лько в психологическом барьере.  Некоторые
считают,  что затрудненное чтение, синдром Джексона и другие аналогичные
фобии - все это следствие,  так сказать... родимого пятна на коре мозга.
Забитых каналов. Неисправного реле. Мерт... - Он прикусил язык.
   - Чего? - спросил Чак.
   - Мертвой зоны, - выдавил Джонни. - Неважно. Названия не играют роли.
Главное - результат. Никакой хитрости, собственно говоря, тут нет - нуж-
но лишь направить мысли по обходному пути. Это значит - обучить активную
область  мозга  выполнять работу,  с которой не справляется какой-нибудь
маленький участок. Скажем, тебе нужно всякий раз, когда ты напарываешься
на сучок, начинать рассуждать вслух. Тем самым импульс мысли перемещает-
ся в другую точку мозга. Это умение переключаться.
   - А я сумею? Вы думаете, сумею?
   - Уверен, - сказал Джонни.
   - Ну что ж.  Значит, научусь. - Чак нырнул в бассейн и по крутой дуге
выплыл  на  поверхность;  он тряхнул своими длинными волосами,  и брызги
разлетелись веером. - Прыгайте! Вода отличная!
   - Сейчас,  - сказал Джонни,  но в эту минуту он был рад просто стоять
на кафельном бортике и,  глядя,  как Чак мощными гребками приближается к
дальнему концу бассейна,  наслаждаться одержанной победой.  Подобной ра-
дости он не испытывал ни когда ему было видение,  что у Эйлин Мэгоун за-
горелись занавески на кухне,  ни когда ему открылось имя  Фрэнка  Додда.
Если господь и наградил его даром,  то даром учить людей, а вовсе не вы-
яснять подробности,  которые его не касаются. Вот его призвание - он по-
нял это еще тогда,  в 1970-м,  когда учительствовал в Кливс Милс. И, что
еще важнее,  это понимали дети и раскрывались в ответ, как раскрылся Чак
сегодня.
   - Так и будете стоять столбом? - донесся голос Чака.
   Джонни нырнул в бассейн.

   Уоррен Ричардсон вышел из конторы без четверти пять,  как всегда.  Он
направился к стоянке, втиснул свое грузное тело за руль "шевроле", завел
мотор.  Все как обычно. Необычным было только лицо, появившееся внезапно
в зеркале заднего обзора, - небритое смуглое лицо, длинные волосы и неп-
равдоподобно зеленые глаза, такие же зеленые, как у Сары Хэзлит или Чака
Чатстворта. Подобный страх Уоррену Ричардсону доводилось испытывать раз-
ве что в далеком детстве.
   - Привет, - сказал Санни Эллиман, перегибаясь через спинку сиденья.
   - Кто?..  - только и выжал из себя Ричардсон.  Сердце у него  колоти-
лось,  в  глазах заплясали темные блики.  Он испугался,  как бы с ним не
случился сердечный приступ.
   - Тихо,  приятель, - сказал человек, прятавшийся на заднем сиденье. -
Тихо. Включите подфарники.
   И тут у Ричардсона возникло странное чувство благодарности.  Человек,
нагнавший на него страх, не будет больше пугать его. Наверное, это очень
славный человек, наверное...
   - Кто вы? - выдавил он на этот раз.
   - Ваш друг, - сказал Санни.
   Ричардсон хотел  повернуться,  но  в  его дряблую шею клещами впились
пальцы.  Боль была непереносимая. У Ричардсона перехватило дыхание, и он
судорожно заскулил.
   - Не надо оборачиваться, приятель. У вас есть зеркало заднего обзора.
Врубились?
   - Да, - задыхался Ричардсон. - Да, да, только отпустите!
   Пальцы  ослабили  хватку,  и  вновь  он  испытал это странное чувство
благодарности.  Правда,  сейчас  он  уже  не  сомневался  во  враждебных
намерениях  человека,  как  не  сомневался  и  в  том,  что   незнакомец
находится в его  машине не случайно,  хотя не представлял  себе, зачем и
кому это могло понадобиться...
