запел что-то непонятное...
   - Что это, боже правый... - начал было Браун.
   - Польский,  он же поет по-польски!  - закричал Вейзак.  Он вытаращил
глаза и побледнел.  - Это колыбельная, на польском, о господи, что ж это
в самом деле?
   Вейзак наклонился,  будто хотел вместе с Джонни перешагнуть через го-
ды, перепрыгнуть через них, будто...
   (МОСТ, КАКОЙ-ТО МОСТ, В ТУРЦИИ, ЗАТЕМ ДРУГОЙ МОСТ СРЕДИ ЖАРЫ ЮГО-ВОС-
ТОЧНОЙ АЗИИ,  НЕ В ЛАОСЕ ЛИ?  НЕ РАЗБЕРУ,  ПОТЕРЯЛИ ТАМ ЧЕЛОВЕКА, ГАНСА,
ЗАТЕМ МОСТ В ВИРГИНИИ,  МОСТ ЧЕРЕЗ РЕКУ РАППАХАНОК И ЕЩЕ ОДИН В КАЛИФОР-
НИИ,  МЫ ХОТИМ ПОЛУЧИТЬ ГРАЖДАНСТВО И ЗАНИМАЕМСЯ ЯЗЫКОМ В МАЛЕНЬКОЙ ДУШ-
НОЙ КОМНАТЕ НА ПОЧТЕ,  ГДЕ ВСЕГДА ПАХНЕТ КЛЕЕМ, ИДЕТ 1963 ГОД, НОЯБРЬ, И
КОГДА МЫ УЗНАЕМ,  ЧТО В ДАЛЛАСЕ УБИТ КЕННЕДИ, МЫ ПЛАЧЕМ, А КОГДА МАЛЕНЬ-
КИЙ МАЛЬЧИК ОТДАЕТ САЛЮТ У ГРОБА СВОЕГО ОТЦА,  ОНА ДУМАЕТ: "МАЛЬЧИК СПА-
СЕН",  И ЭТО НАВЕВАЕТ ВОСПОМИНАНИЯ О КАКОМ-ТО ПОЖАРЕ,  КАКОМ-ТО  БОЛЬШОМ
ПОЖАРЕ И СКОРБИ, ЧТО ЗА МАЛЬЧИК? ОНА ГРЕЗИТ О НЕМ, ЭТО ВЫЗЫВАЕТ ГОЛОВНУЮ
БОЛЬ,  А ЧЕЛОВЕК УМИРАЕТ, ХЕЛЬМУТ БОРЕНЦ УМИРАЕТ, И ОНА С ДЕТЬМИ ЖИВЕТ В
КАРМЕЛЕ, ШТАТ КАЛИФОРНИЯ, В ДОМЕ НА... НА... НА... НЕ ВИЖУ ТАБЛИЧКИ, ОНА
В МЕРТВОЙ ЗОНЕ,  ТАК ЖЕ КАК ЛОДКА,  КАК СТОЛ ДЛЯ ПИКНИКА НА  ЛУЖАЙКЕ,  В
МЕРТВОЙ ЗОНЕ, КАК ВАРШАВА, ДЕТИ УХОДЯТ ОДИН ЗА ДРУГИМ, МАТЬ ПРИСУТСТВУЕТ
НА ШКОЛЬНЫХ ВЫПУСКАХ, А БЕДРО БОЛИТ, ОДИН ПОГИБ ВО ВЬЕТНАМЕ С ОСТАЛЬНЫМИ
ВСЕ В ПОРЯДКЕ,  ЕЩЕ ОДИН СТРОИТ МОСТЫ, ЕЕ ЗОВУТ ИОГАННА БОРЕНЦ, И НОЧАМИ
В ОДИНОЧЕСТВЕ ОНА ТО И ДЕЛО ДУМАЕТ В ПУЛЬСИРУЮЩЕЙ ТЕМНОТЕ: "МАЛЬЧИК СПА-
СЕН")
   Джонни поднял на них глаза. С головой творилось что-то странное. Оре-
ол над Вейзаком исчез.  Джонни снова был самим собой, только ощущал сла-
бость и легкую тошноту. Он мельком взглянул на фотографию и отдал ее.
   - Джонни? - спросил Браун. - Как вы себя чувствуете?
   - Устал, - пробормотал он.
   - Можете объяснить,  что с вами произошло? Джонни посмотрел на Вейза-
ка.
