я ответил:
     -Странное у тебя понятие духа.
     -Физическое бессознательное,  -  улыбнулся Вадик.  Когда я пришел
домой,  меня стало трясти мелкой дрожью от такого унижения.  Имело  бы
оно под собой реальную почву.  Несмотря на отсутствие необходимой пол-
ной физической формы,  я чувствовал себя абсолютно духовно  свободным,
что заменяло мне ее. Очевидная глупость мою злость делала еще сильнее,
а слова Вадика и фрагмент его улыбки,  подтверждающие слова этого пар-
ня,  рождали ненависть и к нему. Я понимал что снисходительность в его
улыбке несла элемент душевности на некоторую  мою  непосредственность,
прозвучавшую в ответе другу Вадима,  но ведь он и так меня не принимал
целиком,  как нормального.  Придя домой,  я почувствовал, что в правом
полушарии начинается нездоровая вибрация ткани,  сопровождающаяся рас-
тущей болью.  Причинение мне боли на пустом месте делало ее еще  силь-
нее.  Усиливал ее тем более тот об®ем знаний,  который я на тот момент
сам не мог охватить,  и о существовании которого ни Вадик, ни этот па-
рень  не  подозревали.  К этим знаниям я относился просто,  а во время
встреч разговоры шли или о текучих делах или просто не хватало времени
всего  рассказать.  Если же я начинал рассказывать,  то обычно и споры
заканчивались моими утверждениями,  и они поражались моей эрудиции, но
все эти знания на фоне моих недавних утверждений о способностях Вадика
играли против моего "я",  так как парни не могли отказаться  от  мысли
что нормальный человек мог приписывать Вадику такие способности. Я по-
чувствовал, что мои нервы на пределе. Боль опять родила чувство непос-
редственности влияния Вадика. Делать это он сейчас по-моему мог из тех
же соображений, что и унижая меня во время визуальных встреч.
     Сестра в это время была дома,  приехав с коммерческой поездкой. *
Они убивают меня. Я поубиваю их, - сказал я ей. Она перепугалась.
     -Ты с ума сошел,  а как же Бог?  Что сказал Иисус:  возлюби своих
врагов.
     -Бог - это духовно свободный человек. Что же касается любви -
при таком отношении скоро может стать некому этих врагов любить.  Я им
ничего не делаю плохого, а они меня убивают. Я же имею право сохранить
свою жизнь и предотвратить свою смерть.  Слов они не понимают.  Что же
касается образа действий Бога - смотри,  как он может поступить с тем,
кто  несет угрозу его жизни.
     С этими словами я дал ей книжку об одном экстрасенсе, убившем уг-
рожавшего ему, энергетическим ударом. Сев в кресло, я стал ждать, пока
она ее прочтет,  но тут мои руки,  бывшие расслабленными,  как бы сами
взяли лежавший рядом журнал "Эхо" и открыв мне нужную страницу предос-
тавили ее мне для чтения.  В статье,  там написанной,  говорилось, что
инопланетяне жестоко карают земных убийц. Это меня несколько останови-
ло и заставило задуматься о том, кто это мной сделал для меня.
     Часто у меня возникала мысль о том,  что надо их всех простить  и
забыть. Но я не мог этого сделать. Я жил как бы в одном режиме. Проще-
ние -это расслабление.  Я из себя не мог выпустить лишнего чувства для
покрытия  своих  болей.  Боль требовала моих противодействий.  И тут я
вспомнил свой старый проверенный способ.  Я сел и написал записку  его
родителям,  в которой, выразив свои претензии Вадику, назвал его тремя
словами, которые были далеко от литературы. По человечески, конечно, я
понимал и чувствовал,  что делать этого не надо, но с другой стороны я
чувствовал, что это единственный разумный способ утихомирить или урав-
новесить мою боль.
     Отношения, понятно, испортились. Точнее, отношение Вадика ко мне.
Я же продолжал к ним иногда заходить. Душевно я чувствовал и некоторое
облегчение от сделанного. Была и еще одна причина моего такого неприя-
тия.  Так как "царство божие внутри нас", а перенесший душевную травму
человек живет обычно душой,  а не умом,  то есть Богом,  жил Им в  это
время и я,  подобно адепту от Него. Во время общения я находил особен-
ное удовольствие в теме о Боге и о духовном.  Вся остальная социальная
жизнь  для меня существовала лишь помощью человеческим душам.  О соци-
альных проблемах говорить мне было просто неинтересно. Наличие для ду-
ши социальной проблемы показывает несовершенство восприятия этой душой
реальности.  "Глаз, прежде чем увидеть, должен перестать видеть боль".
