частного и государственного дохода. Еще один злободневный пример:  известно,
что гетера Таиса - наложница Александра Македонского, - умудрилась подловить
великого завоевателя в пьяном  угаре  и  склонить  поджечь  дворец  Ксеркса.
Торгуя телом, она оставляла чистой душу, ибо мстила Персии  за  сожжение  ее
родного города Афины. Оказывается бывает и святая  месть,  не  затрагивающая
качество душевных порывов. Так проявляются антиподы человеческой сущности  -
падение в  бездну  заурядного  плотского  греха  и  восхождение  к  вершинам
душевного целомудрия. Кто-то должен был совместить две ипостаси.
   Дельфийский оракул выполнил ответственную миссию в век  политеизма  -  он
возглавил работу по воспитанию  человеческой  души,  но  не  очень  пачкался
совершенствованием плоти. И в том заключалась великая  мудрость:  все  равны
перед Богом, ибо только ему принадлежат наши  души  -  все  без  исключения.
Только Он  распоряжается  земной  жизнью  -  Он  один  полновластный  судья,
даритель смеха или  плача,  радости  или  горя.  Святая  мудрость  храмового
устройства  и  обеспечивала  доверие,   почитание,   тяготение   и   приятие
Дельфийского оракула практически всеми, без  исключения.  Многие  великие  и
выдающиеся с почтением посещали оракул,  находя  в  его  советах  опору  для
достижения душевного  равновесия.  Являлся  сюда  и  Великий  из  великих  -
Александр Македонский. У него не  всегда  хватало  терпения  выдержать  весь
ритуал  общения  с   Пифией,   выдерживать   традиционные   перерывы   между
пророчествами. Может быть, по  молодости  и  ортодоксальности,  но,  скорее,
из-за психологической доминанты, присущей наследнику великого  царя,  своего
отца - Филиппа, - Александр тянулся к  культовым  таинствам,  черпал  в  них
поддержку своим начинаниям.  Слова  прорицателей  словно  бальзам  поощрения
окропляли разум и сердце великого полководца - они положили начало установки
на безусловную победу.
   Александр помнил науку, преподанную ему Аристотелем: существует Всевышний
Разум, многими называемый Богом, постичь возможности которого  смертному  не
дано. Но избранные - это наместники Всевышнего Разума на Земле. Они наделены
способностью общения с заветными локусами Вселенского информационного  поля.
Черпая из него тайные откровения, посвященные, слушая  команды  из  космоса,
разбираются в предначертаниях судьбы.
   Александр относил себя к  избранным,  посвященным,  в  том  убеждали  его
постоянно мать, близкое окружение, мудрый наставник Аристотель, жрецы. О том
же толковал ему при  индивидуальном  общении  Дельфийский  Оракул.  Надо  ли
сомневаться  в  справедливости  таких  утверждений?!  Но  сомнения  все   же
периодически у Александра возникали и  тогда  он  отправлялся  на  повторную
встречу с маститыми жрецами и прорицательницей Пифией.
   Аристотель был посвящен в  тайны  жреческой  магии,  -  скорее  всего  он
намекнул и  Александру  о  существовании  матрицы  воли  Всевышнего  Разума,
определяющей  все  повороты  судьбы  живущих  на  Земле,  любые  события  их
охватывающие.  Дельфийский  Оракул  -  это   отблеск   Вселенской   энергии,
проникающей через  ту  ячейку  матрицы,  которая  определяет  особую  мишень
восприятия Космоса земными существами. Потому именно на  определенном  месте
был создан Храм, ставший  центром  духовной  жизни.  Ничего  так  просто  не
происходит во Вселенной, вообще, и на Земле, в частности.
   Необходимы  точки  соприкосновения  Вселенского  Разума  с   человеческим
интеллектом, - трансформации высших команд  в  сигналы,  понятные  человеку.
Вселенскому Разуму достаточно с помощью несложной  команды  изменить  не  на
долго режим вспышек и  появления  пятен  на  Солнце  или  чуток  отодвинуть,
наклонить хотя бы, орбиты  Луны  или  Марса,  тогда  начнутся  невообразимые
катаклизмы на беззащитной планете Земля: землетрясения  и  потопы,  голод  и
мор, крушение жизней и судеб людей, ползающих подобно  муравьям  или  червям
под недремлющим оком Космоса.