   И вдруг он сообразил,  кому могло, точнее, могло бы это понадобиться;
трудно,  конечно, ожидать такого от нормального кандидата, но Грег Стил-
сон не был нормальным,  Грег Стилсон сумасшедший,  так что... Уоррен Ри-
чардсон начал тихо всхлипывать.
   - Мне надо поговорить с вами,  приятель, - сказал Санни. В его голосе
сквозило участие и сожаление, однако в глазах поблескивал зеленый огонек
насмешки. - Дядюшка хочет сказать вам пару теплых слов.
   - Это связано со Стилсоном? С...
   И снова клещи впились ему в шею, и Ричардсон взвизгнул от боли.
   - Не  надо имен.  - Страшный человек за его спиной произнес это с тем
же участием и сожалением. - Можете делать свои выводы, мистер Ричардсон,
но  имена  оставьте при себе.  Мой большой палец упирается сейчас в вашу
сонную артерию,  а остальные пальцы - в шейную вену, так что при желании
я могу превратить вас в живой труп.
   - Чего вы хотите? - чуть не простонал Ричардсон. Трудно поверить, что
все это происходит на стоянке автомашин, среди бела дня, в двух шагах от
его конторы по делам о недвижимости, в главном городе штата Нью-Гэмпшир.
Ему были видны часы,  вделанные в красную кирпичную кладку ратушной баш-
ни.  Часы  показывали  без десяти пять.  Сейчас Норма поставит в духовку
свиные отбивные,  обильно сдобренные специями. Шон смотрит по телевизору
"Сезам-стрит".  А тут за спиной сидит человек,  грозящий сделать из него
идиота. Это какой-то ужасный сон. Сон, от которого мечешься на постели.
   - Я-то ничего не хочу,  - сказал Санни Эллиман.  - Вопрос в том, чего
хотите вы.
   - Я не понимаю, о чем вы. - Но, к своему ужасу, он, кажется, понимал.
   - Эта  статейка в "Нью-Гэмпшир джорнэл" по поводу сомнительных опера-
ций с недвижимостью,  - сказал Санни.  - Не слишком ли вы много  знаете,
мистер Ричардсон? Особенно в отношении... некоторых лиц.
   - Но я...
   - Вся эта болтовня о городском парке, к примеру говоря. С намеками на
сорванный куш,  и взятки, и круговую поруку. Вся эта бредятина. - Пальцы
снова впились ему в шею,  и на этот раз Ричардсон застонал.  Но ведь его
имя в статье не называлось, он был всего-навсего "информированным источ-
ником". Как же они узнали? Как узнал Грег Стилсон?
   Незнакомец быстро заговорил ему в самое ухо,  щекоча его жарким дыха-
нием.
   - Вы понимаете,  мистер Ричардсон,  что подобной чутью вы можете нав-
лечь неприятности на некоторых лиц.  Скажем, на лиц, участвующих в пред-
выборной кампании,  баллотироваться на высокий пост - это все равно  что
играть в бридж, сечете? Тут нельзя ошибаться. И не дай бог швырнут в те-
бя комом грязи,  грязь - штука липкая,  особенно в наши дни. Пока ничего
серьезного не случилось.  Я рад сообщить вам это,  поскольку,  случилось
что-нибудь серьезное,  вы бы сейчас не вели со мной дружескую беседу,  а
пересчитывали остаток зубов.
   - Этот молодой человек...  это лицо... неужели вы в самом деле надее-
тесь выгородить его?  Он же развернулся, как какой-нибудь продавец змеи-
ного жира в провинциальном городке на Юге. Рано или поздно...
   Большой палец  вонзился ему в ухо и начал проворачиваться.  Боль была
адская,  немыслимая.  Ричардсон вскрикнул и ткнулся  головой  в  боковое
стекло. Руки его ощупью искали звуковой сигнал.