Боли  же,  которые я пережил в ходе психоза,  я сейчас воспринимал как
бывшее необходимым и никому на них не жаловался.  Людям же свойственно
стонать  по пустякам.  Болящая боль у меня оставалась лишь от непрояв-
ленной отзывчивости некоторыми людьми.  Сейчас же, если Вадик с Игорем
заводили  разговор о проблемах,  а я шел рядом и равнодушно молчал или
смотрел по сторонам,  не слушая их и думая о своем, это воспринималось
ими как проявление недоадаптации, что не могло не ранить своим непони-
манием меня.  Мне приходилось ловить на себе насмешливые или ироничные
взгляды. Сказать же об этом прямо мешало чувство понимание устойчивос-
ти человеческого предубеждения и простой невозможностью  выразить  все
свои  чувства  и мотивы поступков.  Да и не будешь же оправдываться за
каждый свой шаг.
     Однажды в  магазине я встретил Вику.  Я ей рассказал про то,  что
побывал в психиатрической больнице,  что она восприняла с каким-то ра-
зочарованием во мне и сказал,  что купил интересную книжку (В.Подляги-
на) "Колдун" и могу дать ее ей почитать.  Когда она принесла ее назад,
зашел разговор о своем месте в жизни, и я, как бы оправдываясь за свое
недавнее прошлое и рабочее настоящее сказал:  "Ничего, не место красит
человека,  а человек место".
     - Краской тоже можно место запачкать,  - сказала Вика  так  язви-
тельно,  что всколыхнула мое двухлетней давности отношение к ней.
     Всю эту зиму у меня было чувство,  что еще не скоро  освобождение
моей души. Хотя иногда казалось - вот-вот. Я не мог понять, в чем при-
чина этого.  Я жил практически в полной праведности.  В ноябре у  меня
была одна интимная близость со знакомой девушкой,  и на этом все и за-
кончилось. На сексе я не был зациклен, несмотря на приливы этого жела-
ния. Я чувствовал, что все кроется в психике. Не потому, что она боль-
ная в плане отсутствия ума или несдержанности. Эти мои качества у меня
не менялись.  А потому,  что я чувствовал, что то, что делало ее боль-
ной,  было впечатано в нее вместе со здоровой тканью. Слито в одно це-
лое. В один конгломерат. Это чувство цельности с больным не могло нес-
ти ощущение здоровья.  На сексе я не был зациклен,  тем не  менее  эти
проблемы  у  меня в виде желания,  которое я не мог свободно разрешить
естественным путем,  у меня были.  Как я понял спустя несколько лет, в
моей  психике  перемешались  проблемы детства и юности,  и я опять был
крайне нерешителен в сексуальном плане.  В первый же вечер после моего
первого дня работы девчата моей смены,  с которыми мы уже подружились,
обступили меня с желанием договариваться на вечер насчет гулянки, но я
попятился от них,  вызвав у них дружный смех.  У меня сработал детский
страх от нарушения принципа "что такое хорошо и что такое плохо".  То,
что они хотели, с детства мне было впечатано как плохо.
     К середине зимы я стал чувствовать удаление от болезни -  необра-
тимость выздоровления,  так как психика начала очищаться.  Но одновре-
менно я зашел в тупик.  Семь лет назад я помнил всю сказанную мной ин-
формацию,  и  она мной во время разговоров подавалась под определенным
углом,  позволявшим мне не привлекать к себе излишнего внимания  и  не
показывать всех своих знаний.  Сейчас же я этого не мог делать по двум
причинам. Во-первых, к моменту осознания мной возникновения этой проб-
лемы  я  уже  успел  самым разным людям нарассказывать самую различную
космическую,  т.е. всеохватную информацию, то есть учитывать отношение
к  себе  людей  я не мог.  То есть я встал перед необходимостью менять
свой духовный уклад,  не будучи еще собой. И я обратил свое внимание в
недавнее прошлое. Если, рассказывая всю эту информацию, я ее забывал и
прекрасно обходился без обдумывания,  то что мешает мне продолжать это
делать сейчас.
