Джордана.
   Его рука потянулась вниз, к чехлу, и когда он низко  пригнулся  в  седле,
стараясь одним рывком выхватить автомат из чехла, Роберт  Джордан  увидел  у
него слева на плаще красную эмблему.
   Прицелившись ему в середину груди, чуть пониже  эмблемы,  Роберт  Джордан
выстрелил.
   Выстрел громыхнул в тишине заснеженного леса.
   Лошадь метнулась, словно пришпоренная, а молодой человек скользнул  вниз,
все еще цепляясь за  чехол  автомата,  и  правая  нога  у  него  застряла  в
стремени. Лошадь  понеслась  по  лесу,  волоча  его  за  собой  лицом  вниз,
подкидывая его на неровностях почвы, и тогда  Роберт  Джордан  встал,  держа
револьвер в правой руке.
   Крупный серый конь галопом  мчался  между  деревьями.  Волочившееся  тело
оставляло за собой  широкую  полосу  примятого  снега,  окрашенную  с  одной
стороны красным. Из пещеры выбежали люди. Роберт Джордан  нагнулся,  вытащил
из свертка брюки и стал натягивать их.
   - Оденься, - сказал он Марии.
   Он услышал шум самолета, летевшего высоко в небе. Впереди он видел серого
копя, остановившегося между деревьями, и всадника,  который  все  еще  висел
лицом вниз, застряв одной ногой в стремени.
   - Пойди приведи лошадь, - крикнул он Примитиво,  который  бежал  к  нему.
Потом: - Кто был на верхнем посту?
   - Рафаэль, - крикнула Пилар из пещеры. Она стояла у входа, волосы  у  нее
были еще не подобраны и висели двумя косами вдоль спины.
   - Кавалерийский разъезд близко, - сказал Роберт Джордан. -  Где  он,  ваш
пулемет? Давайте его сюда.
   Он слышал, как Пилар крикнула, обернувшись назад:  "Агустин!"  Потом  она
ушла в пещеру, и оттуда выбежали двое - один с  ручным  пулеметом  на  плече
треногой вперед, другой с мешком, в котором были диски.
   - Отправляйся с ними туда, наверх, - сказал Роберт  Джордан  Ансельмо.  -
Ляжешь и будешь держать треногу, - сказал он.
   Ансельмо и те двое побежали по тропинке, уходившей вверх между деревьями.
   Солнце еще не вышло из-за гор; Роберт Джордан,  выпрямившись,  застегивал
брюки и затягивал пояс, револьвер все еще был привязан у него к кисти  руки.
Потом он сунул его в кобуру на поясе, распустил петлю и  надел  ее  себе  на
шею.
   Когда-нибудь тебя удушат вот этой штукой, подумал он. Ну что ж, револьвер
свое дело сделал. Он вытащил его из кобуры, вынул обойму, вставил в нее один
патрон из патронташа на кобуре и вернул обойму на место.
   Он посмотрел сквозь деревья, туда, где Примитиво, держа лошадь под уздцы,
высвобождал ногу кавалериста из стремени. Убитый висел, уткнувшись  лицом  в
снег, и Роберт Джордан увидел, как Примитиво обшаривает его карманы.
   - Эй! - крикнул он. - Веди лошадь сюда.
   Присев на землю, чтобы надеть свои сандалии на веревочной подошве, Роберт
Джордан услышал, как Мария, одеваясь, возится в мешке. Сейчас  в  его  жизни
уже не было места для нее.
   Этот кавалерист ничего такого но ждал,  думал  Роберт  Джордан.  Он  ехал
вовсе не по следам и но только не был начеку, но не считал нужным  соблюдать
осторожность. Он даже не заметил следов, которые ведут к верхнему посту. Он,
должно быть, из какого-нибудь кавалерийского разъезда,  их  много  здесь,  в
горах. Но скоро его хватятся и придут сюда по его же следу. Если только снег
не растает до тех пор, подумал он. Если только с самим разъездом  ничего  не
случится.
   - Ты бы пошел вниз, - сказал он Пабло.
