есколько обалдевший, с серьезным
любопытством  оглядел двор,  затем его взгляд остановился на Джонни.  Он
заулыбался.
   - Угу! - сказал Денни и замахал ручонками.
   - Кажется,  он хочет к тебе на руки, - сказала Сара. - Очень странно.
Денни - истинный республиканец,  весь в отца, он довольно сдержан в про-
явлении чувств. Хочешь подержать его?
   - Конечно, - сказал Джонни с некоторой опаской.
   Сара улыбнулась.
   - Он не разобьется,  да ты и не уронишь его, - сказала она, передавая
Джонни малыша.  - А если уронишь,  он скорее всего подпрыгнет как мячик.
О т в р а т и т е л ь н о  толстый ребенок.
   - Угу!  - произнес Денни, доверчиво обвив рукой шею Джонни и довольно
глядя на мать.
   - Просто  поразительно,  -  сказала  Сара.  - Он никогда не идет к...
Джонни? Джонни?
   Едва ребенок обнял Джонни,  как на того нахлынули самые разные  чувс-
тва, будто его омыли ласковые потоки нежной воды. Джонни заглянул в душу
малыша.  Ничего темного, ничего тревожного. Все предельно просто. Ни на-
мека на его будущее. Ни беспокойства. Ни горьких воспоминаний. И никаких
слов, лишь ощущение тепла, чистоты и образы - матери, какого-то мужчины,
то есть самого Джонни.
   - Джонни? - Сара с тревогой смотрела на него.
   - А?
   - Все в порядке?
   Она спрашивает меня о сыне,  дошло до него. Все ли в порядке с Денни?
Есть ли причины для тревоги? Какие-нибудь неприятности?
   - Все отлично, - сказан Джонни. - Если хочешь, пошли в дом, но обычно
я торчу на веранде. Еще насидимся у плиты - впереди целый день.
   - Что может быть лучше веранды.  А Денни, похоже, хочет освоить двор.
Б о л ь ш о й  двор, говорит   он. Да,  малыш? - Она потрепала  сына  по
волосам, и Денни засмеялся.
   - А его можно оставить одного?
   - Можно, только вдруг он захочет съесть какую-нибудь щепку.
   - Они большие, я их заготовил для растопки, - сказал Джонни, осторож-
но опуская Денни на землю,  словно китайскую вазу династии Мин. - Заодно
и размялся.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - По-моему,  лучше некуда, - сказал Джонни, вспомнив, как он припеча-
тал Ричарда Диса несколько дней назад.
   - Вот и хорошо.  А то ты был слабоват, когда я последний раз тебя ви-
дела. Джонни кивнул:
   - Операции.
   - Джонни...
   Он взглянул на нее,  и снова все странно соединилось, какие-то догад-
ки,  чувство вины и затаенное ожидание чего-то.  Она смотрела на него  -
честно и открыто.
   - Что?
   - Помнишь... насчет обручального кольца? Он кивнул.
   - Оно было там. Там, где ты сказал. Я выбросила его.
   - Выбросила? - Он нисколько не удивился.
   - Я выбросила его и ни слова не сказала об этом Уолту. - Она тряхнула
головой. - Сама не знаю почему. С тех пор оно не дает мне покоя.
   - Не надо об этом думать.
   Они стояли на ступеньках,  лицом к лицу. Кровь прихлынула к ее щекам,
но глаз она не опустила.
   - Я хочу,  чтобы мы кое с чем покончили, - сказала она просто. - Пока
что нам такой случай не представлялся.
   - Сара...  - начал было он и умолк.  Он совершенно не знал, что гово-
рить  дальше.  Внизу Денни проковылял шесть шагов,  плюхнулся на землю и
радостно гукнул, не теряя присутствия духа.
   - Да,  - сказала она. - Не знаю, хорошо это или плохо. Я люблю Уолта.
Он порядочный,  любить его легко. Единственное, на что я, наверное, спо-
собна,  это отличить достойного человека от плохого. Дэн - тот парень, с
которым я встречалась в колледже, - был из плохих. Ты дал мне почувство-
вать совсем другое, Джонни. Без тебя я никогда не смогла бы оценить Уол-
та.
   - Сара, ты не должна...