   - Только нажми, сукин сын, и я тебя прикончу, - послышался шепот.
   Рука Ричардсона безвольно упала. Незнакомец оставил его ухо в покое.
   - Не мешало бы вам,  приятель,  прочистить уши, - донеслось с заднего
сиденья. - Весь палец вымазал. Жуть сколько серы.
   Уоррен Ричардсон беззвучно плакал, не в силах совладать с собой. Сле-
зы текли по его одутловатым щекам.
   - Прошу вас,  не мучайте меня,  - проговорил он.  - Не мучайте. Прошу
вас.
   - Могу лишь повторить, - сказал ему Санни. - Вопрос в том, чего хоти-
те вы.  Кто что говорит по поводу...  некоторых лиц - не ваше дело. Ваше
дело - врать,  да не завираться.  Трижды подумайте, прежде чем открывать
рот, когда к вам наведывается парень из "Джорнэл". Подумайте, как просто
бывает узнать, кто этот "информированный источник". И как хреново, когда
твой  дом  вдруг сгорает дотла.  Или когда приходится раскошеливаться на
пластическую операцию, потому что жене плеснули в лицо кислотой.
   Незнакомец сопел, как зверь, продирающийся сквозь заросли.
   - Может, теперь вы поймете, как просто перехватить вашего мальчугана,
когда он возвращается домой из детского сада.
   - Только посмейте! - прохрипел Ричардсон. - Только посмейте, негодяй!
   - Я просто говорю, что пора задуматься над тем, чего же вы сами хоти-
те,  - заметил Санни. - Выборы... этим живет вся Америка, верно? Тем бо-
лее в год двухсотлетнего юбилея.  Вот пусть каждый и поживет в свое удо-
вольствие.  А какое уж тут удовольствие,  когда всякие кретины  начинают
брехать направо и налево. Прыщу на чужой... завидуют.
   Тут незнакомец совсем убрал руку.  Задняя дверца открылась.  Господи,
наконец-то.
   - Так что пора задуматься,  - повторил Санни Эллиман.  - Надеюсь,  мы
поняли друг друга.
   - Да,  - прошептал Ричардсон.  - Но если вы рассчитываете, что Гре...
что некое лицо может победить на выборах с помощью подобной тактики,  то
сильно ошибаетесь.
   - Нет, - сказал Санни. - Это вы ошибаетесь. Не забывайте, что все хо-
тят пожить в свое удовольствие. Так что смотрите, как бы вам не опоздать
к общему пирогу.
   Ричардсон молчал.  Он сидел за рулем словно изваяние,  чувствуя,  как
пульсирует шейная артерия,  и тупо смотрел на ратушные часы,  будто  все
остальное  в  этой жизни потеряло смысл.  Часы показывали без пяти пять.
Свиные отбивные наверняка уже в духовке.
   Незнакомец кинул напоследок два слова и, не оглядываясь, быстро заша-
гал прочь;  его длинные волосы взлетали над воротом рубашки.  Он свернул
за угол и скрылся.
   Последнее, что он сказал Уоррену Ричардсону, было: "Прочисть уши".
   Ричардсона охватила дрожь,  и прошло немало времени,  прежде  чем  он
смог вести машину. Первым его осознанным ощущением была ярость, сильней-
шая ярость. Хотелось тут же подъехать к полицейскому управлению (оно на-
ходилось  в здании ратуши,  как раз под часами) и заявить о случившемся,
об угрозах расправиться с его женой и сыном,  о физическом насилии  и  о
том человеке, от имени которого все это делалось.
   ...КАК ХРЕНОВО, КОГДА ПРИХОДИТСЯ РАСКОШЕЛИВАТЬСЯ НА ПЛАСТИЧЕСКУЮ ОПЕ-
РАЦИЮ... КАК ПРОСТО ПЕРЕХВАТИТЬ ВАШЕГО МАЛЬЧУГАНА...
