б озере, как сразу принял решение. Я только сказал сво-
ей спутнице несколько ободряющих слов, и мы сразу двинулись в путь.
 
   Глава LXXI. СИГНАЛ
 
   Изменение наших планов не изменило направления, в котором  мы  двига-
лись. Мы продолжали идти в ту же сторону. Дорога к  озеру  лежала  через
поляну, где мы сначала думали дождаться темноты, -  это  был  кратчайший
путь к убежищу беглого негра.
   В памятную мне встречу с Габриэлем он  вечером  вывел  меня  к  севе-
ро-восточной окраине плантации Гайара. Мы находились как раз на том мес-
те, где проселок углублялся в лес. Зарубка на стираксовом дереве,  кото-
рую я хорошо запомнил, указала мне направление. И я поспешил свернуть из
кустов в чащу, тем более что, когда мы добрались до этого места, до  нас
ясно донесся громкий и протяжный лай собак. Прислушавшись,  я  заключил,
что псы уже отыскали в поле сахарного тростника наш вчерашний след.
   Нам предстояло пройти еще несколько сот ярдов по  вырубке.  Множество
торчащих вокруг пней свидетельствовало, что здесь поработал топор дрово-
сека. Тут рубили лес для нужд плантации, и справа и слева от тропы  воз-
вышались аккуратно сложенные поленницы дров. Ужасаясь при мысли, что  мы
можем столкнуться с дровосеком или возчиком, мы  прибавили  шагу.  Такая
встреча оказалась бы для нас роковой: любой заметивший нас человек  неп-
ременно навел бы погоню на наш след.
   Впрочем, будь я способен тогда спокойно рассуждать, я понял  бы,  что
эти страхи мои излишни. Если собаки выследят нас здесь, никаких указаний
от лесорубов и возчиков не потребуется. Но тогда я об этом не подумал  и
вздохнул с облегчением, когда вырубка осталась позади и нас скрыл густой
шатер девственного леса.
   Теперь все зависело от быстроты наших ног: успеем ли мы добраться  до
озера, вызвать негра с пирогой и скрыться из  виду,  прежде  чем  собаки
примчатся туда? Если нам посчастливится - мы спасены или, во всяком слу-
чае, можем надеяться на спасение. Собаки, конечно, приведут погоню к то-
му месту, где мы сядем в лодку, - к поваленному дереву, но дальше и люди
и собаки потеряют след. Угрюмое лесное озеро представляло собой  подлин-
ный лабиринт. Зеркало воды было очень невелико, но зато  с  места  нашей
посадки ни это оконце, ни дерево, росшее посередине и похожее на  остро-
вок, не были видны, а кроме того,  затопленный  участок  занимал  значи-
тельную площадь леса. Даже если Гайар и другие догадаются, что мы бежали
по воде, они дважды подумают, прежде чем рискнуть нас разыскивать в этих
зарослях, особенно в такое время года, когда пышная листва не пропускает
солнечных лучей и в лесу всегда царит полумрак.
   Однако вряд ли им придет в голову, что мы скрылись от них  таким  пу-
тем. На поваленном дереве, под ветвями которого пряталась пирога, не ос-
танется ни следа, ни знака. Да и кто подумает, что в таком отдалении  от
человеческого жилья, в какой-то стоячей луже, не соединенной протокой ни
с рекой, ни с одним из ее заболоченных рукавов, может быть укрыта  пиро-
га? Следов, которые удалось бы разглядеть в лесном мраке, мы за собой не
оставляли - за этим я тщательно смотрел.
   Погоня решит, что собаки напали на след медведя,  пумы  или  болотной
рыси, - все эти звери, уходя от охотников, имеют  обыкновение  бросаться
вплавь. Такими рассуждениями я старался подбодрить себя и свою спутницу,
в то время как мы торопливо продолжали наш путь.
   Скоро ли Габриэль откликнется на наш сигнал? - эта мысль терзала  ме-
ня. Услышит ли он его сразу? Поспешит ли на мой зов? Подоспеет ли вовре-
мя? Вот что занимало меня сейчас.
   Все теперь зависело от быстроты. О, почему я не вспомнил  о  Габриэле
раньше? Почему мы сразу же не пустились в дорогу?
   Сколько времени потребуется нашим преследователям, чтобы нагнать нас?
Я боялся даже подумать об этом.
   Верховой всегда обгонит пешего, а собаки, как известно, бегут по сле-
ду во весь дух.
