иционеров. - Вот встреча!
   - Это я,  начальник, - слабо усмехнувшись, признался Гаврик. И быстро
опустил в карман ладонь.
   - Тихо! - крикнул милиционер и рванул кобуру.
   Впервые Сер„жа  увидел так  близко от  себя  боевое оружие -  тяжелый
черный пистолет.
   Но  милиционер  опоздал  Гаврик  махнул  рукой,   и   что-то  тяжелое
прошелестело в воздухе, упало за забором.
   - Кастет выбросил! - крикнул милиционер с погонами младшего сержанта.
- Ничего, найдем!
   Гаврик  поднял  согнутые  в  локтях  руки,  помахал  кистями,  пьяно,
улыбнулся:
   - Все, начальник. Берите птичку.
   - Пошли,  птичка... - Милиционер махнул пистолетом в Сторону фонарей.
- Там и клетка есть на колесах. Правда, не позолоченная... Пошли все.
   Сер„жа  выпустил рейку,  подошел  к  Стасику и  взял  его  за  плечо.
Сбивчиво сказал:
   - Ну, пойдем... Не бойся теперь.


   На углу стояла милицейская машина -  желтый фургон с темной полосой и
синей  лампой  над  кабиной.  Главный  милиционер -  старший лейтенант -
сказал:
   - Этих - в машину. А ты, Сер„жа, двигай с ребятишками. Тут рядом.
   - Куда? - удивился Сер„жа. Но обращались, оказывается, не к нему.
   - Хорошо,  -  откликнулся другой милиционер,  тоже  офицер,  с  двумя
звездочками на погонах, только совсем молодой.
   Гаврика посадили в  машину.  Туда же сели два милиционера,  и старший
лейтенант скомандовал Кисиной компании:
   - Давайте и вы. Там разберемся. Сенцов захныкал...
   Через минуту машина уехала.
   - Пойдем, - сказал Сер„же лейтенант. - Здесь недалеко.
   - А куда?
   - В отделение.  Надо же у вас показания взять.  - Он улыбнулся совсем
по-мальчишечьи. - Да не волнуйся, мы вас домой на машине доставим. Не на
этой, а на "Волге". Всех троих.
   Только сейчас понял Сер„жа, что рядом с ними опять Валера.
   - Откуда ты здесь?
   - Да ведь это же он нас позвал,  - объяснил лейтенант. - Мы с задания
ехали, а он выскочил на дорогу и давай голосовать. Ты хоть спасибо скажи
человеку за выручку.
   Валера  улыбался откровенно и  счастливо,  как  человек,  совершивший
подвиг.
   - Спасибо, - машинально пробормотал Сер„жа.
   - Ну,  пошли,  -  повторил милиционер. - Да ты успокойся, браток. Все
уже позади... А ты знаешь, кто этот Гаврилов?
   Сер„жа помотал головой. Лейтенант сказал:
   - Известная фигура...  Как  тебе удалось его  свалить?  Это  же  чудо
какое-то.
   - Он,  по-моему,  сильно пьяный, - сказал Сер„жа. - А может быть... В
общем,  я и сам не пойму.  - Он слабо улыбнулся. Он совсем не чувствовал
себя героем. Его бил озноб.
   - Ну и что же,  что пьяный,  -  возразил лейтенант. - Головы-то он не
терял.  Догадался же кастет выбросить.  Ну ничего,  там сержант остался,
найдет...
   - А нож! - спохватился Сер„жа. - Взяли?
   - Какой нож?
   Но ведь он же с ножом был.
   - Тебе не показалось? Темно было.
   - Не показалось.  Там свет из окна падал!  Я  по ножу ударил,  а он в
столб  воткнулся.  Вот  над  ним.  -  Сер„жа указал на  Стасика,  и  тот
почему-то вздрогнул.
   - Роман  "Три  мушкетера",   да  и  только,  -  озабоченное  произнес
лейтенант. - А ну пойдем назад. Нож - штука серьезная.
   Он решительно двинулся в переулок, и ребята потянулись за ним. Стасик
прихрамывал.