   - Ваша мать жива, - произнес он.
   - Нет, Джонни. Она умерла много лет назад. Во время войны.
   - Ее сбил немецкий военный грузовик,  и она через витрину  влетела  в
часовой магазин,  - сказал Джонни.  - Она очнулась в больнице, но ничего
не помнила.  У нее не было удостоверения личности,  никаких  документов.
Взяла имя Иоганна. Я не разобрал фамилии, а когда война кончилась, уеха-
ла в Швейцарию и вышла замуж за швейцарского...  инженера,  что ли.  Его
специальность  - строительство мостов,  а звали его Хельмут Боренц.  Так
что ее фамилия по мужу была - и есть - Иоганна Боренц.
   Глаза сестры все более округлялись. Лицо доктора Брауна стало жестким
- то ли он считал,  что Джонни их всех дурачит,  а может,  просто ему не
понравилось нарушение четкой программы опытов.  Вейзак оставался  непод-
вижным и задумчивым.
   - У нее и у Хельмута Боренца родилось четверо детей. - Джонни говорил
тем же тихим,  слабым голосом. - Жизнь бросала его в разные концы света.
Какое-то время он был в Турции.  И где-то в Юго-Восточной Азии.  В Лаосе
или, может быть, в Камбодже. Затем приехал сюда. Сначала Виргиния, затем
другие места, какие - я не понял, и, наконец, Калифорния. Они с Иоганной
получили американское гражданство.  Хельмут Боренц умер.  Один из  детей
погиб.  Остальные живы и здоровы. Но время от времени она грезит вами. И
в такие минуты она говорит: "Мальчик спасен". Однако она не помнит ваше-
го имени. А может, считает, что все потеряно.
   - Калифорния? - произнес Вейзак задумчиво.
   - Сэм, - сказал доктор Браун, - ей-богу, не стоит это поощрять.
   - Где в Калифорнии, Джон?
   - В Кармеле. На побережье. Не могу только сказать, на какой улице. Не
разобрал названия.  Оно в мертвой зоне. Как стол для пикника и лодка. Но
она в Кармеле, в Калифорнии. Иоганна Боренц. Она еще не старая.
   - Нет, конечно, она не должна быть старой, - сказал Сэм Вейзак тем же
задумчивым,  отрешенным голосом.  - Ей было всего двадцать четыре, когда
немцы напали на Польшу.
   - Доктор Вейзак, я вынужден настаивать... - резко сказал Браун.
   Вейзак будто очнулся от глубокой задумчивости.  Он оглянулся,  словно
впервые увидел своего младшего коллегу.
   - Да-да, - сказал он. - Конечно. Джону уже хватит на сегодня вопросов
и ответов... хотя, полагаю, он рассказал нам больше, чем мы ему.
   - Чепуха,  - отрезал Браун,  а Джонни подумал: ОН НАПУГАН. НАПУГАН ДО
ЧЕРТИКОВ.
   Вейзак улыбнулся Брауну, затем сестре. Она смотрела на Джонни, как на
тигра в плохо запертой клетке.
   - Не рассказывайте об этом,  сестра. Ни вашему начальству, ни матери,
ни брату, ни любовнику, ни священнику. Понятно?
   - Да, доктор, - ответила она. ВСЕ РАВНО ОНА РАЗЗВОНИТ, подумал Джонни
и бросил взгляд на Вейзака. И ОН ЭТО ЗНАЕТ.
   Он проспал до четырех часов дня. Потом его повезли по коридору к лиф-
ту,  спустили в отделение неврологии и продолжали  исследования.  Джонни
плакал.  Он,  видимо, почти не мог контролировать себя, как все здоровые
люди.  На обратном пути он обмочился,  и ему,  словно ребенку,  поменяли
белье. На него накатила первая (но далеко не последняя) волна депрессии,
ему захотелось умереть.  Джонни стало жалко себя. Как все несправедливо,
думал он. С ним произошло то же, что и с Рипом ван Винклем. Ходить он не
может. Его девушка вышла замуж за другого, а мать - в религиозном экста-
зе. Стоит ли теперь жить?
   В палате сестра поинтересовалась, не нужно ли ему чего. Если бы дежу-
рила Мари, Джонни попросил бы воды со льдом. Но она ушла в три часа.
   - Нет, - сказал он и повернулся лицом к стене. И вскоре заснул.

