открыл рот, как близстоящие вцепились в него и начали трясти.
   Джонни действительно трясли.  Это была рука Вейзака.  Машину заполнял
яркий оранжевый свет - жуткий свет, превращавший доброе лицо Сэма в лицо
страшилища.  Я еще сплю,  подумал было Джонни, но тут же увидел, что это
свет от фонаря на автомобильной стоянке.  Фонари тоже поменяли,  пока он
находился в коме.  Теперь вместо холодного белого света  струился  неес-
тественный оранжевый, ложившийся на кожу, как краска.
   - Где мы? - спросил он хрипло.
   - У больницы, - сказал Сэм, - Камберлендской терапевтической.
   - А-а. Хорошо.
   Он выпрямился, стряхивая остатки сна.
   - Вы готовы?
   - Да, - сказал Джонни.
   Они пересекли стоянку под мягкое стрекотание сверчков;  темноте носи-
лись светлячки.  Мысли его были заняты матерью,  но все же он не мог  не
чувствовать прелести мягкого,  благоухающего запаха ночи и легкого дуно-
вения ветерка на щеке. Он наслаждался здоровым воздухом и чувствовал се-
бя вполне окрепшим.  Но Джонни вспомнил,  зачем приехал сюда,  и это ра-
достное ощущение показалось ему почти кощунственным - но только почти. И
отделаться от него не удавалось.

   Навстречу им по коридору шел Герберт;  он был в старых брюках, ботин-
ках на босу ногу и пижамной куртке.  Джонни понял,  насколько неожиданно
все произошло. Вид отца говорил больше, чем Джонни хотел бы знать.
   - Сынок, - вымолвил Герберт. Он весь как-то усох.
   Хотел сказать  что-то еще,  но не смог.  Джонни обнял его,  и Герберт
разрыдался, уткнувшись в рубашку Джонни.
   - Пап,  - сказал он. - Все хорошо, пап, все хорошо. Отец рыдал, поло-
жив руки на плечи Джонни. Вейзак отвернулся и стал рассматривать картин-
ки на стене - невзрачные акварели местных художников. Герберт провел ру-
кой по глазам и сказал:
   - Посмотри, так в пижаме и приехал. У меня же было время переодеться,
пока ждал "скорую".  Просто в голову, наверно, не пришло. Старческий ма-
разм.
   - Ничего подобного.
   - Ладно.  - Герберт встряхнулся. - Тебя привез твой друг, врач? Очень
любезно с вашей стороны, доктор Вейзак.
   - Чепуха, не стоит благодарности, - пожал плечами Сэм. Джонни с отцом
прошли в небольшую приемную и сели.
   - Пап, она...
   - Угасает, - сказал Герберт. Он вроде бы успокоился. - В сознании, но
угасает.  Она спрашивала о тебе,  Джонни.  Наверное, только из-за тебя и
держится.
   - Это я виноват,  - сказал Джонни.  - Все это моя...  Он вздрогнул от
боли и с удивлением уставился на отца - тот схватил его за ухо и  больно
вывернул.  А  ведь только что плакал у него на плече.  Этот старый прием
применялся им как наказание за самые тяжкие  проступки.  Последний  раз,
если Джонни не изменяла память, его драли за уши лет в тринадцать, когда
он напроказил со старым "рэмблером".  Он  неосторожно  нажал  на  педаль
сцепления,  машина  бесшумно  покатилась под горку и врезалась в садовый
сарай.
   - Чтоб никогда этого не говорил, - сказал Герберт.
   - Пап, ты что!
   Герберт отпустил его и усмехнулся.
   - Забыл небось, как тебя таскали за уши? Или думал, что я забыл? Нет,
Джонни, не надейся.
   Джонни все так же ошарашено смотрел на отца.
   - Н и к о г д а  не смей винить себя.
   - Но она же смотрела эти чертовы...