   Теперь все они вышли из  пещеры  и  стояли  с  карабинами  в  руках  и  с
гранатами за поясом.  Пилар  протянула  Роберту  Джордану  кожаную  сумку  с
гранатами, он взял три и  сунул  их  в  карман.  Потом  нырнул  под  попону,
разыскал свои рюкзаки, открыл тот, в котором был автомат,  вынул  приклад  и
ствол, насадил ложу, соединил их, вставил магазин, еще три положил в карман,
запер замок рюкзака и шагнул  к  выходу.  Полны  карманы  скобяного  товара,
подумал он. Только бы не лопнули по швам. Он вышел из пещеры и сказал Пабло:
   - Я пойду наверх. Агустин умеет обращаться с пулеметом?
   - Да, - сказал Пабло. Он не сводил глаз с Примитиво, который вел  лошадь.
- Mira que caballo, - сказал он. - Полюбуйтесь, какой конь!
   Серый весь взмок от пота и чуть дрожал, и Роберт Джордан похлопал его  по
холке.
   - Я поставлю его вместе с остальными, - сказал Пабло.
   - Нет, - сказал Роберт Джордан. - Его следы ведут сюда. Надо,  чтобы  они
вывели обратно.
   - Правильно, - согласился Пабло. -  Я  уеду  на  нем  отсюда  и  припрячу
где-нибудь, а когда снег растает, приведу обратно.  У  тебя  сегодня  хорошо
работает голова, Ingles.
   - Пошли кого-нибудь вниз, - сказал Роберт Джордан. -  А  нам  надо  пойти
наверх.
   - Это ни к чему, - сказал Пабло. - Туда верхом не проехать. По мы  сможем
выбраться отсюда; кроме этой, я знаю еще  две  дороги.  А  сейчас  лучше  не
оставлять лишних следов, на случай, если появятся самолеты. Дай мне  bota  с
вином, Пилар.
   - Опять напьешься до бесчувствия? - сказала Пилар.  -  Вот  возьми  лучше
это. - Она протянула руку и сунула ему в карман две гранаты.
   - Que va, напьешься, - сказал Пабло. - Тут положение серьезное. Все равно
дай мне bota. Не воду же пить, когда едешь на такое дело.
   Он поднял руки, взял повод и вскочил в седло. Потом усмехнулся и погладил
беспокоившуюся лошадь. Роберт Джордан видел, как он с  нежностью  сжал  бока
лошади шенкелями.
   - Que caballo mas bonito (1), - сказал Пабло и  погладил  серого.  -  Que
caballo mas hermoso (2). Ну, трогай. Чем  скорее  выведу  тебя  отсюда,  тем
лучше.
   Он потянулся вниз, вынул из  чехла  легкий  автомат  с  предохранительным
кожухом, вернее, пистолет-пулемет, приспособленный  под  девятимиллиметровые
патроны, и оглядел его со всех сторон.
   - Вот это вооружение, - сказал он. - Вот это современная кавалерия.
   - Вот она, современная кавалерия, носом в землю лежит,  -  сказал  Роберт
Джордан. - Vamonos. Андрее,  оседлай  лошадей  и  держи  их  наготове.  Если
услышишь стрельбу, подъезжай с ними к просеке. Захвати  с  собой  оружие,  а
лошадей пусть держат женщины. Фернандо, тебе поручаю мои мешки, их тоже надо
захватить. Только,  пожалуйста,  поосторожнее  с  ними.  Ты  тоже  следи  за
мешками, - сказал он Пилар. - На твою ответственность,  чтобы  захватили  их
вместе с лошадьми. Vamonos, - сказал он. - Пошли.
   - Мы с Марией подготовим все к уходу, - сказала  Пилар.  -  Полюбуйся  на
него, - обратилась она к Роберту Джордану, показав на Пабло, который грузно,
как настоящий vaquero(3), восседал на сером, испуганно раздувавшем ноздри, и
вставлял новый магазин в автомат. - Видишь, какой он стал от этой лошади.
   - Мне бы сейчас двух таких лошадей, - горячо сказал Роберт Джордан.
