ижайся,
пожалуйста".  Потом он  пробирался к  маме под шум и  аплодисменты,  под
крики Данилкиных барабанщиков, которые вскакивали на диван и от восторга
лупили друг друга по спине.
   Мама, такая же, как и Митя, маленькая, светловолосая, остроносенькая,
-тихо  смеялась,  прижимала его  к  своей  вязаной кофточке,  скомканным
платком вытирала с  его лба мелкие горошины пота.  Что-то  быстро-быстро
шептала ему на ухо. Он улыбался и кивал.
   Он совсем не стеснялся маминой ласки на глазах у  ребят.  Может быть,
кто-то считал это глупым и усмехался про себя.  Но только не Сер„жа.  Он
сам,  наверно,  тоже не стеснялся бы.  Он подумал: "А пришла бы сюда моя
мама?" И решил, что пришла бы обязательно.
   И  отец мог бы прийти,  но он опять был в командировке.  Хорошо,  что
хоть Наташка была рядом. Она тоже следила за Митей.
   - Вы очень похоже сражаетесь, - сказала она.
   - Ну  что  ты!  -  искренне возразил Сер„жа.  -  Он  ведет бой совсем
раскованно, будто танцует.
   - А это хорошо или плохо?
   - Это здорово, - ответил Сер„жа. Но тут его кольнула тревога за Митю.
Вернее, она появилась раньше, но он не понимал почему. А сейчас понял. И
встревоженно сказал:
   - Но  так нельзя,  наверно.  Он  выматывается весь в  каждом бою.  Он
устанет и не дотянет до конца.
   - Ну так что же, - рассудительно заметила Наташа.
   - Это даже неплохо. У тебя с ним последний бой. Легче его победишь.
   "И верно!"  -  спохватился Сер„жа.  До сих пор он просто радовался за
Митю и не думал о нем как о будущем противнике.
   Митька  между  тем  выиграл бой  у  Мосина.  Вызвали Сер„жу  и  Алешу
Смирнякова -  капитана группы номер четыре.  Это  был веселый парнишка с
горячими зелеными глазами.
   Сер„жа,  насмотревшись на  Митю,  заразился его  ритмом.  Он  мог бы,
наверно,  покончить с противником быстро, но теперь он думал не только о
победе - его увлекла сама схватка.
   Вот это был бой!
   Смирняков хоть и был послабее, но совсем не собирался проигрывать. Он
два  раза  принуждал Сер„жу  отступить до  конца  дорожки.  Тот  мог  бы
ответить  прямой,  короткой контратакой,  потому  что  Алешка  в  азарте
открывал грудь,  но...  пусть. Пусть звенят и посвистывают клинки: дзан,
дзанн,  дзиу-у!..  Пусть мышцы поют как струны!  И  вспыхивают в  мыслях
молниеносные головоломки приемов!
   Удар,  защита, выпад! Шаг назад (ну иди, иди поближе), атака, захват!
Ах,  черт, ушел... Ну, на это ты меня не поймаешь: приоткрыл левый бок и
думаешь,  я - на приманку, а ты - в сторону и в атаку справа? А я - удар
по клинку и укол вверх, под маску. Ага!
   И Сер„жа,  и Алеша с досадой опускали клинки и поднимали маски, когда
Олег останавливал бой. Олег переговаривался с боковыми судьями:
   - Был укол?.. Был?.. Не был?.. Не действительный? Не считать!
   Не считать так не считать!  К бою!  И опять, уже без долгих разведок,
без выжидания: дзан-дзах, дзиу!..
   Вот она, мушкетерская песня огневой честной схватки!
   Кто ты, Алешка Смирняков? Я тебя почти не знаю. Ты в другой группе, в
другой школе.  Но я вижу:  ты благороден и смел.  Мы сейчас сошлись друг
против друга,  но  мы,  если надо,  станем плечом к  плечу с  клинками в
руках...  И  где-то  совсем  недалеко  вскидывают нетерпеливые головы  и
рвутся у коновязи наши золотистые кони...
