ет свою волынку о редкостном даре, которым господь наградил Джонни.
   - Миссис Додд... Генриетта... - только и успел сказать Баннерман при-
мирительным тоном,  но тут она действительно перевела взгляд на Джонни и
уставилась  на него своими остренькими и в то же время глуповатыми поро-
сячьими глазками.
   - А это кто такой?
   - Помощник по особым делам, - не моргнув глазом, ответил Баннерман. -
Генриетта, я должен разбудить Фрэнка. Всю ответственность беру на себя.
   - Ах,  о т в е т с т в е н н о с т ь! - прогудела   она  с  каким-то
жутковатым сарказмом, и лишь теперь до Джонни дошло, что она боится. От
нее исходили удушливые волны страха - вот отчего у него так заболели
виски! Неужели  Баннерман  не   чувствует?  - О т в е е т - с т в е н -
н о с т ь! Ах  ты,   боже  мой, какие мы  в а - а а - ж н ы е! Так вот,
Джордж Баннерман,  я не  позволю будить  моего мальчика  среди ночи. Так
что  вы  и  ваш  помощник  по  особым  делам  можете  убираться  к своим
занюханным бумажонкам!
   Она опять  попыталась  закрыть дверь,  но на этот раз Баннерман силой
распахнул ее.
   - Отойдите, Генриетта, я не шучу. - Чувствовалось, что он уже на пре-
деле и с трудом сдерживает гнев.
   - Вы не имеет права! - завопила она. - У нас не полицейское государс-
тво! Вас вышвырнут со службы! Предъявите ордер!
   - Тише, ордер тут ни при чем, просто я должен поговорить с Фрэнком, -
сказал Баннерман и, отстранив ее, прошел в дом.
   Джонни  как   в  тумане   шагнул  следом.   Миссис  Додд   попыталась
перехватить его. Он придержал ее за руку - и в тот же миг страшная  боль
пронзила мозг, заглушив  тупую ломоту в  висках. И ОНА  ПОЧУВСТВОВАЛА...
Они смотрели  друг на  друга лишь  мгновение, но  казалось, ему не будет
конца: немыслимое, абсолютное всепонимание.   Они словно срослись в  это
мгновение.  Потом  миссис  Додд  отшатнулась,  хватаясь  за  исполинскую
грудь.
   - Сердце...  сердце... - Миссис Додд судорожно порылась в кармане ха-
лата и достала лекарство. Лицо у нее приобрело оттенок сырого теста. Она
открыла трубочку,  вытряхнула горошинку на ладонь, просыпав остальные на
пол и сунула ее под язык.  Джонни смотрел на старуху с немым ужасом. Го-
лова  была сейчас как пузырь,  который вот-вот лопнет от распирающей его
горячей крови.
   - В ы  з н а л и? - прошептал он.
   Ее мясистый,  обвисший рот беззвучно открывался и закрывался,  откры-
вался и закрывался, точно у выброшенной на берег рыбы.
   - Все это время  з н а л и?
   - Дьявол!  - завизжала она. - Чудовище... дьявол... ох, сердце... ох,
я умираю...  умираю...  врача...  ДЖОРДЖ БАННЕРМАН, ТОЛЬКО ПОСМЕЙТЕ ПОД-
НЯТЬСЯ НАВЕРХ РАЗБУДИТЬ МОЕГО МАЛЬЧИКА!
   Джонни отпустил  ее руку и,  машинально вытирая ладонь о пальто,  как
будто выпачкал ее,  стал неуверенно взбираться по лестнице вслед за Бан-
нерманом.  Снаружи ветер всхлипывал под карнизами, как заблудившийся ре-
бенок.  Дойдя до середины лестницы, Джонни обернулся. Генриетта Додд си-
дела  на плетеном стуле - осевшая гора мяса - и,  придерживая руками ог-
ромную грудь,  хватала ртом воздух. Голова у Дочини по-прежнему раздува-
лась, и он  подумал, как во  сне: КОНЧИТСЯ ТЕМ,  ЧТО ОНА ПРОСТО-НАПРОСТО
ЛОПНЕТ. И СЛАВА БОГУ.
   Старый, потертый коврик на полу в узеньком коридоре. Обои в разводах.