   - Новости, да. Так разволновалась, дрожит... вдруг вижу - она по полу
и хватает воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. - Герберт придви-
нулся  к  сыну.  - Доктору не до объяснений,  но он спрашивал меня о ка-
ких-то "героических усилиях". Я ему ничего не стал говорить. Она по-сво-
ему согрешила, Джонни. Считала, что ей ведомы помыслы создателя. Поэтому
никогда не вини себя за ее ошибку. - Слезы вновь навернулись на его гла-
за. Голос стал тверже: - Видит бог, я любил ее всю жизнь, но в последнее
время все здорово осложнилось. Так что, наверное, это и к лучшему.
   - А к ней можно?
   - Да,  она в конце коридора,  тридцать пятая палата. Врачи знают, что
ты можешь прийти, и она тоже. И вот еще что, Джонни. Что бы она ни гово-
рила, соглашайся, не дай ей... умереть с мыслью, что все было напрасно.
   - Конечно. - Он помолчал. - Ты со мной?
   - Не сейчас. Попозже.
   Джонни кивнул и пошел по коридору.  Свет на ночь был притушен. Сейчас
то короткое мгновение в мягкой теплой ночи казалось ему невообразимо да-
леким, зато кошмарный сон в машине, наоборот, приблизился.
   Палата 35.  Вера Элен Смит - сообщала маленькая  карточка  на  двери.
Знал ли он,  что ее второе имя - Элен? Должен был бы, но знал ли? Он уже
не мог вспомнить.  Зато в памяти всплывало другое: как однажды в солнеч-
ный день на пляже Оулд Орчард она,  улыбающаяся и веселая,  принесла ему
брикет мороженого,  завернутый в носовой платок.  Вспомнилось также, как
они с матерью и отцом играли в карты на спички - позже,  обуреваемая ре-
лигиозными чувствами,  она запретила карты в доме, даже криббидж. Джонни
вспомнил и день, когда его ужалила пчела, и он, истошно вопя, прибежал к
ней, а она поцеловала распухшее место, вытащила жало пинцетом и наложила
на ранку тряпочку, смоченную в питьевой соде.
   Он толкнул дверь и вошел. Мать бесформенной грудой лежала на кровати,
и Джонни подумал: ВОТ ТАК И Я ЛЕЖАЛ. Сестра считала пульс; услышав скрип
двери,  она повернулась,  и тусклый коридорный свет скользнул по стеклам
ее очков.
   - Вы - сын миссис Смит?
   - Да.
   - Джонни?  - Голос был сухой и бесстрастный,  в нем шелестела смерть,
как шелестят камешки в пустой тыкве.  От этого голоса - господи, спаси и
помилуй!  - у Джонни побежали мурашки по телу.  Он подошел ближе.  Левая
половина лица матери превратилась в страшную маску.  Рука на одеяле была
похожа на клешню.  ИНСУЛЬТ, подумал он. ТО, ЧТО СТАРИКИ НАЗЫВАЮТ УДАРОМ.
ДА. ИМЕННО ТАКОЕ У НЕЕ ЛИЦО. БУДТО ЕЕ ХВАТИЛ ТЯЖЕЛЫЙ УДАР.
   - Это ты, Джон?
   - Я, мам.
   - Джонни? В самом деле ты?
   - Да, мам. Я до сих пор виню себя за его ошибку. - Слезы вновь навер-
нулись на его глаза. Голявую клешню.
   - Мне нужен мой Джонни,  - жалобно произнесла она.  Сестра кинула  на
него сочувственный взгляд, а ему захотелось врезать ей кулаком по очкам.
   - Вы не оставите нас одних? - попросил он.
   - Я, знаете, не должна, пока...
   - Послушайте,  это моя мать,  и я хочу побыть с ней наедине, - сказал
Джонни. - Понимаете?
   - Я...
   - Принеси мне соку, папочка, - охрипшим голосом выкрикнула мать. - Я,
кажется, выпью целый литр!
   - Уйдете вы наконец или нет?  - не выдержал Джонни. Его охватила глу-
хая тоска, которая мешала ему сосредоточиться. Его словно увлекал в тем-
ноту какой-то водоворот. Сестра вышла.
