ься в подробности; ее каждую минуту мог-
ли увезти. Вырвав листок, я сложил его и стал у выхода из ротонды.
   К дверям подкатил наемный экипаж и остановился  прямо  против  входа.
Поняв его назначение, я, не теряя времени, нанял себе другой у ближайшей
стоянки и поспешил обратно. Я вернулся как раз вовремя. Когда я входил в
зал, Аврору уводили с помоста.
   Смешавшись с толпой, я стал в таком месте,  где  Аврора  должна  была
пройти мимо меня. Когда она поравнялась со мной, руки наши  встретились,
и я сунул ей записку. Я не успел шепнуть ни слова, ни даже нежно  пожать
ей руку - ее быстро провели через толпу, и дверца кареты захлопнулась.
   Аврору сопровождали девушка-мулатка и еще одна  невольница.  Все  они
сели в карету. Работорговец вскарабкался на козлы  к  кучеру,  и  экипаж
запрыгал по камням мостовой.
   Я кивнул своему вознице, и он, взмахнув кнутом, последовал за ним.
 
   Глава LXIII. В БРИНДЖЕРС
 
   Извозчики в Новом Орлеане достаточно сообразительны,  и  звон  лишней
серебряной монеты звучит для них заманчиво и убедительно. Им  приходится
быть свидетелями разнообразных романтических  похождений  и  хранителями
многих любовных тайн. В ста ярдах от нас ехал экипаж, увозивший  Аврору,
то поворачивая за угол, то обгоняя фуры,  груженные  кипами  хлопка  или
бочками с сахаром, но мой возница зорко следил за ним, и мне нечего было
беспокоиться.
   Он поехал по рю Шартр и вскоре свернул в один из переулков, идущих от
нее под прямым углом к набережной. Сначала я подумал, что экипаж направ-
ляется к пристани, но, добравшись до угла, увидел, что, проехав  полули-
цы, он остановился. Мой возница, с которым я заранее обо всем договорил-
ся, придержал лошадей и стал за углом, ожидая дальнейших приказаний.
   Экипаж, за которым мы следили,  остановился  против  какого-то  дома;
выглянув из-за угла, я увидел, как несколько человек пересекли тротуар и
исчезли в подъезде. Несомненно, все ехавшие в экипаже, в том числе и Ав-
рора, вошли в этот дом.
   Затем из дома вышел человек и, заплатив кучеру, вернулся обратно. Ку-
чер подобрал вожжи, взмахнул кнутом, экипаж повернул снова выехал на  рю
Шартр. Когда он проезжал мимо меня, я заглянул в окно: там никого не бы-
ло. Значит, Аврора вошла в дом вместе со всеми.
   Теперь я знал, куда ее привезли. На углу я прочитал:  "Рю  Бьенвиль".
Дом, перед которым остановился экипаж, был  городским  жилищем  Доминика
Гайара.
   Несколько минут я сидел в карете, раздумывая о том,  что  мне  делать
дальше. Будет ли она теперь жить здесь? Или ее привезли сюда на время, а
затем снова отправят на плантацию?
   Внутренний голос подсказывал мне, что ее не оставят на рю Бьенвиль, а
отправят в старый, унылый дом в Бринджерсе. Нe знаю, почему я так думал.
Быть может, потому, что мне этого хотелось.
   Я решил, что мне нужно караулить здесь, чтобы ее не увезли без  моего
ведома. Куда бы ее ни отправили, я решил следовать за ней.
   К счастью, я мог пуститься в любое путешествие. При мне были три  ты-
сячи долларов, данные мне д'Отвилем. С такими деньгами можно ехать  хоть
на край света.
   Я жалел, что со мной нет молодого креола. Мне не хватало его  советов
и его общества. Как теперь его найти? Он не  сказал,  где  мы  увидимся,
только обещал встретиться со мной после торгов. У выхода  из  ротонды  я
его не видел. Хотел ли он прийти за мной туда или в гостиницу? Но сейчас
я не мог покинуть свой пост, чтобы пойти его разыскивать.
   Я все раздумывал, как мне дать знать д'Отвилю. Но тут  мне  пришло  в
голову, что мой возница мог бы последить за домом, пока я пойду на поис-
ки креола. Стоит мне только заплатить ему, и он охотно согласится.
   Я уже начал объяснять ему свои намерения, когда услышал стук колес по
мостовой. Оглянувшись, я увидел, что на рю Бьенвиль въезжает старомодная
карета, запряженная парой мулов. На козлах сидел кучер-негр.