Баннерман колотил в запертую дверь. Здесь наверху было холоднее по мень-
шей мере градусов на десять.
   - Фрэнк!  Это я,  Джордж Баннерман! Фрэнк, проснись!
   Никакого ответа.  Баннерман повернул  ручку и  толкнул дверь  плечом.
Пальцы соскользнули  на рукоять  пистолета, но  Баннерман не  вынул его,
хотя  это  могло  стоить  шерифу  жизни  - впрочем, комната Фрэнка Додда
оказалась пустой.
   Они стояли на пороге,  осматриваясь.  Это была детская. Обои - тоже в
разводах - с танцующими клоунами и деревянными  лошадками.  Сидевшая  на
детском  стульчике тряпичная кукла таращила на них блестящие пустые гла-
за.  В одном углу - ящик с игрушками.  В другом - узкая деревянная  кро-
вать.  Перекинутый  через спинку кровати ремень с кобурой выглядел здесь
как-то неуместно.
   - Бог ты мой, - тихо сказал Баннерман. - Что все это значит?
   - Помогите, - донесся снизу голос миссис Додд. - Помогите же...
   - Она знала, - сказал Джонни. - Знала с самого начала, с первой жерт-
вы. Он ей рассказывал. И она его покрывала.
   Баннерман медленно вышел из комнаты и отворил соседнюю дверь.  Взгляд
его выражал растерянность и боль. Комната для гостей тоже была пуста. Он
открыл дверь в чулан,  но увидел там только плошку с крысиным ядом. Сле-
дующая дверь. Здесь, в еще не отделанной спальне, был такой холод, что у
Баннермана пошел парок изо рта. Он огляделся. Ступеньки вели еще к одной
двери. Туда он и направился. Джонни следовал за ним. Заперто.
   - Фрэнк!  Ты здесь?  - Он подергал ручку.  - Фрэнк, открой! Ответа не
было.  Баннерман  примерился и ударил ногой в стык,  чуть пониже дверной
ручки.  Раздался треск,  и в голове у Джонни зазвенело,  словно железная
тарелка упала на кафельный пол.
   - О господи, - выдохнул Баннерман и осекся.
   Джонни все видел поверх его плеча;  видел более чем достаточно. Фрэнк
Додд сидел на крышке унитаза - голый, если не считать блестящего черного
дождевика,  накинутого  на плечи;  капюшон (КАПЮШОН ПАЛАЧА,  мелькнуло у
Джонни) свисал на водосливной бачок гигантским увядшим черным  стручком.
Фрэнк Додд умудрился перерезать себе горло,  что показалось Джонни неве-
роятным.  На краю раковины лежала пачка "уилкинсоновских" лезвий. Одино-
кое  лезвие с запекшимися алыми капельками жутковато поблескивало у ног.
Все вокруг забрызгано кровью из вскрытой сонной артерии.  Кровь  была  в
складках плаща.  И на клеенчатой занавеске,  по которой в лодочках плыли
утки под зонтиками. И на потолке.
   На шее у Фрэнка Додда висела табличка с  надписью,  сделанной  губной
помадой: Я ПРИЗНАЮСЬ!

   Голова болела невыносимо. Джонни нашарил рукой дверную ручку.

   ОН ПОНЯЛ,  ШЕВЕЛЬНУЛОСЬ В МОЗГУ. КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ ПОНЯЛ, УВИДЕВ МЕНЯ.
ПОНЯЛ, ЧТО ЕГО ПЕСЕНКА СПЕТА. ПРИШЕЛ ДОМОЙ. И ВОТ КОНЕЦ.

   Перед глазами, разбегаясь зловещей рябью, поплыли черные круги.

   ДЖОННИ, ГОСПОДЬ НАГРАДИЛ ТЕБЯ РЕДКОСТНЫМ ДАРОМ.
   (Я ПРИЗНАЮСЬ!)
   - Джонни!
   Откуда-то издалека.
   - Джонни...
   Расплывается. Все расплывается.  Вот и прекрасно.  А еще лучше,  если
бы  я  тогда  не  вышел  из  комы.  Всем  было  бы  лучше.  Да, повезло,
называется.
   - Джонни...