   - Опасность - вот твоя лошадь.
   - Ну, тогда дайте мне мула, - усмехнулся  Роберт  Джордан.  -  Обчисть-ка
его, - сказал он Пилар и мотнул головой в сторону  убитого,  который  лежал,
уткнувшись лицом в снег. - Возьми все - письма, бумаги и положи в рюкзак,  в
наружный карман. Все возьми, поняла?
   -  Да.  ---------------------------------------(1)  Какой  красивый  конь
(исп.).
   (2) Какой великолепный конь (исп.).
   (3) Пастух (исп.).
   - Vamonos, - сказал он.
   Пабло ехал впереди, а двое мужчин шли за ним гуськом, чтобы не  оставлять
лишних следов. Роберт Джордан нес свой автомат  дулом  вниз,  держа  его  за
переднюю скобу. Хорошо бы,  если  б  к  нему  подошли  патроны  от  автомата
убитого, подумал он. Да нет, не подойдут. Это немецкий автомат. Это  автомат
Кашкина.
   Солнце встало из-за гор. Дул теплый ветер, и  снег  таял.  Было  чудесное
весеннее утро.
   Роберт Джордан оглянулся и увидел, что Мария стоит рядом с  Пилар.  Потом
она бросилась бегом вверх по  тропинке.  Он  пропустил  Примитиво  вперед  и
остановился поговорить с ней.
   - Слушай, - сказала она. - Можно, я пойду с тобой?
   - Нет. Помоги Пилар.
   Она шла за ним, держа его за локоть.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет.
   Она продолжала идти вплотную за ним.
   - Я буду держать треногу пулемета, как ты учил Ансельмо.
   - Никакой треноги ты держать не будешь.
   Она поравнялась с ним, протянула руку и сунула ему в карман.
   - Нет, - сказал он. - Ты лучше позаботься о своей свадебной рубашке.
   - Поцелуй меня, - сказала она, - раз ты уходишь.
   - Стыда в тебе нет, - сказал он.
   - Да, - сказала она. - Совсем нет.
   - Уходи. Работы у нас будет  много.  Если  они  придут  сюда  по  следам,
придется отстреливаться.
   - Слушай, - сказала она. - Ты видел, что у него было на груди?
   - Да. Конечно, видел.
   - Сердце Иисусово.
   - Да, его наваррцы носят.
   - И ты метил в него?
   - Нет. Пониже. А теперь уходи.
   - Слушай, - сказала она. - Я все видела,
   - Ничего ты не видела.  Какой-то  человек.  Какой-то  человек  верхом  на
лошади. Уходи.
   - Скажи, что любишь меня.
   - Нет. Сейчас нет.
   - Не любишь сейчас?
   - Dejamos (1). Уходи. Нельзя все сразу -  и  любить,  и  заниматъся  этим
делом.
   - Я хочу держать треногу пулемета, и, когда он  будет  стрелять,  я  буду
любить тебя - все сразу.
   - Ты сумасшедшая. Уходи.
   - Нет, я не сумасшедшая, - сказала она. - Я люблю тебя.
   - Тогда уходи.
   - Хорошо. Я уйду. А если ты меня не любишь, то я люблю тебя за двоих.
   Он взглянул на нее и улыбнулся, продолжая думать о своем.
   - Когда услышите стрельбу, - сказал он, - уводите лошадей.  Помоги  Пилар
управиться с моими мешками. Может, ничего такого и не будет. Я надеюсь,  что
не будет.
   - Я ухожу, - сказала она. - Посмотри, какая лошадь у Пабло.
   Серый шел вверх по тропе.
   - Да. Ну, уходи.
   - Уйду.
   Ее рука, стиснутая в кулак у него в кармане, уперлась  ему  в  бедро.  Он
взглянул на нее и увидел, что она плачет. Она выдернула  кулак  из  кармана,
крепко обняла Роберта Джордана обеими руками за шею и поцеловала.
   - Иду, - сказала она. - Me voy. Иду.