   В тот вечер отец с матерью пришли на целый час, и Вера оставила пачку
брошюр.
   - Мы  собираемся пробыть тут до конца недели,  - сказал Герберт,  - и
если у тебя все пойдет на лад,  вернемся ненадолго в Паунал. Но мы будем
приезжать каждый уик-энд.
   - Я хочу остаться с моим мальчиком, - громко заявила Вера.
   - Лучше,  если ты тоже поедешь,  мам, - сказал Джонни. Депрессия нес-
колько уменьшилась,  но он не забыл, что с ним творилось несколько часов
назад.  Если бы в тот момент мать затеяла разговор о чудесном предназна-
чении, которое уготовил для него господь, Джонни вряд ли удержался бы от
взрыва истерического смеха.
   - Я нужна тебе, Джон. Я должна объяснить тебе...
   - Прежде всего мне нужно поправиться,  - сказал Джонни. - Ты все объ-
яснишь потом, когда я начну ходить. Хорошо?
   Вера не ответила.  На ее лице появилось до смешного упрямое выражение
-  хотя ничего смешного вокруг не было.  Совсем ничего.  ВСЕГО ЛИШЬ ИГРА
СУДЬБЫ.  ЕСЛИ БЫ ОН ПРОЕХАЛ ПЯТЬЮ МИНУТАМИ РАНЬШЕ ИЛИ ПОЗЖЕ ПО ТОЙ ДОРО-
ГЕ,  ВСЕ МОГЛО БЫТЬ ПО-ДРУГОМУ.  А ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИТЕ - ВСЕХ НАС ТРЯХНУЛО
ПО ПЕРВОЕ ЧИСЛО.  И ОНА СЧИТАЕТ,  ЧТО ЭТО БОЖЬЯ ВОЛЯ. А ИНАЧЕ, НАВЕРНОЕ,
МОЖНО СВИХНУТЬСЯ.
   Чтобы прервать неловкое молчание, Джонни спросил:
   - Что, Никсона переизбрали, отец? Кто выступал против него?
   - Никсона переизбрали,  - сказал Герберт. - Его соперником был Макго-
верн.
   - Кто?
   - Макговерн. Джордж Макговерн, сенатор из Южной Дакоты.
   - Не Маски?
   - Нет. Но Никсон больше не президент. Он ушел в отставку.
   - Что?
   - Он был лжец, - мрачно изрекла Вера. - Его обуяла гордыня, и господь
отступился от него.
   - Никсон ушел в отставку? - Джонни был потрясен. - Никсон?
   - Ему нужно было уйти,  иначе б его убрали,  - сказал Герберт. - Дело
дошло до импичмента.
   Неожиданно Джонни понял,  что в американской политической жизни прои-
зошли  большие  и  серьезные перемены - почти наверняка итог вьетнамской
войны - и он о них ничего не знает.  Впервые он по-настоящему почувство-
вал себя Рипом ван Винклем.  Насколько все изменилось? Ему было даже бо-
язно спрашивать. Затем в голову пришла поистине леденящая душу мысль.
   - Агню... Агню стал президентом?
   - Форд, - ответила Вера. - Хороший, порядочный человек.
   - Генри Форд - президент Соединенных Штатов?
   - Не Генри, - сказала она, - Джерри.
   Он переводил взгляд с матери на отца,  почти уверенный в том, что все
это либо сон, либо чудовищная шутка.
   - Агню тоже ушел в отставку,  - объяснила Вера. Губы ее сжались в по-
лоску и побелели.  - Он был вор. Получил взятку прямо у себя в кабинете.
Так все говорят.
   - Агню убрали не из-за взятки,  - сказал Герберт,  - а из-за какой-то
грязной истории у него в Мэриленде. Похоже, он увяз в ней по горло. Ник-
сон назначил вице-президентом Джерри Форда.  А потом в прошлом августе и
Никсон ушел в отставку, а Форд занял его место. Форд на пост вице-прези-
дента назначил Нельсона Рокфеллера. Таковы у нас дела.
   - Разведенный,  -  сказала  сурово Вера.  - Господь не даст ему стать
президентом.
   - А что сделал Никсон?  - спросил Джонни.  - Боже праведный...  -  Он
взглянул на мать,  которая тут же насупилась.  - Ничего себе,  если дело
дошло до импичмента...
