долеет  все  пре-
пятствия. Она придаст мне несокрушимую силу,  мужество  и  решимость.  Я
сломаю все преграды. Я уговорю или сокрушу всех моих противников. Я сме-
ту все, что станет между мною и моей любовью! Аврора, я спешу к тебе!"
 
   Глава XXIII. НЕОЖИДАННОСТЬ
 
   Вдруг лошадь моя громко заржала, прервав мои размышления. Я  взглянул
вперед, чтобы узнать, в чем дело, и увидел, что приближаюсь к  плантации
Безансонов. Из ворот выехала коляска. Лошади бежали рысью, экипаж  свер-
нул на дорогу и помчался прочь от меня; вскоре он скрылся в облаке пыли.
   Я узнал коляску мадемуазель Безансон. Хоть я и не  успел  разглядеть,
кто в ней сидел, однако заметил, что это были дамы.
   "Наверно, мадемуазель Эжени с Авророй", - подумал я. Должно быть, они
меня не заметили за высокой оградой, а выехав за ворота, сразу  поверну-
ли.
   Я был очень разочарован. Значит, я спешил напрасно, и мне  оставалось
только вернуться обратно в Бринджерс.
   Я уже натянул поводья, собираясь повернуть, когда мне пришло в  голо-
ву, что я мог бы догнать их и перекинуться с ними  несколькими  словами.
Если мне удастся обменяться взглядом с Авророй, это уже вознаградит меня
за мою скачку. Я пришпорил лошадь и помчался вперед.
   Поравнявшись с воротами, я увидел Сципиона. Он запирал их,  пропустив
коляску.
   "Ага! Вот у кого я узнаю, за кем собираюсь скакать",  -  решил  я  и,
придержав лошадь, подъехал к нему.
   - Боже милостивый! Как шибко скачет молодой масса! Словно  всю  жизнь
не слезал с седла! Ух!
   Не обращая внимания на этот комплимент, я торопливо спросил, дома  ли
его госпожа.
   - Нет, масса, она только что уехала. Она отправилась к масса Мариньи.
   - Одна?
   - Да, масса.
   - С ней, наверно, и Аврора?
   - Нет, масса. Она уехала одна. Рора осталась дома.
   Если бы Сципион следил за мной, он заметил бы, какое впечатление про-
извели на меня его слова, ибо я уверен, что  изменился  в  лице.  Сердце
запрыгало у меня в груди, кровь прилила к щекам.
   "Аврора дома, она одна!"
   Впервые за все это время мне представился такой счастливый случай,  и
я невольно выдал свою радость.
   К счастью, негр ничего не заметил, ибо даже верному Сципиону я не мог
доверить своей тайны.
   Не без труда овладев собой, я осадил  свою  лошадь,  которая  рвалась
вперед, и нечаянно повернул слишком круто. Сципион подумал, что я  соби-
раюсь возвратиться в Бринджерс.
   - Неужели масса хочет уехать и ни минутки не отдохнет  у  нас?  Мисса
Жени нет дома, но Рора - она осталась. Рора даст масса стакан кларета, а
старый Зип приготовит прохладительное питье. Сегодня очень-очень  жарко!
Ух-х!
   - Твоя правда, Сципион, - сказал я, делая вид, что сдаюсь на его уго-
воры. - Сведи мою лошадь на конюшню, я немного отдохну.
   И, сойдя с лошади, я отдал поводья Сципиону, а сам прошел в ворота.
   От ворот до дома было шагов сто, если идти по широкой аллее,  ведущей
прямо к подъезду. Но были еще две боковые дорожки, которые вились  между
кустарниками и небольшими деревьями - лаврами,  миртами  и  апельсинами.
Того, кто шел по одной из этих дорожек, нельзя было увидеть из дома, по-
ка он не подойдет вплотную к окнам. Обе дорожки, минуя главный вход, ве-
ли к низкой веранде. Поднявшись на нее но нескольким ступенькам, вы мог-
ли войти прямо в дом, ибо окна, как это принято у креолов,  доходили  до
самого пола.
