ресом спросил Олег.
   - Мы с Гарцем его три квартала гнали,  -  объяснил Мосин. - До самого
дома.  А  там  его  мамаша выскочила.  У  нее голос,  как у  динамика на
вокзале...
   После стычки с домоуправом о верхнем этаже перестали мечтать. Но кино
можно показывать и в спортзале, а книги держать в кают-компании.


   ...Однажды,  уже в марте,  после удачной съемки Сер„жа,  Генка и Митя
остались, чтобы убрать декорации и рефлекторы с фотолампами.
   - Если так дело пойдет, в июне кончим, да, Олег? - сказал Сер„жа.
   - Может быть, - откликнулся Олег рассеянно.
   - Почему "может быть"?  Летних съемок всего на  неделю,  если  каждый
день снимать.
   - Не наделали бы нам к июню пакостей,  -  хмуро сказал Олег. - Мысль,
что бухгалтерия важнее "Эспады",  до  сих пор сидит в  голове гражданина
Сыронисского.  Вчера опять звонил и грозил устроить здесь ремонт... Знаю
я этот ремонт!  Для нас он и полкило краски не дал бы. Втащат свои столы
и устроят контору.
   - А  мы их не пустим!  -  сказал Митя.  В гвардейском плаще и шляпе с
перьями он выглядел очень по-боевому.
   - Маляров сюда ни  за  что нельзя пускать,  -  поддержал Кузнечик.  -
Лучше сами все покрасим.  А  то они стены замажут,  а  здесь вон сколько
нарисовано... А этот Сыронисский - самый главный начальник, что ли?
   - Да нет,  конечно,  -  устало сказал Олег. - Но вредный до чертиков.
Особенно если кто-то слово ему поперек скажет...  А  тут еще союзнички у
него объявились...
   - Кто? - встревожился Сер„жа.
   - Ну,  те две дамы,  которых я  на занятия не пустил.  Ходят и  везде
капают:  "Ах,  чем они там занимаются,  если даже посмотреть нельзя? Ах,
чему их  там учат!  Ах,  мы  тогда к  окнам пошли,  а  окна все одеялами
завешены,  ни  одной дырки.  Скрываются они от людей..."  Это когда мы с
утра пленку просматривали.
   - Так они просто дуры, - сказал Кузнечик.
   - Это  ты  понимаешь,  что дуры.  А  они про себя говорят,  что очень
полезные люди. О воспитании заботятся.
   - А чего им от нас надо? - спросил Митя. - Даже непонятно.
   - А холера их знает!  - в сердцах сказал Олег. - Есть такой тип людей
- склочники.  Понять склочника невозможно. Пишет жалобы, шепчет, гадости
говорит.  Вроде бы и  себе никакой пользы,  и людям жизнь портит...  Ну,
мадам Сенцова - та хоть понятно, почему жалуется...
   - А что Сенцова? - спросил Сер„жа. Олег досадливо поморщился:
   - Не хотел я рассказывать...  Ну ладно.  В конце концов, это всех нас
касается.  Дело в том, что эта мама Сенцова никак не успокоится. Сначала
она  своего  сына  в  поликлинику потащила:  дайте,  мол,  справку,  что
мальчика избили.  Это  когда  ты,  Сергей,  палкой врезал ему  в  темном
переулке...  Ну,  в больнице никаких следов избиения не нашли. Тогда она
кинулась в милицию. Начала рассказывать, что в "Эспаде" учат запрещенным
приемам драки.  "Иначе,  -  говорит,  -  как  мог этот хулиган Каховский
отмахаться от троих подростков и свалить взрослого человека..." Имейте в
виду: не "взрослого бандита", а "взрослого человека"...
   - Ай-яй-яй,  Сер„жа, - сказал Генка. - Как же это ты? Нехорошо так со
взрослыми...