   Фрэнк Додд поднялся сюда и перерезал себе горло,  что называется,  от
уха до уха,  а в это время ветер снаружи завывал так,  словно все темные
силы вырвались из недр земных.  Ничего себе фонтанчик,  как сказал  отец
однажды  зимой,  лет двенадцать назад,  когда лопнули трубы в котельной.
Ничего себе фонтанчик. Уж это точно. До самого потолка.
   Джонни казалось,  что он тогда закричал,  но он и сам не был  уверен.
Возможно,  то был внутренний крик. Но как же ему хотелось крикнуть, вло-
жить в этот крик весь ужас, и жалость, и боль, разрывавшие ему сердце.
   Но тут Джонни стал падать ничком в черный провал, радуясь этому паде-
нию. Он потерял сознание.

   "Нью-Йорк таймc", 19 декабря 1975 года:
   ЭКСТРАСЕНС ИЗ МЭНА ПРИВОДИТ ШЕРИФА
   К ДОМУ ЕГО ПОМОЩНИКА - УБИЙЦЫ
   ПОСЛЕ ОСМОТРА МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ

   (Специально для "Таймс") Возможно,  Джон Смит из Паунала  никакой  не
экстрасенс, но не так-то просто будет убедить в этом шерифа Джорджа Бан-
нермана из графства Касл,  штат Мэн. Придя в отчаяние после шестого слу-
чая изнасилования и убийства в маленьком городе Касл-Рок на западе штата
Мэн, шериф Баннерман позвонил Смиту и попросил помочь расследованию. Имя
Смита  вызвало  широкий  общественный резонанс в начале года после того,
как он, проведя четыре с половиной года в бессознательном состоянии, вы-
шел из глубокой комы.  Еженедельник "Инсайд вью" объявил его шарлатаном,
однако шериф Баннерман на вчерашней пресс-конференции был лаконичен:  "У
нас в Мэне не очень-то верят всяким нью-йоркским газетчикам".
   По словам шерифа Баннермана, Смит облазил на четвереньках место в го-
родском парке Касл-Рока,  где было совершенно шестое по счету  убийство.
Дело  кончилось  тем,  что он слегка обморозился,  но установил личность
убийцы - им оказался Франклин Додд,  помощник шерифа,  прослуживший пять
лет в полиции графства Касл.
   Ранее в этом году Смиту было видение, будто загорелся дом его лечащей
сестры.  Так оно и оказалось.  Эта история вызвала разноречивые толки  в
его родном штате. На проведенной вскоре пресс-конференции один из репор-
теров потребовал, чтобы Смит...

   "Ньюсуик", 24 декабря 1975 года, страница 41:
                 НОВЫЙ ГУРКОС
   Кажется, в нашей стране объявился первый настоящий экстрасенс со вре-
мен ясновидящего Питера Гуркоса,  выходца из Германии, который мог расс-
казать подробности частной жизни любого человека,  коснувшись его  руки,
или кольца, или содержимого сумочки.
   Джон Смит, застенчивый и скромный молодой человек, живет в Паунале на
юге штата Мэн.  В этом году он пришел в сознание после четырех с  лишним
лет  глубокой комы - следствие автомобильной катастрофы (см.  фото).  По
мнению невролога Сэмюэла Вейзака,  лечащего врача,  выздоровление  Смита
"представляется из ряда вон выходящим".
   Смит, слегка обморозивший пальцы,  пробыл четыре часа в бессознатель-
ном состоянии после неожиданной развязки,  которая положила конец делу о
целой серии убийств в Касл-Роке. Сейчас Смит поправляется и...

                                                      27 ДЕКАБРЯ 1975 Г.