   - Можно, я домой пойду?. - спросил он. - У меня нога болит.
   Лейтенант обернулся.
   - А не боишься?
   - Дом-то  уже  рядом,  -  объяснил Сер„жа.  -  Пусть идут оба,  а  то
родители волнуются.  Тут их никто не тронет.  А я вам все расскажу и без
них.
   - Ну, бегите, - разрешил лейтенант.
   - Стаська,  не вздумай дома рассказывать про это дело,  - предупредил
Сер„жа. - Там с ума сойдут. Скажи, что я к Генке зашел.
   Стасик торопливо кивнул и, кажется, обрадовался.
   Малыши ушли, а Сер„жа и лейтенант снова окунулись в темноту переулка.
   Нож они не  отыскали.  На  столбе его не было,  в  сухой траве вокруг
столба - тоже.
   - Может быть, показалось все-таки? - спросил милиционер.
   Сер„жа упрямо помотал головой.
   Лейтенант помолчал и спросил:
   - А ты не помнишь, как нож воткнулся? Вдоль древесины или поперек?
   - Вот так, - Сер„жа вытянул перед собой ладонь, - наискосок.
   Посмотрим...  -  Лейтенант стал  на  цыпочки и  долго  водил  светлым
кружком фонарика по столбу. - Точно. Есть такая зарубка, - сказал он.
   Кто-то тяжело прыгнул с забора и подошел к ним. Это был сержант.
   - Вот он, кастет. На грядках лежал.
   Лейтенант сказал ему  о  ноже.  Минут  десять они  обшаривали вокруг,
землю, но напрасно.
   - Пойдем, - сказал лейтенант. - Нет ничего.
   - Вы мне не верите? - спросил Сер„жа.
   - Верю.  Тем более след на столбе...  Но где же нож?  Может, Гаврилов
успел его выбросить?
   - Да нет, он его больше не касался.
   - Ладно, выясним... А как ты сумел выбить его у Гаврилова?
   - Не знаю,  - утомленно сказал Сер„жа. - Наверно, с перепугу... - Его
опять стал трясти крупный озноб,  и захотелось поскорее оказаться дома у
Наташки,  среди своих,  где спокойно,  светло и весело. Казалось, что он
уже много-много часов пробыл в этом переулке.
   Сержант, который все молчал, вдруг спросил:
   - С перепугу,  говоришь?  С перепугу люди драпают сломя голову,  а ты
дрался.
   Сер„жа не стал объяснять,  что драпать нельзя было из-за Стаськи. Еще
подумают,   что  хвастается:   вот,   мол,   какой  хороший,  не  бросил
маленького...


   ...В отделении милиции все произошло быстро.  Гаврилова увели.  Кису,
Гусыню,  Сенцова  и  четвертого мальчишку отпустили домой,  сказав,  что
вызовут в  понедельник.  Хмурый пожилой капитан,  повернувшись к Сер„же,
слегка улыбнулся:
   - Ну,  мушкетер, давай по порядку. Как было дело? Да не волнуйся, все
уже хорошо.
   "Почему они  все  говорят "не волнуйся"?  -  подумают Сер„жа.  -  Или
заметно, как меня трясет? Но это же от холода".
   Он рассказал обо всем.  Получилось не много. Капитан записывал. Потом
спросил:
   - Значит, настаиваешь, что нож был?
   - Да.
   - Ну ладно... Прочитай и распишись.
   Сер„жа бегло прочитал разлинованный лист.  Все было правильно, только
очень уж коротко.  Сер„жа написал внизу:  "Каховский".  Буквы получились
большие и корявые. Он услышал, как шепотом кто-то сказал:
   - Натерпелся малец.
   Капитан обратился к лейтенанту, которого тоже звали Сер„жей.
   - Увези парнишку домой.
   - Я и так дойду, здесь недалеко, - сказал Сер„жа.
   Капитан опять сдержанно улыбнулся.
   - Увези,  увези...  Героям должен быть почет.  Он и сам еще не знает,
как здорово нам помог...