     Но после этой возникла и еще одна проблема: я переживал постоянно
меняющиеся  мозаики  каких-то видений,  которые не имеют для просто на
них смотрящих никакого смысла.  Видения конкретных  знакомых  людей  и
родственников  возникают из-за того,  что энергетические слои этих лю-
дей,  окружающие больного при помощи образного мышления создают полные
или неполные зрительные их образы или посредством голосов сообщают ему
ту или иную информацию мне от их имени или ту,  которой они обладают в
жизни, что убеждает больного в реальном присутствии этих людей. Расши-
рение сознания,  к которому неизбежно ведет психоз,  дает ему ощущение
"мира  в  себе",  и наоборот,  его ощущение себя в центре событий.  По
крайней мере тех, что протекают в его психике в ходе развития психоза.
Когда вы видите на себе полевой филиал,  например, Андрея, который от-
носится к вам так же,  как и к себе,  к этому филиалу вы будете  отно-
ситься так же,  как к самому Андрею, т.к. то, чем вы относитесь - ваше
внимание и этот филиал - это одно и то же.
     Вечерами, когда я ложился спать,  по утрам иногда,  и когда я ло-
жился и в течение дня,  в моей груди в районе сердца  происходило  ка-
кое-то "перещелкивание" полевых тяжей,  присоединяющихся к сердцу. Та-
кое происходило и в психозе и тогда те переживания,  которые несли они
мне,  я  относил на счет сопереживания с теми людей,  эманации которых
несли эти тяжи.  Чувства сопереживания с теми людьми эти тяжи несли  и
сейчас.  Только  опыт  прошлого - попадания в больницу - направлял мою
мысль на то,  чтобы я не утверждался в этой мысли,  несмотря на то ре-
альное чувство,  которое эти перещелкивания несли. Сидя вечерами у те-
левизора,  я замечал, что мое правое полушарие словно открыто во внеш-
ний  мир через внутренний в направлении спины.  Мое внимание,  уходя в
его глубину не встречало на своем пути никаких границ.  Ничего особен-
ного  на своем пути я не видел кроме серой дымки и каких-то непонятных
очертаний, но все эманации, присутствующие в нем, несли живые эманации
Павитрина.  Помимо этого,  я чувствовал ткань правого полушария как бы
разбитой от психоза.  Она выглядела "измохраченным" полем брани. Но те
эманации были свежими,  реальными. Их реальность продолжала оставаться
такой, что любое, малейшее движение в полушарии я мог относить на счет
Павитрина.
     Тогда в себе я чувствовал и то,  как сейчас вижу живут люди, счи-
тающие свою жизнь стоянием на ногах или самостоятельностью. Я периоди-
чески чувствовал,  что вишу где-то в своем теле в вечности и в  прост-
ранстве,  и во времени.  Что человеческая жизнь - это мост, если в ней
жить чужой головой или догмами своей.  Но это Абсолют и счастье,  если
ты умеешь брать от нее все,  также как и отдавать с умом.  Это висение
над пустотой было созвучно словам Лао-цзы:  "У всех людей  есть  почва
под  ногами,  лишь подо мной -текучая вода".
     Йог с уверенностью может утверждать только одно - "я есть". Пото-
му  что  внешнее ,  как и чье-то внутреннее имеет свойство изменяться.
Способность же не думать дает мгновенные ответы на любые вопросы. Рас-
суждения же о том,  что что-то было бы хорошо, а что-то есть плохо для
йога,  живущего в настоящем - пустая трата энергии и времени. Смысл он
видит лишь в действии - духовном или материальном. Именно эта культура
мышления и ее утверждение - "делай как я", обязана появлению выражению
"я не думаю, значит я существую". Созвучно ей и выражение, часто трак-
туемое как интеллектуальный леденец древних "я не знаю ничего,  потому
что  знаю все",  которую для утверждаемого мной лучше читать наоборот.
Точно также в настоящем жил и я,  а разговоры о прошлом и будущем  для
меня,  имели смысл только в случае, если они вели к каким-то действиям
в настоящем.
