иратов.  Вот  тогда  Сергеев   и
почувствовал особый хитрый блеск в его глазах  и  начал  улавливать  скрытый
подтекст речей бывшего друга. Создавалось впечатление, что бойкий  бизнесмен
о чем-то, явно, недоговаривает. Сергеев делал вид, что такие  наблюдения  он
пропускает мимо  извилин,  а  мозг  его  переполнен  исключительно  радостью
встречи.  Стали  перебирать  прежних  знакомых,  но   имя   Магазанника   не
называлось. Расставаясь, Александр еще раз  выразил  радость  от  встречи  и
пообещал,  что  попробует  все  устроить  так,  чтобы  вместе  проплыть   на
"Новогрудке" до порта назначения собственного груза.
   Опыт недавней  пиратской  заварушки  и  неожиданная  (просто  сказочная!)
встреча с Богословским открыли в Сергееве понимание того, что  он  втянут  в
весьма  серьезные  дела  и  действовать   необходимо   предусмотрительно   и
осторожно.  Для  Бразилии  адвокат  оставил  контактный  телефон   и   адрес
доверенного лица, - обстоятельства требовали срочных  советов.  Сергеев,  не
обращая внимания на поздний час, позвонил с подведенного на корабль телефона
нужному абоненту: разговаривать начали на английском, затем трубку  передали
женщине, с которой можно было продолжать разговор на  русском,  -  она-то  и
была доверенным лицом. Не называя имен  и  фамилий,  вполне  иносказательно,
обменялись информацией по известному обоим коду: посторонний  слушатель  мог
убедиться в том, что ведется заурядный разговор  мимолетных  знакомых,  цель
которого передача приветов и наилучших пожеланий третьему лицу. Абонент даже
не стал уточнять длительность стоянки судна и номер  причала,  -  ясно,  что
такая информация была абсолютна доступна.
   Сергеев был уверен в четкости работы конторы Магазанника: он не удивился,
когда через сутки, сойдя утром с трапа на причал, заметил в отдалении, около
ангаров, прижавшийся в тени массивный форд, около  которого  маячила  фигуры
адвоката и двух ладных парней, про которых  говорят  -  люди  без  страха  и
упрека. Такие парни обычно  служат  в  воздушно-десантных  войсках,  где  не
требуются грузные верзилы,  а  необходимы  поджарые,  выносливые,  проворные
бойцы, не отяжеляющие лишним весом свои парашюты. Они умеют все рассчитать и
предусмотреть, в том числе, и тот вид оружия, каким удобнее в мгновение  ока
поразить противника.
   Понятным жестом адвокат предложил  Сергееву  пройтись  за  ворота  порта.
Машина укатила вперед и поджидала доктора в отдалении. Когда Сергеев влез на
переднее сидение (адвокат был за рулем), парни отошли на несколько шагов  от
автомобиля  и  закурили.  Полномочный  представитель   Магазанника   передал
Сергееву увесистую пачку долларов, попросил расписаться в ведомости  за  обе
получки, высказал похвалы за сообразительность:
   - Богословским точно  стоит  заняться  серьезно  по  многим  причинам.  -
заверил адвокат (для чего, собственно, он и прибыл с усиленным  конвоем).  -
Его  появление  в  Бразилии  может  иметь  некоторое  развитие,  но   прежде
необходимо разобраться в том, какими мотивами и целями  руководствуется  ваш
старый знакомый.
   Сергеева, конечно, интересовал возможный исход  таких  контактов  (судьба
заблудшего друга была ему не безразлична). Но, прежде чем  перейти  к  более
доверительным разговорам, адвокат ознакомил Сергеева с небольшим документом,
являвшимся по существу подпиской о неразглашении коммерческих, юридических и
организационных тайн фирмы, в которую был принят доктор на работу. Узел явно
затягивался, но Сергеева это не пугало: он пришел в новую сферу деятельности
и она его интересовала. Ему хотелось разобраться  во  всех  тонкостях  новой
работы, вникнуть во  все  присущие  ей  тайны,  -  он  никого  не  собирался
предавать и, тем более, стучать на фирму или против ее. Он  быстро  поставил
подпись и возвратил документ.
   Адвокат продолжал размышлять вслух:
   -  Вспомните,  как  Аркадий  Натанович  определил  варианты  отношений  с
Богословским? Были уточнения на сей счет или он все отдал вам на откуп?