   Олег усмехнулся и продолжал:
   - В милиции ей говорят: "Правильным там приемам учат. А ваш сын пусть
не знакомится с  жуликами..."  Она и  завелась.  Еще одну жалобу,  более
высокому начальству.  Дошла до какого-то майора, тот слегка испугался: а
вдруг в  "Эспаде" и  правда что-то запрещенное?  Пришлось мне объяснения
давать. Целый протокол. Разобрались... А она дальше. Пошла в районо. Там
ей повезло.
   - Как? - хором спросили Сер„жа, Генка и Митя.
   - Есть  там  инспектор по  внешкольным учреждениям.  Фамилия  у  него
Стихотворов. Отнесся он к мадам Сенцовой с большим сочувствием... А дело
в  том,  что я  в  январе на учительской районной конференции выступал и
проехался по его работе.  Ну,  в самом деле,  с одной стороны,  требует:
работайте с  трудными подростками,  с  другой -  заявляет:  двоечников к
занятиям в клубах и секциях не допускать.  Если хотят заниматься,  пусть
исправят оценки! А где ему руководители клубов найдут трудных подростков
с пятерками в дневниках? Об этом я его и спросил...
   - А кто такие "трудные подростки"? - спросил Генка. - Мы трудные?
   - Труднее некуда, - сказал Олег. - Особенно Каховский. Драку затеял в
переулке с целой компанией. А ведь знает, что драться нехорошо.
   - Больше  не  буду,  -  сказал  Сер„жа.  -  Ты  расскажи  дальше  про
инспектора.
   - Вызвал  он  меня  и  давай  беседовать:   "Вот  видите,  вы  других
критикуете,  а  на вас тоже жалуются".  Объяснил я  ему,  кто жалуется и
почему.   А  он  опять:   "Да,   конечно.   Однако  общественность  вами
недовольна".  Снова объясняю, что за общественность и почему недовольна.
Выслушал он  и  говорит:  "Я понимаю,  но..."  И  после этого "но" опять
повторяет все то,  про что я  ему два раза объяснял.  Хоть лоб расшиби о
стенку!  А потом вспомнил Сыронисского:  "Вот и домоуправляющий говорит,
что ваши мальчики ведут себя вызывающе..."  Я ему говорю:  "Ведь один из
этих мальчиков из-за Сыронисского пострадать мог, даже погибнуть! Что же
им,  расшаркиваться надо было?  Мальчик на посту стоял,  флаг охранял, а
эти  люди  буквально ворвались в  отряд!"  А  он  знаете что:  "Кто  там
врывался,  кому нужен ваш  флаг?  Для вас важней всего игрушки,  а  люди
взрослым делом заняты".
   Олег улыбнулся, щелкнул пальцами. Потом сказал:
   - Дотянулся я  тут до телефона и  позвонил в райком комсомола.  Попал
прямо  на  первого  секретаря Володю  Самсонова.  И  говорю:  "Объясните
товарищу  инспектору  по  внешкольным  учреждениям,   можно  ли  считать
игрушкой флаг пионерского отряда?  И  можно ли  хватать и  выкидывать за
дверь пионера, который стоит на посту у флага?"
   - Он объяснил? - с радостным нетерпением спросил Митя.
   - Объяснил.  Володя такие вещи объяснять умеет, он сам вожатым был...
Но нельзя сказать, что с товарищем Стихотворовым расстались мы друзьями.
   - А что он может сделать? - спросил Сер„жа.
   - Кто его знает...  Боюсь,  что он,  и Сыронисский,  и Сенцова, и эти
дамы из уличного комитета - одна компания.
   - У нас ведь тоже компания ничего,  не слабенькая, - сказал Кузнечик.
- Без боя не сдадимся.
   - А чего нам сдаваться? Мы же правы, - сказал Митя.


                                   6

   Случилось чудо:  Сер„жа получил пятерку по алгебре.  Весь класс ломал
голову над хитрой задачкой,  а Сер„жа присмотрелся и увидел, что задачка
совсем простая.  Только решать ее  надо не так,  как прежние,  а  другим
способом.  Он  так отчаянно запросился к  доске,  так затряс рукой,  что
Антонина Егоровна взвела брови и почти простонала:
   - Каховский! Что с тобой?
