расоту и пропорциональность  ее  сложения.
Оказавшись лицом к открытой двери, она в первый раз взглянула в мою сто-
рону. И, клянусь, она опять посмотрела на меня так же, как  и  в  первый
раз! Что означал этот странный взгляд, эти горящие глаза? Она не сводила
с меня пристального взора, а я не смел отвечать ей тем же.
   С минуту ее глаза были прикованы ко мне и смотрели  не  отрываясь.  Я
был слишком молод в ту пору, чтобы понять их выражение. Позже я сумел бы
его разгадать, но не тогда.
   Наконец она встала со своего места с недовольным видом, словно  доса-
дуя не то на себя, не то на меня, круто повернулась  и,  отворив  дверь,
вошла в свою каюту.
   Мог ли я чем-нибудь оскорбить ее?  Нет!  Ни  словом,  ни  жестом,  ни
взглядом! Я не произнес ни звука, даже не пошевелился, и мой застенчивый
взор никак нельзя было назвать дерзким.
   Я был очень озадачен поведением Эжени Безансон и, в полной увереннос-
ти, что никогда больше ее не увижу, поспешил уйти из салона и снова заб-
рался на штормовой мостик.
 
   Глава Х. НОВЫЙ СПОСОБ ПОДНИМАТЬ ПАРЫ
 
   Время близилось к закату; огненный диск опускался за черную стену ки-
парисов, опоясавшую равнину с запада, и бросал на реку  золотистый  отб-
леск. Прогуливаясь взад и вперед по обтянутой брезентом крыше, я смотрел
на эту картину, любуясь ее сверкающей красотой.
   Но вскоре мои мечтания были прерваны. Взглянув на реку, я увидел, что
нас догоняет большой пароход. Густой дым, валивший из его высоких  труб,
и яркий огонь в топках показывали, что он идет на всех  парах.  Как  его
размеры, так и громкое пыхтенье говорили о том,  что  это  первоклассный
пароход. То была "Магнолия". Она шла очень быстро, и  вскоре  я  увидел,
что она нас нагоняет.
   В ту же минуту до меня донесся снизу разноголосый шум. Громкие,  сер-
дитые выкрики сливались с шарканьем и топаньем многих  ног,  бегущих  по
дощатой палубе. К этой суматохе примешивались и более резкие женские го-
лоса.
   Я сразу догадался, что это значит. Переполох  был  вызван  появлением
парохода-соперника.
   До этого времени о соперничестве пароходов почти забыли. Как  команда
судна, так и пассажиры уже знали, что капитан не  собирается  устраивать
гонки, и хотя этот "выход из игры" вначале вызвал громкое осуждение, од-
нако постепенно общее недовольство улеглось.
   Команда была занята укладкой груза, кочегары - дровами и топками, иг-
роки - картами, а пассажиры - своими чемоданами  или  свежими  газетами.
Второй пароход отплывал позже, его потеряли из виду, и мысли о гонке вы-
летели у всех из головы.
   Появление соперника сразу всех взбудоражило. Картежники  бросили  не-
досданную колоду карт, надеясь начать более азартную игру; читатели пос-
пешно отложили книги и газеты; пассажиры, рывшиеся  в  своих  чемоданах,
быстро захлопнули крышки; а прелестные пассажирки, сидевшие в  качалках,
вскочили с мест; все выбежали из кают и столпились на корме.
   Штормовой мостик, на котором я стоял, был лучшим местом для  наблюде-
ния за приближавшимся судном, и вскоре многие  пассажиры  присоединились
ко мне. Но мне захотелось посмотреть, что делается на верхней палубе,  и
я спустился вниз.
   Войдя в общий салон, я увидел, что он совсем опустел. Все  пассажиры,
и дамы и мужчины, высыпали на палубу и, столпившись вдоль бортов, с тре-
вогой смотрели на подходившую "Магнолию".
   Я нашел капитана под тентом, на носу  парохода.  Его  окружала  толпа
чрезвычайно возбужденных пассажиров. Все они кричали наперебой, стараясь
убедить его ускорить ход судна.
   Капитан, видимо пытаясь отделаться  от  этих  назойливых  просителей,
расхаживал взад и вперед по палубе. Бесполезно! Куда бы он ни направлял-
ся, его тотчас окружала толпа людей, приставая все с  той  же  просьбой;
некоторые даже умоляли его "ради всего святого" не  дать  "Магнолии"  их
обогнать.
   - Ладно, капитан! - кричал один. - Если "Красавица"  сдрейфит,  пусть
не показывается больше в наших местах, так и знайте!
   - Правильно! - кричал другой. - Уж я-то в следующий раз поеду  только
на "Магнолии"!
   - "Магнолия" - вот быстроходное судно! - воскликнул третий.
   - Еще бы! - подхватил первый. - Там не жалеют пара, сразу видно!