   - Мы не обсуждали так уж детально возможные ситуации. - отвечал  Сергеев.
- Но, исходя из  общих  представлений,  его  нельзя  отталкивать,  а  скорее
следует вовлечь в совместную деятельность.
   - Какую линию поведения вы  предлагаете  выбрать  во  взаимоотношениях  с
Александром, особенно, если тот действительно пожелает следовать со мной  на
судне в Чили? - спросил в свою очередь Сергеев.
   Адвокат, после подписания документика (так он  выразился,  видимо,  чтобы
смягчить  серьезность  акции),  повел  беседу   явно   более   доверительно,
изменилась даже конструкция фраз, они стали короче,  но  человечнее,  проще.
Его,  бесспорно,  удовлетворило   то,   что   Сергеев   всем   своим   видом
свидетельствовал полнейшую лояльность. Он словно показывал, что формальности
его не заботят, - ему хочется заниматься делом.
   - Александр Богословский для нас - "черный кот в темной  комнате".  Здесь
можно обсуждать несколько вариантов его появления: во-первых, он может  быть
представителем официальных сыскных структур либо России, либо  любой  другой
страны, в том числе, и такой мощной организации, как Интерпол.
   Адвокат призадумался, затем многозначительно продолжил:
   - Надеюсь, Александр Георгиевич, вы  понимаете,  что  современный  бизнес
идет  рука  об  руку,  будем  так  говорить,  и  с  некоторыми  нелегальными
структурами. Вы в этом могли  убедиться  на  примере  пиратского  налета  на
судно. Посему нашей фирмой могут интересоваться многие официальные службы.
   Опять немного подождав, выбирая слова, адвокат продолжил рассуждения:
   - Второй вероятный вариант - это личный бизнес, тут он может воспринимать
нас, как конкурентов; третий  вариант  -  того  проще:  Богословский  желает
сотрудничать с нашей фирмой. Последнее - наиболее предпочтительно  для  нас.
Вот, исходя из таких основных посылок, следует, по моему мнению,  определять
нашу реакцию.
   Адвокат выжидающе посмотрел на Сергеева, - будут ли у того вопросы.
   - Если я правильно вас понял (кстати, хотелось бы знать,  как  можно  вас
величать в официальной и неофициальной обстановке?), - вопрошал  Сергеев,  -
Моя задача склонить Богословского к сотрудничеству при любом раскладе.
   - Александр Георгиевич, называйте меня Феликсом, в любой обстановке,  без
стеснения, пожалуйста. А вот относительно ваших задач  необходима  маленькая
поправка: вам никогда, никого не нужно "склонять к сотрудничеству", - этим в
нашей фирме занимаются другие. Вы должны для всех выглядеть просто  отличным
доктором, которого наняли на судно исключительно для того, чтобы  заботиться
о  возможных  больных.  Рейсы  наших   судов   максимально   протяженные   и
администрация фирмы  заинтересована  в  вашей  непосредственной  медицинской
работе. Вот официальный алгоритм вашей  деятельности,  -  в  таком  ключе  и
стройте отношения  с  бывшим  другом;  пусть  ваша  непричастность  к  делам
конфиденциального характера станет для него очевидной. Другое дело, что  для
дел  внутренних,  касающихся  стратегических  интересов  фирмы,   ваш   опыт
психолога  и  наблюдательность  бывшего  военного  имеет  большое  значение.
События показывают, что и здесь вы оказываетесь на высоте. И еще просьба,  -
берегите себя, не забывайте о собственном здоровье,  вовсю  тратьте  деньги,
выдаваемые вам  на  мелкие  расходы,  помните,  что  дома  основной  капитал
собирается на вашем личном счете.
   Бесспорно, Сергееву было приятно слышать такие речи, - от удовольствия он
даже несколько смутился и помня, что "ковать  железо  нужно,  пока  горячо",
посчитал возможным уточнить некоторые детали, касающиеся его личной жизни:
   - Феликс, скажите  откровенно:  поощряются  ли  в  нашей  фирме  браки  с
иностранками?
   - А сколько таких браков вы предполагаете  заключить,  док?  -  с  доброй
усмешкой спросил адвокат.
   - Скорее всего один, но на  всю  оставшуюся  жизнь,  если,  конечно,  все
благополучно сложится. - отвечал ему в тон Сергеев.