   Одна надежда поддерживала меня. Место нашего  ночлега  они  обнаружат
без труда: сложенные в кучу листья папайи и мох укажут им, где мы прове-
ли ночь. Ну, а дальше? Когда мы искали пропавших лошадей, мы рыскали  по
лесу во всех направлениях. Я вернулся на проселок и прошел по нему поря-
дочный кусок. Все это, несомненно, хоть на время запутает  собак.  Кроме
того, д'Отвиль вышел из зарослей папайи  другой  дорогой.  Ищейки  могут
погнаться по его следу. О, если бы это было так!
   Все эти предположения проносились в моем мозгу, в  то  время  как  мы
спешили вперед. Мне даже пришла в голову мысль сбить собак со  следа.  Я
вспомнил о побегах скипидарной сосны, к помощи  которой  прибегал  негр.
Но, к сожалению, ни одна нам ни попалась, а тратить время  на  поиски  я
побоялся. Кроме того, я не очень-то верил в это средство, хотя  Габриэль
и клялся мне, что так можно провести любую собаку. Обыкновенная  красная
луковица, по его словам, тоже убивала всякий запах. Но  красный  лук  не
растет в лесах, а скипидарную сосну я так и не нашел.
   Однако я принимал все доступные мне меры  предосторожности.  Несмотря
на свою молодость, я был старый охотник и кое-чему научился,  выслеживая
оленей и другую дичь в родных горах. Да и три четверти года, проведенные
мною в Новом Свете, не все прошли в городе, и я до известной степени уже
приобщился к тайнам здешних чащоб. Поэтому мы не  бежали  вперед  очертя
голову. Там, где было можно, я старался запутать след.
   В одном месте нам предстояло пересечь болотце -  участок  со  стоячей
водой, заросший тростником и растением, носящим название болотного дере-
ва. Воды в болоте было по колено, и его ничего не стоило перейти  вброд.
Я знал это, так как недавно перебирался через него.  Итак,  взявшись  за
руки, мы пустились прямо через болото и благополучно выбрались на другую
сторону; но чтобы не оставлять в грязи отпечатков наших ног,  я  сначала
отыскал на берегу сухое местечко, откуда можно было прямо ступить в  во-
ду; то же самое я проделал при выходе из болотца.
   Знай я, что среди участников погони имеются опытные следопыты, я, по-
жалуй, не стал бы напрасно стараться. Я думал, что Гайар и его подручные
наспех собрали кое-кого из окрестных плантаторов и жителей поселка,  лю-
дей неопытных, которых легко обманут мои незамысловатые уловки.
   Если бы я догадывался, что их ведет человек, о котором мне  рассказы-
вал Габриэль, - известный всей округе следопыт, сделавший охоту на  нег-
ров своей профессией, я не стал бы трудиться. Но я не подозревал, что за
нами гонится этот негодяй со своими натасканными на  людей  собаками,  и
потому старался сбить погоню со следа.
   Перейдя болотце, мы скоро очутились перед большой протокой и перепра-
вились на другую сторону по стволу повисшего над водой дерева.  О,  если
бы в моих силах было разрушить этот мост, сбросить его в воду! Но я уте-
шался тем, что если даже собаки и пройдут за нами по этой переправе,  то
верховые потеряют время, разыскивая брод.
   Вот наконец и поляна: но я не стал мешкать ни секунды. Мы даже не ки-
нули взгляда на яркий ковер цветов, не заметили их благоухания. Когда-то
я мечтал побывать здесь с Авророй. Вот мы и попали в этот земной рай, но
при каких обстоятельствах! Страшные мысли теснились в моем мозгу,  когда
мы почти бегом пересекали залитую солнцем и усыпанную цветами прогалину,
чтобы снова углубиться в призрачный полумрак леса.
   Тропу я запомнил хорошо и шел по ней без колебаний. Однако  время  от
времени я все же останавливался, чтобы послушать, не приближается ли по-
гоня, и дать своей спутнице отдышаться. От непривычного напряжения грудь
Авроры тяжело вздымалась, но в глазах ее светилась  непоколебимая  реши-
мость, а улыбка подбадривала меня.
   Наконец мы очутились среди болотных кипарисов, окаймлявших озеро,  и,
обходя их толстые стволы, вскоре добрались до  поваленного  дерева.  Еще
несколько секунд - и нас скрыли огромные ветви, опутанные мхом. По  пути
я запасся дудочкой, которую, вспомнив уроки негра, вырезал из тростника,
росшего здесь в изобилии. Дудка эта издавала очень своеобразный  пронзи-
тельный свист, слышный даже в самых отдаленных уголках озера.