   У крыльца стояла милицейская "Волга". Лейтенант сел за руль, Сер„жа -
рядом.  В  зеркале над рулем он увидел на миг свое лицо.  На левой скуле
был могучий синяк. Это Сер„жу почему-то развеселило.
   Доехали они за минуту.
   Дверь Сер„же открыла Наташка.
   - Ну, пропащая душа... Мы уж беспокоимся.
   При неярком коридорном свете она не разглядела Сер„жино лицо.
   - Слушай,  -  шепотом сказал  он,  -  есть  у  тебя  пудра  или  крем
какой-нибудь, которым лицо мажут?
   - Ты рехнулся?
   - Ни капельки. Надо навести маскировку.


                                   10

   Наташе Сер„жа сказал про все,  но велел,  чтобы молчала как рыба:  не
портить же людям праздник. Весь вечер он держался в тени, а когда пришли
домой,  сразу лег спать.  Ему не снились ни бандиты с ножами,  ни другие
кошмары. Вообще ничего не снилось.
   Проснулся Сер„жа поздно. Все тело болело, будто накануне он весь день
тяжести таскал.  Зато настроение было прекрасное. Он отлично помнил, что
было вчера,  и чувствовал спокойную гордость.  А чего ж не гордиться? Он
до конца держался в неравной схватке. Он был победитель.
   Все  было  хорошо.  Уютно  пощелкивали батареи,  смеялась  за  дверью
Марийка,  весело говорил с  тетей Галей отец.  А  за  окнами опять сыпал
крупный снег.
   Даже пенопластовый замок с  узорным флюгером на главной башне и синим
крабом над воротами опять показался Сер„же красивым и почти настоящим.
   Сер„жа откинул одеяло, сделал десяток приседаний, чтобы прогнать боль
из.  мускулов.  Потом побежал в ванную. В прихожей он столкнулся с тетей
Галей. Она ахнула:
   - Сер„женька! Что с тобой?
   - А что?
   - Ты в зеркало посмотри!
   Он посмотрел.
   "Маскировка" слезла, и синяк цвел во всю щеку.
   - Кто тебя?  - все больше волновалась тетя Галя. - Батюшки, да что же
это? Володя, иди сюда!
   Пришел папа. Посмотрел, присвистнул. Сказал:
   - Давай, дружище, выкладывай. Пойдем-ка в комнату.
   И  Сер„жа "выложил".  Да он и не собираются отмалчиваться.  Одно дело
вчера, другое - сегодня.
   Он  сидел  на  тахте,  покрытой мохнатым,  ласково  щекочущим пледом,
приткнулся к  отцу  и  чувствовал себя,  как  кот„нок  в  добрых  руках.
Рассказывал спокойно и  подробно.  Не  скрывал  ни  страха,  ни  мыслей,
которые были  в  тот  момент,  ни  злости,  которую влил  в  удары своей
деревянной шпаги.  Папе можно было говорить все. Конечно, зря здесь была
т„тя  Галя:  не  женское это  дело слушать о  таких вещах.  Но  разве ее
уговоришь не слушать!  И  Маринку тоже.  Маринка сидела верхом на Ноке и
держала его за уши, как за вожжи. Нок терпеливо улыбался розовой пастью.
   Маринка слушала серьезно и молча. Только один раз она спросила:
   - А они были кто? Шпионы?
   Сер„жа и  папа  рассмеялись.  А  тетя  Галя несколько раз  повторила:
"Господи... Господи", хотя в бога верила, конечно, не больше Сер„жи.
   - Ну вот и все. Жалко только, что нож не нашли, - закончил Сер„жа.
   Отец коротко вздохнул,  приподнял его и, как в давние времена, усадил
на колени. Притиснул к груди:
   - Маленький ты мой...
   Сер„жа не прочь был на несколько минут оказаться маленьким. Он притих
и зажмурился. Почти замурлыкал.
   Маринка ревниво следила за ним.  - А ты почему не в садике? - спросил
Сер„жа, выглядывая из-за папиного локтя.
   - А я в субботу не хожу.