   ДОРОГАЯ САРА,
СЕГОДНЯ ПРИШЛО ТВОЕ ПИСЬМО, КОТОРОМУ МЫ С ПАПОЙ ОЧЕНЬ ОБРАДОВАЛИСЬ. Я  В
ПОЛНОМ  ПОРЯДКЕ,  ТАК  ЧТО  НЕ  ВОЛНУЙСЯ  ПОНАПРАСНУ,  ЛАДНО? А ВООБЩЕ Я
ТРОНУТ.  В  ПРЕССЕ  СИЛЬНО  ПРЕУВЕЛИЧИЛИ  МОЕ  "ОБМОРОЖЕНИЕ". ПОДУМАЕШЬ,
НЕСКОЛЬКО ПЯТНЫШЕК НА КОНЧИКАХ ТРЕХ ПАЛЬЦЕВ ЛЕВОЙ РУКИ. Я  ДЕЙСТВИТЕЛЬНО
ПОТЕРЯЛ СОЗНАНИЕ, НО  ЭТО БЫЛ ВСЕГО  ЛИШЬ ЛЕГКИЙ ОБМОРОК,  ВЫЗВАННЫЙ, ПО
СЛОВАМ ВЕЙЗАКА, "ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПЕРЕГРУЗКОЙ".
   ДА-ДА, ОН ПРИЕХАЛ СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ И  УВЕЗ  МЕНЯ  В  ПОРТЛЕНДСКУЮ
БОЛЬНИЦУ.  СТОИТ, ПРАВО ЖЕ, ЗАПЛАТИТЬ ЗА МЕСТО В БОЛЬНИЦЕ, ЧТОБЫ ПОСМОТ-
РЕТЬ НА ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА В ДЕЙСТВИИ.  ОН ВЫБИЛ У НИХ И КАБИНЕТ,  И ЭЭГ,  И
ОПЕРАТОРА.  СЭМ ГОВОРИТ,  ЧТО НЕ ОБНАРУЖИЛ ПОРАЖЕНИЯ НОВЫХ УЧАСТКОВ КОРЫ
ГОЛОВНОГО МОЗГА ИЛИ УХУДШЕНИЯ ПРЕЖНЕГО СОСТОЯНИЯ.  ОН СОБИРАЛСЯ ПРОВЕСТИ
РЯД ИССЛЕДОВАНИЙ,  ОТ КОТОРЫХ СИЛЬНО ПОПАХИВАЕТ ИНКВИЗИЦИЕЙ - "ОТРЕКИСЬ,
ЕРЕТИК, НЕ ТО МЫ ВСАДИМ ТЕБЕ В МОЗГ ЭЛЕКТРОДЫ!" (НИЧЕГО ШУТОЧКА, А?) КО-
РОЧЕ,  Я  ОТКЛОНИЛ  ВЕЛИКОДУШНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПОТЕРЗАТЬ МЕНЯ ЕЩЕ НЕМНОГО.
ПАПА РАССВИРЕПЕЛ,  МОЙ ОТКАЗ НАПОМИНАЕТ ЕМУ ОТКАЗ МАТЕРИ  ПРИНИМАТЬ  ЛЕ-
КАРСТВО ОТ ГИПЕРТОНИИ.  НО РАЗВЕ ЕМУ ВТОЛКУЕШЬ, ЧТО ЕСЛИ ВЕЙЗАК ДЕЙСТВИ-
ТЕЛЬНО ЧТО-ТО ТАМ НАШЕЛ, ТО НИЧЕГО ОН УЖЕ НЕ СДЕЛАЕТ. СТАВЛЮ ДЕВЯТЬ ПРО-
ТИВ ОДНОГО.
   ДА, СТАТЬЮ  В "НЬЮСУИК" Я ВИДЕЛ.  ОНИ ВЗЯЛИ ФОТОГРАФИЮ,  НАПЕЧАТАННУЮ
ПОСЛЕ ТОЙ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ. ТОЛЬКО ВСЮ ОБКОРНАЛИ. ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, СТОЛК-
НУЛАСЬ БЫ С ТАКИМ ТИПОМ НОС К НОСУ В ТЕМНОЙ АЛЛЕЕ,  А? ХА-ХА! ГО-СС-ПОДИ
(КАК ЛЮБИТ ГОВОРИТЬ ТВОЯ ПОДРУЖКА АННА СТРАФФОРД), ПОНАПИСАЛИ НА МОЮ ГО-
ЛОВУ!  ОПЯТЬ ПОШЕЛ ПОТОК БАНДЕРОЛЕЙ, ОТКРЫТОК И ПИСЕМ. Я УЖЕ НЕ ВСКРЫВАЮ
ИХ,  ЕСЛИ ОБРАТНЫЙ АДРЕС МНЕ НЕЗНАКОМ,  А ПРОСТО ПИШУ НА КОНВЕРТЕ: "ВЕР-
НУТЬ ОТПРАВИТЕЛЮ".  В НИХ СЛИШКОМ МНОГО СОЧУВСТВИЯ, СЛИШКОМ МНОГО НАДЕЖД
И НЕНАВИСТИ, ВЕРЫ И НЕВЕРИЯ, И ВСЕ ОНИ ПОЧЕМУ-ТО НАПОМИНАЮТ МНЕ МАМУ.