   - Нет, д о л ж н а, - возразила  она. Голос   ее   стал    низким   и
напряженным. - Потому  что такое говорится  раз в жизни.  И человек либо
понимает тебя, либо нет, но в любом случае все сразу становится на  свои
места, потому что  снова затевать такой  разговор уже невмоготу.   - Она
смотрела на него умоляюще. - Ты понимаешь?
   - Да, кажется, понимаю.
   - Я люблю тебя,  Джонни, - сказала она. - И всегда любила. Я пыталась
убедить себя,  что мы разлучились по воле божьей.  Не знаю. Разве испор-
ченная сосиска - это тоже воля божья?  Или те двое,  мчащиеся среди ночи
по шоссе?  Единственное, чего я хочу... - Теперь она говорила с каким-то
странным  нажимом,  слова  ее  звенели в прохладном октябрьском воздухе,
словно золотая пластинка под молотком чеканщика:  - Единственное, чего я
хочу,  - это получить то, что было у нас отнято. - Голос ее дрогнул. Она
опустила глаза. - Хочу всей душой, Джонни. А ты?
   - Да, - сказал Джонни. Он протянул руки, но Сара отрицательно покача-
ла головой и отступила. Он смутился.
   - Только не при Денни, - сказала она. - Может, это и глупо, но только
я буду чувствовать себя так, будто изменяю мужу у него на глазах. Я хочу
испытать все,  Джонни. - На щеках ее вновь появился очаровательный румя-
нец, он подействовал на Джонни опьяняюще. - Я хочу, чтобы ты обнимал ме-
ня,  и целовал,  и любил,  - сказала она.  Голос ее снова дрогнул, почти
оборвался.  - Наверное,  это нехорошо, но я ничего не могу с собой поде-
лать. Пускай нехорошо, зато правильно. Справедливо.
   Он смахнул слезу, которая медленно сползала по ее щеке.
   - Один-единственный раз, да?
   Она кивнула.
   - Сейчас мы попробуем вернуть все, что потеряли за эти годы. Все, что
было бы,  не случись непоправимое. - Она подняла глаза, они были еще зе-
ленее, чем всегда, и полны слез. - Мы сможем вернуть все сразу, Джонни?
   - Нет,  - улыбаясь, сказал он. - Но можем попытаться.
   Она  с  нежностью  взглянула  на  Денни,  который безуспешно старался
влезть на чурбак.
   - Когда он уснет, - сказала она.
   Они сидели на веранде и смотрели,  как Денни играет во дворе под без-
донно голубым небом. Они не спешили, казались спокойными, хотя их посте-
пенно охватывало возбуждение - они оба это чувствовали. Сара расстегнула
пальто и села на качалку,  закинув ногу на ногу; она была в светло-голу-
бом шерстяном платье,  волосы в беспорядке раскинулись по плечам, их ше-
велил  ветер.  Румянец  не сходил с ее щек.  А высоко в небе с запада на
восток плыли белые облака.
   Сара с Джонни болтали о разных пустяках  -  торопиться  было  некуда.
Впервые после выхода из комы Джонни не считал, что время - его враг. От-
няв у них главное,  оно предоставило им эту маленькую отдушину, и теперь
они могут использовать ее - ровно столько,  сколько понадобится. Они го-
ворили о знакомых, которые поженились, о девушке из Кливс Милс, получив-
шей именную стипендию, о независимом губернаторе штата Мэн.
   - Посмотри на него,  - сказала Сара, кивая в сторону Денни. Малыш си-
дел на траве подле решеток для плюща,  поставленных Верой Смит; он засу-
нул в рот большой палец и сонно глядел на Сару и Джонни.
   Она достала с заднего сиденья "пинто" походную кроватку.
   - Можно его уложить на веранде?  - спросила она Джонни. - Ведь совсем
тепло. Пусть поспит на свежем воздухе.
   - На веранде ему будет хорошо, - сказал Джонни. Она поставила кроват-
ку в тени,  уложила в нее сына и закрыла его до подбородка двумя одеяль-
цами.
   - Спи, малыш, - сказала она. Он улыбнулся ей и тут же закрыл глаза.
   - Вот и все? - спросил Джонни.