   - Мам,  - сказал он,  садясь возле кровати. Его не оставляло странное
ощущение двойственности,  обратного хода времени.  Сколько раз мать  вот
так сидела возле него,  наверное, тоже держала его исхудалую руку и раз-
говаривала с ним? Джонни подумал о том, казалось бы, остановившемся вре-
мени,  когда лежал в палате,  которая словно надвинулась на него,  и над
ним склонилось лицо матери - он видел его сквозь тонкую пленку плаценты,
с ее губ медленно слетали бессмысленные слова.
   - Мам, - снова сказал он и поцеловал ее скрюченную руку.
   - Дайте мне гвозди, я это сделаю, - сказала она. Ее левый глаз непод-
вижно застыл,  правый дико вращался,  точно у пришпоренной лошади. - Мне
нужен Джонни.
   - Я здесь, мам.
   - ДЖОН-НИ! ДЖОН-НИ! ДЖОН-НИ!
   - Мам, - сказал он, боясь, что сестра вернется.
   - Ты...  -  Она  осеклась и слегка повернула к нему голову." - Накло-
нись...  вот так,  чтобы я тебя видела, - прошептала она. Он наклонился,
как она просила.
   - Ты пришел,  - сказала она.  - Спасибо. Спасибо тебе. - Из здорового
глаза потекли слезы.  Другой,  тот,  что находился на пораженной  ударом
стороне лица, безучастно смотрел вверх.
   - Конечно, пришел.
   - Я  видела тебя,  - прошептала она.  - Что за силу дал тебе господь,
Джонни! Разве я тебе не говорила? Разве я не говорила, что так будет?
   - Да, говорила.
   - Он уготовил тебе миссию,  - сказала она.  - Не беги от нее, Джонни.
Не прячься в пещере, как Илия, и не заставляй его посылать большую рыбу,
чтобы она проглотила тебя. Не делай этого, Джон.
   - Нет. Не буду. - Он держал ее птичью руку. В голове стучало.
   - Ты не гончар, а гончарная глина, Джон. Запомни.
   - Хорошо.
   - Запомни это!  - сказала она резко, и он подумал: ОПЯТЬ ОНА НАЧИНАЕТ
МОЛОТЬ ВЗДОР. Впрочем, вздора тут было не больше, чем в том, что она го-
ворила, когда он вышел из комы.
   - Слушай внимательно тихий голос, когда он раздастся, - сказала она.
   - Да, мам, обязательно.
   Она слегка повернула голову на подушке и... неужели улыбнулась?
   - Ты,  верно, думаешь, я сумасшедшая. - Она еще немного повернула го-
лову и смотрела теперь прямо ему в глаза.  - Но это неважно.  Ты узнаешь
голос,  когда он раздастся.  Он скажет тебе,  что надо делать. Он сказал
Иеремии, и Даниилу, и Амосу, и Аврааму. Дойдет очередь и до тебя. Он те-
бе скажет. И когда он скажет, Джонни... и с п о л н и  с в о й  д о л г.
   - Хорошо, мам.
   - Какая сила,  - пробормотала она.  Голос ее становился все  глуше  и
невнятнее. - Какую силу дал тебе господь... Я знала... Я всегда знала...
- Ее голос затих.  Здоровый глаз закрылся. Другой невидяще смотрел перед
собой.
   Джонни посидел  с  ней еще минут пять,  затем поднялся.  Он взялся за
дверную ручку и уже приоткрыл дверь,  но,  услышав ее сухой, дребезжащий
голос, в котором звучал приказ, застыл на месте.
   - В ы п о л н и  с в о й  д о л г, Д ж о н.
   - Да, мам.
   Больше ему не пришлось с нею разговаривать.  Она умерла утром двадца-
того августа в пять минут девятого. В это же время в городе, расположен-
ном  севернее  ее  больницы,  Уолт и Сара Хэзлиты спорили из-за Джонни и
чуть не поругались,  а где-то южнее Грег Стилсон доказывал одному парню,
что тот - первостатейное дерьмо.