   - Ну, в таком случае у фирмы острых вопросов не будет,  наоборот,  вам  с
удовольствием помогут, поздравят и будут опекать вашу новую семью, как и вас
самого. Так что действуйте смело и  решительно.  -  пожимая  руку  Сергееву,
отвечал адвокат.
   Попрощавшись и с  двумя  другими  парнями,  Сергеев  направился  в  центр
города,  -  ему  хотелось  пошляться  по  магазинам  и  отыскать  что-нибудь
приятное,  редкое,  поощрительное  для  Сабрины  и  ее  дочери,  с  ними  он
переговаривался по телефону на каждой стоянке, а иногда и по радио во  время
рейса. Конечно, в таких разговорах с Сабриной не было лишних откровений,  но
увлеченные друг другом мужчина и женщина способны понимать все с  полуслова.
Сергеев почему-то все больше и больше уверялся в ее верности  и  серьезности
намерений. А для него с какого-то момента такая вера стала главным стимулом.
3.16

   Закончили погрузку тюков, которыми забили почти все  трюмы  под  завязку.
Александр появлялся несколько раз, но контактировал больше с  капитаном,  да
со  вторым  помощником,  непосредственно  ведающим  погрузочными   работами.
Понятно, что Богословский беспокоился за качество  крепежа  груза,  требовал
полнейшей предварительной зачистки и  просушки  трюмов.  Практически  чистой
оставалась палуба и за  контейнерами  планировали  зайти  в  Буэнос-Айрес  -
столицу Аргентины. Александр появился перед самым отплытием, привез  хорошее
вино, фрукты.  Выпили  в  каюте  доктора  на  посошок,  туда  же  пригласили
капитана.
   Договорились, что Богословский  будет  встречать  судно  в  первом  порту
выгрузки - в Вальпараисо, на юге Чили.  Туда  Александр  собирался  вылететь
самолетом. Затем, вдоль всего побережья Чили он будет сопровождать  пароход.
для него специально приготовят просторную каюту,  которую  в  былые  времена
занимал  первый  помощник  капитана  -  замполит.  Прощаясь  два  Александра
обнялись и традиционно пожелали друг другу - "До скорой встречи".
   Сергееву  по  каким-то  плохо  осознаваемым  признакам  показалось,   что
Александр чем-то озабочен и та озабоченность выходит за пределы  тривиальных
обязанностей рачительного хозяина. С некоторой многозначительной грустью  он
смотрел на Сергеева, избегая прямого взгляда в глаза. Но  то  могли  быть  и
просто домыслы, причем, не судового врача, а  человека,  который  уже  долго
болтается по морям вдали от родного дома.
   В Буэнос-Айрес пришли через несколько суток в первой половине  дня.  Порт
встретил судно гудками буксиров  и  встречных  пароходов,  да  специфической
суетой  горбатых  кранов,  резкими  криками  докеров.   Сергееву   нравились
работяги-буксиры   -   мощные,   маневренные,   поражавшие    своей    лихой
деятельностью. По такой слаженной работе двух  буксиров,  обнимающих  судно,
как заботливые дети одинокую мать,  можно  судить  об  уровне  работы  всего
порта. Элегантность швартовки парохода повышает  тонус  у  экипажа,  создает
уверенность в том, что и вся погрузка будет  осуществлена  качественно  и  в
минимальный срок. Сергеев также, как и все моряки, любил это  патриархальной
слово - пароход, хотя век паровой тяги давно  закончился.  "Новогрудок"  был
наделен мощным дизелем,  в  разобранный  цилиндр  которого  спокойно  влезал
механик, выполнявший ремонтные работы.
   Пароходы такого класса проектировались, строились и сходили  со  стапелей
заводов ГДР. Два смежных класса этих красавцев в шутку называли -  "немецкой
местью"  за  Сталинград  и  за  Берлин.  Трудно   сказать,   ненароком   или
сознательно, но германские конструкторы внесли  свою  ложку  дегтя  в  бочку
меда. Наверное, непросто утверждать добрые морские отношения  двум  странам,
бывшим во Второй мировой войне заклятыми врагами.
   Эти суда, имея массу положительных качеств, обладали  каким-то  противным
дефектом остойчивости и требовался тщательный контроль  за  расположением  и
креплением  груза.  Ибо  в  шторм,  если  происходила   первичная   подвижка
разномастных ящиков, сыпучки и контейнеров, то в дальнейшем от  качки  такое
смещение нарастало катастрофически быстро. При  определенном  градусе  крена
судно  совершало  переворот  -  оверкиль.  Так  трагически  гибли  некоторые
российские  торговые  суда  в  бушующем  океане.  Суда  же,  построенные  на
Ленинградских заводах, выдерживали и более мощные бури и штормы.