   В одночасье может резко возрасти притяжение человеческих душ для каких-то
Вселенских надобностей. Мертвые тела, - остывшая и  разлагающаяся  плоть,  -
Космос  не  интересуют.  Белковые  отбросы,  как  не   суетись,   достанутся
остающимся на Земле, но душа будет свободной. "Бог не есть Бог  мертвых,  но
Бог живых" (От Марка 12: 27). Может быть, по молодости у Александра  и  были
сомнения в отношении порядка вещей, однако все преобразуется.  Мировоззрение
прежних и нынешних Великих приблизится к более позднему  заверению  Посланца
Бога: "Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов;  а
ты иди, благовествуй Царствие Божие" (От Луки 9: 60). И Александр постепенно
стал ощущать себя адептом Божьей воли, проводником высокой миссии.
   Глобальность  возможностей  Вселенского  Разума,  его   величие   вводило
Александра в транс, в оцепенение. Он завидовал воле Богов, их масштабности и
старался дознаться у Пифии: "Кто есть он сам"?! Но Пифия, словно издеваясь и
насмехаясь над потугами добраться до истины, каждый  раз  повторяла  одно  и
тоже: "Ты есть великий человек"! Ему же хотелось слышать  другое:  "Ты  есть
Бог"! Жизнь скоро докажет, что Пифия была права: его претензии на  равенство
Божеству были ошибкой,  некой  интригой  человеческого  разума,  за  которой
следует безумие и смерть. О том  предупреждали  его  неоднократно  и  другие
прорицатели, в том числе и Аристотель, гадавший по  внутренностям  животных.
Они  предсказывали  Александру  славную,  но  короткую   жизнь,   -   раннее
приближение  заурядной  смерти,   свойственной   всем   земным   странникам.
Александра, безусловно не волновала будущность его плоти, его заботили  лишь
новые воплощения души.
   Уважая Дельфийский Оракул, Александр,  видимо,  все  же  мечтал  о  своем
городе-храме. Наверное ему казалось, что собственный оракул будет послушнее,
покладистее и откроет ему ту правду,  которую  он  ожидал  от  прорицателей.
Великий царь стал строить  свой  город  -  Александрию  (Аль-Искандарию)  на
берегу Средиземного моря, в области дельты священного Нила. Здесь все  было,
как задумал сам Александр Македонский. Однако новых  прорицаний,  отменявших
предостережения о ранней смерти, не поступило.
   Одно понятно,  что  великие  люди  стремятся  создавать  что-то  подобное
первозданному оракулу, и новый вещун в известной степени поддерживает своего
создателя, ибо место выбранное для строительства не  случайно,  -  оно  тоже
попадает в  отблеск  матричной  ячейки.  К  сожалению,  сама  матрица  имеет
свойство смещения, переноса луча космического воздействия на  другие  локусы
Земли. Так постепенно увял и Дельфийский Оракул; Александрия переродилась  в
известный морской порт и крупный город с  населением  более  двух  миллионов
человек. Святости этого места  не  хватило  даже  для  того,  чтобы  уберечь
останки Александра Македонского от надругательства и  уничтожения.  Свойства
оракула растаяли, а, скорее всего, переместились в другие  загадочные  места
на земном шаре. Будущие поколения землян разыщут их, если будет на  то  воля
Господа Бога.
   Еще в молодости Александр Македонский, уже  насладившись  запахом  крови,
всегда сопутствующим его блестящим и молниеносным победам, посетил  философа
Диогена,  валявшегося  в  задумчивости  на  песке.  Император  готов   будет
удовлетворить любую просьбу философа,  но  тот  своим  примером  преподнесет
новый урок понимания свободы разума, отрешенности от  мирской  суеты.  Нищий
философ не пожелает впустить Александра в сферу  своих  раздумий.  Александр
останется в блески славы, продолжая наслаждаться никчемным разрушительством,
властью, мирской суетой.
   Александру - человеку, не чуждому наукам, ученику выдающегося Аристотеля,
захочется приобщиться к  великой  "вере  разума".  Но  в  течение  жизни  им
руководила нескончаемая страсть - страсть покорителя  и  завоевателя.  И  он
останется заложником этой страсти: воинский успех -  это  тоже  своеобразная
интрига, за которой следует одно лишь безумие и смерть. Неимоверная энергия,
сила воли, дисциплина  разума  полководца  вела  в  далекие  славные  походы
беспощадных хищников - воинскую стаю покорителей народов и государств.