   - Ты  не понимаешь,  - тоном,  полным безграничного терпения,  сказал
Грег Стилсон парню,  сидевшему в задней комнате полицейского  участка  в
Риджуэле. Парень был без рубашки; он откинулся на складном стуле и потя-
гивал из бутылки пепси-колу.  Он снисходительно улыбался Грегу Стилсону,
не понимая, что Грег больше двух раз ничего не повторяет; парню было яс-
но, что один из присутствующих - первостатейное дерьмо, о том, кто имен-
но,  он  пока  что имел весьма превратное представление,  которое сейчас
надлежало уточнить. Если потребуется, то и силой.
   Стояло теплое солнечное августовское утро.  На деревьях пели птицы. И
Грег чувствовал,  что его судьба решится скорее,  чем он предполагал.  И
значит, нужно быть поосторожнее с этим дерьмом. Это тебе не какой-нибудь
патлатый  кривоногий мотоциклист,  от которого разит потом.  Он учится в
колледже,  волосы у него умеренно длинные, вымыты до блеска, и к тому же
он племянник Джорджа Харви.  Джордж не то чтобы очень пекся о нем (в со-
рок пятом он с боями прошел Германию,  и для этих длинноволосых хмырей у
него в запасе было три слова,  уж конечно,  не "с днем рождения"), но...
как-никак родная кровь.  А в городском совете с Джорджем все  считались.
ВОЗЬМИ-КА ПАРНЯ В ОБОРОТ,  сказал Джордж Грегу, узнав, что начальник по-
лиции Уиггинс арестовал его племянника. Но глаза говорили: ТОЛЬКО ПОЛЕГ-
ЧЕ. КАК-НИКАК РОДНАЯ КРОВЬ.
   Парень смотрел на Грега с ленивым презрением.
   - Я все понимаю,  - сказал он.  - У меня отобрали футболку,  и я хочу
получить ее назад. А вот вам не мешает кое-что понять. Если не отдадите,
я напущу на вас Американский союз защиты гражданских свобод.
   Грег поднялся,  подошел к серо-стальному сейфу для бумаг напротив ав-
томата  с содовой водой,  вытащил связку ключей,  выбрал нужный и открыл
сейф.  Поверх кипы бланков для регистрации  дорожно-транспортных  проис-
шествий лежала красная футболка.  Он расправил ее так,  чтобы видна была
надпись: "ПЕРЕСПИМ, КРОШКА?"
   - Ты ходил в ней по улице, - сказал Грег тем же мягким голосом.
   Парень качнулся на задних ножках стула и глотнул  еще  пепси.  Легкая
снисходительная улыбка, почти ухмылка, не сходила с его губ.
   - Точно,  - сказал он.  - И хочу получить ее назад. Это моя собствен-
ность.
   У Грега разболелась голова.  Этот стервец не понимает, как все просто
делается.  Комната звукоизолирована,  и из нее не вырываются крики. Нет,
он не сознает. Он не понимает.
   ТОЛЬКО ДЕРЖИ СЕБЯ В РУКАХ. НЕ ПЕРЕБОРЩИ. НЕ ПЕРЕГНИ ПАЛКУ.
   Легко  рассуждать.  Обычно  и  делать  легко. Но его вспыльчивость...
иногда он терял над собой контроль.
   Грег полез в карман и достал зажигалку.
   - И  скажите своему гестаповцу Уиггинсу и моему фашисту дядюшке,  что
первая поправка к конституции...  - Парень остановился,  глаза его  чуть
расширились. - Вы что?.. С ума сошли? Эй! Эй!
   Не обращая на него внимания и внешне спокойно,  Грег щелкнул зажигал-
кой.  Пламя взметнулось вверх,  и Грег поджег футболку.  Она сразу заня-
лась.
   Передние ножки  стула  с треском ударились об пол,  парень рванулся к
Грегу с бутылкой пепси в руке.  Самодовольная ухмылка  исчезла,  уступив
место  оторопи и нескрываемому удивлению - и еще гневу избалованного ша-
лопая, которому слишком долго все позволяли.
   СО МНОЙ ЕЩЕ НИКОГДА ТАК НЕ РАЗГОВАРИВАЛИ,  подумал Грег,  и  головная
боль сразу дала о себе знать. О, он должен держать себя в руках.