   ПОЙМИ МЕНЯ ПРАВИЛЬНО,  Я НЕ СОБИРАЮСЬ СГУЩАТЬ КРАСКИ,  ВСЕ НЕ ТАК  УЖ
МРАЧНО.  ПРОСТО НЕ ХОЧЕТСЯ БЫТЬ ПРАКТИКУЮЩИМ ЭКСТРАСЕНСОМ, ЕЗДИТЬ С ЛЕК-
ЦИЯМИ И МАЯЧИТЬ НА ТЕЛЕЭКРАНЕ (ОДИН СУКИН СЫН ИЗ ЭН-БИ-СИ  РАЗУЗНАЛ  КА-
КИМ-ТО ОБРАЗОМ НАШ ТЕЛЕФОН И ПРЕДЛОЖИЛ МНЕ УЧАСТВОВАТЬ В ИХ ШОУ.  А ЧТО,
ГЕНИАЛЬНАЯ ИДЕЯ? ДОН РИКЛЗ СМЕШАЕТ КОЙ-КОГО С ГРЯЗЬЮ, КАКАЯ-НИБУДЬ СТАР-
ЛЕТКА ПРОДЕМОНСТРИРУЕТ СВОИ НОЖКИ, НУ А Я СДЕЛАЮ НЕСКОЛЬКО ПРЕДСКАЗАНИЙ.
А ПОДАСТ ЭТО БЛЮДО КОМПАНИЯ "ДЖЕНЕРАЛ ФУЗД").  ТОЛЬКО НА  Х.Р.Е.Н.А  МНЕ
ВСЕ  ЭТО?  МНЕ БЫ ВЕРНУТЬСЯ В КЛИВС МИЛС УЧИТЕЛЕМ СТАРШИХ КЛАССОВ И ЖИТЬ
СЕБЕ В СВОЕЙ НОРКЕ. И ПРИБЕРЕЧЬ СВОИ ОЗАРЕНИЯ ДЛЯ ФУТБОЛЬНЫХ БАТАЛИЙ.
   ПОЖАЛУЙ, НА СЕГОДНЯ ХВАТИТ.  НАДЕЮСЬ,  ТЫ  ВЕСЕЛО  ПРОВЕЛА  РОЖДЕСТВО
ВМЕСТЕ С УОЛТОМ И ДЕННИ, И ТЕПЕРЬ ВЫ (ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ УОЛТ, СУДЯ ПО ТВО-
ЕМУ ПИСЬМУ) С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДЕТЕ ГОДА ВЕЛИКОГО  ДВУХСОТЛЕТИЯ  И  ГРЯДУЩИХ
ВЫБОРОВ.  РАД БЫЛ УЗНАТЬ, ЧТО ТВОЕГО СУПРУГА ВЫДВИНУЛИ В СЕНАТ ШТАТА, НО
ТЫ,  САРА,  СТУЧИ ПО ДЕРЕВУ - 1976 ГОД НЕ ОБЕЩАЕТ БЫТЬ ТРИУМФАЛЬНЫМ  ДЛЯ
СЛОНОФИЛОВ. БЛАГОДАРСТВЕННЫЕ ПИСЬМА ШЛИТЕ СЛОНИКУ В САН-КЛЕМЕНТЕ.