   Войдя в ворота, я свернул на одну из этих боковых дорожек н не  спеша
направился к дому. Я выбрал более длинный путь и шел медленно, чтобы ус-
петь справиться с волнением. Я слышал громкие удары своего сердца, и мне
казалось, что, торопясь к желанной цели, они обгоняют мои шаги. Наверно,
я лучше владел бы собой даже под дулом пистолета.
   Долгое ожидание этой встречи, непредвиденная удача, предвкушение  ве-
ликого счастья - свидания наедине с той, кого я любил, - все это привело
в смятение мои чувства. Неудивительно, что я немного потерял голову.
   Сейчас я увижусь с Авророй наедине, и только любовь будет нашим  сви-
детелем. Я выскажу ей все свободно, без помех. Услышу ее голос, ее  неж-
ные признания... Я обниму ее и прижму к своей груди! Я буду пить слезы с
ее глаз, целовать ее румяные щеки, ее коралловые губы! Я буду говорить и
слушать слова любви! О, я упьюсь этими сладостными минутами!
   Меня ожидало безграничное счастье. Неудивительно, что я  был  глубоко
взволнован и тщетно пытался усмирить свои чувства.
   Я подошел к дому сбоку и поднялся на веранду. Ее устилали циновки  из
морской травы, и я в своих легких башмаках двигался по ней почти неслыш-
но. Я приближался к гостиной; ее два больших окна доходили, как я  гово-
рил, до самого пола.
   Я поравнялся с одним из них, но тут  что-то  заставило  меня  остано-
виться. В гостиной слышались голоса, и я сразу узнал голос Авроры.
   "Она с кем-то разговаривает. С кем же? С маленькой Хлоей?  Или  с  ее
матерью? А может, с кем-нибудь из слуг?"
   Я прислушался.
   "О Боже! Это говорит мужчина!.. Но кто же? Сципион? Нет,  Сципион  не
мог еще вернуться из конюшни. Это не он. Кто-нибудь из слуг? Жюль - дро-
восек? Батист - рассыльный? Нет, говорит не негр. Это голос белого чело-
века. Неужели надсмотрщик?"
   Когда эта мысль мелькнула у меня в голове, я почувствовал словно укол
в сердце; это была не ревность, но что-то похожее на нее. Скорее  возму-
щение, чем ревность. Пока я ведь еще не услышал ничего такого, что могло
бы вызвать у меня ревность. То, что он подле нее и разговаривает с  ней,
- еще не повод для ревности.
   "Вот как, мой прыткий "погоняла", - подумал я, - твое  увлечение  ма-
ленькой Хлоей уже прошло! И неудивительно. Кто  будет  заглядываться  на
звезды, когда на небе светит полная луна? Хоть ты и грубый скот,  однако
не слепой. Я вижу, ты тоже не зеваешь и ждешь удобного случая  прийти  в
гостиную".
   Но - тсс...
   Я снова прислушался. Сначала я остановился из деликатности, не  желая
внезапно появляться перед открытым окном, через которое было видно  все,
что делается в комнате. Я хотел дать знать о моем приближении  каким-ни-
будь шумом - покашливаньем или шарканьем ног. Но  теперь  мои  намерения
изменились. Я не мог удержаться и стал подслушивать.
   Говорила Аврора.
   Она, должно быть, стояла далеко от окна или говорила очень тихо,  ибо
я не мог разобрать ее слов. До меня доносился лишь ее серебристый голос.
"Она, наверно, на другом конце комнаты", - подумал я.
   Но вот она замолчала. Я ждал ответа на ее слова. Может быть, по отве-
ту я пойму, о чем она говорила. Мужской голос будет, наверно, громче,  и
мне удастся...
   Но - тсс...