   Это было обычным явлением в Новом Орлеане; подобные колымаги,  запря-
женные либо лошадьми, либо мулами, с неграми на козлах, постоянно встре-
чались на здешних улицах. Но этих мулов и этого негра я сразу узнал.
   Да, я узнал эту упряжку. Я часто встречал ее на дороге  возле  Бринд-
жерса. Она принадлежала Доминику Гайару!
   Я тут же убедился в этом, увидев, что колымага остановилась перед его
домом. Сразу отказавшись от намерения разыскивать д'Отвиля, я забился  в
угол кареты, чтобы наблюдать в окно за тем, что происходит на  рю  Бьен-
виль.
   По-видимому, в этой колымаге кто-то собирался уехать. Дверь в дом ос-
талась открытой, и слуга разговаривал с кучером. По движениям негра было
видно, что он намерен скоро трогать.
   Снова появился слуга, нагруженный вещами, и  стал  укладывать  их  на
крышу кареты; за ним вышел мужчина - я узнал работорговца - и  взобрался
на козлы; вскоре появился еще мужчина, но он так поспешно перебежал тро-
туар и скрылся в карете, что я не успел его разглядеть; однако  я  дога-
дался, кто он. Потом из дома вышли две женщины: пожилая мулатка и девуш-
ка; несмотря на то что она была тщательно закутана в плащ, я узнал Авро-
ру. Мулатка усадила Аврору в карету, а затем и сама села с  ней.  В  эту
минуту на улице показался верховой; он подъехал и остановился возле  ка-
реты. Поговорив с кем-то, сидевшим внутри, он снова тронул лошадь и  ус-
какал вперед. Этот верховой был надсмотрщик Ларкин.
   Дверца захлопнулась, щелкнул кнут, карета, громыхая, покатила по ули-
це и вскоре свернула вправо, на береговую дорогу.
   Мой кучер, следуя данному ему приказанию, хлестнул лошадь и  двинулся
следом, держась на некотором расстоянии.
   Мы проехали длинную Чупитулас-стрит, миновали  предместье  Мариньи  и
уже оставили за собой полдороги до местечка Лафайет, когда я наконец по-
думал: куда же я еду? До сих пор я только старался не потерять  из  виду
карету Гайара. Теперь я спросил себя: зачем я еду за ним?  Не  собираюсь
же я преследовать его в наемном экипаже до самого дома, за тридцать миль
от города?
   Если бы я даже и принял такое решение, еще неизвестно, как  отнесется
к этой затее мой возница и выдержит ли его заморенная кляча столь долгий
путь.
   Зачем же я гонюсь за ними? Чтобы напасть на них по  дороге  и  отнять
Аврору? Но ведь их трое мужчин, и, вероятно, они хорошо вооружены,  а  я
один!
   Но я успел уже проехать несколько миль, прежде чем понял, как  нелепа
эта погоня. Теперь я приказал кучеру остановнться. Некоторое время я си-
дел в экипаже, продолжая следить из окна за  удалявшейся  каретой,  пока
она не скрылась из глаз за поворотом.
   "А все же, - сказал я себе, - я правильно сделал, что  последовал  за
ней. По крайней мере, я знаю, куда ее повезли".
   - А теперь - назад, в гостиницу "Сен-Луи"!
   Последние слова относились к кучеру, который повернул лошадь и поехал
обратно.
   Я пообещал хорошо заплатить ему, если он поторопится, и вскоре колеса
моего экипажа уже гремели по мостовой на pю Сен-Луи.
   Расплатившись с возницей, я вошел в гостиницу.  К  своей  радости,  я
застал там д'Отвиля, который дожидался меня. Не прошло и нескольких  ми-
нут, как я уже посвятил его в свое намерение похитить Аврору.
   Верный и преданный друг! Он одобрил мое решение и предложил мне  свою
помощь.
   Тщетно предупреждал я его об опасности этого предприятия. С  непонят-
ной горячностью, очень меня удивившей, он настаивал на  том,  что  будет
сопровождать меня и разделит со мной все опасности.
   Быть может, отговаривая его, мне следовало бы проявить большую  твер-
дость, но я понимал, насколько мне необходима его помощь.
   Не могу передать, какую уверенность придавало  мне  одно  присутствие
этого юного, но мужественного  креола.  Я  против  собственного  желания
убеждал его отказаться от своего намерения. В душе я  жаждал,  чтобы  он
поехал со мной, и был счастлив, когда он все же настоял на своем.