   ОТ ПАПЫ  ПРИВЕТ И СПАСИБО ЗА КАРТОЧКУ ДЕННИ,  КОТОРЫЙ,  НАДО СКАЗАТЬ,
ПРОИЗВЕЛ НА НЕГО ВПЕЧАТЛЕНИЕ.  Я ПРИСОЕДИНЯЮСЬ.  СПАСИБО ЗА ПИСЬМО И  ЗА
ИЗЛИШНИЕ ВОЛНЕНИЯ (ИЗЛИШНИЕ,  НО ОЧЕНЬ ТРОГАТЕЛЬНЫЕ). Я ДЕРЖУСЬ МОЛОДЦОМ
И МЕЧТАЮ ПОСКОРЕЕ СНОВА ВПРЯЧЬСЯ В РАБОТУ.
                                             ВСЕГО ТЕБЕ САМОГО ХОРОШЕГО.
                                             ДЖОННИ

                                                      29 ДЕКАБРЯ 1975 Г.
   ДОРОГОЙ ДЖОННИ,
ЗА ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ  МОЕГО ПРЕБЫВАНИЯ НА  АДМИНИСТРАТИВНОМ ПОСТУ В  ШКОЛЕ
НИ  ОДНО  ПИСЬМО,  ПОЖАЛУЙ,  НЕ  ДАВАЛОСЬ  МНЕ С ТАКИМ ТРУДОМ И ДУШЕВНОЙ
БОЛЬЮ. И НЕ ТОЛЬКО  ПОТОМУ, ЧТО ВЫ ХОРОШИЙ  ДРУГ, НО И ПОТОМУ,  ЧТО ВЫ -
ЧЕРТОВСКИ ХОРОШИЙ  ПРЕПОДАВАТЕЛЬ. ЭТИМ,  ПРАВДА, НЕ  ПОДСЛАСТИШЬ ПИЛЮЛЮ,
ТАК СТОИТ ЛИ ПЫТАТЬСЯ?
   ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ СОСТОЯЛОСЬ СПЕЦИАЛЬНОЕ ЗАСЕДАНИЕ ШКОЛЬНОГО  СОВЕТА  (ПО
ПРОСЬБЕ ДВУХ ЧЛЕНОВ,  ЧЬИХ ИМЕН Я НЕ СТАНУ НАЗЫВАТЬ, - ОНИ ВХОДИЛИ В СО-
ВЕТ ЕЩЕ ПРИ.  ВАС,  ТАК ЧТО ВЫ, ДУМАЮ, ДОГАДАЕТЕСЬ, О КОМ РЕЧЬ), И ПЯТЬЮ
ГОЛОСАМИ ПРОТИВ ДВУХ БЫЛО РЕШЕНО ХОДАТАЙСТВОВАТЬ ОБ АННУЛИРОВАНИИ ВАШЕГО
КОНТРАКТА. ОСНОВАНИЕ: ВЫ СЛИШКОМ ПРОТИВОРЕЧИВАЯ ФИГУРА, ЧТОБЫ БЫТЬ ХОРО-
ШИМ ПРЕПОДАВАТЕЛЕМ. ВСЕ ЭТО ТАК ГАДКО, ЧТО Я САМ ЕДВА НЕ ПОДАЛ В ОТСТАВ-
КУ.  ЕСЛИ БЫ НЕ МОРИН И ДЕТИ, СКОРЕЕ ВСЕГО ЭТИМ БЫ И КОНЧИЛОСЬ. ВОТ ВЕДЬ
СВИНСТВО.  ПОХУЖЕ,  ЧЕМ  ЗАПРЕЩЕНИЕ РОМАНОВ "КРОЛИК,  БЕГИ!" И "НАД ПРО-
ПАСТЬЮ ВО РЖИ". КУДА ХУЖЕ. ХОТЬ НОС ЗАТЫКАЙ.
