о.  Это же  фильм-шутка.  Будто
игра.
   - С лошадью все равно лучше.
   - А у тебя есть лошадь?  - рассердился второй художник, Вовка. - Если
есть, веди сюда. Если нет - отцепись.
   Лошади у Андрюшки, видимо, не было, потому что он отцепился.
   Кузнечик сидел в тепле,  у батареи, тренькал на гитаре и заглядывал в
бумажку со словами песни о горнисте и всадниках.
   Пришел Андрей Ткачук,  сказал,  что  вчера  гонял шайбу на  застывшем
пруду и, конечно, провалился. Хорошо, что неглубоко, по колено.
   Володя  Огоньков  на   подоконнике  чинил   заезженный  кинопроектор.
Оторвался на минуту и спросил у Сер„жи:
   - Ты, говорят, модель крепости строишь?
   - Макет. Не крепости, а замка.
   - А его можно будет в фильме снять?
   - Он же маленький.
   - А мы бы его близко сняли.  На экране будет большой,  как настоящий.
Дашь?
   - Ну и вопросы ты задаешь, - обиделся Сер„жа. - Неужели не дам?


   ...Вечером он сел доделывать висячий мост.  Цепи сделал из цепочки от
старых часов с гирями,  а поперечный настил -  из крашенных в коричневый
цвет спичек. Мост получился что надо. Снимай хоть на "Мосфильме"
   Сер„жа направил на замок свет настольной лампы и лег на кровать.
   Белые  башни,   зубчатые  стены  с   тонкими  карнизами  и  выступами
светились,  как  под  южным солнцем.  Оранжевые кусочки картона казались
издалека  настоящей черепицей.  Синий  краб  таинственно поблескивал над
полукруглой аркой ворот. Это было похоже на сказку.
   В последнее время все чаще думал Сер„жа о старых-старых городах,  где
под горбатыми мостовыми пролегли подземные ходы,  а в сводчатых подвалах
библиотек не  до конца разобраны желтые свитки и  хрустящие от древности
книги.  О заросших буграх со следами оборонительных стен,  где еще можно
отыскать ржавые клинки и ядра. Об остатках крепостей и о серой полыни, в
корнях которой прячутся осколки византийских ваз  и  монеты с  профилями
забытых императоров.  Об  острове Пасхи,  о  ступенчатых пирамидах Южной
Америки...  Тайны,  упрятанные в  глубину  земли,  в  заросли  и  камни,
казались  ему   живыми.   Они   ждали   открытий,   как   пленники  ждут
освобождения...


   Понедельник в  школе  прошел спокойно.  После  уроков Сер„жа вышел на
улицу и увидел тетю Галю. Она недалеко от школы гуляла с Ноком.
   - Меня ждете? - с мягким упреком спросил Сер„жа.
   - Просто гуляем.  Нок все принюхивается, не идешь ли ты. Вот и решили
пойти навстречу.
   - Не  надо  меня  встречать.  Ну  честное слово,  ничего со  мной  не
случится.
   Во  вторник  вечером  "случайно" мимо  школы  проходил  отец  и  тоже
встретил Сер„жу. Тот лишь вздохнул.
   В среду Сер„жу вызвали с третьего урока.  В кабинете директора сидели
двое мужчин.  Один -  в коричневом костюме,  с узким, как топор, лицом и
черными внимательными глазами.  Второй  -  в  мягкой куртке,  невысокий,
полный.   Анатолия  Афанасьевича  не  было,  зато  присутствовала  завуч
Елизавета Максимовна.
   Мужчина в куртке попросил:
   - Сер„жа, будь ласков, расскажи, как было дело в тот вечер.
   Сер„жа  вопросительно  глянул  на  Елизавету  Максимовну.   Она  сухо
сказала:
   - Это из милиции.
   - Я же рассказывал в милиции.
   Человек в куртке терпеливо объяснил:
   - Я  понимаю.  Но меня там не было,  а  следствие придется вести мне.
Хочется самому послушать.  А кроме того, ты сгоряча тогда мог что-нибудь
забыть. Постарайся сейчас изложить подробненько, в деталях.