     Я ощущал какую-то ассиметрию в общении практически со всеми людь-
ми. Если что-то говорили они, говорить от себя я уже не мог или точнее
не  имел  права.  Если я начинал говорить,то в лучшем случае вызывал у
них лишь сожаление.  Я хотел поделиться с  ними  информацией,  могущей
оказаться  для  них  полезной,  но их настроение внушало мне молчание.
Приходилось проявлять сожаление мне.  Я недоумевал:неужели трудно спо-
койно  выслушать человека?  Неужели трудно принять в своем сознании не
только свое, но и другое, и третье? И то что говорят они, и то что го-
ворит  их собеседник.  Для меня было очевидно,что люди бояться отрица-
тельной энергии своего собеседника.  Но для меня очевидно и  то,  что,
если  я ее как-то вследствие своей болезни излучаю,  один или даже два
раза ее можно без вреда для себя принять, вернув ее в первый раз тому,
кто  ее  из себя из себя излил в виде предупреждения,  а после второго
раза об®яснить, что он потерял доверие и пусть не обижается за издерж-
ки в отношениях за счет его самолюбия.  Это была система,  предложеная
мною, она научно об®яснима и реалистична. Если душа имеет две оболочки
защиты, то 2 случая обмана их исчерпывали и неприятие обманщика в тре-
тий раз вполне обосновано.
     Не мог  понять  я  и другое.Иногда собеседник начинал заводиться,
считал,  что я отнимаю у него много души в виде информации, которую он
мне сам отдал в ходе разговора. Я начинал выкладываться душой, вклады-
вая ее в каждую последующую фразу,  чтобы успокоить человека, но тщет-
но.  Я видел, что он отдавал сказаное тому, кем он меня представлял, а
не тому, кем я чисто внешне начинал казаться ему после очередного воп-
роса или фразы (или,  может быть,  излучения от нее идущего). Но сам я
внутри себя не менялся,  не меняя и своего отношения к собеседнику.  Я
чувствовал  после этого,  что мне лучше уйти.  Показывая человеку свою
открытость,  я говорил ему" до свидания " и в редких случаях слышал  в
ответ  то  же. Человек  хотел разделить отношения на" твое" и "мое",  я
предлагал сделать это по-человечески,  но он меня не понимал.
     В январе сознание стало раздваиваться.  Одна его часть была собс-
твенно мной - полевой частью,  слитой с телом.  Но в районе лба в  его
центре  разноцветные энергетические каналы моей сущности сходясь в пу-
чок,  выходили с другой ее стороны моим духовным двойником,  возникшим
однажды прямо передо мной, вызвав у меня самые противоречивые чувства.
Плохие представляло только одно -  далекий  путь  до  разрешения  моих
проблем.  Но видение себя тем,  каким я помнил себя давным-давно,  су-
щественно оживляло чувства с их памятью.  Душа в общем была  в  покое,
так как одновременно с этим присутствовало чувство того,  что я никуда
не проваливаюсь и ничем болезненным это сопровождаться не будет, а это
видение - просто видение,  сопровождающее процессы перестройки психики
на новый лад.
     Однажды днем я лег поспать.  Сон был недолгим -около часа.  Перед
просыпанием мне приснился сон, будто я дерусь сам с собой. Ногами, ко-
торые были словно ватными и тонкими,  растущими из туловища,  берущего
свое начало в правом полушарии,  я пытался дотянуться до точно  такого
же  себя,  растущего вниз из левого полушария.
     Павитрин провожал меня домой. Через два квартала мы остановились,
чтобы  расходиться  в разные стороны.  Разговор шел об одном парне.
     -Трус,  - говорил я. - Извиниться прямо не может. Плюет в душу, а потом
вопросики задает,  где он причинил неудобства. В этот момент я, повер-
нув лицо в сторону, сморгнул сказанное, в то время как Павитрин, глядя
мне в глаза,  с улыбочкой сплюнул. "Но ведь я только сморгнул, - поду-
мал я.  - Почему он плюет, если он мой отвод глаз и моргание принимает
за  счет  мною моей души,  и сам делает все синхронно с закрывающимся?
Почему он не моргнет также? Или ему безразлично, что он оставит в моей
душе?"  Вскоре  я увидел внутри себя нечто вроде переживания,  что его
ждет Оля.