   В этот вечер не отплывал ни один пароход, однако  нам  удалось  найти
выход из положения. Мы достали верховых лошадей, лучших, каких можно бы-
ло нанять, и к заходу солнца, миновав городские предместья, уже  скакали
по дороге, ведущей в Бринджерс.
 
   Глава LXIV. ДВА НЕГОДЯЯ
 
   Мы быстро двигались  вперед.  На  пути  нам  не  встречалось  никаких
подъемов, которые могли бы нас задержать. Мы скакали по береговой  доро-
ге, идущей от Нового Орлеана все время вдоль реки, мимо плантаций и  по-
селков, разбросанных в нескольких сотнях ярдов друг от друга. Дорога эта
такая же ровная, как беговая дорожка; копыта лошадей  мягко  ступали  по
толстому слою укатанной пыли, и мы ехали без  всяких  затруднений.  Наши
лошади - мустанги из техасских прерий - бежали легкой  иноходью,  как  и
все верховые лошади в юго-западных штатах. Это были прекрасные иноходцы,
и до наступления ночи мы уже проскакали больше половины дороги.
   Все это время мы почти не разговаривали. Я молчал, обдумывая дальней-
ший план действий: мой юный спутник был, видимо, тоже занят своими  мыс-
лями.
   Когда стало темнеть, мы подъехали ближе друг к другу, и я поделился с
ним составленным мною планом.
   Впрочем, какой же это был план! Я просто хотел пробраться на  планта-
цию Гайара, незаметно проскользнуть к дому и через кого-нибудь  из  слуг
передать записку Авроре. Если мне это не удастся, я попытаюсь  выяснить,
в какой части дома она должна провести ночь, и, когда все  заснут,  про-
никну в ее комнату, предложу ей бежать и тем или иным путем уведу ее.
   Только бы выбраться из дома! Я мало думал о  дальнейшем.  Дальше  все
казалось мне несложным. Наши лошади доставят нас в город. Там  мы  можем
скрываться, пока какой-нибудь пароход не увезет нас из этой страны.  Та-
ков был мой план, и, сообщив его д'Отвилю, я ждал от него ответа.
   Поразмыслив несколько минут, он сказал, что считает  его  правильным.
Как и я, он не мог придумать ничего более разумного. Прежде  всего  надо
было во что бы то ни стало вырвать Аврору из лап Гайара.
   Теперь оставалось обсудить подробности.  Мы  старались  предусмотреть
каждую мелочь, которая могла бы нам помешать.
   Мы оба считали, что труднее всего будет снестись с  Авророй.  Удастся
ли это нам? Надо надеяться, ее не будут держать  под  замком.  При  всей
своей подозрительности Гайар вряд ли станет запирать  или  охранять  ее.
Теперь он полновластный хозяин сокровища, которого так долго  домогался,
и всякий, кто попытается завладеть его невольницей, нарушит закон и рис-
кует подвергнуться тяжкому наказанию. Возможно, он  и  подозревает,  что
между мной и Авророй существуют какие-то отношения, но  не  представляет
себе силы моей любви, не знает, что ради нее я готов пожертвовать  всем,
даже жизнью.
   Где уж ему! Судя по себе, по своей собственной низменной натуре,  Га-
йар мог подумать, что меня, как и его, увлекла лишь красота  квартеронки
и что я готов был заплатить изрядную сумму - три тысячи долларов, - что-
бы завладеть ею. Но то, что я не пошел дальше этой суммы, - а его агент,
конечно, обо всем доложил ему, - убедило его, что любовь моя имеет  свои
границы и что на этом она кончилась. Он больше не считает меня своим со-
перником. Нет! Доминик Гайар даже не подозревает, что  существует  такая
любовь, как моя, и не может себе представить, на что она  способна.  Мой
романтический план показался бы ему  просто  невероятным.  Поэтому  (так
рассуждали мы с д'Отвилем) вряд ли Аврору будут запирать  или  охранять.
Но даже если она свободна, каким образом нам дать ей знать о  себе?  Это
очень трудно.
   Я возлагал все надежды на клочок бумаги со словами: "Жди меня сегодня
вечером". Конечно. Аврора не ляжет спать. Так говорило мне сердце, и это
вливало в меня мужество и уверенность. Этой же ночью я попытаюсь  увезти
ее. Мне была невыносима мысль, что она проведет хотя бы  одну  ночь  под
кровлей своего владыки.
   А ночь обещала быть для нас благоприятной. Едва зашло солнце, как не-
бо сразу омрачилось и словно налилось свинцом. Короткие  сумерки  быстро
сгустились, и весь небесный свод так потемнел, что мы не могли различить
на нем очертаний леса. Не видно было ни одной звезды: низкие, темные ту-
чи скрывали их от нас. Даже желтоватую воду реки было трудно отличить от
берегов, и только пыльная дорога слегка  белела  впереди,  указывая  нам
путь.