   Ухватившись покрепче за ветку, я нагнулся к самой  воде  и,  приложив
тростинку к губам, подал условный сигнал.
 
   Глава LXXII. ИЩЕЙКИ
 
   Пронзительный звук далеко разнесся по воде и, казадось, проник в  са-
мые глухие закоулки леса. Он всполошил пернатых обитателей озера, и  они
ответили на непривычный свист нестройным и крикливым концертом.  Отчаян-
ное курлыканье журавлей и луизианских цапель, хриплое уханье сов  и  еще
более хриплый крик пеликана слились в сплошной гомон, но всех  заглушали
рыболов и белоголовый орлан, чей резкий голос удивительно напоминает ме-
таллический скрежет напильника, которым точат зубья пилы.
   Шум долго не стихал, и я подумал, что если придется повторить сигнал,
то негр его не услышит - даже самый пронзительный свист потонет  в  этом
содоме.
   Спрятавшись среди ветвей, мы ждали дальнейшего развития  событий.  Мы
не разговаривали. Опасность была слишком велика,  чтобы  в  эти  секунды
напряженного ожидания испытывать какое-либо чувство, кроме чувства вели-
чайшей тревоги. Брошенное время от времени слово  утешения,  высказанная
вполголоса надежда - вот и весь наш разговор.
   В мучительном ожидании смотрели мы на воду и с опаской  озирались  на
берег. С надеждой ждали плеска весла и со страхом - воющего лая  собаки.
Никогда не забуду я этих минут - минут тягостного,  мучительного  ожида-
ния! До самой смерти не изгладятся они из моей памяти.
   Все, что я передумал в эти мгновения, все, даже самые мельчайшие под-
робности того, что я пережил, встают передо мной  так  живо,  будто  это
произошло только вчера.
   Помню, раз или два нам показалось, что в тени деревьев пробежала лег-
кая рябь. Сердце у нас радостно забилось - мы подумали, что это пирога.
   По радость наша была недолгой. Волнение поднял  аллигатор,  и  минуту
спустя отвратительное животное, почти одной длины с челном, проскользну-
ло мимо нас, с необыкновенной быстротой рассекая воду.
   Помню, я подумал тогда, что негра может и не быть в его убежище. Что,
если он охотится в лесу? Да мало ли куда он мог отлучиться! Но  в  таком
случае я нашел бы возле дерева его пирогу. А если у него есть  и  другие
потайные стоянки - например, по другую сторону озера? Он ничего мне  та-
кого не говорил, но это было весьма возможно. Все эти догадки лишь  уси-
ливали мою тревогу.
   Но тут у меня возникло еще одно предположение,  более  страшное,  ибо
оно было более вероятным: негр мог попросту спать! Более вероятное пото-
му, что ночь была для него днем, а день - ночью. По ночам  он  выбирался
из своего убежища, бродил по лесу, охотился, а днем прятался в  дупле  и
спал.
   "О Боже! Неужели он в самом деле спит и не слышал моего сигнала?" - в
ужасе спрашивал я себя.
   Следовало бы повторить сигнал, хотя я и понимал, что, если  предполо-
жение мое верно, он все равно меня не услышит. Негр спит, как залегший в
берлогу медведь, его и пушками не разбудишь. Как же мог я надеяться раз-
будить его своей жалкой дудкой, тем более что птичий концерт все продол-
жался?
   - А если Габриэль и услышит, - обратился я к Авроре, - вряд ли он от-
личит мой свисток от... Боже милостивый!
   Это восклицание сорвалось у меня помимо моей воли, и я не успел дого-
ворить начатой фразы. Протяжный и полный значения звук, который я  услы-
шал сквозь птичий гомон и, услышав, тотчас узнал, был заливистый лай со-
баки, идущей по следу,
   Я нагнулся и прислушался. Вот опять! Эту мелодию ни с чем  не  спута-
ешь. Недаром у меня слух охотника и я не раз наслаждался этой музыкой.
   Но этот лай отнюдь не казался мне музыкальным. Он  звучал,  как  крик
мести, как грозное предзнаменование гибели.
   Я уже не помышлял о том, чтобы повторить сигнал. Даже если негр  меня
услышит, будет уже поздно. Отшвырнув тростинку, как бесполезную игрушку,
я привлек к себе Аврору и, поставив ее за собой, выпрямился во весь рост
и повернулся к берегу. Снова прокатившийся по  лесу  заливистый  собачий
лай прозвучал на этот раз так близко, что  я  невольно  нагнулся,  думая
увидеть пса.