   Я пошел вдоль борта по направлению к  дамским  каютам.  Их  владелицы
теснились у поручней и были, видимо, не менее взволнованы  происходящим,
чем мужчины. Я слышал, как многие из них выражали желание,  чтобы  гонка
состоялась. Всякая мысль о риске и опасности вылетела у всех из  головы.
И я уверен, что, если бы вопрос о гонке был  поставлен  на  голосование,
против нее не нашлось бы и трех голосов. Признаюсь, что я и сам  голосо-
вал бы за гонку; меня заразило общее возбуждение, и я уже не думал о ко-
рягах, "пильщиках" и взрывах котлов.
   С приближением "Магнолии" общее возбуждение  росло.  Было  совершенно
ясно, что через несколько минут она догонит, а вскоре  и  опередит  нас.
Многие пассажиры не могли примириться с этой  мыслью,  кругом  слышались
сердитые возгласы, а иногда и злобные проклятия. Все это сыпалось на го-
лову бедного капитана, так как пассажиры знали, что его  помощники  были
за состязание. Один капитан праздновал труса.
   "Магнолия" была уже у нас за кормой; ее нос слегка отклонился в  сто-
рону; она явно собиралась нас обойти.
   Вся ее команда деловито сновала по палубе. Рулевой  стоял  наверху  в
рулевой рубке, кочегары суетились около котлов; дверцы топок  накалились
докрасна, и яркое пламя высотой в несколько футов вырывалось из  громад-
ных дымовых труб. Можно было подумать, что судно горит.
   - Они топят окороками! - закричал один из пассажиров.
   - Верно, черт побери! - воскликнул другой. - Смотрите, вон перед топ-
кой их навалена целая куча!
   Я посмотрел в ту сторону. Это была правда. На палубе  перед  пылающей
топкой лежала гора каких-то темнокоричневых предметов. По  их  величине,
форме и цвету можно было заключить, что это копченые свиные окорока.  Мы
видели, как кочегары хватали их один за другим и бросали в пылающие жер-
ла топок.
   "Магнолия" быстро догоняла нас. Ее нос уже поравнялся с рулевой  руб-
кой "Красавицы". На нашем судне волнение и шум все увеличивались. С  на-
гонявшего нас судна слышались насмешки пассажиров, и  от  этого  страсти
разгорались еще больше. Капитана заклинали принять вызов. Мужчины  осаж-
дали его; казалось, вот-вот начнется драка.
   "Магнолия" продолжала идти вперед. Она шла уже с нами наравне, нос  с
носом. Прошла минута в глубоком молчании. Пассажиры и команды обоих  су-
дов следили за их движением, затаив дыхание. Еще минута -  и  "Магнолия"
вырвалась вперед!
   Громкий, торжествующий крик раздался с ее палубы, а затем на нас  по-
сыпались насмешки и оскорбления.
   - Бросайте конец - мы возьмем вас на буксир!
   - Где уж вашему ковчегу угнаться за нами!
   - Да здравствует "Магнолия"! Прощай, "Красавица"! Прощай, старая раз-
валина! - вопили пассажиры "Магнолии" среди взрывов оглушительного  сме-
ха.
   Я не могу передать вам, какое унижение испытывали  все,  кто  был  на
борту "Красавицы". Не только команда, но и пассажиры, все как один,  пе-
реживали это чувство. Я и сам испытывал его гораздо сильнее, чем мог се-
бе представить.
   Никому не нравится быть в лагере побежденных, хотя бы он  и  оказался
там случайно: кроме того, всякий невольно поддается общему порыву. Наст-
роение окружающих - быть может, в силу какого-то физического закона, ко-
торому вы не можете противиться, - сразу передается и вам. Даже когда вы
знаете, что ликование нелепо и бессмысленно,  вас  пронизывает  какой-то
ток, и вы невольно примыкаете к восторженной толпе.
   Я помню, как однажды, охваченный таким порывом, присоединил свой  го-
лос к крикам толпы, во всю глотку приветствовавшей  королевский  кортеж.
Прошла минута, возбуждение мое остыло, и я устыдился  своей  слабости  и
податливости.
   И команда и пассажиры, видимо, считали, что капитан, при  всем  своем
благоразумии, сделал большой промах. Кругом стоял ужасный шум, и  крики:
"Позор!" - неслись по всему судну.
   Бедный капитан! Все это время я не сводил с него глаз. Мне  было  его
очень жалко. Я был, вероятно, единственным пассажиром, кроме  прелестной
креолки, знавшим его тайну, и я не мог не восхищаться, с какой рыцарской
стойкостью он держит свое слово.
   Я видел, как пылали его щеки и гневно сверкали  глаза.  Если  бы  его
попросили дать это обещание сейчас, он, надо думать,  не  согласился  бы