   Много крови и  слез  было  пролито,  мириады  смертей  и  новых  рождений
сопровождали эту великую интригу завоевания,  перекройки  мира.  Единение  и
гармония Души, Мозга, Плоти, отпущенные Богом Александру, были по  Всевышней
воле мобилизованы на выполнение особой миссии. Только так  создается  гений,
способный творить чудеса, не зависимо от того, что им руководит,  -  "белые"
или "черные"  силы.  Тысячи  душ  погибших  в  беспощадной  мясорубке  войны
вернулись к истинному хозяину жизни - к Богу. Для очищения скверны они  были
опять вселены в тела простых смертных и начали отсчитывать виток  за  витком
новые периоды развития цивилизации.
   Дельфийский Оракул продолжал зорко  следить  за  неожиданными  поворотами
судьбы достижимых его взору человеческих общностей:  жрецы  пытались  еще  и
заглянуть в будущее. Адепты храмовой  философии  не  вмешивались  в  сложный
процесс  первозданных  преобразований,  подчиняющийся  генеральной  формуле:
рождение - жизнь - смерть. Но, поддерживая тайный контакт с зазеркальем, они
озвучивали Божью волю в доступной для понимания простых  людей  форме.  И  в
миру продолжал действовать  извечный,  самый  справедливый,  но  безжалостно
неотвратимый Закон:  "В  поте  лица  твоего  будешь  есть  хлеб,  доколе  не
возвратишься  в  землю,  из  которой  ты  взят;  ибо  прах  ты,  и  в   прах
превратишься" (1 Моисеева, 3: 19).

1.1

   Рассказ этот, может быть, излишне выспренний  и  многоцветный,  затейливо
сплетался одним из трех сидящих в утлом помещении - в цокольном этаже старой
петербургской больницы, расположенной на берегу фонтанной  реки.  В  далекие
царские  времена  здесь  доживали  свой  век   нищие   старухи,   душ   эдак
пятнадцать-двадцать или немногим более того. Здесь же размещалась акушерская
школа. Тогда богадельни организовывались,  как  правило,  именитыми  особами
царских кровей. В том  заключалось  различие  века  нынешнего  и  минувшего.
Эгоистичные монархи, оказывается, считали нужным печься о подданных,  причем
делали это на собственные деньги.
   Неподалеку от больницы между Египетским и Калинкиным мостами располагался
комплекс  строений  иного  свойства  и  предназначения.  Но  уже   сочетание
"египетского" и "калинкина" свидетельствовало  о  традиционной  несуразности
семантики не только русских слов, прямых и отвлеченных понятий, но и, скорее
всего, русской души.
   Комплекс зданий  Экспедиции  заготовления  государственных  бумаг  (ЭЗГБ)
совершенно некстати сочетался с богадельней.  Подобный  альянс  был  уместен
разве, что при слиянии кнута и пряника, рогов и  копыт,  хвоста  и  желудка.
ЭЗГБ создана при самом  тесном  участии  Агустина  Бетанкура,  итальянца  по
происхождению, члена-корреспондента Французской Академии наук, политического
диссидента в Западной Европе, но  желанного  гостя  в  крепостной,  отсталой
стране, славившейся самой консервативной монархией, то есть в России. "Разве
может человек доставить пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому"
(Кн. Иова 22: 2).
   Трудно определить, кто  все  же  больше  выступал  в  роли  покорителя  и
покоряемого, - масса  иностранцев-мигрантов  или  рабы  российские,  которых
больше устраивала жизнь дремучая. Ясно, что все происходит по  воле  Божьей:
значит Всевышнему угодны были  небольшие  инъекции  европейской  культуры  в
ленивый славянский мозг. Бог  посылал  на  русскую  землю  тех  властителей,
которым доверял известные преобразования. И они старались, каждый по-своему.
"Во все дни определеннаго мне времени я ожидал бы пока  прийдет  мне  смена"
(Кн. Иова 14:14).