   Ждать пришлось недолго. В сотне метров зеленели заросли тростника.  Я
заметил, как тростник зашевелился. Верхушки заколыхались,  полые  стебли
затрещали, клонясь под напором подминавшего их живого существа. Какой-то
зверь продирался сквозь их гущу.
   Но вот тростник заколыхался еще сильнее, последний ряд его подался, и
я увидел то, чего ждал, - пегую рубашку огромной собаки!  Одним  прыжком
она выскочила из зарослей,  на  мгновение  замерла  на  открытом  прост-
ранстве, потом, глотнув воздух, протяжно взвыла и понеслась вперед.
   За ней выскочила вторая, потревоженный тростник сомкнулся за ними,  и
обе побежали в сторону поваленного дерева.
   Кустарника здесь не было, поэтому я хорошо их видел. Несмотря на  ца-
ривший вокруг полумрак, я даже разглядел их породу и масть: это были ог-
ромные ирландские борзые, так называемые дирхаунды, серо-черный и рыжий.
По тому, как они приближались, видно было, что они хорошо  натасканы,  и
натасканы не на оленей, а на людей. Ни одна охотничья собака не  шла  бы
так по человеческому следу, как шли они по нашему.
   Увидев собак, я сразу приготовился к схватке. Их величина, широкие  и
тяжелые челюсти, злобный вид указывали на свирепость этих тварей.  Можно
было не сомневаться в том, что они кинутся на меня, едва только заметят.
Поэтому я вытащил пистолет и, ухватившись за ветку, чтобы удержать  рав-
новесие, ждал их приближения.
   Я не ошибся. Добежав до поваленного  дерева,  собака  приостановилась
лишь на долю секунды, потом вскочила на ствол и побежала к нам. Она  уже
не принюхивалась к следу; я видел ее горящие яростью глаза и с минуты на
минуту ждал нападения.
   Если бы я готовился к этой встрече заранее и искал наиболее  выгодной
позиции, то и тогда не выбрал бы удачнее.  Вынужденный  приближаться  ко
мне по прямой, мой враг не мог метнуться ни вправо, ни  влево,  так  что
мне оставалось только твердой рукой направить на него пистолет и,  когда
нужно, нажать гашетку. Даже новичок,  впервые  взявший  в  руки  огнест-
рельное оружие, и тот бы не промахнулся.
   Гнев напряг мои нервы, в груди горело чувство беспредельного  негодо-
вания, которое придало мне твердость стали. При мысли, что меня  травят,
как волка, я пришел в бешенство, но то было холодное бешенство.
   Я выждал, пока морда собаки не  оказалась  на  расстоянии  нескольких
дюймов от дула пистолета, и нажал гашетку. Собака рухнула в воду.
   За ней почти вплотную следовала вторая. Не  дожидаясь,  когда  облако
дыма рассеется, я прицелился и снова нажал гашетку.
   Добрый мой пистолет не подвел меня. За выстрелом  я  услышал  громкий
всплеск падающего в воду тела.
   Собак уже не было на стволе. Одна свалилась направо, другая - налево,
в черную воду озера.
 
   Глава LXXIII. ОХОТНИК ЗА ЛЮДЬМИ
 
   Собаки упали в воду - одна была убита наповал, другая тяжело  ранена.
Но эта собака уже была обречена: пулей ей перешибло ногу, и хотя она су-
дорожно билась в воде, пытаясь выплыть, это ей никак не удавалось. Через
несколько минут она камнем пошла бы ко дну, но, как видно, ей не суждено
было утонуть. Рок уготовил ей иную кончину, и предсмертный вой  ее  пре-
секся довольно необычным образом.
   Визг собаки - сладчайшая музыка для аллигатора. Для него собака - са-
мая лакомая добыча, и, услышав вой гончей или даже простой дворняжки, он
готов проплыть любое расстояние.
   Натуралисты объясняют это любопытное явление иначе. Они утверждают  -
и это в самом деле соответствует истине, - что вой собаки имеет отдален-
ное сходство с криком молодого аллигатора, и взрослые кидаются  на  этот
вой якобы по двум причинам: самка - чтобы защитить свое детище, а  самец
- чтобы его пожрать.