   Он оглянулся и увидел, что она все еще стоит на месте в  первых  утренних
лучах, освещающих ее смуглое лицо и  стриженую  золотисто-рыжеватую  голову.
Она подняла кулак, потом повернулась и, понурившись, пошла вниз по тропинке.
   Примитиво обернулся и посмотрел ей вслед.
   - Хорошенькая была бы девочка, если бы не стриженые волосы, - сказал он.
   - Да, - сказал Роберт Джордан. Он думал о чем-то другом.
   - А как она в постели? - спросил Примитиво.
   - Что?
   - В постели как?
   - Придержи язык.
   - Чего же тут обижаться, когда...
   - Довольно, - сказал Роберт  Джордан.  Он  оглядывал  выбранную  позицию.
---------------------------------------(1) Оставим это (исп.).
 
 
 
   Глава двадцать вторая
 
   - Наломай мне сосновых веток, - сказал Роберт Джордан Примитиво, - только
поскорее. Совсем это не хорошев место для пулемета, - сказал он Агустину.
   - Почему?
   - Ставь его вот сюда, - Роберт Джордан указал пальцем, -  объясню  потом.
Вот так. Давай помогу. Вот, - сказал он, присаживаясь на корточки.
   Он глянул в узкую, продолговатую расселину, замечая высоту скал с одной и
с другой стороны.
   - Надо выдвинуть его дальше, - сказал он, - дальше,  сюда.  Вот.  Хорошо.
Ну, пока сойдет, а там надо будет сделать  все  как  следует.  Так.  Подложи
здесь несколько камней. Вот, возьми. Теперь другой, с этой  стороны.  Оставь
зазор, так, чтобы можно было поворачивать ствол. Этот камень  поближе  сюда.
Ансельмо! Сходи в пещеру и принеси мне топор. Побыстрее. Неужели  у  вас  не
было настоящей огневой точки? - спросил он Агустина.
   - Мы всегда его ставили здесь.
   - Это вам Кашкин так велел?
   - Нет. Пулемет нам принесли, когда Кашкина уже тут не было.
   - А тот, кто принес, не знал разве, как с ним обращаться?
   - Нет. Принесли носильщики.
   - Как это у нас все делается! - сказал Роберт Джордан. - Значит, вам  его
дали без всяких инструкций?
   - Ну да, просто в подарок. Один нам и один Эль Сордо. Четыре человека  их
принесли. Ансельмо ходил с ними проводником.
   - Удивительно, как еще они  не  попались  -  вчетвером  переходить  линию
фронта!
   - Я и сам думал об этом, - сказал Агустин. - Я думал, тот, кто их послал,
так и рассчитывал, что они попадутся. Но Ансельмо провел их благополучно.
   - Ты умеешь обращаться с пулеметом?
   - Да. Выучился. Я умею. Пабло умеет. Примитиво умеет. И Фернандо тоже. Мы
все его разбирали и опять собирали на столе в пещере, так и выучились.  Один
раз как разобрали, так два дня собрать не могли. С тех  пор  Уже  больше  не
разбирали.
   - Но он действует?
   - Да. Только мы цыгану и остальным не даем им баловаться.
   - Вот видишь. Так, как он у вас стоял, от него никакого толку не было,  -
сказал Роберт Джордан. - Смотри. Эти скалы не столько  защищают  с  флангов,
сколько служат прикрытием для тех, кто на тебя нападает. Для такого пулемета
нужно ровное поле обстрела. Но нужно, чтобы у тебя была возможность попадать
и сбоку. Понял? Вот смотри. Теперь все это пространство простреливается.
   - Вижу, - сказал  Агустин.  -  Нам,  понимаешь,  никогда  не  приходилось
обороняться, только разве когда наш город брали. В деле  с  эшелоном  -  там
были солдаты с maquina.
   - Будем учиться все вместе, -  сказал  Роберт  Джордан.  -  Нужно  только
соблюдать главные правила. Где же цыган, ведь его пост здесь?
   - Не знаю.