   Сер„жа начал рассказывать. Елизавета Максимовна перебила:
   - Извините,  у меня урок. Мне прислать кого-нибудь вместо себя? - Как
хотите, - сказал полный мужчина.
   - Я  слышала,  что  при  допросе обязан  присутствовать кто-нибудь из
старших.
   Следователь поднял на нее светлые глаза.
   - Какой же это допрос? Допрашивают обвиняемых, а здесь... наоборот.
   Завуч попрощалась и  ушла.  Сер„жа заговорил опять.  Человек с острым
лицом молча и быстро писал в черном блокноте.  Следователь делал пометки
на листе бумаги.
   - Спасибо,  - сказал он в конце. - Извини уж, что оторвал от урока...
Вот и учительница ваша недовольна.
   - Это  завуч,  -  объяснил Сер„жа.  -  Знаете  что?  Вы  ей  скажите,
пожалуйста,  в чем дело.  А то она,  кажется,  думает,  будто я в чем-то
виноват.
   Следователь засмеялся:  -  Да  что ты,  она все знает.  Но мы еще раз
скажем, не волнуйся. Скажем как следует.


   Вечером Сер„жу никто уже не  встречал.  Прямо из  школы он  побежал в
клуб,  на  линейку.  На  линейке  приняли  в  кандидаты "Эспады" Леонида
Мосина.


   В четверг на первом уроке объявили, что в перемену состоится школьная
линейка. Общая, всей второй смены. Это известие вызвало шум и удивление.
Все понимали,  что за десять минут линейку не проведешь.  Значит, что-то
важное случилось, если жертвуют уроками.
   После звонка классы начали сходиться в зале.  Шеренгами выстраивались
вдоль стен. Гомон стоял, и колыхались на окнах шторы.
   Потом все стихло.  Притихли сразу и  третьи,  и  четвертые классы,  и
шестые,  и девятые. И малыши-второклассники. Вошла Елизавета Максимовна,
а с ней - два милиционера.
   Сер„жа их  сразу узнал.  Один из  милиционеров был хмурый капитан,  с
которым они беседовали в отделении,  второй -  лейтенант Сер„жа. Завуч и
милиционеры прошли на середину зала.  У  Сер„жи от волнения засосало под
сердцем. Он понял, что без него здесь не обойдется. Но что же будет?
   - Ребята!  -  громким голосом начала Елизавета Максимовна.  -  У  нас
гости. Представители нашей славной милиции...
   - Про уличное движение будут говорить, - раздался громкий шепот.
   - Краснов!  -  безошибочно определила Елизавета Максимовна. - Хотя бы
здесь воздержись от своих реплик.  - Она повернулась к хмурому капитану:
- Извините...
   - Ничего,  - сказал капитан и улыбнулся так, что Сер„жа сразу увидел:
он совсем не хмурый. Ни капельки. Капитан шагнул вперед.
   - Хочу я  вам рассказать про двух славных и храбрых людей,  -  сказал
он.  -  Про двух ребят.  Они среди вас.  Один еще совсем небольшой,  это
Валера  Шагаев.  А  второй  постарше -  Сер„жа Каховский.  В  пятницу на
прошлой неделе эти  ребята Оказали нам  большую услугу,  помогли поймать
преступника.  Как  это  было,  долго сейчас рассказывать.  Вам  потом на
собраниях в  классах расскажут.  Я  скажу  только,  что  Валера  проявил
смекалку и  быстроту:  выскочил на  дорогу  и  остановил машину с  нашей
оперативной группой. А Сергей, столкнувшись с преступником, вел себя как
настоящий мужчина.  В  общем,  храбрые люди...  Вот Елизавета Максимовна
говорила, что директор школы готовит им приказ с благодарностью...
   - К сожалению,  Анатолий Афанасьевич сейчас на совещании в облоно,  -
перебила завуч.  -  Он  прочитает этот  приказ  по  школьному радио.  Мы
готовим специальную передачу.