   - Вот и все,  - согласилась Сара.  Она подошла к нему и обхватила его
шею руками. Он услышал, как под платьем зашуршала нижняя юбка. - Я хочу,
чтобы ты поцеловал меня,  - сказала счастливая Сара. - Я ждала пять лет,
Джонни, когда ты снова меня поцелуешь.
   Он обнял ее за талию и осторожно поцеловал. Ее губы раскрылись.
   - Ах, Джонни, - сказала она, уткнувшись ему в шею. - Я люблю тебя.
   - Я тоже люблю тебя, Сара.
   - Куда мы пойдем?  - спросила она, отстраняясь. Глаза ее стали ясными
и темными, как изумруды. - Куда?

   В сарае за перегородкой, на свежем сене, он расстелил застиранное ар-
мейское  одеяло.  Где-то наверху захлопали крыльями ласточки,  но затем,
объясняясь на своем загадочном наречии,  уселись на прежнее место. Запы-
ленное оконце было обращено к фасаду дома. Сара расчистила глазок и пос-
мотрела, как там Денни.
   - Все в порядке? - спросил Джонни.
   - Да.  Лучше здесь.  В доме я бы чувствовала себя так... - Она беспо-
мощно поткала плечами.
   - Будто отец на нас смотрит?
   - Да. Это касается тебя и меня.
   - Без посторонних.
   - Без посторонних, - согласилась она. Она легла ничком, согнув ноги в
коленях,  так что туфельки болтались в воздухе; щека уткнулась в выцвет-
шее одеяло.  Сбросила туфельки, сначала одну, потом другую. - Расстегни,
Джонни.
   Он опустился на колени и расстегнул "молнию". В тишине это прозвучало
особенно громко. Ее спина казалась смуглой по сравнению с белой полоской
бикини. Он поцеловал ее между лопаток, и она вся подобралась.
   - Сара. - Шепотом.
   - Что?
   - Я должен тебе кое-что сказать.
   - Ну?
   - Во время одной из операций хирург по ошибке отхватил мне...
   Она шлепнула его по плечу.
   - Ты все тот же,  Джонни.  Еще скажи,  что у тебя был  друг,  который
свернул себе шею на карусели.
   - Точно.
   - Что-то не похоже,  будто они тебя навек изуродовали.  - Она поймала
его взгляд, глаза у нее так и светились. - Совсем не похоже. Проверим?
   Пряно пахло сеном.  Время застыло.  Грубость армейского одеяла, глад-
кость ее кожи,  ее нагота...  Он вошел в нее, как входят в старый, не до
конца забытый сон.
   - Джонни... о боже... - В голосе нарастающее возбуждение. Ускоряющий-
ся танец бедер. Слова откуда-то издалека. Ее волосы обжигали ему плечо и
грудь. Он зарылся в них с головой, потерялся в этом полумраке.
   Время застыло. Запах сена. Одеяло грубой выделки. Старый сарай, слег-
ка поскрипывающий,  как оснастка корабля,  на осеннем ветру. Слабый свет
пробивается сквозь щели в потолке, расслаиваясь на десятки солнечных ни-
тей, в которых пляшут частички мякины. Пляшут, кружатся.
   Она выкрикнула.  В  какой-то миг она выкрикнула его имя,  еще раз,  и
еще, и еще - как будто заклинала. Ее ноготки вдруг вонзились в него. Вот
и откупорено старое вино, вино прекрасного урожая.
   Потом они сидели у окна,  смотрели во двор.  Сара набросила платье на
голое тело и ненадолго оставила его одного. Он сидел, ни о чем не думая,
достаточно было и того,  что он видит, как она появилась в другом оконце
и направилась через двор к крыльцу.  Она наклонилась над детской кроват-
кой, поправила одеяла. Когда она возвращалась, ветер развевал ее волосы,
ловил за подол платья.
   - Он поспит еще полчасика, - сказала она.
   - Правда? - улыбнулся Джонни. - Я, пожалуй, тоже посплю.
   Она провела босой ногой, одними пальцами, по его животу.
   - Только попробуй.
   И все повторилось, только на этот раз она сидела, почти в молитвенной
позе, - голова склоненная, волосы закрывают лицо... И вот все кончено.

   - Сара...
   - Нет, Джонни. Не говори ничего. Пора.
   - Я только хотел сказать, какая ты красивая.
   - Правда?