   В лесу или среди темных полей мы ни за что бы не  нашли  дороги,  ибо
густая мгла покрыла все кругом.
   Можно было опасаться, что в таком мраке мы собьемся с пути, но я  ни-
чего не боялся. Я был уверен, что меня ведет сама звезда любви.
   Темнота благоприятствовала нам. Под ее дружеским  покровом  мы  могли
незаметно подкрасться к дому, тогда как в лунную  ночь  нам  грозила  бы
опасность, что нас обнаружат.
   Я считал это изменение погоды не дурным знаком, а залогом успеха.
   В воздухе чувствовалось приближение грозы. Но к чему нам хорошая  по-
года? Пусть будет ливень, буря, ураган - что  угодно,  только  не  ясная
ночь!
   Когда мы добрались до плантации Безансонов,  было  не  очень  поздно,
полночь еще не наступила. Мы мчались во весь опор, чтобы поспеть на мес-
то до того, как в доме Гайара все улягутся спать. Мы надеялись, что най-
дем способ дать о себе знать Авроре через невольников. Я знал одного  из
них. Когда я жил в Бринджерсе, я оказал ему небольшую услугу. Он доверял
мне настолько, что я мог его подкупить. Он нам поможет, лишь бы  удалось
его найти.
   На плантации Безансонов  царило  безмолвие.  Большой  дом,  казалось,
опустел. Нигде не видно было света: только слабый огонек мерцал вдалеке,
в окне надсмотрщика. В негритянском поселке стояла тишина, из  мрака  не
доносилось обычного в этот час говора. Те, чьи голоса  еще  так  недавно
звучали у хижин, были теперь далеко. Их дома опустели.  Песни,  шутки  и
веселый смех умолкли; только вой брошенных хозяевами собак нарушал  ноч-
ную тишину.
   Мы молча проехали мимо ворот, пристально всматриваясь в дорогу  перед
нами. Мы двигались вперед с величайшей  осторожностью.  Здесь  мы  могли
встретить того, кого больше всего опасались, - надсмотрщика, работоргов-
ца, а может быть, и самого Гайара. Даже встреча с кем-нибудь из его  не-
вольников могла расстроить все наши планы. Я так боялся подобной  встре-
чи, что, если бы не глубокий мрак, свернул бы  с  дороги  и  выбрал  ка-
кую-нибудь знакомую тропинку в лесу. Но тьма стояла такая, что, пробира-
ясь по тропинке, мы потеряли бы много времени. Поэтому мы пока держались
дороги, думая свернуть с нее, когда подъедем к плантации Гайара.
   Между двумя плантациями шла проселочная  дорога,  по  которой  возили
дрова из леса. На нее я и собирался свернуть. Здесь нам вряд ли  кто-ки-
будь встретится, а лошадей мы спрячем под деревьями, недалеко  от  полей
сахарного тростника, В такую ночь даже негритянские охотники за  енотами
не рискнут отправиться в лес. Тихонько продвигаясь вперед, мы уже  соби-
рались свернуть на эту дорогу, как вдруг услышали впереди голоса.
   Мы натянули поводья и прислушались. Голоса были мужские и становились
все громче - значит, люди приближались к нам. Они двигались от  поселка.
По стуку копыт мы поняли, что они едут верхом, - следовательно, это  бе-
лые.
   На обочине рос громадный тополь. С его ветвей почти  до  самой  земли
свешивались длинные кисти испанского мха. Дерево могло служить  прекрас-
ным убежищем, и мы едва успели скрыться под его ветвями  со  своими  ло-
шадьми, как всадники поравнялись с нами.
   Хотя было очень темно, мы разглядели их,  когда  они  проезжали  мимо
нас. Их было двое: силуэты четко выделялись  на  желтоватой  поверхности
реки. Если бы они ехали молча, мы, быть может, не узнали бы, кто они, но
голоса их выдали. Это были Ларкин и работорговец.
   - Отлично! - прошептал д'Отвиль, когда мы их узнали. - Они выехали от
Гайара и направляются домой, в поместье Безансонов.
   То же самое подумал и я. Они, видимо, возвращались домой: надсмотрщик
- на плантацию Безансонов, а работорговец - к себе; я знал, что он живет
ниже, у реки. Теперь я вспомнил, что нередко видел этого человека в  об-
ществе Гайара.