   Я услышал только голос, но не слова. Этот голос был мне слишком хоро-
шо знаком! Узнав его, я вздрогнул, как от укуса змеи. То был голос Доми-
ника Гайара!
 
   Глава XXIV. СОПЕРНИК
 
   Не могу вам описать, как потрясло меня это открытие. Я стоял,  словно
пораженный громом, не в силах двинуться и как бы потеряв сознание.  Если
бы даже Гайар говорил очень громко, я все равно не услышал бы его: изум-
ление оглушило меня.
   Негодование, которое поднялось во мне при мысли, что это говорит гру-
биян Ларкин, было ничто по сравнению с тем чувством, какое охватило меня
теперь. Пусть Ларкин молод и красив - правда, по описанию Сципиона этого
нельзя было сказать, - но даже если это и так, я не боялся его  соперни-
чества. Я верил, что сердце Авроры принадлежит мне, и  знал,  что  надс-
мотрщик не имеет никакой власти над ней. Он распоряжался рабами, трудив-
шимися в поле и на усадьбе, и был их полновластным хозяином. Но на Авро-
ру его власть не распространялась. Не знаю  почему,  но  с  квартеронкой
всегда обращались совсем иначе, чем с другими рабами  на  плантации.  Не
светлая кожа и не красота были причиной особого отношения к ней.  Красо-
та, правда, часто облегчает тяжелое положение невольницы,  но  в  то  же
время готовит ей еще более жестокую участь. Однако  доброе  отношение  к
Авроре, насколько я мог судить, не имело с этим ничего общего. Ее забот-
ливо воспитывали вместе с мадемуазель Эжени, и она получила такое же об-
разование, как и ее молодая хозяйка, которая обращалась с ней скорее как
с сестрой, чем как с невольницей. Никто не мог приказывать ей, кроме  ее
госпожи. "Погоняла" не имел с ней ничего общего, поэтому  я  не  боялся,
что он будет преследовать ее.
   Но когда я услышал голос Гайара, у меня возникли самые худшие  опасе-
ния. В его власти была не только невольница, но даже и ее госпожа.  Уха-
живая за мадемуазель Эжени, как я думал до сих пор, он, конечно, не  был
равнодушен и к редкой красоте Авроры. Этому гнусному негодяю,  вероятно,
не чужды любовные увлечения. Низкое часто тянется к прекрасному. Чудови-
ще может воспылать страстью к красавице.
   Час, который Гайар выбрал для своего визита, тоже вызывал подозрение.
Он явился как раз тогда, когда мадемуазель Эжени уехала! Быть может,  он
пришел еще при ней и остался в доме после ее отъезда? Едва  ли.  Сципион
не подозревал, что он тут, иначе он сказал бы мне об  этом.  Негр  знал,
что я терпеть не могу Гайара и не хочу ветречаться с ним.  Он,  конечно,
предупредил бы меня.
   "Нет, он, несомненно, пришел сюда украдкой, - подумал я. -  Он  проб-
рался окольным путем, через свою плантацию, и, дождавшись, когда коляска
уехала, проскользнул в дом, чтобы застать квартеронку  одну".  Едва  эти
мысль промелькнула у меня в голове, как я уже не сомневался, что он  был
здесь не случайно, а пришел с тайной целью. Он явился сюда ради  Авроры.
Я был в этом уверен.
   Когда я опомнился от первого потрясения, все  чувства  проснулись  во
мне с новой силой. Нервы мои были напряжены, слух обострился. Я  подошел
как можно ближе к открытому окну и стал слушать. Это было недостойно,  я
согласен, но когда имеешь дело с таким негодяем, то и сам невольно теря-
ешь достоинство. Обстоятельства заставили меня  совершить  неблаговидный
поступок, и я стал подслушивать. Но ведь это была простительная ревность
влюбленного, и я прошу не судить меня слишком строго.
   Я слушал. Усилием воли я сдерживал бешеные удары сердца и слушал, за-
таив дыхание. Возможно, что голоса стали громче или разговаривающие  по-
дошли ближе к окну, но теперь я различал каждое, слово. По-видимому, они
были в нескольких шагах от меня. Говорил Гайар.