   - Отдай! - крикнул парень. Грег держал футболку двумя пальцами за во-
ротник на вытянутой руке,  готовый бросить ее, когда станет чересчур го-
рячо. - Отдай ее, ты, дерьмо! Она моя! Она...
   Грег положил  руку  на  голую грудь парня и толкнул что было силы - а
силы было порядочно.  Парень полетел в другой конец комнаты,  и тут гнев
его сменился страхом - этого Грег и добивался.
   Грег бросил  тлеющую футболку на кафельный пол и вылил на нее остатки
пепси из бутылки. Она противно зашипела.
   Парень медленно поднимался,  прижимаясь спиной к стене. Грег перехва-
тил его взгляд. Глаза у парня были карие и широко-широко открытые.
   - Мы должны договориться,  - произнес Грег; собственные слова доноси-
лись до него словно издалека, приглушенные болезненным шумом в голове. -
Мы сейчас проведем маленький семинар и выясним, кто здесь дерьмо. Ты ме-
ня понял?  Мы разберем конкретный пример и сделаем кое-какие выводы. Как
у вас в колледже. Вы ведь там любите разбирать примеры и делать выводы?
   Парень прерывисто втянул воздух. Облизнул губы, будто собираясь заго-
ворить, и вдруг закричал:
   - Помогите!
   - Да,  тебе нужно помочь, это точно, - сказал Грег. - И я тебе, пожа-
луй, помогу.
   - Вы  псих,  - сказал племянник Джорджа Харви и заорал снова,  но уже
громче: - Помогите!
   - Очень может быть,  - сказал Грег.  - Вполне возможно.  Но нам нужно
выяснить, сынок, кто же здесь дерьмо. Понимаешь, о чем я?
   Он взглянул на бутылку пепси в руке и вдруг яростно двинул ею об угол
стального сейфа. Она разлетелась вдребезги, и когда парень увидел оскол-
ки  стекла  на полу и направленные на него острые зазубрины бутылки,  он
завопил.  Его джинсы, до белизны вытертые между ног, внезапно потемнели.
Лицо стало цвета старого пергамента.  А когда Грег двинулся к нему, давя
стекло тяжелыми ботинками,  которые он носил зимой и  летом,  парень  от
страха вжался в стену.
   - Когда я выхожу на улицу,  я надеваю белую сорочку,  - сказал Грег и
оскалился, показывая белые зубы. - Иногда с галстуком. Когда же ты выхо-
дишь на улицу, то на тебе какое-то тряпье с грязными словами. Так кто из
нас дерьмо, детка?
   Племянник Джорджа Харви что-то проскулил.  Он не спускал вытаращенных
глаз с острого зазубренного стекла.
   - Вот я стою, сухой и опрятный, - сказал Грег, надвигаясь, - а у тебя
течет по ногам. Так кто же дерьмо?
   Он стал тыкать острым стеклом  в  потную  грудь  парня,  и  племянник
Джорджа  Харви заплакал.  Вот из-за таких страна разваливается,  подумал
Грег.  Сгусток ярости клокотал и звенел у него в голове.  Из-за  вонючих
желторотых  сопляков вроде этого.
ТОЛЬКО НЕ ПОКАЛЕЧЬ ЕГО... НЕ ПЕРЕГНИ ПАЛКУ.
   - Я говорю как человек,  - сказал Грег,  - а ты,  детка, визжишь, как
свинья в грязной канаве. Так кто же дерьмо?
   Он снова  ткнул разбитой бутылкой;  одна из острых зазубрин царапнула
кожу парня под правым соском, и там выступила капелька крови. Парень ис-
тошно завопил.
   - Я с тобой разговариваю, - сказал Грег. - И лучше отвечай, как отве-
чал бы своему учителю. Так кто же дерьмо?
Парень что-то прохныкал, но ничего нельзя было разобрать.
   - Отвечай,  если хочешь сдать экзамен, - сказал Грег. - Я ведь выпущу
тебе кишки, детка. - Сейчас он был близок к этому. Он не мог смотреть на
набухшую каплю крови;  если бы посмотрел, то совсем обезумел бы, и тогда
уж было бы все равно,  кто перед ним - племянник Джорджа Харви  или  ка-
кой-нибудь другой тип. - Так кто дерьмо?