   Что же  случилось?  То ли Сер„жа увлекся,  то ли Алешка набрал силу в
бою, но вдруг оказалось, что счет: четыре - четыре.
   И теперь Сер„жа не был уверен в победе.  Проиграешь очко - проиграешь
бой.  Черные квадратики таблицы -  как ступеньки,  по которым покатишься
вниз.
   Но азарт боя продолжал звенеть в нем. И Сер„жа сделал то, что никогда
не позволил бы себе в первых встречах. Как в давней схватке с Олегом, он
пошел на  отчаянный риск:  после ложной атаки в  отчаянно длинном выпаде
упал на левую руку!
   Этот почти театральный прием опять удался ему...
   Сер„жа пожал Смирнякову руку,  повернулся...  и  увидел у  двери,  на
уголке чужого стула, Генку Кузнечика. Генка улыбался и показывал большой
палец: молодец!
   Сер„жа подбежал и потащил его в угол к Наташе.
   - Вот!  Это Наташка...  Это Генка.  Ух, хорошо, что пришел. Кончилась
тренировка?
   - Не-а...  Мне здорово клюшкой врезали. Я захромал, и меня отпустили.
А ты ещ„ не чемпион?
   - Что ты! Тут ещ„ такая заваруха будет!
   Наташа объяснила Кузнечику:
   - Видишь вон  того беленького в  черном костюме?  У  них  с  Сер„жкой
главный бой, самый последний в таблице.
   - Ага,  -  сказал Генка. Но смотрел не на "беленького в черном", а на
Наташу. И рассеянно улыбался.
   А Сер„жа, по правде говоря, чувствовал себя почти чемпионом.
   Он не боялся встречи с Митей.  Он знал, что все-таки сильнее. Правда,
когда он выиграет бой,  то у него, и у Мити, и у Огонькова будет по пять
побед  и  по  одному поражению.  И  между  тремя  претендентами начнутся
дополнительные бои.  Но  ни  за  что на свете Сер„жа больше не проиграет
Володе Огонькову!  А Мите Кольцову -  тем более. Митька - молодец, но он
устал...


   Митя и правда устал. Он сам ещ„, наверно, не замечал своей усталости.
Но  Сер„жа заметил ее,  как только начался бой.  Он в  первые же секунды
нан„с Кольцову прямой четкий укол,  и тот не успел взять защиту. Вернее,
даже не попытался.
   Все притихли. И непонятно, кто за кого болел. Многие - за Митю: он до
сих пор так стремительно и весело шел к победе.  Многие -  за Сер„жу: уж
он-то имел полное право на первое место.
   Если Кольцов выиграет сейчас,  он  получит жетон чемпиона.  А  Сер„жа
займет лишь третье место,  потому что  на  второе в  любом случае выйдет
Огоньков. По очкам.
   Но Кольцов не выиграет.
   Сер„жа снова пошел в атаку.  Митя четко взял защиту и сделал ответный
выпад. И ещ„!
   Нет, зевать, оказывается, нельзя!
   Но все равно Митька уже не опасен. Он бережет силы. Выжидает, атакует
не  часто.  Можно передохнуть на  миг,  бросить взгляд на зрителей.  Вон
Генка и Наташа, устроившись на одном стуле, неотрывно следят за Сер„жей.
Вон  Митина мама  все  комкает и  комкает в  кулаке платочек.  Волнуется
больше Мити.  Ещ„ бы!  А его мама разве не волновалась бы? Наверно, тоже
сидела бы неподвижно и повторяла бы про себя: "Ну, давай, Серенький; Ну,
держись".
   Я,  видишь,  держусь.  Теперь  уже  нетрудно,  все  опасности позади.
Впереди только победа. Ее несложно отвоевать у вымотанного Митьки...
   Разве я виноват, что он так обессилел?
   Ну да, я понимаю, что невелика честь - победить уставшего противника.
Но что здесь нечестного?  Ведь он сам устал в боях, а в спорте побеждает
сильнейший...  (Дзах,  дзах,  дзиу!  Ух ты черт!  Уже три -  два. Он ещ„
держится,  он  ещ„ жмет из последних сил.  Он даже не понимает,  что все
равно проиграл.) Нет,  я не виноват.  У каждого своя сила и свое умение.