   - Это хорошо,  -  сказал капитан. - А мы... Короче говоря, от милиции
есть  для  этих  ребят подарок.  Раньше за  храбрость награждали именным
оружием.  Ну,  а для вас главный фронт - учеба. Вот мы и решили, что для
учебы тоже хорошее оружие не помешает. Давайте-ка, лейтенант...
   Лейтенант расстегнул портфель и  достал две  плоских черных коробки -
большие готовальни.
   - Валере-то  еще,  наверно,  рановато ею пользоваться,  но в  будущей
пригодится, - сказал капитан.
   Сер„жа стоял, как назло, в первой шеренге и видел сотни глаз, которые
разглядывали его.  С любопытством. С дружеским пониманием. С изумлением.
С   завистью.   А   сзади   удивленно  и   обрадованно  шептали   что-то
одноклассники. Кто-то разик уже весело трахнул его между лопаток.
   От  неловкости  Сер„же  хотелось  спрятаться за  вторую  шеренгу.  Но
чувствовал он  и  радость.  Только  в  радости  было  беспокойство.  Это
сверлила его мысль, которая появилась еще вчера. Мысль о случайности.
   А  вот  Валеру Шагаева ничто не  беспокоило.  Его красивое лицо сияло
счастливой и гордой улыбкой.
   "Стаське наверно обидно",  - подумал Сер„жа. Отыскал Стасика глазами.
Тот стоял понурый и, кажется, очень бледный. Это сильно испортило Сер„же
радость.
   - Валера Шагаев и Сер„жа Каховский,  подойдите,  пожалуйста, - позвал
капитан.
   Они цодошлИ.  Капитан вручил им готовальни. И он, и лейтенант каждому
пожали руки. Лейтенант незаметно подмигнул Сер„же.
   Валера громко сказал:
   - Большое октябрятское спасибо!
   В строю засмеялись.
   Сер„жа тоже сказал спасибо,  но тихо и неуверенно. Когда он подошел к
своей  шеренге,  его  окликнула Татьяна Михайловна.  Она  стояла рядом с
ребятами.
   - Каховский! Что же ты не поблагодарил как следует? Сер„жа повернулся
к середине зала.
   - Спасибо,  -  произнес он теперь уже громко. И подумал: "Сказать или
не сказать?" Сказать было нужно.  Сейчас.  Чтобы слышали все.  Сказать о
том, что беспокоило его. Но страшновато было.
   "Три. Два. Один..." - отсчитал он. И повторил:
   - Спасибо. - Затем твердо добавил: - Но это была случайность.
   Прошелестел по  шеренгам удивленный шумок.  А  Сер„жа продолжал.  Все
громче и звонче:
   - Случайность! Ведь провожать их должен был не я, а Наташа Лесникова.
Она у них вожатая.  И что было бы тогда?.. Или даже пускай я, но если бы
мне рейка под руку не попала? Или если бы я не знал, как ею действовать?
Тогда что?.. Я думаю, не надо малышей задерживать допоздна, вот и все.
   Настала  тишина.  В  ней  были  растерянность и  удивление.  И  вдруг
щелкнули одинокие аплодисменты.  Они словно прорвали плотину.  Сработала
привычка:  раз окончена речь, надо хлопать. Под шум аплодисментов Сер„жа
встал в строй.
   Елизавета Максимовна подняла руку и объявила, что линейка закончена.
   Классы начали расходиться, и строй рассыпался. Сер„жу догнала Татьяна
Михайловна.
   - Ты и здесь не мог обойтись без скандала,  - сказала она не то что с
упреком, а скорее удивленно.
   - Вы не обижайтесь, Татьяна Михайловна. Я просто не удержался... Но я
же правду сказал.
   - Смешно даже, Сер„жа. Ты думаешь, что один о маленьких беспокоишься?
Мы об этом еще в субботу на педсовете говорили.  Не надо считать, что ты
умнее всех.
   Сер„жа так не считал и промолчал. Татьяна Михайловна отошла.
   Его обгоняли ребята.  Оглядывались.  Одноклассники хлопали по спине и
называли Гераклом. Пробежала Наташа. Крикнула на ходу:
   - Это я начала аплодировать! Цени.
