войная
зубчатая стена между ними,  в  стене глубокая арка решетчатых ворот.  Но
работы  оставалось очень  много,  и  Сер„жа  мысленно дорисовывал замок.
Появятся ещ„ пять башен -  круглых и  шестигранных,  потом -  внутреннее
кольцо стен,  дворики,  галерея и замковая церковь, сама по себе похожая
на крепость.  Все сооружение будет стоять на крутом холме,  сделанном из
папье-маше и пластилина.
   Холм -  зеленый,  а башни и стены - как из белого мрамора. Квадратные
зубцы блестят на солнце, будто пиленый сахар.
   Сер„жа сидел у  подоконника и  на игрушечной наковаленке склепывал из
тонкой алюминиевой проволоки узорный флюгер для главной башни.
   Сегодня был неожиданный выходной. В районе назначили какое-то срочное
учительское собрание, и поэтому в трех школах отменили занятия. Объявили
спортивный день.
   Но спортивные соревнования были не подготовлены,  и участвовать в них
смогли только немногие. Остальные гуляли, радуясь нежданному отдыху.
   За окошком начинался хороший день.
   Начало  сентября было  холодным и  слякотным,  но  в  середине месяца
подули южные  ветры  и  опять  пришло лето.  Перед  Сер„жиным домом цвел
пустырь.  На  нем год назад разломали несколько ветхих домиков.  От  них
остались  только  заросшие  крапивой  квадратные  фундаменты,  а  вокруг
фундаментов зеленели кусты  сирени и  дикие  яблони,  Из  травы смотрели
шарики красного клевера и белела россыпь диких ромашек.
   Пустырь тянулся вдоль всего нового дома, а дом был длиной с океанский
лайнер.  Говорили,  что скоро перед ним разобьют сквер.  Но пока никаких
работ  никто  не  вел,  пустырь зарастал буйными травами,  и  здесь было
отличное место для  игр.  Правда,  кое-где  уже поднимались уже рыжие от
ржавчины  гаражи  частников и  пестрели  в  траве  какие-то  огороженные
клумбочки и грядки.
   Из окна своей комнаты,  с третьего этажа, Сер„жа видел, как на старых
фундаментах мальчишки играют в индейцев.  Где-то шумели и футболисты, но
их  не было видно за кустами,  а  "индейцы" расположились как на ладони.
Один,  в  помятом  школьном  пиджачке  и  синих  джинсах,  маленький,  с
растрепанной светлой  головой,  суетливо перебегал среди  кустов:  искал
хорошее место  для  засады.  "Похож на  Грач„ва",  -  подумал Сер„жа.  И
воспоминание о Стасике неприятно кольнуло его.


   Эта история случилась вчера. Дурацкая какая-то история.
   На  перемене перед  четвертым уроком  Сер„жа услыхал в  коридоре шум,
визги и  рыдающий крик малыша.  Недалеко от  их  класса находился второй
"А", и там что-то случилось. Что?!
   Сер„жа выскочил за дверь.  А за ним Генка Кузнечик и Мишка Маслюк.  В
коридоре  голосила  толпа   второклассников.   Впереди  толпы  двигалась
дежурная девятиклассница Лилька Граевская,  по прозвищу Мадам Жирафа,  -
могучая  особа  с  тонкой  шеей  и  маленькой  головкой.  Лилька  тащила
визжащего и  ревущего малыша.  Малыш  извивался,  пытался упасть,  чтобы
вырваться, скользил каблуками по паркету. И взахлеб кричал:
   - Пусти! Не буду! Пусти!..
   Столько отчаяния было  в  этом крике,  такой ужас был  на  маленьком,
залитом слезами лице,  что Сер„жа и  не  помнил,  как оказался на пути у
дежурной.
   - Не трогать!
   У  Лильки было  очень глупое лицо.  Она  моргала слегка подкрашенными
ресницами и все ещ„ держала малыша за кисти рук,  пытаясь приподнять его
над полом.
   Уже спокойнее и жестче Сер„жа повторил:
   - Не смей трогать.
