по телефону, да
так, думаю, лучше.
   - Это Саша, Генкин брат, - объяснил Сер„жа.
   - Ну так проводи гостя в комнату, - сказал отец. - Очень рад.
   - Я,  собственно,  не к Сергею,  а,  скорее,  к вам,  -  нерешительно
проговорил Саша,  когда его  усадили на  стул.  -  Есть  один  вопрос...
Говорят, Сер„жа с дядюшкой собирался в Севастополь.
   - Сорвалось, - сказал отец.
   - Да, знаю... Пока не сорвалось, хотел я им с Генкой, с братцем моим,
сделать нечаянную радость.  У меня там работа, в командировку собираюсь.
Думал,  возьму брата,  а  в Севастополе они встретятся.  А теперь что?..
Может,  мне их двоих забрать? Сам-то я буду занят, но у меня товарищ там
есть, а у него мама. Она бы присмотрела.
   Вот тогда,  честно говоря,  Сер„жа не  выдержал.  Он торопливо ушел в
свою  комнату,  вцепился в  клинок на  стене и  прижался лбом к  тонкому
холодному железу. Еще не хватало разреветься при Саше...


   - Пойдем на раскопки. Может, уже начали работу, - сказал Сер„жа.
   И  они пошли в  западную часть Херсонеса,  где ленинградские студенты
раскапывали храм десятого века. Но студентов еще не было. Сер„жа и Генка
не торопясь побрели среди травы,  среди зарослей дрока, в которых лежали
каменные плиты и  обломки колонн.  Вышли на площадь у  разбитого бомбами
Владимирского собора.
   В этот ранний час в Херсонесе было пусто.  Лишь у крытой галереи, где
выставлены для  зрителей необъятные глиняные вазы  -  пифосы,  мальчишки
встретили человека.  Крепкий  невысокий человек в  зеленых шортах  бодро
шагал,  будто катился,  им  навстречу.  У  него  была коричневая лысина,
круглый загорелый живот и курчавые плечи.
   Вздрогнув,  человек остановился,  изумленно посмотрел на ребят.  Даже
рот приоткрыл: собрался, наверно, о чем-то спросить. Но они обошли его с
двух сторон,  будто стоявший на дороге пифос.  А потом засмеялись и мимо
белого домика с антенной, по каменной лестнице, побежали к морю.