   Эта мысль пришла мне в голову одновременно с д'Отвилем. Но откуда  он
знал? Должно быть, он не раз бывал в здешних местах.
   Однако я не мог сейчас раздумывать или задавать ему вопросы. Все  мое
внимание сосредоточилось на разговоре этих двух негодяев, ибо, несомнен-
но, оба были негодяями. Они, видимо,  были  в  прекрасном  настроении  и
громко хохотали, обмениваясь грубыми шутками. Надо  думать,  их  грязную
работу щедро оплатили.
   - Ну, Билл, - сказал работорговец, - в жизни своей я не платил  таких
бешеных денег за негра!
   - Черт подери! Ишь, старый греховодник! Дорого же обошлась ему  новая
игрушка! Он обычно не любит раскошеливаться. Проклятый скряга!
   - А ведь красотка хороша, что говорить! На нее не жалко денег, если у
человека водятся лишние доллары. Такую аппетитную штучку не  найдешь  во
всей Луизиане. Я бы и сам не прочь...
   - Ха-ха-ха! - громко захохотал надсмотрщик. - Ну что ж, попробуй, ес-
ли есть охота, - добавил он многозначительно.
   - Сознайся, Билл, только без уверток: может, ты и сам уже пытался?..
   - Сказать по правде - нет, не пришлось. Уж я бы сумел, если бы взялся
за дело. Да только я слишком мало пробыл на плантации.  К  тому  же  она
чертовски задирает нос, гордится своей ученостью и прочим и думает,  что
она не хуже белой. Сдается мне, что старая лисица быстро  собьет  с  нее
спесь. Девочка немножко побудет с ним - и тогда будет  рада  погулять  в
лесу с каждым, кто ее позовет. Тут уж мы не упустим своего, будь покоен!
   Работорговец что-то пробормотал в ответ, но они уже отъехали довольно
далеко, и мы не расслышали продолжения их разговора. Как ни нелепа  была
эта болтовня, все же она причинила мне новую боль и еще усилила мое  же-
лание скорее спасти Аврору от грозившей ей жестокой участи.
   Я подал знак своему спутнику, и мы выехали  из-под  дерева,  а  через
несколько минут уже свернули на дорогу, ведущую в лес.
 
   Глава LXV. В ЛЕСНОЙ ЧАЩЕ
 
   По этой дороге нам пришлось ехать очень медленно. На ней не было  бе-
лой пыли, которая указывала бы нам путь. Мы чуть ли не  ощупью  пробира-
лись между извилистыми изгородями. Лошади спотыкались в глубоких колеях,
оставленных тяжелыми возами, и мы насилу заставляли их идти вперед.  Мой
спутник, казалось, ориентировался лучше меня: он так уверенно правил ло-
шадью, словно дорога была ему хорошо знакома, или же он был еще  безрас-
суднее, чем я. Я удивлялся ему, но ничего не говорил.
   После получаса очень тяжелой езды мы  добрались  до  конца  изгороди;
дальше начинался лес. Еще сотня ярдов - и мы  въехали  под  высокие  де-
ревья, где остановились передохнуть и посоветоваться, что делать дальше.
Я вспомнил, что видел поблизости густые заросли папайи.
   - Хорошо бы найти их и привязать там лошадей, - сказал я моему  спут-
нику.
   - Ну что ж, это совсем нетрудно, - ответил он, - хотя и необязательно
искать чащу. Сейчас так темно, что можно не прятать лошадей...  Впрочем,
нет! Смотрите!
   Яркая голубая вспышка озарила темный небосвод.  Она  осветила  черную
глубину леса, и мы ясно увидели стволы и ветви обступивших  нас  могучих
деревьев. Несколько мгновений этот свет трепетал, словно гаснущая лампа,
и вдруг потух, после чего окружавший нас мрак стал как будто еще гуще.
   Но за вспышкой не последовало грома - это  была  беззвучная  зарница.
Вслед за ней, однако, послышался гомон диких обитателей леса. Свет  раз-
будил белоголового орлана, взобравшегося на вершину высокого тюльпанного
дерева, и его дикий смех резко прозвучал в ночной тиши.  Он  разбудил  и
жителей болот - уток, кроншнепов и больших голубых цапель, которые  зак-
ричали все разом. Не спавший филин заухал еще  громче,  упорно  повторяя
все ту же ноту, а из глубины леса послышался вой волка  и  более  резкий
крик кугуара.
   Казалось, вся природа дрогнула от этой ослепительной вспышки. Но  че-
рез минуту все снова стихло и погрузилось во мрак.
   - Скоро начнется гро