   - Правда, - ласково сказал он. - Милая Сара.
   - Мы все вернули? - спросила она.
   Джонни улыбнулся.
   - Мы сделали все, что могли.

   Вернувшись домой из Уэстбрука,  Герберт как будто не удивился, увидев
Сару. Он поздоровался с ней, повозился с ребенком и упрекнул Сару за то,
что не приезжала с сыном раньше.
   - У него ваши волосы и цвет лица,  - сказал Герберт.  - Думаю,  что и
глаза будут такие же, когда перестанут меняться.
   - Лишь бы умом пошел в отца,  - сказала Сара. Она надела передник по-
верх голубого шерстяного платья.  Солнце садилось. Еще минут двадцать, и
будет совсем темно.
   - Вообще-то стряпней у нас занимается Джонни, - сказал Герберт.
   - Разве ее остановишь? Пришлось уступить силе.
   - Может,  оно и лучше,  - сказал Герберт. - А то от тебя, кроме фран-
ко-американских спагетти, ничего не дождешься.
   Джонни швырнул в отца журналом,  и Денни залился высоким, пронзитель-
ным смехом, который отдавался во всех уголках дома.
   НЕУЖЕЛИ ОТЕЦ  ВСЕ ПОНЯЛ?  - спрашивал  себя Джонни.  У меня, наверно,
это на  лице написано.  Потом, когда  в чуланчике  отец искал коробку со
старыми игрушками Джонни, которые Герберт не позволил Вере  раздаривать,
Джонни решил: НАВЕРНОЕ, ОН ПОНИМАЕТ.
   Они ужинали.  Герберт спросил Сару,  что делает Уолт в Вашингтоне,  и
она ответила,  что муж отправился на конференцию по поводу земель, кото-
рые индейцы требуют обратно; на таких совещаниях, сказала она, республи-
канцы в основном выясняют, куда дует ветер.
   - Большинство политиков,  с которыми Уолт встречается,  уверены, что,
если в будущем году выдвинут Рейгана вместо Форда,  это  будет  означать
смерть партии,  - сказала Сара. - А если Великая старая партия умрет, то
Уолт не сможет баллотироваться на место Билла Коэна в семьдесят  восьмом
году, когда Коэн будет претендовать на место Билла Хатауэя в сенате.
   Герберт наблюдал,  как Денни старательно поглощает фасоль, один стру-
чок за другим, пуская в дело все свои шесть зубов.
   - Не думаю,  что у Коэна хватит терпения ждать до семьдесят  восьмого
года, чтобы попасть в сенат. Он выступит против Маски в будущем году.
   - Уолт говорит, что Коэн не такой уж болван, - сказала Сара. - Он по-
дождет. Уолт считает, что его собственный шанс не за горами, и я начинаю
ему верить.
   После ужина они сидели в гостиной,  и разговор ушел от политики.  Они
смотрели, как Денни играет со старыми деревянными машинками и грузовика-
ми,  которые молодой еще Герберт Смит смастерил для своего сына двадцать
пять с лишним лет назад.  Молодой еще Герберт Смит,  муж крепкой, добро-
душной женщины, выпивавшей иногда вечером бутылочку пива "Черная марка".
У него не было ни сединки в волосах,  он связывал с сыном большие надеж-
ды.
   ОН, КОНЕЧНО ЖЕ, ПОНИМАЕТ, думал Джонни, отпивая кофе. ЗНАЕТ ОН ИЛИ НЕ
ЗНАЕТ, ЧТО ПРОИЗОШЛО МЕЖДУ МНОЙ И САРОЙ СЕГОДНЯ ДНЕМ, ПОДОЗРЕВАЕТ ИЛИ НЕ
ПОДОЗРЕВАЕТ, ЧТО МОГЛО ПРОИЗОЙТИ, ОН ПОНИМАЕТ ГЛАВНОЕ: ЭТО БОЛЬШОЙ САМО-
ОБМАН.  НИ ИЗМЕНИТЬ,  НИ ИСПРАВИТЬ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ,  МОЖНО ЛИШЬ ПОПЫТАТЬСЯ
ПРИМИРИТЬСЯ.  СЕГОДНЯ ДНЕМ МЫ С НЕЙ ЗАКЛЮЧИЛИ БРАЧНЫЙ СОЮЗ, КОТОРОГО НИ-
КОГДА НЕ БУДЕТ. И ВОТ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ОТЕЦ ИГРАЕТ СО СВОИМ ВНУКОМ.