   - Я,  - выдавил парень, всхлипывая, как маленький ребенок.
   Грег улыбнулся. Боль глухо стучала в висках.
   - Ну вот,  уже хорошо.  Для начала.  Но этого мало.  Я хочу, чтобы ты
сказал: "Я дерьмо".
   - Я дерьмо,  - сказал парень,  все еще рыдая.  Из носа у него потекли
сопли, да так и повисли. Он вытер их тыльной стороной ладони...
   - Нет, я хочу, чтобы ты сказал: "Я первостатейное дерьмо".
   - Я... первостатейное дерьмо.
   - А теперь еще одно, и, пожалуй, на этом закончим. Скажи:
   "Спасибо, что сожгли эту поганую футболку, мэр Стилсон".
   Парень уже был готов на все. Перед ним забрезжила свобода.
   - Спасибо,  что  сожгли эту поганую футболку.  Одной из зазубрин Грег
чиркнул справа налево по мягкому животу парня; показалась полоска крови.
Он едва царапнул по коже, но парень взвыл так, словно за ним гнались все
черти ада.
   - Ты забыл сказать "мэр Стилсон", - сказал Грег, и вдруг его отпусти-
ло.  Головная  боль еще разок дала себя знать сильным толчком и затихла.
Он тупо смотрел на бутылочное стекло в руке и с трудом соображал, откуда
оно взялось.  Чертовски глупо. Чуть было не наломал дров из-за этого по-
донка.
   - Мэр Стилсон!  - выкрикнул парень.  Он вконец обезумел от страха.  -
Мэр Стилсон! Мэр Стилсон! Мэр Стил...
   - Ну вот и хорошо, - сказал Грег.
   - ...сон!  Мэр Стилсон! Мэр Стилсон! Мэр... Грег сильно смазал его по
лицу.  Парень стукнулся головой о стену и замолчал, бессмысленно вытара-
щив глаза.
   Грег подошел к нему вплотную.  Протянул руки. Сжал голову парня ладо-
нями и притянул его к себе. Они смотрели друг на друга почти в упор.
   - Так вот,  твой дядя в этом городе сила,  - мягко сказал  он,  держа
парня за уши,  как за ручки. Глаза у парня были огромные, карие и слези-
лись.  - Я тоже - сила...  или скоро буду...  хоть я и не ровня  Джорджу
Харви.  Он здесь родился, вырос и все такое. И если ты расскажешь своему
дядюшке о том,  что тут произошло, он еще, чего доброго, вздумает убрать
меня из Риджуэя.
   Губы парня дрожали в почти беззвучном реве.  Грег медленно потряс его
за уши.
   - Наверное,  не вздумает...  Он чертовски разозлился из-за этой твоей
футболки.  Но может. Кровные узы - крепкие узы. Так что поразмысли хоро-
шенько,  сынок.  Если ты расскажешь дядюшке,  что здесь произошло и дядя
выпрет меня отсюда, я скорее всего прикончу тебя. Ты мне веришь?
   - Да, - прошептал парень. Щеки у него были мокрые, блестящие.
   - Да, сэр, мэр Стилсон. Грег отпустил его уши.
   - Да,  - сказал он.  - Я убью тебя, но сначала я расскажу всем желаю-
щим, как ты обмочился тут, ревел и распустил сопли.
   Он отвернулся,  быстро отошел,  словно от парня дурно пахло, и напра-
вился снова к сейфу. Он достал с полки коробку с пластырем и кинул через
комнату парню, который отшатнулся и не поймал ее. Но затем поспешно под-
нял коробку, опасаясь, что Стилсон снова набросится на него.
   - Ванная вон там,  - показал рукой Грег.  - Приведи себя в порядок. Я
дам тебе другую футболку.  Ты пришлешь ее мне  назад,  выстиранную,  без
единого пятнышка. Понятно?
   - Да, - прошептал парень.
   - Сэр!  - закричал Стилсон. - Сэр! Сэр! Сэр! Ты что, не можешь запом-
нить?
   - Сэр, - простонал парень. - Да, сэр. Да, сэ