   Наблюдение это еще оспаривается наукой, одно лишь неоспоримо -  алли-
гатор никогда не упустит случая  полакомиться  собакой.  Схватив  добычу
страшными челюстями, он утаскивает ее в  свои  подводные  владения.  При
этом он действует с такой жадностью, которая красноречиво говорит о том,
что собачье мясо и впрямь его любимое блюдо.
   Поэтому я нисколько не удивился, когда с  полдюжины  этих  гигантских
пресмыкающихся вдруг вынырнули среди темных стволов  деревьев  и  быстро
поплыли к раненой собаке.
   Они устремились к тому месту, откуда слышался непрерывный визг, окру-
жили барахтающуюся борзую плотным кольцом и ринулись на свою жертву.
   Стая акул и та уступила бы им в проворстве. Удар  хвостом  одного  из
аллигаторов пресек вой пса, три или четыре пары грозных челюстей  однов-
ременно щелкнули, последовала недолгая борьба, потом  длинные  костлявые
головы разомкнулись, и чудовища поплыли в разные стороны, каждое унося в
зубах по куску. Только несколько пузырей да красная пена, выступившая на
чернильной поверхности воды, указывали место, где еще недавно билась со-
бака.
   Примерно такая же сцена разыгралась и по ту сторону поваленного дере-
ва - озеро здесь едва достигало нескольких футов глубины, и на дне  было
хорошо видно тело убитой собаки. Три или четыре  аллигатора,  приблизив-
шихся к дереву с этой стороны, заметили собачий труп и,  кинувшись  впе-
ред, разделались с ним так же ловко, как их сородичи с другим псом. Пара
ирландских борзых исчезла в пасти этих прожорливых тварей  быстрее,  чем
крошка хлеба, брошенная в стаю голодных пескарей. Но как ни поразительно
было это зрелище, я почти не обратил на него внимания.  Мысли  мои  были
заняты другим.
   После выстрела я продолжал  стоять  на  поваленном  дереве,  устремив
взгляд в ту сторону, откуда появились собаки.
   Я пристально всматривался в просветы между стволами, в темную глубину
леса. Я следил за зарослями тростника, стараясь уловить малейшее  движе-
ние, прислушивался к каждому звуку и шороху, но сам  хранил  молчание  и
жестом велел молчать своей дрожащей спутнице.
   Надежды почти не оставалось. Вот-вот  появятся  еще  собаки,  другие,
отставшие ищейки, а с ними верховые - охотники за людьми. Они  близко  и
скоро подойдут - скоро, потому что мои выстрелы укажут им  путь.  Оказы-
вать сопротивление отряду разъяренных людей бессмысленно. Оставалось од-
но - сдаться.
   Аврора, видя, что я выхватил второй пистолет, умоляла  меня  сдаться,
не пуская в ход оружия. Но я и не собирался стрелять в людей - я  приго-
товил пистолет, чтобы защищаться от нападения собак, если они появятся.
   В лесу стояла тишина, и ничто не указывало на приближение моих  прес-
ледователей. Что могло их задержать? Может быть, переправа через протоку
или болотце? Я знал, что лошадям там не пройти и всадники вынуждены  бу-
дут искать объезд. Но все ли они верхом?
   Я даже начал надеяться, что Габриэль подоспеет. Если он не слыхал мо-
его сигнального свиста, то не мог же он не слышать выстрелов!  Но  потом
мне пришло в голову, что это еще, чего доброго, его отпугнет. Он не пой-
мет, кто и зачем стрелял, и побоится выехать на своей пироге.
   Хорошо, если он услышал первый сигнал и находится в пути!  Прошло  не
так много времени, и еще оставалась надежда. Пусть здесь было немало пе-
режито, но пришли мы сюда совсем недавно. Если Габриэль услышал выстрелы
по пути сюда, то он решит, что я стрелял из своей двустволки, стрелял  в
какую-нибудь дичь, и не оробеет. Может быть, он еще подоспеет вовремя  и
мы благополучно доберемся до его дупла.
   Кроме двух-трех пятен крови на шероховатой коре дерева, ничто не ука-
зывало на то, что здесь побывали собаки, да и эти пятна вряд ли видны  с
берега. Если у охотников нет других собак, которые доведут их  до  меня,
им нелегко будет обнаружить эти следы в царящем тут полумраке, и,  может
быть, нам все-таки удастся ускользнуть.
   С новой надеждой я повернулся к воде и стал глядеть в ту сторону, от-
куда, как мне казалось, должна была появиться пирога. Увы, ничто не  го-
ворило о ее пр