   Джонни вспомнил о Колесе удачи - вот оно замедляется,  останавливает-
ся.
   ЗЕРО. ВСЕ ПРОИГРЫВАЮТ.
   Подкралось уныние,  гнетущее чувство безысходности, но он отогнал его
прочь. Еще не время грустить; во всяком случае, не сейчас.
   В половине девятого Денни стал капризничать, сердиться, и Сара сказа-
ла:
   - Пора  нам  ехать,  ребята.  По дороге в Кеннебанк он может пососать
свою бутылочку. Мы и трех миль не проедем, как он отключится. Спасибо за
прием. - Ее блестящие зеленые глаза на мгновение нашли глаза Джонни.
   - Это вам спасибо, - сказал Герберт, вставая. - Правда, Джонни?
   - Правда, - сказал тот. - Я помогу тебе отнести кроватку, Сара.
   В дверях  Герберт  поцеловал  Денни  в макушку (малыш захватил в свой
пухлый кулачок нос Герберта и стал его давить так,  что  у  отца  Джонни
глаза наполнились слезами), а Сару в щеку. Джонни отнес кроватку к крас-
ному "пинто",  и Сара дала ему ключи, чтобы он мог все сложить на заднее
сиденье.
   Когда он с этим покончил,  она стояла у передней дверцы и смотрела на
него.
   - Мы сделали все,  что смогли,  - сказала она и слегка улыбнулась. Но
по блеску ее глаз он понял, что она готова опять расплакаться.
   - Было совсем неплохо, - сказал Джонни.
   - Ну что, будем видеться?
   - Не знаю, Сара. А ты как думаешь?
   - Нет, пожалуй. Это было бы слишком просто, правда?
   - Да, довольно просто.
   Она подошла и потянулась,  чтобы поцеловать его в щеку. Он чувствовал
запах ее волос, чистых и душистых.
   - Будь здоров, - прошептала она. - Я буду думать о тебе.
   - Всего тебе,  Сара, - сказал он и провел пальцем по ее носу. Она по-
вернулась,  села за руль - эффектная молодая женщина, муж которой идет в
гору. Через год они будут ездить уже не на "пинто", подумал Джонни.
   Зажглись фары,  мотор застучал,  точно швейная машинка.  Сара махнула
Джонни рукой, и автомобиль тронулся с места. Джонни стоял рядом с чурба-
ком,  засунув руки в карманы, и смотрел ей вслед. В сердце словно что-то
закрылось.  Но  это казалось не таким уж важным.  Совсем не важным - вот
что было хуже всего.
   Он подождал,  пока не скрылись из виду задние фонари,  затем поднялся
по ступенькам веранды и вошел в дом. Отец сидел в высоком кресле-качалке
в гостиной. Телевизор был выключен. Он смотрел на игрушки, которые нашел
в чулане и которые теперь валялись на ковре.
   - Рад был повидать Сару, - сказал Герберт. - Вы с ней... - последова-
ло секундное, почти незаметное колебание. - Хорошо провели время?
   - Да, - сказал Джонни.
   - Она еще приедет?
   - Нет, не думаю.
   Они смотрели друг на друга.
   - Ну что ж, может, оно и к лучшему, - сказал наконец Герберт.
   - Да. Может и так.
   - Твои игрушки, - сказал Герберт, становясь на колени и собирая их. -
Я отдал целую кучу Лотте Гедроу, когда она родила двойню, но кое-что еще
осталось. Я их припрятал.
   Одну за другой он осматривал игрушки,  вертел в руках и  укладывал  в
коробку.  Гоночный автомобиль.  Бульдозер.  Полицейская машина. Пожарная
машинка,  с которой слезла почти вся краска в том месте,  где ее хватала
маленькая ручонка. Он отнес их в чулан и снова спрятал.
   Джонни расстался с Сарой Хэзлит на целых три года.