даже за все перевозки по Миссисипи.
   В эту минуту, стараясь укрыться  от  осаждавших  его  пассажиров,  он
проскользнул на корму через дамский салон. Но и тут его сейчас же  заме-
тили и атаковали представительницы прекрасного  пола,  не  уступавшие  в
настойчивости мужчинам. Некоторые насмешливо кричали, что никогда больше
не сядут на его пароход, другие обвиняли его в неучтивости. Подобные об-
винения могли хоть кого вывести из себя.
   Я пристально следил за капитаном, чувствуя, что наступает решительный
момент. Что-то должно было произойти.
   Выпрямившись во весь рост, капитан обратился к толпе  осаждавших  его
дам:
   - Сударыни! Я и сам был бы счастлив, если бы мог  удовлетворить  вашу
просьбу, но перед отъездом из Нобого Орлеана я обещал... я  дал  честное
слово одной даме...
   Но тут любезная речь капитана была прервана молодой  особой,  которая
бросилась к нему с криком:
   - Ах, капитан! Дорогой капитан! Не позволяйте этому мерзкому пароходу
обойти нас! Дайте больше пару и обгоните его! Умоляю вас, дорогой  капи-
тан!
   - Как, сударыня?! - ответил пораженный капитан. - Ведь это вам я  дал
слово не устраивать гонок. А вы...
   - Боже мой! - воскликнула Эжени Безансон, ибо то была она. - И  прав-
да! Я совсем забыла!.. Ах, дорогой капитан, я возвращаю  вам  ваше  сло-
во... Увы! Надеюсь, что еще не поздно! Ради всего святого,  постарайтесь
его обогнать! Слышите, как они издеваются над нами?
   Лицо капитана просияло, но сразу опять омрачилось.
   - Благодарю вас, сударыня, - возразил он. - К сожалению, должен  ска-
зать, что теперь уж нет надежды обогнать "Магнолию". Мы с ней в неравном
положении. Она бросает в топки копченые окорока, которые  заготовила  на
этот случай, а я после того, как обещал вам не участвовать в гонках,  не
погрузил ни одного. Бессмысленно начинать гонку только на дровах,  разве
что "Красавица" гораздо быстроходнее "Магнолии", но мы этого  не  знаем,
так как никогда не испытывали ее скорость.
   Положение казалось безвыходным, и многие дамы бросали на Эжени Безан-
сон враждебные взгляды.
   - Окорока! - воскликнула она. - Вы сказали - копченые окорока,  доро-
гой капитан? Сколько вам нужно? Хватит двухсот штук?
   - О, это больше, чем надо, - ответил капитан.
   - Антуан! Антуан! Подите сюда! - закричала она  старику-управляющему.
- Сколько окороков вы погрузили на пароход?
   - Десять бочек, сударыня, - ответил управляющий,  почтительно  кланя-
ясь.
   - Десяти бочек хватит, правда? Дорогой капитан, они в вашем  распоря-
жении!
   - Сударыня, я уплачу за них, - сказал капитан с просветлевшим  лицом,
загораясь всеобщим воодушевлением.
   - Нет, нет, нет! Расходы я беру на себя. Это я помешала  вам  сделать
запасы. Окорока были куплены для моих людей на плантации, но они им пока
не нужны. Мы пошлем за другими... Ступайте, Антуан! Идите  к  кочегарам!
Разбейте бочки! Делайте с ними что хотите, только не дайте этой  против-
ной "Магнолии" нас победить!.. Смотрите, как они радуются! Ну ничего, мы
их скоро обгоним!
   С этими словами горячая креолка бросилась к поручням парохода,  окру-
женная толпой восхищенных пассажирок.
   Капитан сразу ожил. Рассказ об окороках мгновенно облетел весь  паро-
ход и еще больше разжег возбуждение и пассажиров и команды. В честь  мо-
лодой креолки прогремело троекратное "ура", что очень удивило пассажиров
"Магнолии", которые уже несколько минут наслаждались своим торжеством  и
обгоняли нас все больше и больше.
   На "Красавице" все горячо взялись за работу. Выкатили бочки, выбили у
них днища, окорока свалили на палубу перед топками и стали кидать  их  в
огонь. Чугунные стенки топок скоро покраснели,  давление  пара  увеличи-
лось, пароход дрожал от усиленной работы машин, судовой звонок надрывал-
ся, давая сигналы, колеса вертелись все быстрей, и пароход заметно  уве-
личил скорость.
   Надежда на успех угомонила пассажиров. Крики смолкли, и наступила от-
носительная тишина. Слышались отдельные замечания о скорости  пароходов,
заключались новые пари, а кое-кто еще вспоминал историю с окороками.
   Все взоры были устремлены на реку и пристально следили за расстоянием
между пароходами.
 