   Но с какой стати?  С какой стати рисковать?  Он сказал этому  подонку
чистейшую правду.  Всякий, кто имел в южном Нью-Гэмпшире дело с недвижи-
мостью,  отлично знал,  что Стилсон пустился в опасную авантюру. Выгоды,
которые он сейчас извлекает, рано или поздно обернутся крахом, и он очу-
тится за решеткой гораздо раньше,  чем кажется. Его избирательная кампа-
ния - верх сумасшествия. А теперь еще тактика выкручивания рук! Б Амери-
ке, тем более в Новой Англии, такое не проходит.
   Но пусть кто-нибудь другой скажет об этом во  все  услышание.  Уоррен
Ричардсон  поехал домой,  где ей лепили свиные отбивные,  и ни словом не
обмолвился о случившемся.  Кто-нибудь другой наверняка положит этому ко-
нец.
   Как-то вечером, вскоре после знаменательного успеха Чака, Джонни Смит
брился в ванной комнате в домике для гостей. В последние дни, стоя перед
зеркалом,  он каждый раз испытывал нелепое чувство, будто видит не себя,
а своего старшего брата. Лоб прорезали две глубокие морщины. Еще две за-
легли возле рта.  Неожиданно вылезла белая прядка, и вообще волосы вдруг
тронула седина. Казалось, это случилось за одну ночь.
   Он выдернул из розетки шнур электробритвы и вышел в кухню,  служившую
одновременно  столовой.  Прямо  роскошь,  подумал  Джонни и чуть заметно
улыбнулся;  похоже,  он понемногу приходит в себя. Он включил телевизор,
достал  из  холодильника  бутылку  пепси и сел смотреть новости.  Роджер
Чатсворт вернется поздно,  а завтра утром Джонни не без удовольствия со-
общит ему о первом серьезном успехе сына.
   Раз в  две недели Джонни навещал отца.  Новое поприще Джонни пришлось
по душе Герберту,  который с неподдельным интересом  слушал  рассказы  о
Чатсвортах, об их доме в Дареме, этом уютном университетском городке и о
делах Чака.  В свою очередь,  Джонни слушал рассказы отца о том,  как он
помогает Чарлине Маккензи, живущей в соседнем Нью-Глостере.
   - Ее муж был первоклассным врачом,  но мало что умел по дому, - расс-
казывал Герберт.  - Чарлина с Верой дружили,  пока Вера не погрузилась в
дебри фундаментализма.  Это их разобщило. Муж Чарлины умер от инфаркта в
1973 году.  Дом практически разваливался на глазах, - продолжал Герберт.
Надо же было как-то помочь. Я приезжаю туда в субботу утром и после обе-
да возвращаюсь обратно.  Должен тебе сказать,  Джонни, готовит она лучше
тебя.
   - И выглядит тоже, - подыграл Джонни.
   - Ну,  конечно, она хорошенькая, но между нами, сам понимаешь, ничего
такого. Еще ведь и года не прошло, как мы похоронили маму...
   Джонни, однако,  подозревал что-то такое между ими и в  глубине  души
был этому рад.  Очень уж ему не хотелось думать,  что отца ждет одинокая
старость.
   Уолтер Кронкайт рассказывал телезрителям о новостях политической жиз-
ни.  Первичные выборы закончили, до партийных съездов оставались считан-
ные недели, по всему видно, что у Джимми Картера дело в шляпе и кандида-
том от демократов будет он.  Зато Форд не на шутку сцепился с бывшим гу-
бернатором Калифорнии Рональдом Рейганом.  Репортерам впору подсчитывать
делегатов  поименно.  В  одном из своих редких писем Сара Хэзлит писала:
"Уолт держит пальцы рук (и ног!) скрещенными,  чтобы Форд пришел первым.