   - Не поминай всуе имя спасителя,  когда говоришь о  шайке  бесчестных
политиканов, - сказала Вера. - Виноват Уотергейт.
   - Уотергейт?  А что это,  операция во Вьетнаме?  Или чтонибудь в этом
роде?
   - Отель "Уотергейт" в Вашингтоне,  - сказал Герберт.  - Какие-то  ку-
бинские иммигранты залезли в находившуюся там штабквартиру демократичес-
кой партии, их поймали. Никсон все знал.
   Пытался замять дело.
   - Ты шутишь? - еле выдавил Джонни.
   - Остались магнитофонные записи,  - сказала Вера.  - И этот Джон Дин?
Просто крыса, бегущая с тонущего корабля. Обычная история.
   - Папа, ты можешь мне это объяснить?
   - Попытаюсь, - сказал Герберт, - но не думаю, что эта история раскры-
та до конца.  Я принесу тебе книги.  Об Уотергейте уже написали  миллион
книг, и пока разберутся, что и как там было, я думаю, выйдет еще столько
же. Ну слушай. Перед выборами летом 1972 года...

   Половина одиннадцатого,  родители уже ушли.  В палате  горел  ночник.
Джонни не спалось. Было тревожно. Голова у него шла кругом от полученной
информации.  За такое короткое время мир изменился гораздо  больше,  чем
Джонни мог предположить. Он отстал от века и новых веяний.
   Цены на бензин, как сказал отец, поднялись почти на сто процентов. До
аварии галлон бензина стоил тридцать - тридцать  два  цента.  Теперь  он
стоит пятьдесят четыре цента, и при этом у бензоколонок возникают очере-
ди.  По всей стране ограничили скорость - пятьдесят пять миль в  час,  и
шоферы дальних рейсов чуть не взбунтовались.
   Но это не самое главное.  Позади был Вьетнам. Война там окончилась. В
итоге страна пошла по коммунистическому пути.  Герберт сказал,  что  все
случилось как раз тогда, когда Джонни начал подавать признаки жизни.
   Президент Соединенных Штатов побывал в красном Китае. Не Форд, а Ник-
сон.  Он отправился туда до того, как вышел в отставку. НИКСОH, подумать
только.  Старый охотник за ведьмами.  Если б не отец сказал ему об этом,
Джонни ни в жизнь бы не поверил.
   Слишком много новостей, слишком много пугающего. Ему вдруг не захоте-
лось Ничего больше знать, а то окончательно можно рехнуться. Вот хотя бы
ручка доктора Брауна,  этот фломастер - сколько появилось  еще  новинок.
Сотни маленьких вещиц, напоминающих снова и снова: ты потерял часть сво-
ей жизни,  почти шесть процентов,  если верить статистике.  Ты отстал от
времени. Ты опоздал.
   - Джон?  - произнес чей-то мягкий голос.  - Вы спите, Джон? Он повер-
нулся. В двери вырисовывался нечеткий силуэт маленького сутулого челове-
ка, это был Вейзак.
   - Нет. Не сплю.
   - Я так и думал. Можно войти?
   - Да. Пожалуйста.
   Сегодня Вейзак выглядел старше. Он сел возле койки Джона.
   - Я позвонил по телефону, - сказал он. - Вызвал справочную в Кармеле,
в Калифорнии. Спросил о миссис Иоганне Боренц. Как, по-вашему, нашли они
ее номер?
   - Разве что он не зарегистрирован,  или у нее просто нет телефона,  -
сказал Джонни.
   - У нее есть телефон. Мне дали номер.
   - Ясно, - сказал Джонни. Вейзак ему нравился. Джонни слушал с интере-
сом,  но не более того. Он не сомневался в существовании Иоганны Боренц,
он знал,  что его сведения верны,  - точно так же,  как знал,  что он не
левша.
   - Я  долго думал,  - продолжал Вейзак.  - Я сказал вам,  что моя мать
умерла, но это было лишь предположение. Отца убили во время обороны Вар-
шавы.  А мать пропала без вести,  так?  Логично считать, что она погибла
при обстреле... во время немецкого наступления... понимаете? Она пропала
без вести,  и мое предположение было вполне логично. Амнезия... как нев-
ролог могу вам сказать,  что такая долговременная общая потеря памяти  -
явление очень,  очень редкое. Возможно, даже более редкое, чем настоящая
шизофрения.  Я никогда не слышал, чтобы кто-то зафиксировал случай амне-
зии, длившейся свыше тридцати пяти лет.