   - Но ведь совсем просто! Как дважды два!
   На  доске  он  писал  быстро и  с  таким  треском,  что  осколки мела
сыпались,  как  скорлупа ореха.  А  орехом была задачка,  которую Сер„жа
расщелкал.
   Антонина  Егоровна торжественно внесла  пятерку  в  клетку  классного
журнала.  Эта  пятерка  придавила и  заслонила чахлые  тройки  и  подлую
двойку, полученную две недели назад. Сер„жа вернулся на место, как после
трудной и блестящей победы на фехтовальной дорожке.  Кузнечик обернулся,
мигнул ем,  и показал большой палец. Мишка Маслюк, недавно перебравшийся
на парту к Сер„же, грустно сообщил:
   - А я все равно ничего не понял.
   Антонина Егоровна вдохновенно заговорила о  том,  как  много значит в
математике интерес и  старание.  Вот  Каховский всегда утверждал,  что у
него  нет   математических  способностей,   а   сегодня  заинтересовался
необычной задачей, сделал усилие и...
   - Каховский, ты меня слушаешь?
   Сер„жа не слушал. Дверь класса была приоткрыта, и в ней стоял Василек
Рыбалкин,   по  прозвищу  Негативчик,   сокращенно  -   Нега.   Данилкин
барабанщик.  Удивительное  большеглазое  создание  со  светлой  пушистой
головой и постоянно загорелым лицом - как портрет на негативной пленке.
   Что он  здесь делает?  Во-первых,  он  учится в  ту  же смену,  что и
Сер„жа,  значит,  должен быть на уроках.  Во-вторых, он из другой школы.
В-третьих,  он вообще не должен быть ни в  какой школе,  а обязан сидеть
дома, потому что у него ангина.
   Василек встретился глазами с Сер„жей,  поманил его ладонью и отступил
за дверь.
   - Антонина Егоровна, разрешите выйти!
   - Что с тобой?
   - Ну, очень надо!
   - Ты что, переволновался у доски? Ну... иди, пожалуйста.
   Встревоженный взгляд Кузнечика:  "Что?"  Ответный взгляд:  "Не  знаю.
Кажется, тревога". Нега ждал у двери. Сиплым от простуды голосом сказал:
   - Мой велосипед внизу, в коридоре. Отряд громят. Жми. Там Митька.
   Данилка  научил  своих  барабанщиков говорить коротко и  четко.  Олег
научил фехтовальщиков "Эспады" действовать быстро.
   Уже  на  Октябрьской улице,  на  спуске,  с  замирающим от  тревоги и
скорости сердцем Сер„жа сообразил:  правую штанину он  ничем не защемил.
Если попадет в  цепь,  будет много грохота.  Но скорость не снизил.  Все
обошлось.


   Один  из  слесарей отдирал от  стены  доски стеллажей.  Другой срывал
дополнительную электропроводку,  которую ребята протянули для  освещения
во  время киносъемок.  Еще двое рабочих вытаскивали декорации и  вносили
столы и шкафы. Они подошли к двери кают-компании и хотели взять фанерную
спинку королевского трона, стоявшую у косяка.
   - Назад! - сказал Митя Кольцов.
   Он  стоял  на  пороге  кают-компании,   загораживая  дверь.  Кулаками
упирался в косяки. В левом кулаке была зажата рапира - Митя держал ее за
клинок под рукояткой, концом вниз.
   - Ну-ка ты,  подвинься,  - хмуро сказал небритый дядька и потянулся к
декорации.
   Митя не подвинулся. И вообще не двинулся с места.
   - Назад! - четко повторил он.
   - Отойди,  отойди,  - поспешно сказал дядьке домоуправ Сыронисский. -
Не трогай, это потом. Опять скажут, что мы на детишек бросаемся.
   Слесари  ухватили  фанерную  колонну  дворцового зала  и  поволокли к
выходу.