   В тот  год  снег выпал рано.  К первому ноября он покрыл землю ковром
дюймов в шесть, так что перед прогулками к почтовому ящику Джонни прихо-
дилось  надевать  старые  зеленые  сапоги на каучуковой подошве и старую
штормовку.  Две недели назад Дейв Пелсен прислал ему тексты,  по которым
предстояло  работать  в январе,  и Джонни уже начал составлять примерные
планы уроков.  Он с нетерпением ждал возвращения в школу.  Дейв подыскал
ему и квартиру - на Хауленд-стрит в Кливс Милс. Хауленд-стрит, 24. Джон-
ни положил листок с адресом в бумажник, потому что улица и номер дома, к
большому его раздражению, то и дело вылетали из головы.
   День стоял пасмурный, по небу плыли низкие облака, столбик термометра
держался чуть ниже двадцати градусов по Фаренгейту.  Когда Джонни  вышел
на подъездную дорожку,  закружились первые снежинки. Рядом никого не бы-
ло, и Джонни без смущения высунул язык, чтобы поймать снежинку. Он почти
не хромал и чувствовал себя отлично. Последние две недели, а то и больше
его ни разу не мучили головные боли.
   Почта состояла из рекламного листка,  журнала "Ньюс-уик" и маленького
плотного конверта,  адресованного Джону Смиту, но без имени отправителя.
Джонни вскрыл его на обратном пути,  сунув  остальное  в  задний  карман
брюк.  Он вытащил листок газетной бумаги, увидел сверху название "Потус-
торонний взгляд" и остановился на полдороге.
   Это была третья страница журнала за прошлую неделю. Центральное место
занимала  "разоблачительная" история про симпатягу комика из телевизион-
ного детектива;  в свое время его дважды выгоняли из  школы  (двенадцать
лет  назад)  и  раз  арестовывали за хранение кокаина (шесть лет назад).
Свеженькая новость для американских домохозяек.  Еще там  была  зерновая
диета,  фотография вундеркинда и рассказ о девятилетней девочке, чудесно
исцеленной в Лурде от церебрального паралича (ВРАЧИ  ОЗАДАЧЕНЫ,  ликующе
возвещал  заголовок).  Внизу страницы помещалась отчеркнутая заметка без
подписи под названием "ЯСНОВИДЯЩИЙ" ИЗ МЭНА ПРИЗНАЕТСЯ В ОБМАНЕ.
   "ПОТУСТОРОННИЙ ВЗГЛЯД" ВСЕГДА СЧИТАЛ СВОЕЙ ГЛАВНОЙ ЗАДАЧЕЙ НЕ  ТОЛЬКО
ДАВАТЬ ЧИТАТЕЛЯМ ИСЧЕРПЫВАЮЩУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ЭКСТРАСЕНСАХ, КОТОРЫХ ИГНО-
РИРУЕТ ТАК НАЗЫВАЕМАЯ "БОЛЬШАЯ ПРЕССА",  НО И РАЗОБЛАЧАТЬ ЖУЛИКОВ И ШАР-
ЛАТАНОВ, ДО СИХ ПОР МЕШАЮЩИХ ОФИЦИАЛЬНОМУ ПРИЗНАНИЮ ПАРАНОРМАЛЬНЫХ ЯВЛЕ-
НИЙ.
   ОДИН ИЗ ТАКИХ ЖУЛИКОВ НЕДАВНО ПРИЗНАЛСЯ В ОБМАНЕ КОРРЕСПОНДЕНТУ НАШЕ-
ГО ЖУРНАЛА. ЭТОТ, С ПОЗВОЛЕНИЯ СКАЗАТЬ, "ЯСНОВИДЯЩИЙ", ДЖОН СМИТ ИЗ ПАУ-
НАЛА,  ШТАТ МЭН, СКАЗАЛ: "ВСЕ БЫЛО ПОДСТРОЕНО С ЦЕЛЬЮ ОПЛАТИТЬ МОИ БОЛЬ-
НИЧНЫЕ СЧЕТА. А ЕСЛИ МНЕ УДАСТСЯ СОСТРЯПАТЬ КНИЖОНКУ, Я ПОЛУЧУ ДОСТАТОЧ-
НО,  ЧТОБЫ РАЗДЕЛАТЬСЯ С ДОЛГАМИ И БЕЗБЕДНО ПРОЖИТЬ ЕЩЕ ПАРУ ЛЕТ