Уолт рассчитывает в этом случае пройти в сенат штата. Он не знает, как в
других местах, но в Мэне у Рейгана нет никаких шансов".
   Работая поваром в Киттери,  Джонни взял за правило ездить раза два  в
неделю в Дувр,  или Портсмут, или другие ближайшие городишки Нью-Гэмпши-
ра.  Там перебывали все кандидаты в президенты, так что Джонни представ-
лялась уникальная возможность увидеть их вблизи,  без царственного орео-
ла,  который позже,  может быть, окружит того, кто заберет власть в свои
руки.  Эти поездки превратились у него в своего рода хобби - на короткий
срок, разумеется. Когда предвыборная кампания в Нью-Гэмпшире закончится,
кандидаты  переберутся  во Флориду и даже не бросят прощального взгляда.
Кое-кому,  естественно,  придется похоронить свои  политические  амбиции
где-нибудь на полпути между Портсмутом и Кином.  Никогда не интересовав-
шийся политикой (исключая период Вьетнама), Джонни вдруг всерьез увлекся
ею,  когда страсти,  вызванные касл-рокским делом, понемногу улеглись, и
его дар,  а может быть, несчастье, как ни называй, сыграл тут не послед-
нюю роль.
   Он пожимал руки Моррису Юдоллу и Генри Джексону, Фред Харрис похлопал
его по спине.  Рональд Рейган приобнял его профессиональным жестом поли-
тика  со словами:  "Приходите на избирательный участок,  ваш голос будет
весьма кстати". В ответ Джонни согласно кивнул, полагая, что проще оста-
вить Рейгана в заблуждении,  будто на него,  Джонни,  можно вполне поло-
житься.
   Он почти пятнадцать минут беседовал с Сарджем Шрайвером  в  вестибюле
страхолюдного  "Ньюингтон-Молла".  Шрайвер,  только  что  подстриженный,
распространяющий волны парфюмерных запахов  и,  пожалуй,  неуверенности,
шел  в сопровождении помощника,  чьи карманы были набиты воззваниями,  и
агента секретной службы,  ковырявшего украдкой прыщик.  Шрайвер чуть  не
расплылся оттого, что его узнали. Едва они попрощались, к Шрайверу подо-
шел кандидат в какой-то местный орган власти и попросил автограф.  Шрай-
вер благосклонно улыбнулся.
   Во время  этих контактов Джонни всякий раз открывались различные под-
робности,  но почти ничего существенного. По-видимому, рукопожатия прев-
ратились для этих людей в ритуал,  при котором живые побуждения оказыва-
лись погребенными под толстым слоем прозрачного плексигласа. Джонни уда-
лось повидать практически всех, за исключением президента Форда, но лишь
однажды он испытал внезапное, как удар тока, озарение, подобное тем, ка-
кие  были  у него в случае с Эйлин Мэгоун и - при всей их несхожести - с
Фрэнком Доддом.
   Ранним утром,  без четверти семь, Джонни приехал в Манчестер на своем
стареньком "плимуте".  Он работал всю ночь с десяти до шести.  Он устал,
но приглушенный зимний рассвет был слишком хорош,  чтобы  проспать  его.
Кроме того,  Джонни нравился Манчестер - узкие улочки,  обшарпанные кир-
пичные дома и рассыпанные по берегу,  как четки, островерхие здания пря-
дильных фабрик. В то утро он не собирался охотиться за очередным полити-
ком. Он решил просто покружить по улицам, пока еще не высыпали люди и не
рассеялось холодное и тихое очарование февраля, а потом вернуться в Кит-
тери и немного соснуть.
   Джонни завернул за угол и увидел у ворот обувной фабрики три безликих
"седана", хотя стоянка в этом месте была запрещена. Перед воротами стоял
Джимми Картер и пожимал руки рабочим,  заступавшим на смену. Они шли по-
лусонные,  в тяжелых мешковатых пальто,  с завтраком в корзинках или бу-
мажных пакетах. Для каждого у Картера находилось свое слово. Его улыбка,
не успевшая пока разойтись миллионными тиражами, была безоблачной и неу-
томимой. Нос покраснел от мороза.