   Сам этот комплекс промышленных зданий в историческом аспекте  был  то  же
анахронизмом. Здесь изначально, при  проектировании  и  строительстве,  были
заложены передовые технологии  производства,  обгоняющие  Европу,  забота  о
рабочих в виде высочайшей зарплаты, по сравнению с другими предприятиями. На
3700 работающих имелись казенные квартиры, школа на 160 учащихся, ясли на 60
детей, лазарет со стационаром на 44 койки, столовая на 600 посадочных  мест,
свой театр. На работу в ЭЗГБ принимали только при наличие двух  поручителей:
если  новичок  не  выдерживал  испытание  на   добронравие,   прилежание   и
дисциплину, то увольняли всех троих - претендента  и  поручителей.  Все  это
никак не вязалось с тем, что войдет в жизнь коллективов заводов и  фабрик  в
советские времена, когда власть официально перейдет в  руки  самого  народа.
Оказывается современные выкрутасы макро-и микроэкономики,  являющиеся  сутью
подходов передовых экономистов, давно внедрялись  на  территории  необъятной
России. Но делалось это "в отдельно взятом" уголке Санкт-Петербурга.
   То  же  произошло  и  с  больницами,  домами  призрения,  доставшимися  в
наследство "пролетариату и трудовому  крестьянству"  от  монархии.  Народные
избранники   и   демократические   правительства   без   зазрения    совести
паразитировали на остатках благодеяний бывших  "сатрапов"  в  течение  более
восьмидесяти лет, мало чем  радуя  своих  соотечественников,  нуждающихся  в
заботе.  Были  экспериментаторы,  которые  считали  правым  делом  аресты  и
надругательства над человечностью. Они организовали уникальный  конвейер,  с
помощью которого настойчиво всаживался  свинец  в  умные  и  честные  головы
соотечественников, но плодили и оставляли жить подонков.
   То были технологии своеобразной евгеники -  науки  деликатной,  но  легко
подпадающей под  влияние  оголтелой  сволочи.  Что  говорить,  и  всю  науку
большевики  сумели  превратить  в  продажную  женщину:  любой,  даже   самый
теоретический доклад, начинался  с  идеологических  поклонов  и  вылизывания
задницы очередного вождя. Почитаешь, скажем, учебник по клинической урологии
времен правления "учителя всех народов", и  окажется,  что  первым  и  самым
лучшим урологом на планете всей был Иосиф  Сталин  -  именно  благодаря  его
"светлому  гению"  были  спасены  тысячи  и  миллионы   советских   граждан,
страдающих почечно-каменной  болезнью,  аденомой  простаты,  воспалительными
заболеваниями.
   Денег на строительство больниц и домов престарелых у верных сынов народа,
носителей пролетарской сермяжной правды вечно не хватало. Все  средства  шли
на    строительство    концлагерей,     укрепление     обороны,     развитие
Военно-промышленного комплекса, да на создание оазисов для верхушки  власти.
Его величество  хам  принялся  управлять  государством,  устанавливать  свой
миропорядок.
   В  советские  времена  прежняя   небольшая   богадельня   приняла   облик
многопрофильной больницы и распухла до  пятисот  коек.  Несчастные  пациенты
превратились в страдальцев "по быту", ибо ощущали  себя  сельдями  в  бочке,
только без лекарственного рассола, прохлады и свежести. Был резон  опасаться
худшего - как бы не слопал на закуску  и  эти  крохи  цивилизации  очередной
пьянчуга  с  пролетарской  закалкой,  возведенный  неведомой  силой  в  ранг
верховного жреца. К несчастью люди забывают, что,  не  взирая  на  классовые
корни, должности и звания, все вместе, лечащие и  лечимые,  тихо  готовились
стать постным завтраком для старухи-смерти. Это  и  объединяло  душу,  мозг,
плоть простых смертных - заложников Божьей воли, но не светского права.
   Откроем тайну: трое собеседников были эскулапами советской фабрики-кухни,
на  которой  выпекаются  медицинские  рецепты,  выдается,  так   называемая,
медицинская услуга в доступном объеме и качестве. Наши "повара" медицинского
зелья, выученные и воспитанные в  отечественной  высшей  медицинской  школе,
носили на себе отчетливую печать порока уравнительной системы.  Сама  жизнь,
"текущий  момент"  рождает  каламбур,  доведенный  до  качества   парадигмы:
уравнения нищеты в виде следов не правильного питания и  чрезмерной  выпивки
ясно проступали на их лицах, фигурах, мыслях и совести.