Ведь это спорт. Не только спорт?
   Да,  я помню,  что говорил д'Артаньян. Не тот молодой и отчаянный, из
"Трех мушкетеров",  а старый, поседевший в боях д'Артаньян из длинного и
печального романа "Виконт де  Бражелон".  Он  говорил,  что не в  умении
владеть  шпагой  заключается доблесть и  честь  человека.  Она  в  самом
человеке...  Но  разве  я  дерусь против совести?  Разве Мите  Кольцову,
который на два месяца позже меня пришел в "Эспаду", мало третьего места?
Это же все равно и слава,  и почет,  и диплом... Да, диплом, конечно, не
понесешь  в  класс,   не  будешь  хвалиться.  Другое  дело  -  маленький
золотистый жетон на школьной курточке: "Чемпион "Эспады". Он сам говорит
за себя.  Говорит всем, кто не верил и раздражался, кто усмехался, глядя
на тихого щуплого пацана.
   Но  разве  это  будет  честно,  если  Митька  не  по  правде выиграет
последний бой?
   Но почему не по правде?  Ведь он бьется до конца, из последних сил. А
перевес в одно очко разве не может быть просто случайностью?
   (Ж-жах!  Выпад,  второй! Что он делает? Идет уже напролом! Ведь стоит
Сер„же ответить поточнее - и все.)
   Но он ещ„ держится,  Митька Кольцов.  Он все ещ„ верит в себя.  И тут
даже  не  надо  поддаваться.  Просто немного расслабиться.  Ведь  и  он,
Сер„жка Каховский, имеет право уставать...


   Мама прижала Митю к  себе,  обхватив за плечи.  И  он полминуты стоял
неподвижно,  уткнувшись ей  в  плечо.  Только  острые  лопатки ходили от
дыханья  под  промокшей футболкой.  Данилкина компания прыгала вокруг  и
радостно хлопала по спине победителя, иногда попадая по руке матери...
   Потом, уже переодевшись в форму, финалисты построились, и Олег вручил
дипломы. А Мите приколол жетон.
   Потом опять все смешалось.
   Зрители и участники расходились:  впереди была ещ„ половина выходного
дня.  Солнечный, синий от безоблачности и осеннего холода, он бил в окна
и звал на улицу.
   Сер„жа тряхнул плечами, прогоняя усталость, улыбнулся.
   - Ты не расстроился? - участливо спросила Наташа.
   - Третье место - это ведь тоже хорошо, - сказал Генка.
   - Все хорошо,  - сказал Сер„жа. - Знаете что? Пойдем сейчас ко мне? Я
вам  покажу,  какую башню отгрохал на  своем замке.  А  потом что-нибудь
придумаем.
   Олег прошел мимо, на ходу попросил:
   - Сергей, останься, если можешь. Надо порядок навести, оружие убрать.
   Наташа и Генка сказали,  что подождут. Вокруг Мити и его мамы все ещ„
толпились друзья.
   -Олег  Петрович!  Сер„жа!  -  позвала она.  -  Знаете что?  Приходите
сегодня к  нам!  Вот и Данилка,  и все ребята придут.  Сделаем маленький
праздник. Будем чай пить, я пирожков нажарю. Придете?
   - Вообще-то мне контрольную надо готовить,  -  сказал Олег. Посмотрел
на Митю,  который оглядывал всех со счастливым ожиданием,  и вздохнул: -
Но, с другой стороны, пирожки... _
   - А с чем пирожки? - поинтересовался Данилка, и Сер„жа слегка щелкнул
его по макушке.
   - С вареньем...  А ты,  Сер„жа,  придешь? - Она улыбнулась. - Ты ведь
первый учитель.
   - Приходи, - негромко, одними губами попросил Митя.
   "Если откажусь,  получится,  что  обиделся за  проигрыш",  -  подумал
Сер„жа.  Но не это было главное. Главное, что ему самому хотелось пойти.
Но как же Наташа и Кузнечик?