     - Тебе надо идти. Тебя Оля ждет. - сказал я, вдруг догадыва-
ясь, что это переживание внутри меня возникло синхронно с мыслью Вади-
ма.  Его молчаливая улыбочка вроде как подтверждала,  что он это понял
сам.  То, что он отказывается вслух от воздействия на меня шло вразрез
с этим пониманием.  Правда,  это было только визуальное воздействие, а
не дистанционное. Но все-таки.
     Дома меня  начало  трясти от этого плевка и недоговоренностей.  Я
сидел в кресле, наблюдая, как какая-то жидкая субстанция, что казалась
мной  моим существом,  течет от сердца вверх по изгибающимся каналам в
виде трубочек в правое полушарие. Часть этой жидкости от сердца подни-
малась вверх,  к левому полушарию.  Оба эти течения соединялись в коре
больших полушарий, образуя неправильную (почти правильную) каплеобраз-
ную  замкнутую форму.  Одновременно с этим в правом полушарии присутс-
твовало какое-то раздражение к Павитрину.  Я не хотел его из-за  этого
раздражения  видеть.  А  я  вчера еще его и пригласил к себе после его
плевка.  По инерции после его приглашения.  Я сидел,  не зная, как мне
поступить.  Одна  мысль о том,  что он может опять появиться на пороге
моего дома с какой-нибудь просьбой и своей язвительностью  вызывала  у
меня содрогание.  Содрогание не от страха, а от мысли, что я опять ему
должен буду проявлять отзывчивость.  Утром я сел на велосипед и поехал
к нему домой.
     -Я тебя в тот раз пригласил к себе в гости.
     -Да.
     -Так вот - я тебя не приглашаю.  Я думал,  это вызовет у него ка-
кое-нибудь  сожаление,  вопрос "Почему?".  Нечто человеческое.
     -Ну и ладно,  - сказал он равнодушно с какой-то усмешкой.
     Когда я  ехал домой,  опять стал осознавать,  что я ничего не изменил.
Этим своим приходом к нему я хотел разрешить все свои духовные  проблемы  -
то есть привести душу к покою, отключившись от него в мыслях. Ведь ес-
ли знаешь,  что он не придет - тогда и незачем о нем и думать. Но сей-
час раздражение,  вызванное его высокомерным ответом,  показывало, что
свои вопросы я не разрешил. Мне опять в его ответе чего-то не хватало,
того,  что  стало бы бальзамом моей душе.
     Спустя несколько дней я почувствовал,  что мне опять надо идти  к
нему, так как боль не прекращалась. Он встретил меня без особого удив-
ления.  Он ехал куда-то по делам и предложил мне,  по пути,  поехать с
ним.  Мы сели в машину.  Обменялись несколькими фразами.
     -А как понимать твой последний приход?
     -Прана текла в одну сторону, а я решил попробовать направить ее в
другую.
     Его глаза приняли положение "навыкат".
     -Просто все дело в том, что я хочу создать в своей психике обста-
новку лета 92 года,  и мне показалось,  что этим приходом и словами  у
меня это получится.

     Я сидел  на  кухне и силился понять в чем суть моих проблем.  Мое
сознание, то есть я, казался себе подвешенным к коре больших полушарий
снизу.  Вниз уходило все мое тело, разбитое на вертикально стоящие от-
секи -филиалы моих самых близких людей и тех, кто за эти последние годы
пытался мне таким стать.  Само сознание было прикреплено к коре левого
полушария.  Вниз от него уходил филиал отца,  сестры,  моей первой  (и
последней) невесты,  чувствовались матушкины,  Борины и Славины эмана-
ции.  Правая часть моего тела тоже виднелась мне свободной полостью  и
была прикреплена к левой половине моего тела. Но ни в нее, ни в правое
полушарие я попасть не мог. Там чувствовалось присутствие Павитрина, и
со своей половины тела я мог лишь созерцать,  что творится в моей пра-
вой половине тела. Несмотря на то, что доминанта присутствия Павитрина
преобладала в правой половине моего тела,  чувствовался он и в его ле-
вой части. В районе коры больших полушарий несколько пленок, выстилаю-
щих  мою  голову изнутри несли чувство,  что они - продукция известной
головы. Эти пленки отделяли мое сознание от коры левого полушария, ко-
торое  висело непосредственно под ними и продолжали выстилать внутрен-
нюю полость моего левого бока изнутри дальше вниз.  Создавалось ощуще-
ние,  что во всем моем теле, собственно мое