   - В  субботу мы  вдвоем домашней работой занимаемся,  -  сказала тетя
Галя и увела Маринку на кухню.
   Вот как! Сегодня суббота! А он и забыл.
   Продолжая играть маленького, Сер„жа капризно сказал:
   - У  всех в  субботу выходной,  даже в  детском садике.  А мы учимся.
Почему? НЬ хочу - и все...
   - А не ходи сегодня в школу, - неожиданно сказал папа.
   Сер„жа вскинул голову.
   - Да я же пошутил. Что ты, папа!
   - А я не шучу.  Давай хоть одну субботу побудем вместе. Не останешься
ведь ты из-за этого на второй год.
   - Не останусь...  Папа!  А  скажи по правде,  ты боишься меня в школу
отпускать, да? Думаешь, что опять что-нибудь случится?
   - Ну,  вот глупости. Просто надо тебе отдохнуть после встряски. Ты же
вчера перед вражеским оружием стоял.  Как на войне.  Даже взрослым после
такого дела передышка нужна.
   Сер„жа  не  чувствовал,  что  ему  нужна  передышка.  Но  неожиданный
выходной -  это  было  заманчиво.  Можно  не  торопясь доделать крышу  у
замковой  галереи  и  покрасить  на  ней  мелкие  картонные квадратики в
оранжевый цвет -  под  черепицу.  Можно срисовать из  книги "Архитектура
средневековья" несколько крепостей. Можно поваляться и почитать. А можно
починить наконец маленькую кровать для Маринкиной куклы Тамары.  А то он
совсем  забросил Марину:  со  Стаськой Грач„вым возится  больше,  чем  с
собственной сестрой.
   Но эти мысли мелькнули между прочим,  а  главная мысль была все о том
же - о вчерашнем.
   - Папа, а тебе приходилось так?.. Ну, чтобы на тебя с оружием?
   Отец улыбнулся:
   - Было  несколько случаев.  Я  же  лесной  человек...  Один  раз  три
мерзавца застрелили лосиху и -  мало им еще! - хотели прирезать лосенка.
Тут я на них и вышел. На моей стороне был закон, а на их стороне - сила.
А что им закон,  если у них шесть стволов, а у меня два? Долго мы стояли
друг против друга, беседовали. Многими любезностями обменялись.
   - Они отступили?
   - Да,  ушли в конце концов.  Они меня знали. Понимали, что, если даже
продырявят навылет,  один ствол я  успею разрядить и  не  промахнусь.  А
каждый из  них  считал,  что  его  паршивая жизнь дороже лосенка,  хотя,
по-моему, ошибался.
   - А их нашли потом?
   - Нашли.  Я же их знал. Трудно было доказать, что именно они стреляли
в лосиху,  но ничего,  доказали... А потом я не выдержал и признался им,
что у меня в стволах патронов не было. Вот они локти кусали!.. Давно это
было,  еще ты не родился...  А сейчас ты вон какой длиннющий! Ну-ка беги
умываться, герой!
   Сер„жа задумчиво сказал:
   - И ни капельки я не герой. Вот ни настолько. - Он показал ноготь.
   Отец взъерошил ему макушку.
   - Помнишь,  ты мне про случай с ремнями рассказывал?  - спросил он. -
Вы  тогда трех человек исключили...  Ты  рассказываешь,  а  я  все время
чувствую: какая-то мысль тебя грызет.
   - Какая?
   - А такая: "А что я сам-то делал бы на их месте? Не струсил бы?" Так?
   - Так... - признался Сер„жа.
   - Ну вот.  А теперь ты, по крайней мере, знаешь: не струсил, В общем,
это был твой звездный час.
   - Что было?
   - Звездный час.  У каждого человека бывают в жизни звездные часы. Это
когда у  него большая победа,  или большая радость,  или успех в трудном
деле. В общем, торжество.
   - А-а... - сказал Сер„жа.