   Тройка старых друзей и сотоварищей  по  профессиональному  цеху  давно  и
негласно объединилась в рамках больнички  в  крохотный  клан,  имя  которому
диссиденты. В него трудно попасть, но еще труднее удержаться, ибо  требуется
для того призвание, особые знания и Божья воля. Как правило,  чего-нибудь  у
большинства рядовых граждан  недостает,  потому  простонародие  не  идет  на
смелую конфронтацию, а пытается приспособиться к  требованиям  сильных  мира
сего.
   Один из  трех  -  как  раз  тот,  что  рассказывал  -  лысый,  помятый  и
потрепанный  жизнью  -  имел  за  плечами  лет  так  сорок  пять  общения  с
социализмом. Фамилию он имел весьма распространенную, русскую -  Сергеев,  а
звали его  Александром  Георгиевичем.  Врач-инфекционист  со  способностями,
дарованными Богом, спас не одну жизнь.  Он  отличался  одновременно  крайней
брезгливостью и заметной неряшливостью. Но неряшливость та не покушалась  на
каноны   стерильности.   Такие   фрукты   умудряются   выдерживать    особый
профессиональный стиль,  идущий  от  высокой  санитарной  культуры,  который
делает их совершенно не способными заразить и заразиться.
   При всем при том, местный реликт шокирует  приличную  публику  выцветшей,
застиранной до дыр рубашкой, неглаженными тысячу лет брюками  и  пиджаком  с
хотя бы одной оторванной пуговицей. Сергееву ничего не стоит  запросто,  как
говорится, не отходя от кассы, удивить цивильных граждан презрением к моде и
политесу. Приобретается  такая  одежонка,  бесспорно,  не  у  Кардена,  а  в
заурядной лавке полуспортивной  -  полурабочей  одежды.  Джинсовая  ткань  -
эмблема индивидуальной нормы таких субъектов. Отечественные костюмы сидят на
них, как на корове седло, а зарубежные они не покупают принципиально, но  не
из-за патриотизма, а по причине отсутствия лишних денег.
   Однако для врача много значит внешний вид: спасало положение то, что  наш
ископаемый субъект сохранил подобие спортивно-военной выправки - не  обрюзг,
не оплыл жиром, не налился лишней влагой, не успел  схлопотать  расстройство
обмена веществ. Профессиональный ученый-врач давно оставил активную  научную
деятельность, а успешно защищенную докторскую диссертации  уложил  на  самую
дальнюю полку домашнего книжного стеллажа. В той  лысой  голове  сохранились
еще значительные куски информации, но были они,  как  говорится,  из  многих
областей. Когда сведения рассованы по многим комнатам, а ключ  от  помещений
потерян, то есть основания подозревать проявление мягкой шизофрении.
   Может быть, это и так. Но отличить  норму  от  патологии  крайне  трудно.
Скорее, в нашем случае речь идет о шизотимности,  -  об  особом  взгляде  на
вещи,  неординарном  мироощущении  и  линии  поведения.  Медицина  -   наука
каверзная. Скорее всего, это и вовсе не наука, а искусство, владеть  которым
дано избранным. Недаром философы древности были еще и  врачами,  а  врачи  -
философами.  Например,  Аристотель  -  потомственный   эскулап   -   успешно
практиковавший на досуге. Себя он любил лечить  ванными  с  розовым  маслом.
Злые языки трепались по  этому  поводу  с  откровенной  завистью  и  искусом
навета. Обывателя заверяли,  что  Аристотель  продает  "подержанное"  масло,
разлитое  по  пузырькам  после  принятия  им  лечебных  ванн.   Исторических
доказательств   тому   нет,   но   подозрение   в   использовании   принципа
самоокупаемости и выгодной коммерции у потомков остается.
   Напрягая мысль в ученых изысках по поводу  вселенских  законов,  философы
забавлялись искусством врачевания, являвшимся для них заурядным  компонентом
культуры  избранных.  Наследники  таких  подходов  не  все  умерли,  подобно
ихтиозаврам, а изредка появляются и  на  российском  небосклоне.  Даже  свой
предмет  -  инфектологию  наш  Сергеев  воспринимал  через   призму   ученой
отсебятины и философских вариаций,