   Они схитрили в этот день:  позвонили тете Лизе и сказали, что обедать
не придут,  поедят в столовой.  Потом позвонили в лабораторию Саше и его
другу Алику,  чтобы те  не беспокоились.  А  потом,  не тратя времени на
столовую,  купили по три пирожка и  махнули на катере в Инкерман.  Там у
самого  берега  стоял  полуразобранный  старый  тральщик.   Они   вплавь
добрались до него и  полдня играли там с  мальчишками,  с которыми Генка
был знаком еще в прошлом году. В сумерках они добрели до Симферопольской
улицы, до двухэтажного дома, где жил с матерью Алик.
   Гудели ноги,  сосало в  желудке,  горели от солнца плечи.  Но сильней
усталости была  радость.  Потому  что  все  еще  только начиналось.  Они
прожили у моря всего шесть дней, и впереди был почти месяц.
   - Полуночники, - сказала тетя Лиза. - Вот я вас...
   - Бродяги,  - сказал Саша, который играл с Аликом в шахматы. - Засажу
под арест на трое суток.
   - Но мы же звонили, что не потонули, не потерялись и вообще никуда не
пропали, - жалобно сказал Генка.
   - Сейчас будут  врать,  что  обедали и  ничуточки не  хотят  есть,  -
проницательно заметил Алик.
   Сер„жа хотел возразить, что на такое нахальное вранье они с Генкой не
пойдут. Но тут в коридоре длинно и беспорядочно затрезвонил телефон.
   - Междугородная! - воскликнул Саша и бросился к двери.
   Сер„жа слышал, как он торопливо сказал в трубку:
   - Слушаю...  Да.  Что?  Да,  правильно.  Кто?  Да, здесь... - И вдруг
крикнул в открытую дверь: - Сергей! Это тебя!
   - Папа? - тревожно спросил Сер„жа.
   -Да нет, не папа. Говори...
   Сер„жа  взял  трубку и  услышал непонятно чей,  но  знакомый-знакомый
голос:
   - Ты слушаешь?  Это я.  Я  по порядку,  чтобы скорее,  а  то разговор
дорого стоит. Мама с папой уехали, а нам жить целый месяц, а денег мало.
Во-первых, у меня есть камера, значит, можно снимать дальше...
   - Стоп, - сказал Сер„жа. - Это кто?
   - Это я,  Данилка.  Ну, флаг-капитан Вострецов... Ты слушай скорей, а
то  Юлька ругается,  что  долго говорю...  Во-первых,  она  подарила мне
камеру "Спорт".  Хорошо работает,  только надо  часто  батарейки менять.
Значит,  можно доснимать "Мушкетеров".  Андрей Гарц в  лагерь не  поехал
специально, чтоб сниматься.
   Сер„жа увидел будто наяву растрепанную Данилкину голову,  веснушчатый
нос и  неунывающие глаза.  Он замахал в открытую дверь,  подзывая Генку.
Тонкий  Данилкин голосок  звенел  отчетливо и  громко.  Сдвинув  головы,
Сер„жа и Генка слушали вдвоем.
   - ...Во-вторых,  Стаська заболел и его привезли из лагеря.  Он теперь
поправляется,  но отец к нему опять прискребается.  А Натка в деревне, а
какой адрес, я не знаю. Стаська и Нок ночуют у меня. Что делать?
   - Елки зеленые! Я откуда знаю? - сказал Сер„жа. - Что еще?
   - В-третьих,  Митька нашел  на  берегу старую шлюпку.  Можно  сделать
корабль,  только надо  ее  вывезти.  Она,  конечно,  гнилая,  но  Митька
говорит,  что  можно...  Лена  сказала,  что  достанет  машину.  А  пока
помещения нет, можно у них во дворе чинить...
   - В каком дворе? Какая Лена? - почти взмолился Сер„жа.
   - Лена из  райкома.  Она  приходила,  нас искала...  Ей  Олег про нас
написал. Шлюпка, конечно, старая, но Митька говорит...
   В трубке раздался треск, писк, хрипы, короткие гудки.
   - Алло! - заорал Сер„жа. - Алло, Данилка! Где ты?
   И снова прорезался Данилкин голос, еще громче и отчетливей:
   - В-четвертых,  появился клуб "Легенда". У них тоже фехтование. Звали
к  себе Митьку и  Димку,  но они сказали,  что фиг.  Тогда эта "Легенда"
вызвала нас на соревнование. По стрельбе и по рапире...
   - Кого нас?
   - Ну, нас, "Эспаду"! Что им сказать? Когда вы приедете?
   - Когда? - переспросил Сер„жа. Не мог же он сказать, что через месяц.
   Данилкин голос зазвучал удивительно серьезно. Даже печально:
   - Ну,  ребят я  соберу.  А капитаны?  Я,  Митька да еще Димка.  Ты же
видишь, сколько всяких дел... Когда вы приедете? Можно завтра?
   - Данилка,  ты здоров?  -  спросил Сер„жа.  -  Завтра!  За три тысячи
километров!
   - Самолетом же...
   - А знаешь, какие очереди за билетами? Здесь ведь юг!
   - Ну, постарайтесь! Ладно? Вы постараетесь? Алло! Ты слышишь?
   Сер„жа еще слышал Данилку. А тот его - уже нет.
   Потом  Данилкин голос  угас,  и  короткие гудки,  зазвучали громко  и
непреклонно.
   Очень  близко  Сер„жа увидел Генкино лицо.  Кузнечика можно  было  не
спрашивать: в глазах у него была уже дорога. Саша стоял рядом.
   - Что? - сказал он. - Заиграли трубачи тревогу?
   - Не трубачи,  а барабанщики, - отозвался Генка. - Саша... Тут ничего
не поделаешь.  Только вот как быть с билетами?  В кассу не пробьешься...
Ну чего ты так смотришь? Да не бойся, мы не выпадем из самолета!
   - Не выйдет, друзья, - сказал Саша. - Никуда вы завтра не поедете...
   - Саша! - сказал Генка. Саша серьезно продолжал:
   - Билеты не  проблема.  Говоря по  секрету,  я  могу их забронировать
через заводоуправление. Но есть один очень важный вопрос.
   - Что? - откликнулся Генка.
   - Какой вопрос? - настороженно спросил Сер„жа.
   - Это  не  секундная  вспышка?   Не  каприз?  Вам  очень  надо  туда?
Очень-очень?
   - Да, командир. Очень, - ответил Сер„жа.
   - Очень,  - сказал Генка. - И мы будем ждать тебя там. Через месяц. А
нам надо завтра.
   - Послезавтра, капитаны, - решил Саша. - Я своей командирской властью
дарю вам еще один морской день.


   ...Они прожили у  моря целых шесть дней,  а  завтра их ждал еще один.
Длинный день,  полный солнца,  синих волн  и  радостных находок.  День в
удивительном городе, где смешались дома и корабли. А потом...
   А потом все опять: "Барабанщики, марш!"