   Глава XI. ГОНКА ПАРОХОДОВ НА МИССИСИПИ
 
   Тем временем уже совсем стемнело. На небе не было ни луны, ни  звезд.
В низовьях Миссисипи ясные ночи выпадают не так-то часто. Туман,  подни-
мающийся с болот, обычно заволакивает ночное небо.
   Однако для гонки света  было  достаточно.  Желтоватая  вода  блестела
светлой полосой на фоне темных берегов. Фарватер был широкий, а  рулевые
обоих судов, старые речные волки, прекрасно знали каждый проток и каждую
мель на реке.
   Пароходы-соперники были на виду друг у друга. Можно было и не вывеши-
вать никаких фонарей, хотя на  гафеле  каждого  судна  горел  сигнальный
огонь. Окна кают на обоих судах были залиты светом, а  отблеск  огня  из
топок, где ярко пылали окорока, ложился на водную гладь длинной сверкаю-
щей полосой.
   На том и на другом пароходе пассажиры выглядывали из  окон  кают  или
стояли, свесившись за борт, всячески выражая свой живой интерес.
   К тому времени, как "Красавица" развела пары, "Магнолия" опередила ее
не меньше чем на полмили. Ничтожное расстояние, если один пароход значи-
тельно быстроходнее другого, но когда суда  идут  с  почти  равной  ско-
ростью, его очень трудно преодолеть. Поэтому прошло довольно много  вре-
мени, прежде чем команда "Красавицы" убедилась в том,  что  мы  нагоняем
"Магнолию". Это довольно трудно определить на  воде,  когда  одно  судно
следует за другим. Пассажиры поминутно задавали вопросы команде судна  и
друг другу и строили всевозможные предположения на эту интересную тему.
   Наконец капитан заявил, что мы нагнали "Магнолию"  на  несколько  сот
ярдов. Его слова вызвали бурную радость, впрочем не вполне  единодушную,
так как на борту "Красавицы" нашлись и такие отступники, которые держали
пари за "Магнолию".
   Прошел еще час, и всем стало ясно, что наше судно нагоняет соперника,
ибо между ними осталось уже меньше четверти мили. Четверть мили на  спо-
койной воде - небольшое расстояние, и пассажиры обоих судов могли громко
переговариваться между собой. Этим сейчас же  воспользовались  пассажиры
"Красавицы", чтобы отплатить своим противникам. На них  посыпались  нас-
мешки, и все их прежние оскорбления были возвращены с лихвой.
   - У кого есть поручения в Сент-Луис? Мы скоро там будем и готовы  вам
услужить! - кричал один.
   - Ура, "Красавица"! Вот это молодчина! - вопил другой.
   - Хватит ли вам окороков? - спрашивал третий. -  Мы  можем  дать  вам
взаймы несколько штук!
   - Что отвечать, если нас спросят, где вы задержались? -  кричал  чет-
вертый. - Мы скажем - в Черепашьей гавани!
   Громкий взрыв хохота встретил эту шутку.
   Приближалась полночь, но ни один человек на обоих пароходах и не  по-
мышлял об отдыхе. Увлеченные гонкой пассажиры и  думать  забыли  о  сне.
Все, и мужчины и женщины, стояли на палубе или поминутно выходили из ка-
ют взглянуть на ход состязания. От возбуждения у пассажиров, как  видно,
пересохло в горле, и многие уже были навеселе. Команда не  отставала  от
них, и даже капитан был не совсем трезв. Никто не осуждал  его  за  это,
мысли об осторожности вылетели у всех из головы.
 