   Одна  девчонка из  девятого "Б"  сказала  другой  громким шепотом:  -
Симпатичный.
   "Ну и  жизнь,  -  подумал Сер„жа.  -  Даже дурами не обзовешь,  сразу
скажут: воображает".
   Кто-то взял его за плечо. Это был капитан.
   - Ты уж извини,  -  сказал он. - Неудобно после торжества, а надо все
равно один вопросик уточнить.
   - К завучу пойдем? - спросил Сер„жа. И подумал: "Неужели ругать будет
за мое выступление?"
   - Да нет,  здесь поговорим. Только пусть народ схлынет... А завучей я
до сих пор боюсь.
   Он, как мальчишка, уселся на подоконник. Улыбнулся.
   - Совсем будто в детстве.  Выгонят,  бывало,  из класса, сидишь так в
коридоре и  гадаешь:  "Потянут к  завучу или обойдется?"  А чего боялся?
Завуч Вера  Константиновна добрейшая женщина была.  В  блокаду погибла в
Ленинграде...
   Наконец коридор опустел. И в это время подошел лейтенант Сер„жа.
   - Ну что, Георгий Матвеевич?
   - Не говорили еще,  -  сказал капитан.  -  Сейчас...  Вот какое дело,
Сергей...  Может быть,  и трудно вспомнить,  но постарайся. Как выглядел
нож? Говоришь, свет на него падал? Ты сразу не отвечай, подумай, если не
помнишь.
   - Да помню я! - воскликнул Сер„жа. И, как на фотоснимке, увидел снова
короткие пальцы Гаврика с выпуклыми грязными ногтями и блестящий клинок.
Рука и нож словно светились в темноте.
   - Он такой...  Короткий.  Тяжелый...  Ну,  по виду тяжелый. По-моему,
самодельный...
   - Почему ты так думаешь?
   - У него медная перекладинка,  а на ней следы от напильника.  Похоже,
что вручную сделали.
   - Ты все это заметил? - усомнился капитан Георгий Матвеевич.
   Сер„жа кивнул.
   - Это бывает в такие моменты, - вмешался лейтенант. - В прошлом году,
когда Пеликан мне  в  пузо "вальтер" навел,  я  тоже царапину на  стволе
заметил.
   Георгий Матвеевич усмехнулся: - Два Сер„жи, две геройских... фигуры.
   Лейтенант Сер„жа, кажется, обиделся.
   - Я же для пользы дела вспомнил.
   - Для пользы, дела продолжим разговор. Скажи-ка, Сергей, а какое было
лезвие?
   - Клинок?  Он плоский.  С двух сторон заточенный.  А конец некрасивый
какой-то. Как у тупого утюга.
   - Клинок с желобком?
   - Нет, - уверенно сказал Сер„жа. - Без желобка.
   Георгий Матвеевич и лейтенант переглянулись.
   - А какая ручка? - спросил капитан.
   - Ручку я плохо помню,  ее пальцы закрывали.  Почти...  Но, по-моему,
пластмассовая. Знаете, бывают такие, из разных кусочков...
   - Все точно, - сказал лейтенант. - Ну и глаз у человека!
   - Да, - подтвердил Георгий Матвеевич, но как-то невесело.
   Сер„жа удивленно посмотрел на одного, на другого и вдруг сообразил:
   - Значит, нашли?
   Капитан кивнул:
   - Нашли. Только пока это, Сергей, между нами.
   - Конечно! А где нашли?
   - Целая история.  Отец Касьянова сам к  нам принес.  Не  хочет,  чтоб
сынок в колонию попал. А сынок уже с Гавриловым оказался связан.
   - А что за Касьянов?
   - Ну, этот... Киса.
   - Непонятно, - удивился Сер„жа. - Когда Киса успел нож схватить?
   - А он и не хватал... - вмешался лейтенант.
   Георгий Матвеевич остановил его взглядом.
   - Не все сразу... Спасибо, Сергей. Тебе ведь на урок надо?