   - Назад!  -  сказал Сер„жа, появляясь на пороге. Слесари нерешительно
остановились. Один все-таки сказал:
   - Отойди с дороги, малявка...
   Сер„жа только что прошел мимо сваленных в  грязь у крыльца декораций,
над которыми ребята трудились больше месяца.  Увидел грязные следы сапог
на полу в коридоре. Заметил царапины на разрисованных стенах спортзала -
от острых углов домоуправленческой мебели.  Вырванные с  гвоздями полки,
сорванные провода. И тут еще "малявка"! Он ощутил такую злость, какой не
чувствовал никогда в жизни.  Он даже испугался.  Испугался,  что забудет
обо всем на свете и сделает что-то страшное.
   Стоп;  Стоп,  так  нельзя.  Нельзя забывать одного:  что  ты  капитан
"Эспады".  Надо отдышаться. Надо сосчитать хотя бы до десяти. И обратно:
пять... четыре... три...
   Слегка сбивчиво, но уже почти спокойно он сказал:
   - Кто вас сюда пустил? Вы находитесь на территории пионерского отряда
"Эспада". Прекратите погром!
   Сыронисский  повернулся  к  человеку  с  приветливо-скучным  лицом  и
большой нижней губой.
   - Видите, товарищ Стихотворов? Так они все и воспитаны.
   Тот  сокрушенно покачал головой.  Видимо,  соглашался,  что воспитаны
кошмарно.
   - Между прочим, - сказал Сыронисский Сер„же, - ты бы постеснялся. Это
товарищ из районо.
   - Между прочим,  догадываюсь,  - резко ответил Сер„жа. - Странно, что
он разрешает вам громить пионерский отрад.
   - Это не погром,  а  подготовка к  ремонту.  В ваших же интересах,  -
сладко сказал инспектор Стихотворов.
   - Я вижу, - сказал Сер„жа. Он повернулся к Мите:
   - Ключ от кают-компании у тебя?
   - В кармане, - откликнулся Митя, продолжая загораживать дверь.
   - А где Олег?
   - В институте задержался. Я уже позвонил.
   Сер„жа ушел из прохода. Пусть уносят колонну, не в ней дело.
   Он подошел к Мите и загородил его.
   - Запрись изнутри,  - велел он. - Набери по телефону ноль-два, вызови
милицию. Скажи: взрослые люди громят пионерский клуб.
   - Я  уже  вызвал,  -  сказал  Олег.  Он  встал  в  дверях  спортзала,
запыхавшийся, в расстегнутом пальто.
   За ним стояли Василек Рыбалкин, Рафик Сараев, Данилка и Генка с двумя
портфелями -  своим и Сер„жиным.  Видно, понял Кузнечик, что сегодня уже
не быть им с Сергеем на уроках.
   - Я вызвал милицию, - повторил Олег. - Сейчас приедут.
   Потом он обратился к Сыронисскому:
   - Конечно,  я знал,  что вы способны на всякое хамство.  Но не думал,
что осмелитесь на такую открытую наглость.
   - Я не понимаю... - начал Сыронисский.
   - Я тоже не понимаю,  -  поддержал инспектор Стихотворов. - Вы заняли
странную позицию, Олег Петрович. Все происходит совершенно законно.
   - Подлость по  отношению к  детям не  может быть законной,  -  сказал
Олег.
   Стихотворов оскорбился:
   - Вы все-таки выбирайте выражения.
   - А что? Я неточно выразился?
   - Воспитатель! - сказал Сыронисский.
   Олег спросил у Сер„жи:
   - Никого из вас не задели?
   - Никого,  никого!  -  уверил  Сыронисский.  -  Это  они  успели всем
нагрубить. А мы к вашим воспитанничкам даже не подходили. Упаси господи!
Себе дороже...
   Олег усмехнулся:
   - Вот именно.
   Постукивая каблуками, вошел смуглый, похожий на кавказца, лейтенант и
два  милиционера.  Не  обращаясь ни  к  кому  в  отдельности,  лейтенант
спросил:
   - Что случилось?