   Торжества он не чувствовал.  Победа -  это конечно.  Гордость.  Но не
торжество.  И радости особой не было. И не очень-то хотелось вспоминать,
как Гусыня сидел на корточках,  держась за разбитое лицо.  И  как бледно
улыбался Гаврик,  взмахивая поднятыми руками...  Лучше бы совсем не было
на свете этих кис,  гусынь, гавриков. Ну что они за люди? Что им надо на
свете?  Почему они мешают жить другим?  Ну что они,  из племени людоедов
или с другой планеты?  Живут вместе со всеми.  Наверно,  на первомайские
парады,  как нормальные люди,  ходят и те же песни поют.  Некоторые даже
пионерские галстуки носят.  И  когда  кино  про  войну  смотрят,  не  за
фашистов же  они  болеют!  Но  спорить с  отцом Сер„жа не  стал,  только
спросил:
   - А у тебя были звездные часы?
   - Конечно, были, - без улыбки сказал папа. - Когда мы добились, чтобы
район Черного озера объявили заповедником.  Не представляешь,  какой был
бой, четыре раза пришлось нам с дядей Володей в Москву вылетать... А еще
когда взял первый приз за стрельбу на круглом стенде.  Это в  шестьдесят
четвертом году...  А  еще...  когда твоя мама согласилась выйти за  меня
замуж.
   Они помолчали.
   - Па... - сказал Сер„жа. - А Кузнечик влюбился в Наташку.
   - Надо же... Ну ты смотри над этим не смейся,
   - Разве я смеюсь? Я сегодня к нему сбегаю, ладно?


   Генка сидел с ногами в кресле,  в обнимку с гитарой. Он опять был как
настоящий кузнечик. Большой кузнечик с обмотанным горлом.
   Ух как он обрадовался!  Вскочил,  сунул ноги в тапочки,  завернулся в
длинный мохнатый халат и зашлепал к Сер„же.
   А подойдя вплотную, тихо сказал:
   - А я все знаю.
   - Откуда?
   - Наташа утром приходила.
   - Все  девчонки одинаковы,  -  ворчливо заметил  Сер„жа.  -  Язык  на
привязи не держат.
   Но  в  глубине,  души он  был рад,  что не  надо от  начала до  конца
рассказывать опять эту историю.
   - Ты не обижайся на нее,  -  попросил Кузнечик.  -  Она знаешь как за
тебя волнуется!
   - Теперь-то уж чего волноваться?
   - А  все  равно...  И  ещ„ она за  Стаську беспокоится.  Он  какой-то
пришибленный.
   - Перепугался.  Я  и  то  чуть  не  помер,  когда этот тип  с  финкой
появился.
   Генка поежился: - Я бы точно помер.
   - Ты? Вот уж чушь-то, - искренне сказал Сер„жа.
   Генка сипло, словно вспомнив, что у него ангина, произнес:
   - Если бы чушь... Это ведь не на гитаре тренькать.
   - Да перестань ты!  -  прикрикнул Сер„жа. - На гитаре... Тот парень в
Чили,  Виктор Хара,  тоже был с гитарой, а не с автоматом. А эти сволочи
ему  руки  отрубили  и  голову  размозжили  прикладами.   Сам,  наверно,
слышал...
   - Сравнил...  -  вздохнул Кузнечик.  Поддернул подол у халата и опять
полез в кресло.
   - Ну и сутана у тебя, - сказал Сер„жа. - Как у кардинала Ришелье.
   - Это Сашин халат, боксерский.
   Саша,   Генкин   брат,   был   неуловимой   личностью.   Он   окончил
физико-математический факультет и  работал в какой-то "очень интересной"
лаборатории.  Сер„жа видел его лишь один раз,  мельком,  потому что дома
Саша только ночевал.  Да и то не всегда. Кроме того, он часто уезжал: то
в Новосибирск, в Академгородок, то в Москву.
   Но все дома у Генки было связана с братом Сашей: книги на самодельных
стеллажах,  боксерские перчатки на гвозде,  индейская маска, привезенная
из  Чили,  морские карты на  стенах.  На  картах были налеплены почтовые
марки с  кораблями всех времен и  стран.  Это  так  необыкновенно Саша и
Генка собирали коллекцию.