   - А этот молодчик не вздумал ухаживать за твоей хозяйкой?
   - Откуда мне знать, мсье Доминик? Во всяком случае, я  никогда  этого
не замечала. Мне кажется, он очень скромный  джентльмен,  и  мадемуазель
Эжени такого же мнения. Я не слышала из его уст ни слова о  любви.  Нет,
ни единого слова!
   Послышался глубокий вздох.
   - Пусть он только посмеет, - воскликнул  Гайар  с  угрозой,  -  пусть
только посмеет намекнуть мадемуазель Эжени о своей любви или даже  тебе,
Аврора, - и ему не поздоровится! Он живо забудет сюда дорогу, этот  жал-
кий авантюрист! Можешь не сомневаться!
   - Ах, мсье Гайар! Вы этим очень огорчите  мою  госпожу.  Вспомните  -
ведь он спас ей жизнь! Она ему бесконечно благодарна. Она постоянно  го-
ворит об этом, и ее опечалит, если господин Эдвард перестанет  бывать  у
нас. Я знаю, что это очень ее опечалит!
   В голосе Авроры слышалось волнение, почти мольба, прозвучавшая  музы-
кой в моих ушах. Казалось, ее тоже огорчит, если господин Эдвард  перес-
танет бывать у них.
   Должно быть, такая мысль пришла и Гайару, но ему она, видимо, не дос-
тавила удовольствия. Он ответил вопросом, в котором слышались  раздраже-
ние и насмешка:
   - А может быть, это огорчит и еще кого-нибудь?  Тебя,  например?  Ну,
конечно! Ведь так? Ты влюблена в него? Проклятье!
   Последнее слово он прошипел в ярости: он, видимо, бесился и страдал -
страдал от жгучей ревности.
   - Ах, сударь! - воскликнула Аврора. - Что вы  говорите!  Я  влюблена?
Ведь я только бедная рабыня! Увы!
   И смысл ее слов и ее тон больно задели меня. Однако я  надеялся,  что
это лишь уловка любви, хитрость, которую я охотно прощал ей.  На  Гайара
ее слова произвели приятное впечатление, и голос его сразу  смягчился  и
повеселел.
   - Ты - рабыня, красавица Аврора? Нет, в моих глазах ты королева!  Ра-
быня? Ты сама виновата, что осталась невольницей. Тебе известно, кто мо-
жет дать тебе свободу. Может и хочет - хочет, Аврора!
   - Пожалуйста, не говорите об этом, господин Гайар! Я уже сказала вам,
что не могу слушать такие разговоры. Повторяю: не могу и не хочу!
   Твердость ее голоса обрадовала меня.
   - Что ты, прелестная Аврора! - взмолился Гайар. - Не сердись на меня!
Я не могу иначе! Я не могу не думать о твоем счастье. Ты будешь  свобод-
на, перестанешь быть рабыней капризной хозяйки...
   - Мсье Гайар, - воскликнула Аврора, прерывая его, - не говорите так о
мадемуазель Эжени! Это неправда, она вовсе не капризна. Что, если бы она
услыхала...
   - Проклятье! - закричал Гайар, снова переходя на  угрожающий  тон.  -
Пускай слышит! Какое мне дело до нее? Все считают,  что  я  ухаживаю  за
ней. Ха-ха-ха! И пусть себе считают! Дурачье! Скоро они узнают, что  это
совсем не  так.  Ха-ха-ха!  Они  думают,  что  я  езжу  сюда  ради  нее.
Ха-ха-ха!.. Нет, Аврора, любимая моя, я приезжаю не ради нее, а ради те-
бя - тебя, Аврора, моя любовь, моя...
   - Мсье Гайар, повторяю вам...