   Сер„жа сразу пригорюнился.
   - Что? Не хочется? - спросил капитан. - Уроки - вещь необходимая.
   - Да не в уроке дело...  Сейчас войду в класс с этой коробкой,  и все
опять на меня уставятся. Шуточки начнутся: "Ура, герой пожаловал..."
   - А, вот в чем дело. Ну ладно, возьму грех на себя. Сорок минут у нас
есть. Может, нам в кафе "Пингвин" заглянуть? Там пломбир с земляникой, у
меня к нему давняя слабость. Ты на это как смотришь?
   Сер„жа смотрел положительно и не сумел это скрыть.
   - Вот и хорошо, - сказал капитан. - А лейтенант Ковалевский не пойдет
в  кафе "Пингвин".  Лейтенанту Ковалевскому на  дежурство пора.  Грустно
бедному, а делать нечего - служба.
   - Где  мне  угнаться за  капитанами,  -  сказал  лейтенант Сер„жа.  И
мстительно добавил:

   Как-то раз два капитана
   Подались до ресторана.
   Первый прогулял урок,
   А второй со службы сбег...

   - Ты поговори, поговори с начальством! - пригрозил Георгий Матвеевич.
- Я тебе покажу,  как эпиграммы сочинять. Со мной шутки плохи, я тебе не
Пеликан с "Вальтером".
   Кафе было недалеко, за углом, и Сер„жа не хотел было одеваться.
   - Простынешь, герой, - забеспокоился Георгий Матвеевич.
   - Что вы!  Я  закаленный.  А если одеваться да раздеваться,  можно не
успеть.
   - Успеем. Учитывая сложности момента, я использую служебное положение
и пролезу в кассу без очереди.
   Но  лезть  без  очереди не  пришлось,  в  кафе  было  пусто.  Георгий
Матвеевич взял два пломбира и скомандовал:
   - Налегай.
   Сер„жа налег.
   Когда он почти доел свою порцию, Георгий Матвеевич спросил:
   - А тот парнишка, Стасик... Он товарищ твой?
   Сер„жа смутился.
   - Ну...  наверно.  Раз уж так получается.  Понимаете,  он все время в
разные истории влипает, а мне приходится его вытаскивать.
   - Плохо. Я ведь сначала думал, что он так, случайный попутчик.
   - А что случилось? - встревожился Сер„жа.
   - Что случилось...  Не должен был я  тебе это говорить,  да все равно
узнаешь. Касьянов, чтобы оправдаться, всем приятелям уже раззвонил. Да и
на суде скажут...  В общем,  Стасик этот маленький,  глупый... Когда нож
упал рядом с ним,  он его в сапожок сунул.  Так и ушел. А утром Кисе его
унес, вот какое дело.
   - Зачем? - ошеломленно спросил Сер„жа.
   - Кто  же  его  знает?  Может быть,  сначала себе взять хотел -  вещь
красивая,  блестящая,  -  а  потом  испугался.  А  может быть,  с  Кисой
подружиться пожелал.  Не понять. Его ведь не допросишь как следует: чуть
чего - и в слезы.
   Сер„жа молчал целую минуту. Потом стиснул кулаки и тихо сказал:
   - Если бы я знал,  что он такой...  -  А что бы ты сделал?  - перебил
Георгий Матвеевич.  - Какой бы он ни был, он еще клоп. Я вот чего боюсь:
как бы не стали к нему лезть с разными дразнилками, если про эту историю
в школе узнают. Потому тебе и сказал заранее. Уяснил?
   Сер„жа машинально кивнул.
   Мороженое было безвкусным и скрипучим, как замешанный на воде песок.


                                   11

   То, что случилось потом, Сер„жа вспоминал со стыдом и омерзением.
   В школе он пошел искать Стасика.  Сначала Сер„жа не испытывал ничего,
кроме жгучей обиды.  Он хотел только сказать Стаське:  "Я же из-за тебя,
может,  жизнью рисковал,  а ты...  Эх,  ты!" Но потом,  когда он Стасика
увидел,  в  нем  колыхнулось озлобление.  "Веселится,  будто  ничего  не
случилось. Предатель..."