   Она могла бы одним движением локтя смести Сер„жу с дороги. Но ей это,
видимо,  и в голову не пришло.  Кроме того,  рядом с ним были Кузнечик и
Мишка.  Она выпустила пленника,  он  шлепнулся на пол и,  сидя,  все ещ„
повторял:
   - Пусти! Пусти! Второклассники притихли.
   - Ты чего? Я дежурная, - сказала Мадам Жирафа.
   - Дура ты, а не дежурная, - сказал Сер„жа.
   - Я дежурная, - повторила Лилька.
   - Дежурная ты  сегодня,  а  дура каждый день,  -  почти успокоившись,
объяснил Сер„жа.
   - И это, к сожалению, неизлечимо, - вежливо добавил Кузнечик.
   А невоспитанный Мишка Маслюк пообещал:
   - Счас как дам тебе, дежурная, ниже позвоночника!..
   Лилька опять заморгала.
   - Хулиганы! Я к дежурной учительнице пойду.
   - Иди, иди, - сказал Мишка.
   Сер„жа в  это  время наклонился над малышом,  взял у  Генки Кузнечика
платок и  начал  вытирать второкласснику зареванное лицо.  Это  было  не
очень приятно, однако что делать.
   - Ну,  вставай,  -  сказал  Сер„жа.  -  Хватит реветь.  Малыш  сидел,
всхлипывая, и со страхом смотрел на Лильку.
   - Не встану...
   - Не бойся, - сказал Сер„жа. - Она больше не тронет.
   Он  почти насильно поднял мальчишку,  и  тот  сразу прижался к  нему,
вцепился в  куртку.  Сер„жа чувствовал,  как  все щуплое тело малыша под
форменным сукном вздрагивает от нервного озноба и всхлипов.
   - За что она его? - спросил Сер„жа у второклассников.
   Крупный мальчик с красивыми карими глазами рассудительно сказал:
   - Он сам виноват.
   - "Сам виноват"! Эх вы... он же ваш товарищ.
   - А Неля Ивановна говорит, что он нам не товарищ, раз так себя ведет,
- все так же рассудительно сообщил кареглазый мальчик.
   - Она сама велела Грач„ва к директору отвести, - объяснила аккуратная
кудрявая девочка. - Потому что у нее самой уже руки опускаются.
   Маленький Грач„в вдруг  дернулся и  снова зарыдал,  не  отцепляясь от
Сер„жи.  Мадам Жирафа неожиданно засопела,  растолкала малышню и  тяжело
побежала вдоль коридора.
   Резко ударил звонок. Ребятишки, нерешительно оглядываясь на Грач„ва и
его спасителей,  потянулись в класс.  Грач„в заплакал ещ„ сильнее. Что с
ним было делать, куда девать?
   - Как бы не заболел, - опасливо сказал Мишка Маслюк. - Маленькие, они
такие...
   И Сер„жа понял, как поступить.
   - Вы идите, ребята, не надо всем опаздывать. Я сейчас...
   Этажом  ниже,  у  самой  лестницы,  был  кабинет врача.  Уговаривая и
подталкивая, Сер„жа повел туда Грач„ва.
   - Можно,  Марина Аркадьевна?  Вот... Успокойте его как-нибудь. Просто
беда...
   - Ну-ка,  ну-ка... - Доброе лицо Марины Аркадьевны стало озабоченным.
- Батюшки,  сколько  слез!  Двойку  получил?  Нет?..  Ну,  тогда  ничего
страшного.  Тебя как зовут?..  Стасик?  Вот и отлично. Давай-ка, Стасик,
перестанем плакать. Я тебе обещаю, что все будет хорошо.
   Она  вопросительно  повернулась  к   Сер„же,   подошла.   Он  шепотом
рассказал,  что  случилось.  Марина Аркадьевна кивнула:  все в  порядке,
можешь идти.
   Сер„жа вышел. И услышал из-за двери голос Марины Аркадьевны:
   - Да что ты от меня шарахаешься, глупенький? Не будет никаких уколов.