   - Она давно излечилась от амнезии, - сказал Джонни. - Наверное, прос-
то навсегда забыла свое прошлое. Когда к ней вернулась память, она вновь
вышла замуж и родила двоих...  или даже троих детей.  Воспоминания, быть
может,  стали бы вызывать у нее чувство вины. Но мысль о вас все же воз-
никает у нее. "Мальчик спасен". Вы позвонили ей?
   - Да,  - сказал Вейзак.  - Напрямую,  по автомату. Знаете, сейчас это
просто.  Очень удобно. Набираешь единицу, код, номер. Одиннадцать цифр -
и  можно  соединиться  с любой точкой страны.  Удивительная штука.  Даже
страшновато.  К телефону подошел мальчик...  нет, юноша. Я спросил, дома
ли миссис Боренц.  И услышал,  как он позвал:  "Мам, это тебя". Раздался
стук трубки,  положенной на стол... или на что-то твердое. Я находился в
Бангоре,  штат Мэн,  в каких-то сорока милях от Атлантического океана, и
слышал,  как молодой человек положил трубку в городе на побережье Тихого
океана.  Сердце у меня... оно стучало так, что я даже испугался. Сколько
я ждал, не помню. Потом она взяла трубку и сказала: "Слушаю... Алло?"
   - Ну а вы? Растерялись?
   - Я,  как вы выражаетесь,  растерялся, - ответил Вейзак и криво улыб-
нулся. - Я повесил трубку. Мне захотелось выпить чегонибудь покрепче, но
ничего не нашлось.
   - А вы уверены, что это была она?
   - Джон,  что за наивный вопрос!  В тридцать девятом году мне было де-
вять лет.  С тех пор я не слышал материнского голоса. Тогда она говорила
только по-польски.  Сейчас я говорю только по-английски... Я почти забыл
родной  язык,  как это ни стыдно.  Могу ли я после этого быть уверенным,
что это она?
   - И все же вы уверены? Вейзак медленно потер лоб.
   - Да, - сказал он. - Это была она. Моя мать.
   - И вы не смогли заговорить с ней?
   - А зачем? - почти сердито спросил Вейзак. - Ее жизнь - это ее жизнь,
правда? Мальчик спасен. Вы ведь так говорили. Стоит ли расстраивать жен-
щину,  которая только-только обретает покой?  Неужели я должен  навсегда
вывести ее из душевного равновесия?  Это чувство вины, о котором вы упо-
минали... стоит ли будить его? Идти на такой риск?
   - Не знаю,  - сказал Джонни.  Трудные были вопросы, и ответить на них
он не мог, но понимал, что, задавая их, Вейзак хочет что-то выяснить для
себя. Вопросы, на которые Джонни не знал ответа.
   - Мальчик спасен,  мать тоже спасена и живет в Кармеле. Но между нами
- целая страна,  и да будет так. А как быть с вами, Джон? Что нам с вами
делать?
   - Не понимаю, о чем вы?
   - Сейчас объясню, ладно? Доктор Браун злится. Злится на меня, на вас,
подозреваю,  и  на себя - ведь он чуть было не поверил в то,  что считал
полной чепухой всю свою жизнь.  Присутствовавшая при сем сестра молчать,
конечно же,  не будет. Сегодня в постели она расскажет мужу, и на том бы
все и кончилось, но муж может пересказать это своему боссу, так что, по-
жалуй, уже к завтрашнему вечеру про вас пронюхают газеты: "Больной выхо-
дит из комы со вторым зрением".
   - Второе зрение, - сказал Джонни. - Это так называется?
   - Не знаю, право, не знаю. Вы медиум? Провидец? Расхожие слова, кото-
рые ничего не объясняют,  абсолютно ничего.  Вы сказали одной из сестер,
что глазная операция у ее сына пройдет успешно...
   - Мари,  - пробормотал Джонни.  Он слегка улыбнулся.  Мари ему нрави-
лась.