   Я ИМ ТАК И СКАЗАЛ, НО С РАВНЫМ УСПЕХОМ Я МОГ ГОВОРИТЬ С НИМИ НА ЭСПЕ-
РАНТО ИЛИ НА ТАРАБАРСКОМ ЯЗЫКЕ.  ИМ ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО ВАША ФОТОГРАФИЯ
БЫЛА В "НЬЮСУИК" И В "НЬЮ-ЙОРК ТАЙМЕ",  А САМА ИСТОРИЯ В КАСЛ-РОКЕ ОСВЕ-
ЩАЛАСЬ  ТЕЛЕВИДЕНИЕМ НА ВСЮ СТРАНУ.  СЛИШКОМ ПРОТИВОРЕЧИВАЯ ФИГУРА!  ДА,
ЭТИ ПЯТЕРО ВЕТХОЗАВЕТНЫХ СТАРЦЕВ - ИЗ ТЕХ,  КОГО ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ УЧЕНИКОВ
ЗАНИМАЮТ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ,  ЧЕМ ИХ ЗНАНИЯ.  ТАКИЕ СТАНУТ ДОКАПЫВАТЬСЯ, КТО
ИЗ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ БАЛУЕТСЯ НАРКОТИКАМИ, НО И ПАЛЬЦЕМ НЕ ПОШЕВЕЛЯТ, ЧТОБЫ
ДОСТАТЬ СОВРЕМЕННОЕ ОБОРУДОВАНИЕ ДЛЯ КАБИНЕТОВ.
   Я НАПИСАЛ РЕЗКИЙ ПРОТЕСТ В БОЛЬШОЙ СОВЕТ,  И НЕ ИСКЛЮЧЕНО,  ЧТО, ЕСЛИ
НЕМНОГО НАЖАТЬ НА ИРВИНГА ФАЙНГОЛДА,  ОН ТОЖЕ ПОДПИШЕТ.  ОДНАКО НЕ  ХОЧУ
КРИВИТЬ ДУШОЙ: ПЕРЕУБЕДИТЬ ЭТИХ ПЯТЕРЫХ СТАРЦЕВ НЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО ШАНСА.
   МОЙ ВАМ СОВЕТ,  ДЖОННИ, НАЙМИТЕ АДВОКАТА. КОНТРАКТ - ШТУКА СЕРЬЕЗНАЯ,
И ВЫ НАВЕРНЯКА СМОЖЕТЕ ВЫЖАТЬ ИЗ НИХ ВСЕ СВОЕ  ЖАЛОВАНЬЕ  ДО  ПОСЛЕДНЕГО
ЦЕНТА,  НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ПЕРЕСТУПИТЕ ВЫ ПОРОГ КЛАССА В КЛИВС МИЛС ИЛИ
НЕТ.  И ЗВОНИТЕ МНЕ БЕЗ ВСЯКОГО СТЕСНЕНИЯ.  ПОВЕРЬТЕ, МНЕ ИСКРЕННЕ ЖАЛЬ,
ЧТО ВСЕ ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ.
                                                                ВАШ ДРУГ
                                                             ДЕЙВ ПЕЛСЕН

   Джонни стоял возле почтового ящика и вертел в руках письмо Дейва.  Он
не верил своим глазам. Последний день уходящего 1975 года выдался ясный,
с морозцем. Из носа у Джонни вырывались струйки пара.
   - Ч-черт, - прошептал он. - Ах ты, ч-черт!
   Еще до  конца не  осознав, что  произошло, он  нагнулся за  остальной
корреспонденцией.  Как  всегда  почтовый  ящик  был  забит до отказа. По
случайности письмо Дейва торчало уголком наружу.
   Обнаружилось сердитое извещение - от него требовали зай-
ти наконец на почту за бандеролями (ох уж эти бандероли!) Муж бросил ме-
ня в 1969 году,  вот его носки, скажите мне, где он, чтобы я могла вытя-
нуть  алименты из этого подлеца.  Мой ребенок умер от асфиксии в прошлом
году, вот его погремушка, напишите мне, пожалуйста, попал ли он в рай. Я
не  успела его окрестить так как муж был против,  и теперь у меня сердце
разрывается. Нескончаемая литания.
   ГОСПОДЬ НАГРАДИЛ ТЕБЯ РЕДКОСТНЫМ ДАРОМ, ДЖОННИ.
   ОСНОВАНИЕ:  СЛИШКОМ   ПРОТИВОРЕЧИВАЯ  ФИГУРА,   ЧТОБЫ  БЫТЬ   ХОРОШИМ
ПРЕПОДАВАТЕЛЕМ.
   Внезапно им овладела ярость, и он стал лихорадочно выгребать из ящика
открытки и письма,  роняя их на снег.  Как и следовала ожидать, головная
боль начала сгущаться у висков, подобно двум черным тучам, которые иног-
да соединялись,  замыкая мучительный обруч. По щекам текли слезы, засты-
вая на леденящем холоде прозрачными сосульками.