   Пабло проехал по ущелью, повернул и сделал круг на ровной поляне, ставшей
полем обстрела для пулемета. Потом Роберт Джордан увидел, что он  спускается
по склону, держась вдоль следа, оставленного лошадью, когда она  шла  вверх.
Доехав до леса, он свернул влево и исчез за деревьями.
   Не наткнулся бы он на кавалерийский разъезд, подумал Роберт Джордан. А то
прямо поведет на нас.
   Примитиве натаскал сосновых веток,  и  Роберт  Джордан  стал  втыкать  их
сквозь снег в немерзлую землю рядом с пулеметом, так что они прикрыли его  с
обеих сторон.
   - Неси еще, - сказал он. - Надо устроить укрытие для всех, кто будет  при
пулемете. Не очень это хорошо получается, но пока сойдет, а  когда  Ансельмо
принесет топор, мы еще подправим. Теперь  вот  что,  -  сказал  он.  -  Если
услышишь самолет, ложись сейчас же так, чтобы на тебя падала тень от  скалы.
Я буду тут, у пулемета.
   Солнце уже стояло высоко, дул легкий ветер, и среди скал, на солнце, было
тепло и приятно. Четыре  лошади,  думал  Роберт  Джордан.  Две  женщины,  я,
Ансельмо, Примитиве, Фернандо, Агустин, потом этот, старший из братьев,  фу,
черт, никак не вспомню, как его зовут. Уже восемь.  Это  не  считая  цыгана.
Значит, девять. Еще Пабло, ну, у того теперь своя лошадь, можно не  считать.
Андрее, вот как его зовут, старшего брата. Потом еще  другой  брат.  Эладио.
Десять. Это выходит меньше,  чем  по  половине  лошади  на  человека.  Трое,
скажем, останутся здесь и будут обороняться, а четверо могут  уйти.  Пятеро,
считая Пабло. Остается еще двое, с Эладио даже трос. Где он, кстати сказать?
   Один бог знает, что будет сегодня с Глухим, если  до  него  доберутся  по
следам на снегу. И надо же было, чтоб снег  перестал  именно  тогда.  Но  он
быстро растает, и это спасет дело. Только не для  Глухого.  Боюсь,  что  для
Глухого дела уже не спасешь.
   Если только сегодня день пройдет спокойно и нам по придется  драться,  мы
завтра управимся - даже теми  силами,  которые  у  нас  есть.  Я  знаю,  что
управимся. Может быть, не очень хорошо. Не так чисто, как следовало  бы,  не
так, как хотелось  бы  все  сделать,  но,  максимально  используя  всех,  мы
управимся. Только бы нам не пришлось драться сегодня. Не дай бог, чтобы  нам
пришлось сегодня драться.
   А  пока  надо  отсиживаться  здесь,  лучше  ничего  не  придумаешь.  Если
двинуться куда-нибудь, мы  только  оставим  лишние  следы.  Место,  в  конце
концов, подходящее, а если бы дело дошло до самого худшего, здесь  есть  три
дороги. А там наступит ночь, и в темноте можно откуда  угодно  добраться  до
моста, чтоб утром сделать то, что нужно. Не знаю, почему меня  это  все  так
тревожило раньше. Ничего тут трудного нет. Хоть бы только  самолеты  вовремя
поднялись в воздух. Хоть бы только это. Завтра на дороге будет пыль столбом.
   Да, а сегодня день будет очень тихий или очень бурный. Слава богу, что мы
спровадили отсюда кавалерийского коня. Даже если разъезд нападет  теперь  на
его след, едва ли они разберутся, куда этот след  ведет.  Подумают,  что  их
головной остановился и повернул назад,  и  поедут  по  новому  следу  Пабло.
Интересно, куда отправилась эта свинья. Должно  быть,  постарается  запутать
следы, а потом, когда весь снег растает,  сделает  круг  и  понизу  вернется
сюда. От этой лошади он, правда, сам не свой. Может быть,  и  сбежит  с  ней
вместе. Ну ладно, пусть сам заботится о себе. Ему не привыкать. А у  меня  к
нему все-таки особенного доверия нет.