   - Извините, я не могу - сказал Сер„жа. - Меня ребята ждут.
   - А ты с ребятами приходи, - настаивала Митина мама.
   Сер„жа подошел к Наташе и Генке.
   - Пойдем?
   Наташка почему-то опустила ресницы и тихо сказала:
   - Я бы пошла. Что такого...
   - Я - как вы, - быстро сказал Кузнечик. Митина мама заторопилась:
   - Приходите в шесть часов...  Митенька,  ты иди домой, приготовь пока
все для чая, а я зайду в магазин.
   - Пусть он с нами в кино идет,  -  предложил Данилка.  - У нас билеты
есть на четыре часа. До шести успеем.
   Но Митя молча покачал головой.  Он не хотел в кино. Наверно, старался
не расплескать до вечера свою радость.


   Почти все ушли.
   Кузнечик и Наташа бродили по залу,  разглядывая флаги с гербами. Олег
и Сер„жа укладывали в шкаф маски.
   - Зачем? - тихо спросил Олег.
   - Что - зачем? - не понял Сер„жа.
   - Только не надо отпираться. Зачем проиграл?
   Отпираться в самом деле было глупо. Сер„жа пожал плечами.
   - Пожалел его? - спросил Олег.
   Сер„жа удивленно вскинул глаза.
   - Вот ещ„! Просто... ему нужнее.
   Олег помолчал.
   - Ну... пусть, - наконец проговорил он. - Я вот про что хочу сказать.
Знаешь, что Огоньков от вас уходит? Будет командовать знаменной группой.
   - Почему?
   - Их  класс  перевели  в  первую  смену...   А  тебе,  наверно,  быть
капитаном.
   - Почему мне? - искренне удивился Сер„жа.
   - Так ребята говорят. Я уже спрашивал.
   - Что я, лучше всех?
   - Да нет, все одинаковы, - серьезно сказал Олег.
   - Валерик Воронин старше меня.
   - Я знаю. Но он прежде всего художник, у него и так работы хватает. И
он, кстати, тоже назвал тебя.
   - Странно...
   Сер„жа никогда не стремился быть командиром.  Конечно,  капитан - это
здорово.  Это  золотой  угольник  на  рукаве  под  нашивкой,  это  право
открывать стеклянный шкаф  со  знаменем,  это  участие  в  советах,  где
решаются важнейшие дела. Но ведь это ещ„ и отвечать за всю группу. А как
это  -   отвечать?   И  как  командовать?   Мосиным,  Андрюшкой  Гарцем,
Ворониными? Почему они должны видеть в нем командира?
   - Это ведь не награда. Это - нужно, - сказал Олег.
   - Ну, раз нужно... Только...
   - Хочешь сказать: только получится ли?
   - Нет... Только не говори никому про это... Ну, про последний бой.
   Олег выпрямился.
   - Никому? Нет, кое-кому я все-таки скажу... Ребята, идите сюда!
   Генка и Наташа подошли.
   - Я  про  вас  кое-что  знаю,  -  сказал  Олег.  -  Сергей  не  очень
разговорчив,  но про вас он говорил.  Вы его друзья. И хотя бы вы должны
знать: последний бой он проиграл нарочно.
   "Сейчас начнут спрашивать -  зачем",  -  с досадой подумал Сер„жа. Но
Наташа  промолчала и  только  слегка  покраснела почему-то.  А  Кузнечик
спокойно сказал:
   - Ну, значит, так надо.
   - Надо?  -  переспросил Олег. - Может быть, братцы, не знаю... Сергею
видней.   Только  все-таки   обидно,   наверно,   да,   Сер„жа?   Первые
соревнования.  Сразу была  надежда стать чемпионом.  Не  всегда ведь так
повезет...
   - А,  пускай,  - задумчиво произнес Сер„жа. Ему было сейчас хорошо. И
он не боялся сказать о  том,  что снова вспомнилось:  -  Мне однажды так
повезло, что, наверно, хватит на всю жизнь. Я про это никому не говорил.
Только отцу да Наташке...