   - ...и об этом уже знает вся больница.  Вы предсказываете будущее?  В
этом и состоит второе зрение?  Не знаю.  Вы подержали в руках фотографию
моей матери и смогли сказать,  где она сейчас живет.  Может,  вы знаете,
где находятся утерянные вещи и пропавшие люди? Не в этом ли состоит вто-
рое зрение?  Не знаю. Можете ли вы читать мысли? Воздействовать на пред-
меты материального мира? Исцелять возложением рук? Все это некоторые на-
зывают магией.  И все это связано с понятием второго зрения.  Над этим и
смеется доктор Браун. Смеется? Нет. Не смеется. Издевается.
   - А вы нет?
   - Я вспоминаю Эдгара Кейса.  И Питера Гуркоса.  Я пытался  рассказать
доктору Брауну о Гуркосе, но от отделался насмешкой. Он говорить об этом
не желает, знать ничего не хочет. Джонни промолчал.
   - Итак... что мы будем с вами делать?
   - А нужно обязательно что-то делать?
   - По-моему, да, - сказал Вейзак и поднялся. - Я сейчас уйду, а вы по-
думайте. В частности, вот о чем: многое в жизни лучше не замечать и луч-
ше потерять многое, нежели найти.
   Он пожелал Джонни доброй ночи и тихо вышел.  Джонни очень  устал,  но
сон еще долго не приходил к нему.

   Через десять дней после первой операции и за две недели до того,  как
была назначена следующая, Джонни, оторвав глаза от книги "Вся президент-
ская рать" Вудворда и Бернштейна, увидел Сару. Она стояла в дверях и не-
уверенно глядела на него.
   - Сара, - сказал он. - Это ты? Она тяжело вздохнула:
   - Да. Я, Джонни.
   Он положил книгу и окинул ее взглядом.  На ней было элегантное  свет-
ло-зеленое льняное платье,  перед собой, словно щит, она держала малень-
кую коричневую сумочку с защелкой.  Она сделала себе седую прядь в воло-
сах,  и это ей шло. Джонни почувствовал острый болезненный укол ревности
- это ее идея или мужчины, с которым она жила и спала? Она была хороша.
   - Заходи, - сказал он. - Заходи и садись. Она прошла через комнату, и
тут вдруг он увидел себя ее глазами - ужасно тощий, сидит, слегка скосо-
бочась на стуле у окна, вытянутые ноги покоятся на пуфе, казенная сороч-
ка и дешевый больничный халат.
   - Как видишь, я в смокинге, - сказал он.
   - Ты отлично выглядишь. - Она поцеловала его в щеку, и у него в голо-
ве пронеслась сотня ярких воспоминаний,  словно карты,  перетасованные в
колоде.  Она села на другой стул, положила ногу на ногу и одернула подол
платья.
   Они смотрели друг на Друга молча. Он видел, что она очень нервничает.
Если бы кто-то тронул ее за плечо, она, вероятно, вскочила бы.
   - Я не знала,  следует ли приходить, - сказала она, - но мне действи-
тельно хотелось.
   - Очень рад, что пришла.
   Словно незнакомые люди в автобусе, с ужасом подумал он. А должно было
бы быть теплее, верно?
   - Ну и как ты? - спросила она. Он улыбнулся:
   - Я  побывал на войне.  Хочешь посмотреть мои боевые раны?- Он поднял
халат выше колен, демонстрируя волнообразные разрезы, которые только на-
чали заживать. Они еще были красными и со следами швов.
   - О, боже мой, да что же они с тобой делают?
   - Пытаются заново склеить Хампти-Дампти, - сказал Джонни. - Все коро-
левские лошади, вся королевская рать, все врачи короля. И мне кажется...
- Тут он умолк, так как она заплакала.
   - Не говори так, Джонни, - сказала она. - Пожалуйста, не говори так.
   - Извини.  Просто... пытаюсь шутить. - Так ли было на самом деле? Пы-
тался ли он отшутиться или хотел сказать: "Спасибо, что пришла повидать-
ся, они разрезают меня на части"?
   - Как ты можешь?  Как ты можешь шутить над этим? - Она достала из су-
мочки бумажную салфетку и вытерла ею глаза.
   - Не так уж часто я шучу.  Думаю,  оттого, что я тебя снова увидел...
все мои защитные сооружения рухнули, Сара.
   - Они собираются тебя отпустить?
   - Когда-нибудь.  Это  похоже на прогон сквозь строй в былые времена -
ты когда-нибудь читала о таком?  Если я останусь жив после того, как все
индейцы племени прошлись по мне томагавком, то выйду отсюда.
   - Нынешним летом?
   - Нет... не ду