   Чем устраивать тут настоящую огневую  точку,  выгоднее  использовать  эти
скалы и получше замаскировать пулемет там, где он стоит, а то начнешь рыть и
копать - и влипнешь, если вдруг наскочит  кавалерия  или  налетят  самолеты.
Можно и так удерживаться здесь до тех пор, пока  в  этом  будет  смысл,  все
равно я не могу здесь долго оставаться. Я  должен  взять  свои  материалы  и
двигаться к мосту, и Ансельмо тоже со мной пойдет. А если затеять  тут  бой,
кто же тогда останется, чтобы прикрывать нас?
   И тут, оглядываясь по сторонам, он увидел цыгана, выходившего слева из-за
скалы. Он шел вразвалку, покачивая бедрами, карабин был у  него  за  плечом,
его смуглое лицо все расплылось в улыбке, и в каждой руке он нес по большому
убитому зайцу. Он держал их за ноги, и они раскачивались на ходу.
   - Hola, Роберто! - весело крикнул он.
   Роберт Джордан прикрыл рот рукой, и цыган испуганно  осекся.  Прячась  за
скалами, он проскользнул к тому месту, где Роберт Джордан сидел на корточках
у прикрытого ветками пулемета. Он тоже присел на корточки и положил зайцев в
снег. Роберт Джордан взглянул на него.
   - Ах ты hijo de la gran puta (1), - сказал он тихо. -  Где  ты  шляешься,
так тебя и так?
   - Я шел за ними по следу, - сказал цыган. - Вот достал обоих. Они свадьбу
справляли в лесу.
   - А твой пост?
   - Я же совсем недолго, - прошептал цыган. - А что? Что-нибудь случилось?
   - Кавалерийский разъезд был здесь.
   - Redios!(2) - сказал цыган. - Ты сам их видел?
   - Один и сейчас в лагере, - сказал Роберт Джордан. - Приехал  в  гости  к
завтраку.
   - Мне чудилось, будто я слышал выстрел, - сказал цыган. - Ах, так и  так,
в бога, в душу! Где же он прошел? Здесь?
   - Здесь. Через твой пост.
   - Ау, mi madre!(3) - сказал цыган. - Бедный я, несчастный человек.
   - Не будь ты цыган, я бы тебя расстрелял.
   - Нет, Роберто. Не говори так. Мне очень жаль. Это все зайцы. Перед самым
рассветом я услышал, как самец топчется на снегу.  Ты  себе  представить  не
можешь, что они там разделывали. Я сразу бросился на  шум,  но  они  удрали.
Тогда я пошел по следу, и там, высоко, настиг их и убил обоих.  Ты  пощупай,
жиру сколько, и это в такую пору. Представляешь, что нам Пилар приготовит из
них! ---------------------------------------(1) Сын шлюхи (исп.).
   (2) Господи ты боже мой! (исп.)
   (3) Ай, мама моя! (исп.)
   Мне очень жаль, Роберто, не меньше, чем тебе. А этого кавалериста убили?
   - Да.
   - Кто, ты?
   - Да.
   - Que tio! (1) - сказал цыган, явно желая польстить.  -  Ты  просто  чудо
какое-то.
   - Иди ты! - сказал Роберт Джордан. Он не  мог  удержать  улыбки.  -  Тащи
своих зайцев в лагерь, а нам принеси чего-нибудь позавтракать.
   Он протянул руку и пощупал зайцев;  они  лежали  на  снегу  безжизненные,
длинные, тяжелые,  пушистые,  долгоногие,  долгоухие,  с  открытыми  черными
глазами.
   - А в самом деле жирные, - сказал он.
   - Жирные! - сказал цыган. - Да у них у  каждого  бочка  сала  на  ребрах.
Таких зайцев я и во сне никогда не видел.
   - Ну, ступай, - сказал  Роберт  Джордан,  -  и  побыстрей  возвращайся  с
завтраком, да захвати мне документы того requete (2). Пилар тебе их даст.
   - Ты на меня не сердишься, Роберто?
   - Не сердишься! Я