   Стасик и правда веселился.  Вместе с одноклассниками играл в чехарду.
Заметив Сер„жу, Стасик сник.
   - Иди сюда, - велел Сер„жа.
   Они  отошли в  угол.  Сер„жа прислонился к  стенке и  с  минуту молча
смотрел на Стасика. Тот шмыгал носом, глядел в сторону и моргал.
   Сер„жа сдержанно спросил:
   - Зачем отдал Кисе нож?
   Стасик заморгал сильнее, и глаза у него набухли.
   - Нет,  ты это брось,  -  жестко сказал Сер„жа. - Знаем мы эти трюки:
чуть чего - и сразу слезы пускать. Зачем отдал нож?
   Стасик проглотил слезы и хотел опустить голову. Сер„жа уперся пальцем
ему в лоб и не дал. - Ну?
   Стасик отвернулся и  стал смотреть в окно.  Шепотом,  но с незнакомой
нагловатой ноткой он сказал:
   - А чо?
   Мгновенная злость как бы  встряхнула Сер„жу,  и  он пальцами хлестнул
малыша по щеке.
   Щека быля мягкая и теплая.
   Голова у  Стаськи мотнулась в  сторону и  поникла как  на  стебельке.
Сер„жа увидел тонкую шею с отросшей косичкой светлых волос. В тот же миг
волна отчаянного отвращения к себе хлынула на него и смыла все:  злость,
обиду,  мысли о  Стаськиной подлости.  И одна только мысль сразу и четко
застучала в нем:  "Чем же я лучше его отца?  Чем же?  Чем?  Чем я теперь
лучше его?"
   У Стасика закапали уже непритворные слезы.
   С тихим отчаянием Сер„жа сказал:
   - Перестань. Мне в тысячу раз хуже, чем тебе.
   На них уже оглядывались.
   Стасик стал послушно вытирать щеки ладонями.  Ладони были грязные,  и
на щеках оставались разводы.
   - Опять разукрасился.  Пошли умываться, - морщась, проговорил Сер„жа.
Взял его за руку и повел в туалет.
   Он говорил и вел себя со Стасиком как обычно.  Однако делал все почти
машинально.  Не был он сейчас прежним Сер„жей Каховским,  который честен
перед всеми и перед собой. "Чем я лучше его отца?"
   Если  бы  Стаська обиделся на  пощечину,  крикнул бы  что-то  грубое,
убежал бы  -  тогда другое дело.  Было бы легче.  Но у  него лишь голова
мотнулась (а щека была мягкая и  теплая),  и он стоял и думал,  наверно,
только об одном: ударят еще или не ударят?
   "Чем же я лучше папаши Грач„ва?"
   Стасик умылся,  и Сер„жа дал ему свой платок, запыленный на сгибах от
долгого и бесполезного лежания в кармане.
   - Вытрись.
   Стасик вытер лицо, руки и замер в ожидании. Скверно было Сер„жу, и ни
о  чем говорить не  хотелось.  Но один вопрос он все-таки задал Стаське.
Потому что необходимо было понять до конца.
   - Слушай,  мне от тебя ничего не надо,  -  сказал он почти жалобно. -
Скажи только одно: зачем ты отдал Кисе нож? Я тебя очень прошу.
   Стасик  переступил ноги  на  ногу,  мельком  глянул  Сер„же  в  лицо,
отвернулся и прошептал:
   - Чтобы он не бил.
   - Тебя?
   - Ну...
   - Разве он бил?
   - Нет. Он только обещался, если двадцать копеек не принесу.
   - А ты принес?
   - У меня нету.
   - А если бы были?
   Стасик вздохнул.
   - Иди к себе, - велел Сер„жа.
   Потом он  пришел в  свой  класс,  незаметно взял  портфель,  объяснил
Павлику Великанову,  что у него зверски разболелась голова. Пусть скажет
Татьяне Михайловне.  Павлик  посочувствовал.  Еще  бы!  Столько вол