   Приближается полночь. Машины лязгают и грохочут, а пароходы все  идут
вперед. Кругом стоит густой мрак, но никого это не смущает. Ярко  пылают
топки; над высокими трубами полыхает багровое пламя; пар гудит и воет  в
котлах; громадные плицы колес сбивают в  пену  темную  воду;  деревянный
каркас судна дрожит и стонет от напряжения, а пароходы рвутся вперед.
   Наступает полночь. Теперь между пароходами остается  всего  каких-ни-
будь двести ярдов. "Красавица" уже качается на  волнах  "Магнолии".  Еще
десять минут - и ее нос поравняется с кормой соперницы! Еще двадцать ми-
нут - и торжествующий крик на ее палубе прокатится вдоль берегов.
 
   Я стоял около капитана и поглядывал на него с некоторой тревогой. Мне
было неприятно, что он так часто спускается в буфет и уже сильно  захме-
лел. Он только что вернулся на свое место у рулевой рубки  и  пристально
смотрел вперед. На правом берегу реки, примерно в миле перед нами, пока-
залось несколько мерцающих огоньков. Увидев их, он вздрогнул и  восклик-
нул с сердцем:
   - Черт возьми! Ведь это Бринджерс!
   - Да-а, - протянул рулевой из-за его плеча. - Быстро мы добрались  до
него, прямо сказать.
   - Боже мой! Теперь я проиграю гонку!
   - Почему? - спросил тот, не понимая. - При чем здесь гонка?
   - Я должен тут пристать. Мне придется... Я должен высадить даму,  ко-
торая дала нам окорока!
   - Вон оно что! - отозвался флегматичный рулевой. - А  ведь  чертовски
жалко! - добавил он. - Ну что ж, раз надо, так надо... Ах, будь ты прок-
лят! Ведь мы вот-вот обставили бы их. Верно, капитан?
   - Ничего не поделаешь, - ответил капитан. - Поворачивай к берегу.
   Отдав этот приказ, он быстро спустился вниз. Видя, как он  возбужден,
я последовал за ним. На палубе против рубки стояла кучка дам, среди  ко-
торых была и молодая креолка.
   - Сударыня, - сказал, обращаясь к ней, капитан, - несмотря ни на что,
мы все-таки проиграем гонку!
   - Почему? - спросила она удивленно. - Вам не хватает окороков?..  Ан-
туан! Вы достали все, что было?
   - Нет, сударыня, - возразил капитан, - не в этом дело. Благодарю  вас
за щедрость. Но вы видите эти огоньки?
   - Вижу. Так что же?
   - Это Бринджерс.
   - Вот как! Уже?
   - Да. Здесь я должен вас высадить.
   - И из-за этого проиграете гонку?
   - Конечно.
   - Тогда, разумеется, я не сойду здесь на берег.  Что  для  меня  один
день? Я не так стара, чтобы бояться  потерять  лишний  день  понапрасну.
Ха-ха-ха! Я не допущу, чтоб вы  из-за  меня  погубили  репутацию  вашего
прекрасного судна! И не думайте приставать,  дорогой  капитан!  Довезите
меня до Батон Ружа, а утром я вернусь домой.
   Вокруг послышались крики одобрения, а капитан бросился обратно к  ру-
левому, чтобы отметить свое приказание.
 
   "Красавица" по-прежнему следует за "Магнолией", и между ними по-преж-
нему около двухсот ярдов. Грохот машин, гудение пара, удары плиц по  во-
де, треск обшивки и крики людей на палубе сливаются в оглушительный кон-
церт.
   Вперед мчится "Красавица", вперед, вперед - и, несмотря на все усилия
"Магнолии", догоняет ее. Ближе, еще ближе - и вот  ее  нос  сравнялся  с
кормой соперницы.
   Вот он уже против рулевой рубки, вот уже против  штормового  мостика,
вот против конца верхней палубы! Теперь их огни сливаются в одну линию и
вместе отражаются в воде - они идут нос с носом!
   Еще минута - "Красавица" вырывается еще на фут вперед, капитан  машет
фуражкой, и громкий крик торжества раздается над рекой.
 
   Этот крик не успел отзвучать. Едва он разнесся в полуночной тиши, как
его прервал оглушительный взрыв, словно целый пороховой склад взлетел на
воздух. Он потряс небо, землю и воду! Раздался треск, во все стороны по-
сыпались доски, люди с пронзительными криками взлетели вверх, дым и  пар
застлали все кругом, и ужасный вопль сотен голосов раздался во мраке но-
чи.
 
   Глава XII. СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС
 
   Сотрясение неслыханной силы сразу же объяснило мне причину  катастро-
фы. Я решил, что у нас взорвались паровые котлы, и не ошибся.
   В момент взрыва я стоял около своей каюты. Если бы я не  держался  за
поручни, то, наверно, вылетел бы от толчка за борт. Сам не сознавая, что
делаю,