тут же Сер„жа снизу вверх
нанес по  нему скользящий удар.  Женькина рапира взмыла под  потолок,  а
Сер„жа вошел в глубокий выпад. Есть!
   Зрители взревели.
   - Неправильно!  -  кричали  болельщики Голованова.  -  Клинок  выбит,
нельзя колоть!
   - Нет,  правильно,  -  сказал Олег.  -  Клинок ещ„ не упал, когда был
сделан укол. Четыре - четыре.
   После  этого  Голованов разозлился,  полез в  атаку слишком открыто и
проиграл ещ„ очко.
   Сер„жа снял маску, пожал противнику руку и, вытирая рукавом лоб, стал
пробираться в угол к Наташе. Трикотажная рубашка липла к спине.
   - Ух,  как я  переживала!  -  шепотом сказала Наташа.  -  Просто даже
страшно. Ты такой молодец, Сер„жка. Держись дальше.
   И  он  держался.   Он  выиграл  ещ„  два  боя:  у  почти  незнакомого
семиклассника Павлика Сосновского из  второй группы и  у  Леньки Мосина.
Ленька дрался лихо,  но  не  очень умело.  Когда проиграл,  то обиделся,
надулся, но через пять минут уже спокойно болтал с приятелями.
   Володьке Огонькову Сер„жа проиграл. Проиграл глупо, досадно, так, что
завыть хотелось от обиды.  Конечно,  Огоньков дрался не хуже Сер„жи.  Но
если  бы  Сер„жа в  последний момент,  при  счете  четыре -  четыре,  не
промахнулся так по-дурацки, то обязательно победил бы.
   А Митя у Огонькова выиграл. Этого никто не ждал. Может быть, Огоньков
устал  после  встречи  после  с  Сер„жей,   а  может  быть,   недооценил
противника:   худенького,   белобрысого  пятиклассника,  неизвестно  как
попавшего в  финал.  Если недооценил,  то  зря.  Мог  бы  видеть,  что с
Кольцовым шутить не  стоит:  до этой встречи Митька вышел победителем из
двух боев.
   Болельщики,  следившие  за  хитростями  финальной  таблицы,  начинали
гудеть сначала удивленно,  потом одобрительно.  Дело в том, что вслед за
Огоньковым и Каховским Кольцов пробивался в лидеры.
   Сер„жа следил за  Митей  с  радостным удивлением.  И  даже  с  легкой
завистью.  Кольцов дрался так,  будто не думал о победе и поражении. Бой
для  него был как песня,  как музыка,  в  которую человек вкладывает всю
душу.  Так,  по крайней мере,  казалось. В каждую схватку он шел, словно
этот бой -  самое главное и  самое радостное дело в| его жизни,  а потом
будь что будет. |
   Сер„жа теперь уже  не  думал:  "Когда он  успел..."  Если у  человека
талант, он может вспыхнуть моментально.
   После каждого боя Митя сбрасывал маску и улыбался счастливо,  открыто
и  в  то  же время так,  словно говорил противнику:  "Ты уж не об