   Сергеев, безусловно, не упустил возможность общения с  милым  его  сердцу
Буэнос-Айресом. Но продолжительность общения была  недолгой,  ибо  набросать
контейнеры на верхнюю палубу - дело плевое и скорое. Пожалуй, больше времени
потребовалось  для  дозаправки  горючим,  водой,   стирки   белья,   покупки
продуктов.  К  вечеру  пароход  рванул  на  Юг,   к   Магелланову   проливу,
благополучное прохождение через который для моряка - событие знаковое.
   Как водится, по закону подлости, шторм поджидал "Новогрудок"  в  узких  и
извилистых  проходах  Магелланова  пролива.  Близость   ледяной   Антарктиды
добавляла перцу к морским переживаниям, все стучали зубами от холода. Но  не
только хорошее, но и плохое, в  конце  концов,  заканчивается:  выползли  из
опасного пролива в Тихий океан и сразу почувствовали различие, прежде всего,
цветовой гаммы воды, неба, побережья, а затем и температуры воздуха.
   Атлантика отличается приятной голубизной, Тихий океан -  зеленью  темного
бутылочного стекла. Говорят, что  существуют  и  различия  уровней  океанов,
примерно на полтора метра.
   Поднимаясь  вверх,  к  экватору,   ощущали   потепление.   Экипаж   вовсю
развлекался ловлей вкуснейшей ставриды: поедали ее в  несметном  количестве,
закусывая сочными фруктами, прихлебывая вино, выдаваемое по  государственной
норме. Смельчаки к обязательному штофу добавляли еще  и  некоторую  меру  из
собственных запасов. Дело это,  впрочем,  не  лишнее,  ибо  уже  после  трех
месяцев  рейса  у  многих  "крыша  поехала".  Сергееву  приходилось  активно
проводить сеансы иглотерапии и прибегать к легкой суггестии.
   Вальпараисо открылся на горизонте  почти  плоской  гранью,  -  сочетанием
волнующегося  моря  и  блистающей  кромкой  бетонного  пирса.  Уже  за   ним
громоздился  спящий  берег,  отгороженный  от  остальной  Латинской  Америки
зубчатой линией гор. Было раннее утро, - город еще спал, дремал и  порт,  не
принимавший суда при малейшем волнении на море. Богатая  страна  Чили  редко
тратила деньги на строительство защитных молов, ограждающих  бетонные  пирсы
от бушующего океана. В том чувствовалась немецкая  рачительность  и  строгий
расчет: суда за свой, а не государственный, счет болтались на рейде;  нужные
же Чили грузы всегда транспортировались через благоустроенные  порты.  Когда
накапливались средства, только тогда (не  в  ущерб  национальной  экономике,
благосостоянию   населения)   начинались   затраты    на    последовательную
модернизацию многочисленных мелких портов и перевалочных терминалов.
   Открытые причальные громадины вытягивались обнаженной кинжальной гранью и
швартовка к ним была чревата нанесением  разящих  ран  пароходу.  В  опасных
условиях  работа  береговых  и  судовых  кранов  исключается.   Разномастная
компания пароходов ждет успокоения волны на рейде. Иногда здесь, в  открытом
море,  накапливалось  их  большое   количество   и   облупленные   посудины,
покачивались и подпрыгивали на волнах словно поплавки старых рыбацких сетей.
На палубах томящихся каравелл не  видно  людей,  -  жизнь  замерла,  усталые
моряки пытаются компенсироваться легкой выпивкой и крепким сном; в некоторых
портах к ним, прямо в жадные объятья, подвозят сменных девочек.
   В сторону "Новогрудка" от пирса рванулся мощный катер. Сергеев догадался,
что близка встреча с Богословским. И точно: Александр, как  опытная  морская
обезьянка, вскарабкался по шторм-трапу  на  борт  парохода.  Видимо,  что-то
подогревало  его  ретивость.   Поздоровавшись   с   капитаном,   обменявшись
недлинными речами с судовой администрацией, Александр с бутылкой прекрасного
чилийского вина явился к судовому врачу, -  такое  внимание  к  медицине  на
обычных пароходах бывает редко. Команда оценила шаги буржуя по  достоинству.