   - Это про всадников? - шепотом спросила она.
   - Да...  Я,  когда  ещ„  маленький был,  придумал сказку о  волшебных
всадниках.  Будто они приходят на помощь,  когда позовешь. А потом, этим
летом  уже,  меня  на  станции поймали четыре гада.  Я  из  лагеря домой
уходил, потому что не хотелось там быть, а они тащили обратно. Насильно.
Издеваться начали:  "Ну,  зови своих всадников!" И они вдруг примчались!
Понимаете, настоящие!
   Он замолчал,  потому что опять слишком уж зазвенел голос и опять, как
наяву,  он  пережил то изумление и  счастье,  когда в  нарастающем громе
копыт  загудела земля,  вспыхнули рыжие  гривы и  упруго прозвучал голос
командира...
   - А что за всадники? - нетерпеливо спросил Кузнечик.
   Но тут резко открылась дверь, и они увидели Митю.
   Он был в разорванной куртке,  с кровью на щеке и на губах, а в глазах
у него стояли злые слезы.
   - Кто? - тихо и гневно спросил Олег.


                                   6

   - Не  знаю,  -  сказал Митя.  -  Я  их раньше не встречал...  Их было
четверо.
   Тыльной стороной ладони он  вытер припухшие губы.  На  руке  осталась
красная полоса.  Митя  удивленно посмотрел на  нее  и  негромко,  но  со
злостью продолжал:
   - Одного зовут Лысый. Я запомнил.
   - Лысый?!  - вскинулся Кузнечик. - Он такой, с меня ростом, в вязаной
шапке, да? И под глазом фингал?
   Митя кивнул.
   - Я  же этого паразита знаю!  -  воскликнул Генка.  -  В  нашем дворе
живет.  Синяк -  это я ему вделал за голубя. Они его поймали на помойке,
банку привязали к лапам и - летать заставляли...
   - Стойте.  Вс„  потом,  -  сказал Олег.  -  Наташа,  будь добра...  В
раздевалке у двери аптечка.  Вата, бинт, йод, перекись водорода. Сергей,
возьми в умывальнике стеклянную банку, налей теплой воды...
   Когда Сер„жа вернулся с  водой,  Олег  и  Кузнечик стаскивали с  Мити
куртку. Митя осторожно вытягивал из нее руку и морщился.
   - Что с рукой? - спросил Олег.
   Митя улыбнулся, не разжимая зубов.
   - Больно  пальцы.   Я   этому  Лысому  все-таки  один  раз   стукнул.
Костяшками. По зубам... Это когда уже все разбежались и я пошел. А он за
мной привязался, все в спину тыкает и шипит: "А ну беги. А ну беги, хуже
будет".  А потом забежал вперед, ладонь растопырил - и меня за лицо... -
Митя брезгливо передернул плечами. - Я не выдержал и как дал!
   - Иди-ка сюда, - сказал Олег. Сел на стул, поставил Митю между колен,
обмакнул ватный тампон в теплую воду.  -  Поверни щеку.  Вот так... Ну и
что дальше было?
   - А дальше они все меня окружили...  Вот тогда и разбили губы.  А тут
взрослые подошли,  закричали на них,  они сразу кто куда... Вот и все. Я
сюда пошел. Если я в таком виде домой приду, мама...
   Он замолчал, потому что Олег стал обмывать ему губы.
   - Гена! - позвал Олег. - Значит, Лысого ты знаешь?
   - Ещ„ бы!  И он меня знает.  Он меня ещ„ лучше сегодня узнает, это уж
точно.
   - И меня,  -  сказал Сер„жа,  чувствуя холодок в груди.  - Эх, жалко,
никого из наших там рядом не было!
   Митя удивленно глянул на Сер„жу и дернул головой.
   - Что, больно? - спросил Олег.
   Митя отрицательно промычал.
   - А что же ты... Сказать что-то хотел?
   - Нет,  -  прошептал Митя и опустил глаза.
   Олег бросил на пол розовую мокрую вату. Нахмурился.
   - Постой...  Ты сказал... Ты сказал: все разбежались, а я пошел... Ты
что же, был не один? Митя!