Честное слово. И лекарств не будет. Видишь, я даже халат снимаю. Никакой
врач не  делает уколы без халата,  это не  полагается...  А  чего же  ты
директора-то испугался?  Разве он страшный?  Ну,  успокойся...  Вот так,
наконец-то. Смотри, что я тебе покажу...
   Потом  наступила тишина,  а  через  полминуты послышался неуверенный,
прерывистый смех Стасика Грач„ва.
   ...Сер„жа вошел в класс.  Он чувствовал себя как после тяжелой работы
или хорошей драки. Даже в голове гудело и ослабели руки.
   Был  урок  географии.  Классная  руководительница Татьяна  Михайловна
спросила:
   - Ты где это гулял, моя радость?
   - У врача был. Она встревожилась:
   - А что с тобой?
   - Да не со мной. Один второклассник расшибся, я его отводил, - соврал
Сер„жа.
   - Серьезное что-нибудь?
   - Кажется, нет.
   Татьяна Михайловна пригляделась.
   - Да  ты  и  сам какой-то...  Голова не  болит?  Ну  садись.  Я  тебя
спрашивать хотела, да уж ладно.
   - Что вы,  Татьяна Михайловна, спрашивайте, - забеспокоился Сер„жа. -
Я учил...


   А теперь Сер„жа со смутной досадой вспоминал этот случай. Кажется, он
все сделал как надо.  Откуда же  непонятное беспокойство?  Наверно,  вот
откуда:  не  мог  Сер„жа забыть,  как маленький Стаська вздрагивал весь,
трепетал просто,  прижимаясь к нему. Он был какой-то совсем беспомощный,
весь перекрученный страхом, и не осталось в нем ни гордости, ни капельки
мальчишечьего характера.
   Ну разве можно так доводить человека?!
   И ещ„ Сер„же казалось, будто он забыл что-то и вспомнить не может.
   И  наконец понял:  фамилия-то у Стаськи -  Грач„в!  Наверно,  это сын
Грач„вых,   которые  поселились  в  старой  Сер„жиной  квартире.  Наташа
говорила,  что  у  них  есть мальчишка-второклассник.  Взрослого Грач„ва
Сер„жа несколько раз видел,  когда приходил к Наташе, а сына не встречал
и  не расспрашивал о  нем.  И  Наташа,  и  он почти не говорили о  новых
жильцах.  Неприятно было,  что в квартире,  где много лет две семьи жили
как одна, появились незнакомые люди. Может быть, и хорошие, но чужие...
   ...Непонятно где - то ли в соседней квартире, то ли в репродукторе на
пристани - пропищали радиосигналы: десять часов.
   Сер„жа отложил почти готовый флюгер и потянулся за рубашкой.
   Рубашка  была  темно-стального  цвета,   с   блестящими  пуговками  и
погончиками.  На  левом  рукаве,  над  локтем,  голубел суконный шеврон:
рыцарский  щит  с  тремя  золотистыми скрещ„нными шпагами.  Над  шпагами
пламенела звездочка с оранжевыми языками костра. Над звездочкой и витыми
рукоятями шлаг полукругом шла желтая надпись:

                                 ESPADA

   Рубашку тетя  Галя купила в  "Детском мире".  Шеврон вышивала Наташа,
она же  пришила его на  рукав.  Трудно было найти голубое сукно,  однако
Наташа перерыла все лоскутки в  шкафу и отыскала обрезок от старого тети
Машиного пальто.  Обрезок  был  большой.  Остаток  Сер„жа  отдал  Женьке
Голованову.  А  Женька за  это вытравил кислотой две шпаги на  Сер„жиной
военной пряжке. Они как бы скрещивались позади звезды.
   Сер„жа заправил рубашку и  стал протягивать в петли на брюках широкий
форменный ремень (тетя  Галя  специально перешивала петли,  чтобы ремень
проходил в них).  Пряжка звонко щелкнула,  пояс плотно охватил талию,  и
Сер„жа сразу почувствовал себя выше и стройнее. Он лихо повязал галстук,
схватил со стола черный берет с блестящей "майорской" звездочкой и вышел
в  коридор  к  зеркалу.  Глянул  на  себя  придирчиво,  как  командир на
новобранца.  Ещ„  летом  ребята и  Олег  договорились не  ходить в  клуб
обормотами, быть всегда в форме и "держать марку".