   - Дорогая Аврора, скажи, что ты полюбишь меня, скажи только одно сло-
во! Скажи - и ты не будешь больше рабыней! Ты будешь  так  же  свободна,
как твоя госпожа. У тебя будет все: платья, драгоценности, развлечения -
все, что пожелаешь! Мой дом будет весь к твоим услугам, ты будешь распо-
ряжаться в нем, как хозяйка, как если бы ты была моей женой...
   - Довольно, сударь! Перестаньте! Вы оскорбляете меня! Я вас больше не
слушаю!
   Голос ее звучал решительно и возмущенно. Ура!
   - Что ты, дорогая моя, любимая Аврора! Не уходи! Выслушай меня!..
   - Я вас не слушаю, сударь. Я все расскажу мадемуазель Эжени...
   - Скажи мне хоть слово, хоть одно слово любви! Один поцелуй,  Аврора!
На коленях молю тебя!..
   Я услышал, как он упал на колени, а затем шум борьбы и громкое,  воз-
мущенное восклицание Авроры.
   Тут я решил, что пришло время действовать, и в два прыжка очутился  в
комнате, посреди которой стоял на коленях пылкий кавалер. Он крепко дер-
жал девушку за руки и пытался привлечь к себе. Аврора же, стараясь  выр-
ваться - а она была довольно сильна, - быстро тащила за собой  по  ковру
своего страстного обожателя. Вид у него был уморительный.
   Когда я вошел, он не видел меня и узнал о моем присутствии по громко-
му смеху, который я не мог бы сдержать даже под страхом смерти.  Я  про-
должал хохотать и после того, как он отпустил свою жертву и  вскочил  на
ноги; я смеялся так громко, что не расслышал ругательств и угроз,  кото-
рыми он осыпал меня в ответ.
   - Что вам здесь надо? - были первые слова, которые я разобрал. -  Что
вам здесь надо?
   - Ну, а мне незачем спрашивать вас об этом, мсье Гайар. Я и сам вижу,
что вам надо. Ха-ха-ха!
   - Я спрашиваю вас, - повторил он еще более злобно, -  что  вам  здесь
надо?
   - Мне ничего не надо, мсье, - ответил я все так же насмешливо, - вер-
нее, мое дело не похоже на ваше.
   Мой намек, казалось, привел его в ярость.
   - В таком случае, чем скорей вы уберетесь отсюда, тем лучше! - закри-
чал он, свирепо сдвинув брови.
   - Лучше для кого? - спросил я.
   - Для вас! - ответил он.
   Я уже начал терять терпение, хотя держал себя в руках.
   - Сударь, - сказал я, подходя к нему вплотную, - я впервые слышу, что
дом мадемуазель Безансон принадлежит Доминику Гайару. Если бы  это  было
так, я гораздо меньше уважал бы святость этого крова. Вы  же  совсем  не
уважаете его. Вы оскорбили эту молодую девушку, эту  молодую  леди,  так
как она достойна этого звания не меньше, чем самая знатная особа в вашей
стране, Я был свидетелем вашего низкого поведения и слышал ваши  гнусные
предложения...
   Гайар вздрогнул, но не сказал ни слова. Я продолжал:
   - Вы не джентльмен, сударь, и недостойны  встретиться  со  мной,  как
равный, с оружием в руках. Хозяйки этого дома сейчас нет. Вы здесь такой
же гость, как и я. Так вот, даю вам слово, что, если вы не уберетесь от-
сюда через десять секунд, я отстегаю вас хлыстом!
   Я говорил решительно и хладнокровно.
   Гайар видел, что я не шучу и готов сдержать свое слово.
   - Вы мне дорого за это заплатите! - прошипел он. - И увидите,  что  в
нашей стране нет места шпионам.
   - Вон!
   - А вы, достойный образец добродетельной квартеронки, -  добавил  он,
бросая злобный взгляд на Аврору, - помните: наступит день, когда вы  бу-
дете менее щепетильны. Тогда у вас не будет такого любезного защитника.