   Митя  опустил  голову,  прикусил больную  губу,  и  по  отмытой  щеке
побежала злая слезинка.
   - Кто ещ„ был? - жестко спросил Олег.
   Митя глянул исподлобья.
   - А потом они скажут, что я предатель...
   Олег горько усмехнулся:
   - Ты - предатель?
   - Ты или те, кто тебя бросили?! - яростно спросил Сер„жа.
   - Они, наверно, не бросили. Они, наверно, думали, что я тоже побежал,
только в другую сторону.
   - Давай все по  порядку,  -  сказал Мите Олег.  Митя глотнул,  словно
острый леденец проглотил.
   - Я сперва шел один...  Потом догнал Мосина,  Голованова.  И этого...
Сенцова.  Мы шли разговаривали.  А там, у магазина, есть такой закоулок,
ящики пустые лежат. Они из-за этих ящиков вышли.
   - Эти четверо?
   - Да... Я сначала думал, что это просто так, знакомые. Самый большой,
вроде Голованова, подошел и говорит:
   "Денежки есть?"
   Митя обвел всех влажными глазами и продолжал:
   - Он так спросил,  что я опять нисколько не догадался. Думал, что он,
наверно,  взаймы у  наших ребят просит...  А  Голованов говорит:  "Нет".
Тогда другие два говорят Мосину: "А у тебя?" Мосин тоже сказал, что нет.
Ещ„ сказал:  "Откуда? Я их сам не делаю". И Сенцов тоже сказал, что нет.
А у меня почему-то не спросили. Я поэтому все и думал, что они между со-
бой знакомые,  а со мной и не разговаривают,  потому что не знают. Вдруг
этот, большой самый, Сенцову говорит: "А ну, расстегнись, покажи". И Мо-
сину с Головановым: "Врете, наверно. Покажите карманы!"
   Митя поморщился и пожал плечами.
   - Я  смотрю,  наши ребята куртки расстегнули.  А Лысый меня за куртку
взял:  "Ты, что ли, глухой? Расстегивай!" Я вырвался и говорю: "Ты какое
имеешь право меня  обыскивать?"  Лысый сразу будто удивился,  такое лицо
сделал глупое.  Ну, притворяется, конечно. И говорит главному: "Саня, он
трепыхается". Только он сказал не "Саня". Имя какое-то непонятное: Ксаня
или Ксыня.
   - Гусыня! - вмешался Генка. - Длинная дубина, нос картошкой, и волосы
на глаза лезут. Да?
   - Да...  Только этот Гусыня на  меня не посмотрел.  Он у  ребят ремни
увидел.  Обрадовался:  "Раз денежек нет,  возьмем за это ваши ремешочки.
Давайте-ка снимайте".
   - Они  сняли?  -  спросил Сер„жа и  покраснел так,  словно сам  отдал
ремень.
   - Они не сняли. Те сами сняли с них.
   - И они отдали? Не сопротивлялись? - тихо спросил Олег.
   Митя покачал головой и опять отвернулся.
   - Не  сопротивлялись.  Только Мосин сказал:  "Ч„  хватаешь,  не  твой
ведь". Его один раз хлопнули по носу ладошкой и... ну и все.
   - А ты? - спросил Олег.
   - Гусыня потом на меня посмотрел и спросил у Лысого: "Этот самый тре-
пыхается?" И говорит:  "Воспитайте".  Лысый и ещ„ один в меня вцепились,
начали куртку расстегивать. Я стал вырываться... Но я за ремень не боял-
ся.  Он у меня в петлях туго сидит,  не вытащить.  Я боялся,  что значок
сорвут.- И Митя посмотрел на свой чемпионский жетон,  приколотый к  фор-
менной рубашке.
   - А диплом где? - спросил Олег.
   - Диплом я в руках держал. Они сразу выбили и затоптали. Там грязно у
ящиков.
   Олег сидел,  положив руки на колени.  Прямо сидел и спокойно.  Только
суставы пальцев напряглись и побелели.
   - Дальше, - сказал он.
   - А  да