   Все  было в  порядке.  Сер„жа показал язык своему отражению (чтобы не
зазнавалось) и крикнул:
   - Тетя Галя, я пошел!
   Он выскочил на улицу.
   День был не  такой теплый,  как это казалось из  окна.  С  реки тянул
холодный ветерок.  Сер„жа  поработал локтями,  чтобы  прогнать озноб,  и
зашагал вдоль дома.
   Посреди пустыря шумели ребята.  Но  это был уже не  шум игры.  Сквозь
возмущенные мальчишечьи голоса пробивался визгливый женский крик.
   Мимо пробежал, как сумасшедший, второклассник Вовка Лебедев и крикнул
Сер„же:
   - Дзыкина мяч отобрала!
   В  окружении  ребят  стояла  круглая  тетя  в  цветастом халате.  Она
прижимала к  животу красный футбольный мяч  и  кричала.  Кричала о  том,
какие  все  вокруг  паразиты,  особенно дети.  и  как  они  отравляют ее
несчастную жизнь,  и что она не отдаст мяч, пока не придут родители и не
расплатятся за все причиненные ей убытки и унижения. Это и была Дзыкина.
   Сер„жа и раньше сталкивался с ней.  Один раз. Две недели назад ребята
играли с  Ноком,  и  пес по  инерции проскочил около дзыкинской грядки с
георгинами и астрами. Грядка была огорожена колышками с белой матерчатой
лентой.  Нок зацепил хвостом колышек,  и лента затрепыхалась. Бдительная
Дзыкина увидела это и подняла крик.  Правда, тогда она кричала издалека:
Нок не любит, когда ругают его хозяина.
   Сейчас,  видимо, мяч попал в цветы, а Дзыкина, к несчастью, оказалась
рядом. Разговаривать с ней было бесполезно. А что делать?
   Прежде чем решиться на стычку, Сер„жа сделал отсчет. Этому его научил
Олег. Он говорил: "Если приходится влезать в неприятное дело или в драку
какую-нибудь,  сосчитай,  как  перед стартом.  Чем  серьезнее дело,  тем
больше бери отсчет. Помогает справиться со страхом и успокаивает голову,
чтобы не напороть горячку".
   Сейчас никакого страха Сер„жа не  чувствовал,  было  просто противно.
Однако не уходить же.  Отберет мяч насовсем,  испортит людям весь день и
настроение.  И ничего они с ней не сделают, тем более что народ собрался
совсем молодой, не старше четвертого класса.
   Сер„жа начал с пяти: "Пять, четыре, три, два, один, ноль!"
   - Отдайте мяч!- резко сказал он.
   Дзыкина хлопнула губами  н  уставилась на  Сер„жу.  В  ее  булавочных
глазках появилось злорадство.  Не отрывая взгляда от Сер„жи, она вобрала
воздух и заголосила:
   - Петя-а!..
   От пронзительности и стараний у нее получилось: "Пи-етя-а! Пиетя-а!"
   Из открытого гаража появился Петя. Это был широкий, лысоватый мужчина
с распаренным,  как после бани, лицом. Жидкие прядки волос приклеились к
его липкому лбу.  Он  вытирал о  мешковатые штаны масленые ладони.  Петя
раздвинул примолкших мальчишек и встал рядом с Дзыкиной.
   - Вот!   -   выдохнула  она.  -  Опять  в  клумбу  засобачили,  шпана
проклятая...
   Петя осторожно взял мяч за тонкий ремешок шнуровки.
   - Здесь общая земля,  а не ваш участок,  -  сказал Сер„жа.  -  Теперь
из-за ваших цветов не играть здесь, что ли?
   Петя не  ответил,  будто Сер„жи и  не  было.  Он  обвел взглядом всех
мальчишек и деловито спросил:
   - Чей?
   - Общий,  - сказал Петька Лебедев. - Отдайте, мы же не нарочно. Мы по
полтиннику собирали на этот мячик.