   Сыронисский подкатился к нему колобком.
   - Домоуправление намерено проводить в помещении ремонт в соответствии
с   утвержденным  графиком.   А  руководитель  детского  клуба  всячески
препятствует,   настраивает  ребят.   Дело   доходит   до   вооруженного
сопротивления.
   Насчет  вооруженного  сопротивления лейтенант  пропустил  мимо  ушей.
Слегка поморщился и спросил у Олега:
   - Вы руководитель клуба?
   -Да.
   - Разве вопрос о ремонте с вами не согласован?
   - Конечно,  нет! Какой может быть ремонт в разгар занятий с ребятами!
Речь идет не о ремонте. Они просто хотят вытряхнуть нас и устроить здесь
бухгалтерию.
   Лейтенант,  вопросительно повернулся  к  Сыронисскому.  Тот  поспешно
сказал:
   - Мы  дали  это  помещение для  клуба  временно.  По  просьбе райкома
комсомола.  Но вопрос о  бухгалтерии еще не решен окончательно.  Пока мы
собираемся просто ремонтировать.
   Лейтенант окинул взглядом помещение.
   - Если вопрос не решен, почему сюда вносят столы и шкафы?
   Сыронисский слегка обиделся:
   - Простите,  это уж наше дело.  Шкафы - для хранения кистей и красок.
Столы - вместо стремянок для штукатуров.
   - Чушь какая, - сказал Олег.
   Ребята подошли к нему и встали сзади полукругом.
   Только  Митя  остался  на  посту  у  дверей.   К  лейтенанту  подошел
Стихотворов. Он заговорил негромко и доверительно:
   - Видите  ли,   товарищ  милиционер,  у  районного  отдела  народного
образования к  товарищу Московкину есть ряд вопросов.  Мы полагали,  что
пусть  домоуправление делает  ремонт,  а  специальная  комиссия  в  этих
вопросах за данный отрезок времени разберется.  Есть мнение, что товарищ
Московкин...
   Олег перебил:
   - Это  ваше  личное  мнение.   А   мнение  комсомольских  органов  вы
спрашивали?
   - Но позвольте...
   Лейтенант перебил Стихотворова:
   - Простите,  это не  мое дело.  Я  хотел бы  выяснить:  согласован ли
вопрос о ремонте с руководителем клуба?
   Сыронисский внушительно сказал:
   - Этот  вопрос  согласован с  райисполкомом.
   Лейтенант  повернулся к Олегу:
   - У вас есть телефон?
   - Да.
   - Позвоним председателю, выясним.
   - Председатель в  отпуске,  -  поспешно  известил  Сыронисский.  -  А
заместитель на  совещании.  А  этот  вопрос я  согласовывал с  товарищем
Подолякиным.
   - Я не знаю никакого Подолякина, - сказал Олег.
   - А я знаю,  -  со скрытым торжеством сказал Сыронисский. - И звонить
ему незачем.  Во-первых,  он тоже на совещании,  во-вторых,  у меня есть
график, им подписанный. С печатью. Вот.
   Он полез за пазуху и вытащил мятую бумагу с лиловым,  отпечатанным на
машинке текстом.
   - Пожалуйста.  Детский клуб,  улица Красноармейская.  Срок  ремонта -
март - апрель.
   - Этот  товарищ Подолякин и  не  подозревает,  что  нас  хотят отсюда
выставить. Подмахнул подпись - вот и все, - сказал Олег.
   Лейтенант  взял  бумагу  и  очень  внимательно просмотрел  ее.  Отдал
Сыронисскому и повернулся к Олегу. Сказал чуть виновато:
   - Я вас понимаю.  Но это документ, и этот человек - должностное лицо.
Не могу ему препятствовать.
   - Но это должностное лицо ведет себя как погромщик,  - возразил Олег.
- Посмотрите, что они натворили.
   Лейтенант посмотрел.
   - Действительно,  - сказал он Сыронисскому. - График графиком, но что
за разгром?  Имущество клуба,  декорации в грязь свалили.  Это что, тоже
необходимость?