Но у Александра, разумеется, была своя корысть.
   Он не стал темнить, а прямо с порога заявил другу, что "сдался на милость
победителя" и теперь они работают "под единым  флагом".  Сергеев  глазом  не
моргнул и продолжал следовать логике индифферентного наблюдателя. Его задача
анализировать, а не вербовать.  Он  с  удовольствием  распивал  предложенное
вино, закусывал фруктами и тянул приватную беседу в том ритме, какой задавал
Александр. Богословского заинтриговало наличие Библии у Сергеева:
   - Сан, а разве в первой стране  социализма  сейчас  уже  свободно  читают
Священное Писание? - спросил немало удивленный буржуй.
   - Саша, ты отстал, не идешь в ногу со временем, -  в  России  теперь  все
можно. А Библия, вернее, Евангелие - то есть Новый завет, у  меня  появилась
только в возрасте тридцать лет. Мне повезло: в приемном покое моей  больницы
работала санитарка, верующая; разговорившись с ней как-то, я узнал ее  тайну
и попросил приобрести для меня Святое Евангелие, что она и сделала с большим
удовольствием и совершенно конфиденциально. Такая книга тогда стоила большие
деньги - пятьдесят рублей. Была она издана  в  Петрограде  в  1915  году  на
славянском и русском языках, так я и читал ее, сравнивая  звучание  текстов.
Эту мудрую книгу я прочитал залпом, за несколько дней и ночей и  понял,  что
"дорогая партия  -  наш  рулевой"  обобрала  мой  интеллект  дочиста,  отняв
возможность узнать Святую истину  еще  в  годы  глупого  детства.  Дальше  -
больше: я приобретал всеми правдами  и  не  правдами  многие  святые  книги:
Библию,  Тору,  Коран.  Но  моя  славянская  душа  приняла  все  же   только
православие.
   Богословский пристально вгляделся  в  лицо  друга,  словно  оценивая  его
искренность и спросил:
   - Как ты относишься к разночтениям в Евангелиях от Матфея, Марка, Луки  и
Иоанна? Не  поражает  ли  тебя  упрощенность,  даже  приземленность,  многих
трактовок, притч, философских идей?.
   - В этом я не вижу ничего странного. - отвечал Сергеев.  -  Нас  с  тобой
здесь только  двое,  но  описывать  эту  каюту  мы  будем  по  разному  и  в
зависимости от того, для кого готовим такое описание.  Я  врач  и  моя  речь
будет сориентирована на профессиональное  восприятие,  ты  коммерсант  -  ты
обратишь  внимание  на  иные  детали,  используешь  другие  сравнения.   Для
разговора с заурядной личностью мы выберем простые слова и несложные образы,
ученому адресуем "закрученные", научные понятия.
   Сергеев взял в руку бокал с приятным, искрящимся красным вином, посмотрел
на  него,  обратясь  к  свету,  вливающемуся  в  иллюминатор  и,   играя   в
многозначительность, произнес:
   - Древний мыслитель Филократ заметил: "Не может статься, чтобы одно и  то
же думали те, кто пьет вино и кто воду".
   Богословский тоже взглянул на вино в  луче  солнца,  но  задал  почему-то
совершенно глупый вопрос:
   -  Мы  же  знаем,  что  Иисус  и  Апостолы  давно  умерли,  -  кто  может
подтвердить, что до нас дошла правда о их вере?
   Сергеев поднял на него смеющиеся глаза:
   - Саша, вспоминай чаще слова  Диогена  Лаэртского:  "Лучшие  советники  -
мертвые".
   Богославский встрепенулся и выпалил:
   - Что ты имеешь ввиду?
   - Только то, что, будь они живы,  находясь  среди  нас,  -  их  никто  не
признал бы пророками, - помнишь?  "Нет  пророка  в  своем  отечестве".  -  с
расстановкой произнес Сергеев. - "Человек скорее верит  в  истинность  того,
что предпочитает". - Вот ты, Александр, и выбери себе веру по  предпочтению:
или крест - или деньги, или совесть - или беспредел.
   - Чувствую, что о делах веры, мне лучше с тобой не говорить. - миролюбиво
заметил  Богословский.  -  Расскажи  лучше  о  себе,  о  твоей  жизни  после
Нахимовского училища. Времени и вина у нас много, спешить не куда. Потом и я
поведую т