   Раньше карт было четыре.  А сейчас осталось три. На месте четвертой -
английской  карты  с  изображением порта  Александрии  -  темнел  пустой
квадрат.
   - Куда Александрию девали? - поинтересовался Сер„жа.
   - Митьке отдали.  Он  вчера пришел и  как прилип к  этим картам,  так
больше ни на что другое не смотрел.  Поразговаривает, поразговаривает, а
потом опять к ним...  Вот так.  Он, конечно, сперва отказывался изо всех
сил...
   - Там ведь кубинская серия с парусниками была, - вспомнил Сер„жа.
   - Была... Митька два апельсина притащил. Хочешь?
   - Лопай сам. Ты больной.
   - Никакой я не больной!  Это врач выдумывают! Все равно завтра в клуб
пойду!
   Сер„жа внимательно поглядел на него и понял:  в самом деле пойдет.  А
может, это и лучше. А то от одиночества можно сильнее заболеть.
   - Слушай,  Кузнечик,  -  ласково сказал он,  - я тебя очень прошу: не
рассказывай завтра об этом деле в клубе. Хорошо?
   - Ну...  хорошо, - слегка растерянно отозвался Генка. - Только зря ты
так. Это уж не скромность, а черт знает что.
   -А я не из-за скромности.  Просто хочется,  чтобы завтра все было как
всегда.  А  то  начнутся разговоры,  расспросы...  Если  тридцать девять
человек начнут расспрашивать, тут хоть кто завоет.
   - Сорок, - сказал Кузнечик. - Мосин, видимо, вернется.
   - Как так?
   - Митька рассказал. Мосин поймал после уроков Лысого, прижал к стенке
и говорит:  "Гони обратно ремень". Лысый, конечно, запсиховал: "Я сейчас
наших позову!"  Мосин говорит:  "Зови.  Пока  зовешь,  я  тебя в  стенку
вколочу,  будут стамеской выковыривать". Тут прибежал приятель Лысого по
кличке Бобочка.  Начали они с  Мосиным разговаривать нахально.  И  вдруг
подходит Андрюшка Гарц...  Они  же  все вместе в  сорок шестой учатся...
Подошел да  без всяких слов ка-а-ак вделает Бобочке портфелем по хребту.
Тот сразу в бега...
   - Ай да Андрюшка!  -  со смехом сказал Сер„жа.  - А я ему, бедному, в
среду наряд вне очереди вклепал,  за  то  что нашивка еле-еле на  рукаве
держится.
   - Ничего, он не обидится... Ну вот, Бобочка - драпать. А Мосин и Гарц
стали  беседовать с  Лысым.  Он  начал врать,  что  нету  ремня,  сменял
кому-то. Мосин тогда отобрал у него сумку и говорит: "Принесешь ремень -
отдам".
   - Принес?
   - Куда он денется?  А  вчера Мосин ремень нацепил и  пришел в  клуб".
Записываться опять.
   - Надо взять,  -  сказал Сер„жа.  - Он все-таки парень хороший. Не то
что Сенцов, шкура такая... Правильно я ему вчера врезал.
   - Сенцову? За что?
   - Разве Наташка не сказала?
   - Нет.  Да  она  вообще  запутанно рассказывала.  Больше  охала,  чем
говорила. Ну-ка давай рассказывай подробно.


   В воскресенье с утра Сер„жа пришел в клуб.  Там было весело, спокойно
и  хорошо.  Олег в  спортзале проводил с  Данилкиной группой внеплановые
соревнования  -   на  личное  первенство  среди  барабанщиков.   Впервые
участвовал  Вадик  Воронин.   Правда,   вне   конкурса.   Его  братья  в
кают-компании  рисовали  эскизы  костюмов для  фильма  "Три  мушкетера".
Андрюшка Гарц приставал к ним:
   - А почему д'Артаньян в валенках?  Разве бывают валенки со шпорами? И
штаны у него современные.
   - Это чтоб смешнее, - терпеливо объяснял Валерик Воронин.
   - А почему он верхом на палке, а не на лошади?
   - Тебе же  говорят:  чтобы смешнее был