   - Ошибочка,  -  поспешно объяснил Сыронисский.  -  Результат спешки и
недосмотра.  Сейчас исправим.  Толя,  Саша!  Все барах...  все имущество
поставить аккуратно. Потом уберем в сарай... Учтем, товарищ лейтенант...
А товарищ Московкин пусть отопрет вон ту комнату.
   - Не отопру, - сказал Олег.
   - То есть это как? На каком основании?
   - На таком основании,  что у нас там вещи, принадлежащие отряду, а не
вам. Спортивное оружие, барабаны, документы. Флаг отряда.
   - Так забирайте их!
   - Куда? Предоставьте помещение.
   - У меня нет для вас помещения.
   - У меня тоже нет, - сказал Олег.
   Домоуправляющий помолчал и ледяным тоном потребовал:
   - Отоприте замок.
   - Не отопру, - хладнокровно откликнулся Олег.
   - Не имеете права. Я на службе.
   - Имею, - язвительно сказал Олег. - Этот замок - моя собственность. Я
купил его на свои деньги и врезал своими руками.
   Данилка неожиданно фыркнул.  Сер„жа почувствовал,  что и  ему смешно.
Дело получается грустное,  а все равно смешно.  Только смех этот - злой.
Сыронисский позеленел.
   - Но дверь не ваша собственность!  Она -  имущество домоуправления. Я
имею право открыть ее, когда считаю нужным!
   - Открывайте,  -  сказал Олег. - Но учтите, что перед дверью, охраняя
отряд, стоит мальчик со шпагой. А он не является вашим имуществом.
   - Так уберите этого мальчика!
   - Зачем? Он на своем посту.
   - Товарищ Московкин, - негромко начал Стихотворов, - согласитесь, что
это...
   - Это хулиганство!  -  взвился Сыронисский.  -  Товарищ лейтенант,  я
требую! Пусть мальчишка уберется и отдаст ключ.
   Лейтенант пожал плечами.
   - Скажите это руководителю клуба.
   - Но  вы обязаны наводить порядок!  Сер„же показалось,  что лейтенант
заговорил со скрытым удовольствием:
   - Видите ли,  если бы здесь было нарушение законов,  пьянство, драка,
дебош,  я  бы вмешался.  Но здесь два руководителя разных организаций не
могут прийти к одной точке зрения.  Это ведомственный спор. Я тут ни при
чем.
   Он кивнул милиционерам:
   - Пошли.
   Сыронисский сказал вслед:
   - Тогда мы уберем мальчишку сами!
   Лейтенант оглянулся.
   - Не советую,  -  веско произнес он.  -  Очень не советую.  Вы можете
нечаянно толкнуть или поцарапать мальчика.
   - Тогда что же мне делать?
   - Договаривайтесь, - обронил лейтенант и вышел.
   Сыронисский опустился на стул.
   - Хорошо,  -  покладисто сказал он.  -  Мы  будем ждать,  пока вашему
часовому не надоест.
   Митя впервые вмешался в разговор.
   - Нас сорок восемь человек,  - вежливо сказал он. - Мы можем меняться
через полчаса. Круглые сутки.
   Минуты три все молчали.
   - Ладно,  ребята, - сказал наконец Олег. - Выйдите во двор, подойдите
к окну кают-компании.
   Ребята послушались. Сер„жа задержался. Олег подошел к Мите:
   - Дай ключ,
   Он открыл дверь,  подтолкнул Митю в кают-компанию,  зашел сам.  Замок
щелкнул изнутри. Сер„жа выскочил во двор.
   Олег распахнул окно.
   - Принимайте вещи,  -  хмуро сказал он.  - Не можем мы, в самом деле,
дежурить день  и  ночь.  Пока  заберем,  что  нужно,  а  потом  пойду  к
начальству.
   Он стал подавать барабаны.  Данилка, Рафик, Нега повесили их на себя.
По  две,  по  три  штуки.  Но  скоро  подоспели