   - Еще слово - и...
   Я поднял хлыст, но Гайар не стал дожидаться удара и, поспешно  юркнув
в дверь, спустился с веранды. Я вышел за ним, желая  убедиться,  что  он
ушел. Дойдя до конца веранды, я посмотрел в сад. Поднявшийся вдруг  пти-
чий гомон указывал, что кто-то пробирается сквозь кустарник.
   Тем не менее я подождал, пока не открылись ворота. Вскоре над оградой
показалась голова человека, идущего по дороге. Я сразу узнал  уличенного
соблазнителя.
   Но стоило мне отвернуться от него и направиться в гостиную, как я уже
забыл о его существовании.
 
   Глава XXV. ЧАС БЛАЖЕНСТВА
 
   Всегда приятно, если кто-нибудь выражает вам благодарность, но во сто
крат приятнее читать ее в глазах любимой и слышать из любимых уст!
   Когда я входил в комнату, сердце мое трепетало от  радостного  волне-
ния. Аврора бросилась благодарить меня в самых трогательных и пылких вы-
ражениях. И не успел я ответить ей, не успел протянуть руку, чтобы удер-
жать ее, как она подбежала и упала передо мной на колени. Она благодари-
ла меня от всего сердца.
   - Встаньте, дорогая Аврора! - воскликнул я и, взяв ее за руку, подвел
к дивану. - Мой поступок того не стоит. Всякий на моем месте  сделал  бы
то же самое.
   - Ах, мсье, далеко не всякий! Вы не знаете этой  страны.  Кто  станет
здесь защищать бедную невольницу? Понятия о  рыцарской  чести,  которыми
тут так чванятся, не распространяются на нас. Мы, презираемое всеми пле-
мя, стоим вне законов чести и покровительства. Ах, благородный чужестра-
нец! Вы даже не подозреваете, чем я вам обязана!
   - Не называйте меня чужестранцем, Аврора! Правда, нам редко удавалось
поговорить, но мы так давно знаем друг друга, что вы не  должны  считать
меня чужим. Я хотел бы, чтобы вы относились ко мне, как к близкому чело-
веку.
   - Близкому? Я не понимаю вас, сударь! - Ее большие карие глаза  смот-
рели на меня с немым вопросом,
   - Да, близкому... Я хочу сказать, Аврора, что вы  не  должны  остере-
гаться меня, что вы можете быть искренни со мной и  считать  меня  своим
другом, братом.
   - Что вы, сударь! Вас - моим братом? Вы белый, вы  джентльмен,  знат-
ный, образованный! А я... О Боже! Кто я? Рабыня... Рабыня, которую  каж-
дый готов обидеть. Боже, Боже, за что ты послал мне такую тяжкую долю! -
И она закрыла лицо руками.
   - Аврора! - воскликнул я; ее отчаяние давало мне надежду.  -  Аврора,
выслушайте меня. Выслушайте вашего друга, вашего...
   Она отняла руки от лица и подняла голову. Ее полные слез глаза  прис-
тально посмотрели в мои, и я снова прочел в них вопрос.
   В эту минуту у меня мелькнула мысль: "Долго ли мы будем одни? Нам мо-
гут помешать. И мне не представится другого случая  объясниться  с  ней.
Мне нельзя терять ни минуты. Я должен сейчас же сказать ей все".
   - Аврора, - начал я, - мы в первый раз остались наедине.  Я  страстно
ждал этой встречи. Я должен сказать вам несколько слов - только вам  од-
ной.
   - Мне одной, сударь? О чем?
   - Аврора, я вас люблю!
   - Меня? Ах, сударь, это невозможно!
   - Не только возможно, Аврора, - это правда. Выслушайте меня. Я  полю-
бил вас с первого взгляда, даже еще раньше, потому что вы  жили  в  моем
сердце еще до того, как я осознал, что видел вас... С той минуты я полю-
бил вас чистой и горячей любовью, а не той низменной страстью, какую