   - По полтиннику,  -  почти ласково повторил Петя.  - Свои полтиннички
вы,  значит,  любите.  А  когда люди труд вкладывают,  землю роют,  вам,
значит, наплевать...
   Свободной рукой  он  вытащил  из  просторного кармана  складной  нож.
Оскалившись,  открыл зубами узкое лезвие.  Потом прижал мяч  к  животу и
нацелился ножом, как на арбуз.
   Тут  считать было  уже  некогда.  Резким ударом кулака,  снизу вверх,
Сер„жа выбил мяч,  и  он  свечкой взмыл над головами.  Ребята на секунду
замерли. Затем разнесся ликующий крик, и все кинулись за мячом.
   Потная Петина рожа стала сиреневой.
   - Ах ты,  шкура!  -  выдохнул он и  схватил Сер„жу за руку.  У плеча,
повыше нашивки.
   Несколько ребят  унесли  на  безопасное расстояние мяч,  а  остальные
столпились за Сер„жей.
   - Петенька!  - закудахтала Дзыкина. - Ножик убери, ножик! Скажут, что
с ножиком на мальчишку. Потом не докажешь.
   Петя протянул ей  нож.  Он,  не отрываясь смотрел на Сер„жу.  Глаза у
него были, как у Дзыкиной, - булавочные, лютые.
   "Дверь не  закрыта.  Если  ударит -  свистну",  -  подумал Сер„жа.  И
представил, как серым снарядом вылетает из квартиры и несется по пустырю
громадный косматый Нок.
   В Петиных глазах мелькнула растерянность.  Он, видимо, не мог понять,
почему мальчишка не вырывается. Стоит спокойно и молчит.
   Сер„жа медленно посмотрел на грязные пальцы,  вцепившиеся в его руку,
и опять перевел глаза на Петино лицо.
   - Ну-ка,  отпустите,  -  брезгливо сказал он.  -  Вы  мне  рубашки не
стираете.
   Петя отпустил.  Сер„жа шевельнул плечом, словно отряхивая след от его
пальцев, и пошел прочь.
   - Шибко грамотные стали. - сказала за спиной Дзыкина.
   - Все равно узнаю! - вдруг визгливо закричал Петя. - И фамилию узнаю,
и где живет!
   - Второй подъезд,  квартира девятнадцать,  -  не оглядываясь,  сказал
Сер„жа.


   ...Старый каменный дом стоял в заросшем лопухами дворе.  Его окружали
новые  здания:  пятиэтажные и  одно  девятиэтажное.  Сначала дом  хотели
снести,  а  потом  почему-то  раздумали.  На  верхнем  этаже  помещались
какие-то кладовые и контора слесарей и техников местного домоуправления.
Нижний этаж  отдали для  детского клуба.  Сейчас на  двери была  прибита
вывеска: "Пионерский клуб "Эспада". А выше, над карнизом, приколочен был
голубой фанерный щит со шпагами -  в  точности такой же,  как нарукавная
нашивка у Сер„жи, только большой.
   По средам, как и по воскресеньям, занятий в клубе не было, но ребята,
кто хотел,  собирались в выходные дни просто так.  Иногда Олег устраивал
дополнительные тренировки или  короткие  соревнования -  пульки.  Иногда
ребята  забирались  на  большущий  старый  диван,   оставленный  давними
жильцами вместе с люстрой и телефоном,  и читали что-нибудь вслух.  Пока
было тепло, ходили купаться за пристань, на плоты. А случалось, что Олег
приносил старенький кинопроектор,  и  они,  завесив  окна,  который  раз
подряд  смотрели  купленные  в  ЦУМе  мультфильмы:   "Корабль  пиратов",
"Шпионские страсти", "Чьи в лесу шишки"...
   Но самое лучшее - это были, конечно, бои.
   Сер„жа любил приходить по выходным дням ещ„ и потому,  что можно было
встретиться на фехтовальной дорожке с почти незнакомыми противниками.  С
теми ребятами, которые учились в первую смену и в клубе занимались после
обеда, когда Сер„жа был в школе. Может, и сегодня встретятся?
   В "Эспаде" было четыре десятка ребят.  А в Сер„жиной группе - восемь.