   Джонни проехал еще полквартала,  припарковался и направился к фабрич-
ным воротам; снег скрипел и похрустывал у него под ногами. Агент секрет-
ной службы смерил его взглядом и потерял к нему интерес - по крайней ме-
ре внешне.
   - Я готов голосовать за любого,  кто собирается снизить налоги, - го-
ворил мужчина в заношенной лыжной куртке с целым  созвездием  прожженных
кислотой дырок на рукаве. - От этих проклятых налогов житья нет, честное
слово.
   - Мы займемся этим делом,  - сказал Картер. - Когда я окажусь в Белом
доме, мы прежде всего пересмотрим налоговую политику. - Спокойная самоу-
веренность, звучавшая в его голосе, насторожила Джонни.
   Глаза Картера,  поражавшие своей голубизной,  встретились  с  глазами
Джонни.
   - Привет! - сказал он.
   - Здравствуйте, мистер Картер, - сказал Джонни. - Я не работаю здесь.
Просто ехал мимо и увидел вас.
   - Ну что же,  рад,  что остановились.  Я выдвинул свою кандидатуру  в
президенты.
   - Я знаю.
   Картер протянул руку. Джонни пожал ее.
   - Надеюсь, что вы... - начал было Картер. И осекся.
   Последовала вспышка,  внезапный  треск,  как  будто  он сунул палец в
электрическую розетку.  Зрачки у Картера сузились. Они с Джонни смотрели
друг на друга, казалось, целую вечность.
   Агенту секретной службы все это не понравилось.  Он бросился к Карте-
ру, на ходу расстегивая пальто. За их спиной, из какой-то немыслимой да-
ли,  донесся долгий и протяжный гудок,  возвещавший о начале семичасовой
смены.
   Джонни выпустил руку Картера, но они продолжали смотреть друг на дру-
га.
   - Что это, черт возьми? - тихо спросил Картер.
   - По-моему,  дружище, ты куда-то собирался, - подал вдруг голос агент
и положил увесистую руку на плечо Джонни. - Или нет?
   - Все в порядке, - успокоил его Картер.
   - Вы станете президентом, - сказал Джонни.
   Рука агента  лежала на  его плече,  но она  стала как  будто легче, и
вновь Джонни что-то почувствовал. Агенту секретной службы
   (ГЛАЗА)
   не нравились эти глаза. Они показались ему
   (ГЛАЗА УБИЙЦЫ, ГЛАЗА МАНЬЯКА)
   холодными и странными... пусть только запустит руку в карман  пальто,
пусть хотя бы шевельнет ею, и я уложу его прямо на тротуаре.  Не  успела
эта мысль агента пронестись в голове Джонни, как вдруг откуда-то  пришли
два слова, простые и страшные:
   (ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ)
   - Да, - сказал Картер.
   - Это реальнее, чем многие думают... реальнее, чем вы сами думаете...
в общем, вы победите.
   Картер молча глядел на него, слегка раздвинув губы в улыбке.
   - У вас есть дочь. Она поступит в школу в Вашингтоне. В школу... - Но
это уже было в мертвой зоне. - Школа названа именем освобожденного раба.
   - Приятель, а ну-ка двигай отсюда, - сказал агент.
   Картер посмотрел на него, и тот замолчал.
   - Рад был познакомиться, - сказал Картер. - Вы меня слегка озадачили,
и все же я рад.
   Джонни вернулся в свое обычное состояние. Все прошло.
   Он почувствовал, что  у него замерзли  уши и что  не мешает заглянуть
кой-куда.
   - Все доброго, - сказал он, смешавшись.
   - Спасибо. И вам того же.
   Он повернулся к машине,  чувствуя на себе взгляд агента