   Он наклонился  и стал поднимать оброненные конверты;  на одном из них
черным карандашом было жирно выведено ДЖОНУ СМИТУ-ЭКС ТРАСЕНСУ.
   Экс трасенс - это я.  Руки у него затряслись, и он все выронил, вклю-
чая  письмо Дейва.  Оно спланировало,  как опавший лист,  и приземлилось
среди прочих писем, текстом вверх. Сквозь слезы Джонни разглядел горящий
факел - эмблему школы, а ниже девиз: УЧИТЬСЯ, ПОЗНАВАТЬ, УЧИТЬ.
   - Задницу  свою учите,  мозгляки хреновые!  - вырвалось у Джонни.  Он
опустился на колени и начал собирать рассыпавшиеся письма,  подгребая их
к себе варежками.  Ныли обмороженные пальцы - напоминание о забрызганном
кровью с головы до ног  стопроцентном  светловолосом  американце  Фрэнке
Додде, въезжающем в вечность на крышке унитаза. Я ПРИЗНАЮСЬ.
   Он собрал все письма, и тут до него донесся собственный голос, повто-
рявший снова и снова,  как заезженная пластинка: "Доконаете вы меня, до-
конаете, оставьте меня в покое, вы меня доконаете, неужели не ясно?"
   Он взял себя в руки. Нет, так нельзя. Жизнь не стоит на месте. Что бы
ни происходило, жизнь никогда не стоит на месте.
   Джонни возвращался в дом,  теряясь в догадках,  чем он станет  теперь
заниматься. Может, что-нибудь само собой подвернется? Как бы то ни было,
он последовал завету матери. Если господь возложил на него некую миссию,
то он ее выполнил. И разве так уж важно, что эта миссия превратила его в
камикадзе? Главное, он ее выполнил.
   Он заплатил сполна.

                             Часть вторая

                            СМЕЮЩИЙСЯ ТИГР

   ВОЗЛЕ бассейна под ярким июньским солнцем сидел в шезлонге юноша, вы-
тянув  длинные загорелые ноги,  выдававшие в нем футболиста,  и медленно
читал по слогам:
   - "Вне всяких сомнений, юный Денни Джу... Джунипер... юный Денни Джу-
нипер был мертв,  и надо ду... надо думать, не много нашлось бы на свете
людей, которые бы сказали, что он не до... да... до..." Фу, черт, не мо-
гу.
   - "Не много нашлось бы на свете людей, которые бы сказали, что он не-
достоин смерти",  - закончил Джонни Смит.  - Говоря проще,  почти  любой
согласился бы, что Денни получил по заслугам.
   Он поймал на себе взгляд Чака, чье лицо, обычно приветливое, выражало
сейчас знакомую гамму чувств:  удивление,  досаду,  смущение и некоторую
подавленность. Чак вздохнул и снова уткнулся в боевик Макса Брэнда.
   - "...недостоин смерти. Однако я был сильно уяз... уязв..."
   - Уязвлен, - помог Джонни.
   - "Однако я был сильно уязвлен тем,  что он погиб в тот самый момент,
когда мог одним подвигом искупить свои злоде...  деяния. Разумеется, это
сразу отр... атр... отр..."
   Чак закрыл книгу и улыбнулся Джонни ослепительной улыбкой.
   - Может,  хватит на сегодня, а? - Это была его коронная улыбка, кото-
рая  наверняка опрокидывала навзничь болельщиц со всего Нью-Гэмпшира.  -
Хотите искупаться?  Хотите,  по глазам вижу. Вы вон какой худющий - кожа
да кости, и то с вас, глядите, пот в три ручья.
   Джонни пришлось  согласиться,  по  крайней  мере мысленно,  что его и
вправду тянет искупаться. Начало лета юбилейного 1976 года выдалось нео-
бычно  знойным  и  душным.  Из-за противоположного крыла большого белого
особняка до них доносилось убаюкивающее жужжание машинки,  которой вьет-
намец Нго Фат,  садовник, подравнивал лужайку, прозванную Чаком "периной
под открытым небом".