По группам и занимались.  Во-первых, учились в разных сменах, во-вторых,
тренироваться сразу  большому  числу  фехтовальщиков было  негде.  Самая
большая комната - длиной в десять метров. Низкий потолок, скрипучий пол,
небольшие окна в толстых старинных стенах.  Все это никак не походило на
спортзал.
   Когда создавался детский клуб,  думали,  что девочки и мальчики будут
сидеть  за  столами,   клеить  игрушки,  рисовать,  разучивать  песни  и
выпускать стенгазеты.  Но  райком комсомола назначил руководителем клуба
Олега   Петровича   Московкина   -    бывшего   артековского   вожатого,
студента-заочника,  фехтовальщика первого разряда.  Олег  принес в  клуб
сетчатые маски,  четыре  стеганых нагрудника,  книгу  "Три  мушкетера" и
букет  новеньких рапир.  Когда  рапиру брали в  руки,  тонкая зеркальная
сталь клинка чутко дрожала, словно в ожидании схватки.
   Летом,  когда  клуб  только открылся,  в  него  записалось больше ста
человек.  Даже  из  Сер„жиной школы,  которая дальше всех  отсюда,  было
полтора десятка ребят.  Но,  впрочем, и тогда из шестого "А" только один
Сер„жа записался.
   Потом народ схлынул.  На  некоторых "надавили" родители:  лето,  мол,
кончилось,  и надо думать не об игрушках,  а об уроках. Кое-кому надоела
дисциплина:  Олег  и  совет  капитанов  групп  "завинчивали гайки".  Они
требовали,  чтобы  никто  не  пропускал занятий,  чтобы все  приходили в
форме,  отутюженные и начищенные.  Олег не терпел, если кто-то появлялся
без пионерского галстука. "У нас на дверях написано "Пионерский клуб", -
доказывал Олег.  -  Мы частичка пионерской организации. Если есть такие,
кто  забывает или стесняется надевать галстук,  пусть лучше заявит,  что
выходит из организации.  Это будет,  по крайней мере,  честно. Свинство,
когда человек считается пионером, а галстук прячет в карман".
   Двух  человек совет  отчислил за  то,  что  они  самовольно взяли  из
пирамиды рапиры и  начали бой,  не надев к  тому же маски и  нагрудники.
После  этого  Олег  достал  масляные  белила  и   на   стене,   рядом  с
нарисованными во весь рост мушкетерами,  выписал крупными буквами третий
пункт устава "Эспады":

   ВЗЯВ В  РУКИ ОРУЖИЕ,  Я  БУДУ ПОМНИТЬ,  ЧТО  В  НЕМ ЗАКЛЮЧЕНА СМЕРТЬ.
ПОЭТОМУ Я  НИКОГДА НЕ НАПРАВЛЮ ДАЖЕ НЕЗАРЯЖЕННОЕ ОРУЖИЕ НА ЧЕЛОВЕКА,  НЕ
ОБНАЖУ КЛИНКА ПРОТИВ СОПЕРНИКА,  НЕ ЗАЩИЩЕННОГО МАСКОЙ,  ЕСЛИ ТОЛЬКО ЭТИ
ЛЮДИ НЕ БУДУТ НАСТОЯЩИМИ И ОПАСНЫМИ ВРАГАМИ.

   Под "незаряженным оружием" имелась в виду расхлябанная пневматическая
винтовка,  которую Олег добыл в районном комитете ДОСААФ.  Убить из нее,
конечно,  было нельзя, но выбить глаз или вогнать пулю под кожу - вполне
возможно.
   Из  этой  винтовки  ребята  стреляли по  круглым  мишенькам с  черным
"яблочком" размером с пятак: сдавали нормы на значок "Меткий стрелок".
   Лучше  всех  стрелял Володя Огоньков -  семиклассник из  сорок шестой
школы, капитан Сер„жиной группы. Он то и дело выбивал сорок пять - сорок
шесть очков из пятидесяти.  И всегда будто удивлялся своему успеху, даже
стеснялся немного.  Володя был большой,  спокойный,  доб